Давайте Ваш кофе.

Ира открывает глаза и с удивлением осматривает всё вокруг. Незнакомая обстановка, слишком мягкая подушка, винного цвета простыни и потрясающий вид из окна: Москва, уже обеденная, набитая вечно куда-то опаздывающими людьми, поблескивающая хрупкими хрустальными зданиями. Дубцова выдыхает, разворачивается к стене, но рядом… никого. «Слава богу» — закусывает губу и резко сбрасывает с себя одеяло, надеясь увидеть там хотя бы какую-то одежду. Определённо успех, потому что костюм на месте, да и украшения все — тоже. Ира хмурится и снова удивленно смотрит вокруг: где она, черт всё это побери?! Воспоминания вчерашней перепьянки-недокорпоратива витают в голове и закручиваются в водоворот, а потом просто пропадают. Ни-че-го. Певица вообще сильно сомневается, правильно ли она угадала повод звёздного собрания. Хотя, судя по действующим лицам на редких мелькающих в голове кадрах, — правильно. Пить хочется дико. Дубцова с трудом принимает сидячее положение и укладывает ладонь на голову. Температуры нет, а вот наказание в честь пьянки, в народе именуемое похмельем, — есть.  — Надо меньше пить, Ира, — чуть хриплым голосом говорит блондинка сама себе и оглядывает комнату на предмет хоть чего-нибудь жидкого. Но нет, тут вот неудача. Женщина тяжело вздыхает и тратит ещё парочку минут на выяснение желаний своего организма. Что сделать в первую очередь: встать, попить или умыться? Сгенерировав в голове весьма адекватную мысль, что второе и третье без первого осуществить будет трудно, Дубцова встаёт голыми ступнями на паркет и медленно перемещается на обе ноги. Дерево неуверенно поскрипывает, а Ира обнаруживает дверь, кажется, ведущую на кухню. Как только преграда оказывается преодолена, и женщина заходит на кухню, до неё сзади доносится голос:  — Ты уже проснулась? Блондинка дергается и резко разворачивается, а потом шокировано замолкает. Медленно моргает, затем улыбается.  — Доброе утро. А я, — оглядывается вокруг, — у Вас, Леонид Исакович?  — У меня. Ты вчера из павильона вышла кое-как, точнее, выпала, а адрес твой почему-то никто не знал. Не буду же я ночью, — Ярмольник пожал плечами, — по Рублевке носиться и дом твой искать. Мужчина отодвигает Иру с прохода и подходит к кофемашине, в то время как Дубцова благополучно заливается краской. Стыдно, конечно.  — Леонид Иса, — договорить певица не успевает.  — Кофе будешь? — мужчина улыбается, развернувшись, уже запустив процесс приготовления.  — Давайте Ваш кофе, — Ира машет рукой и устраивается на мягком пуфе у стола. Напиток пахнет просто волшебно и определенно спасает от чертового похмелья, поэтому Дубцова превращается из алкоголика в человека и начинает улыбаться. Ярмольник не отстаёт: она красивая и яркая, даже с чуть размазавшимся макияжем и абсолютным хаосом на голове. Мужчина рассматривает её сквозь стекла очков, подмечая, что у неё все-таки не карие глаза, а зелёные. Настоящие омуты.  — У меня что-то на лице, да? — Ирка неуверенно дергается и начинает потирать губы и щеки. Удивительно, но Леонид за своим разглядыванием как-то упускает из виду её «усы» из взбитых сливок. Мужчина привычно улыбается и пододвигается ближе, стирая большим пальцем молочную пенку. Сердце бьётся быстрее. В миллиард раз. Она непозволительно близко, слишком рядом. «Ну ты как школьник, ей богу» — раздаётся в голове голос, который непременно оказывается послан к чёртовой матери. «Сейчас или никогда» — продолжает голос, и вот тут Леонид соглашается. Он берет сильными пальцами Иру за подбородок и втягивает в поцелуй: крепкий, страстный и требовательный. Рука так уютно укладывается на талии, а Дубцова даже прикрывает глаза. Однако даже такое замечательное действо не может длиться вечно, поэтому и одному, и второй приходится оторваться друг от друга. Ира расплывается в улыбке. Потом фокусирует взгляд и медленно произносит?  — Ещё кофе нальёте?