Настоящий Я?

— О, нет! Только не ты! У меня сейчас нет никакого желания с тобой болтать! — как ни странно, но Пруссия очень негативно принял гостя. — Что же ты так негативно меня встречаешь? — спросил Гилен, с легким удивлением— Мне казалось, что знакомство между нами прошло отлично,разве нет? — Послушай сюда! Мягко говоря, ты сейчас заявился в самый неподходящий момент! Поэтому, будь так любезен, свали отсюда к чертовой матери! — последние пять слов Пруссия звонко прокричал. — Вы только посмотрите кто пришёл! — в своей доброжелательной манере слово вставил Аллан. — Пруссия, ну зачем же ты так с нашим дорогим гостем?! Проходи, Гилен, я очень рад видеть тебя! —Америка, даже не смей разговаривать со мной в таком тоне! — гостеприимность Аллана Гилен тут же воспринял в штыки—Твоя слащавость в голосе пробуждает во мне лишь сильное желание разбить тебе лицо и с корнем вырвать твой язык. Поэтому, для твоего же блага, разговаривай со мной нормально, а не голосом маньяка, который нашёл себе жертву. — О чем ты?! — от данного заявления Америка обивчиго поджал губы—У меня и в мыслях ничего такого не было! Я ведь действительно хотел поближе познакомится с тобой! Ввиду последних событий,которых к слову оказалось не мало, я выяснил очень много интересного, и мне бы хотелось узнать твоё мнение по поводу всего этого. — Гилен... — завидя нежданного гостя 2р! Италия с лютой ненавистью уставился тому в глаза, играясь со своими ножами, всем видом намекая, что Гилена оставлять в живых тот явно не намерен. — Я тоже очень ждал нашей с тобой встречи. Не против уделить мне минутку? — Италия? Слава Богу с тобой ничего не случилось! Я боялся, что Америка при встрече на тебе живого места не оставит! — Гилен мгновенно переключил свое внимание на Люциано, искренне радуясь, что с ним все в порядке. — Так ты волновался за меня? Очень мило с твоей стороны, но я бы больше поволновался за себя. Твой разговор с Пруссией мне очень сильно не понравился, и я поклялся убить тебя при первой же встрече. — Прошу, позволь, мне все объяснить... — Твой поступок не может быть ничем оправдан! Большего всего на свете я ненавижу крыс, которые разбалтывают информацию чужакам! И плевать мне, что ты руководствовался благими побуждениями! Все мы здесь не без греха и все это понимают, ибо иного способа выжить здесь просто не существует! И поэтому все мы держим сведения друг об друга при себе, дабы избежать лишних огласок, но ты же в свою очередь выболтал ему слишком много! И именно по этой причине твои оправдания не снимают с тебя вину! — Признаю. Возможно, я действительно рассказал ему слишком много. Но я не мог поступить иначе. Ты и без меня прекрасно знаешь причину моего поступка. Он мне как родственная душа. Я не мог допустить его гибели. Он должен был знать с чем имеет дело. — Не спорю. Этот парень может к себе расположить. Но он чужак. Он не поймёт наши мысли и наши поступки, как бы сильно не пытался. — Эй! Я, вообще–то, до сих пор стою здесь, если вы не забыли! — Все–таки напомнил о себе Гилберт. — Да! Возможно, этот парень позволил себе чуть больше, но и вы, черт возьми, знаете обо мне больше дозволенного! Думаешь, я планировал попадать сюда и выбалтывать все что со мной происходит?! Но меня просто вынудили это сделать! Поэтому, я имею полное право знать кто вы все такие, ведь вы сами прекрасно знаете, что скрывается под моей маской! — О, да. Ты определённо прав. Все должны знать с каким ублюдком они имеют дело. — вставил колкую фразу Александр, оскалив свои зубы в хищной улыбке. — Ведь ты сейчас абсолютно нестабилен. Ты в любой момент можешь потерять над собой контроль и переубивать всех присутствующих в зале. Поэтому, находясь рядом с тобой, нужно держать ухо востро. — Ахаха... Забавно... Отчасти ты прав. Мне и в самом деле иногда чертовски тяжело держать себя в руках. Но в большинстве своём, я контролирую свои эмоции. Хоть и не полностью. — Так значит остатки разума у тебя все ещё остались? Я боялся, ты окончательно слетел с катушек. Хочешь совет? Я бы на твоём месте без промедлений обратился к врачу. Ведь, шизофрения очень тяжёлое заболевание, а в твоём случае она ещё и сильно запущена... — Мне давно плевать на то, что я болен. Пусть сжирает мой мозг,если оно так сильно хочет. Надежды на лечение я давно уже не ищу. — Да ты даже и не пытаешься, что—либо изменить. Видимо, тебя вполне устраивает жить вместе с этой болезнью. Но рано или поздно она тебя убьёт. И твой защитник не сможет тебе помочь. — Ты же, кажется, не так давно хотел меня прикончить? Так с чего это ты мне тут советы раздаешь? — Если честно, то я и сам не знаю почему. — Лжешь. —вмешался Гилен—Ты прекрасно знаешь причину. Просто не хочешь её признавать. — Эх... Ты ведь понимаешь,что в прошлый раз ты выжил лишь по чистой случайности? И лишний раз привлекать моё внимание к себе—это самоубийство. — Знаю. Но я уже все равно больше не жилец. Думаю,мы оба прекрасно это понимаем. Поэтому почему бы напоследок не посмотреть своему страху в глаза? — Ох,лучше молчи... А иначе я заставлю тебя сделать это насильно. — Не имею ничего против. Можешь сделать это прямо сейчас. Только, пожалуйста, вспомни себя. Вспомни тот день, когда мы впервые встретились с тобой. Разве, я просил окружающих держаться от тебя подальше? Разве я принимал попытки тебя убить? Нет. Тогда почему ты пытаешься это сделать? — Заткнись! Ты не посмеешь... Слышишь меня?!Моё прошлое тебя не касается... — К счастью, я принимал в нем участие. И очень горжусь этим. — Да ты ничего для меня не сделал, понял?! Всего добился я сам! И никто мне не помогал! Все что я имею сейчас—лишь моя заслуга и ничья больше! — Я знаю. Ты заслуживаешь огромного уважения, которое я к тебе в самом деле испытываю. Но если бы не я, то ты был бы совсем другим. Это тебя и злит. Что я единственный, которому ты что—то должен. Это было последней каплей. Александр схватил Гилберта за глотку и приподнял над землёй. — Ты– мусор. — прошептал Россия, с каждым словом все крепче сжимая ладонь на его шее. —Ты ничтожество, которое ничего не сделала полезного для этого мира. Считаешь себя таким особенным? Думаешь, что знать обо всех всё и есть власть? Но, вот только, она лишь портит твою жизнь! По–твоему это дар? Ничего подобного! Это проклятье. Это проклятье, которое тебя и убьёт. Что с тобой стало? Ты же и без меня это прекрасно понимал. Так почему, когда к тебе попал этот выродок ты напрочь забыл о своей безопасности? Жить надоело? Или тебе настолько сильно стало его жаль? —Хах. Возможно ты и прав. — Хриплым голосом ответил Пруссия, невольно улыбаясь — Просто один хороший человек однажды сказал мне, что если я хочу что бы на меня смотрели как на мужика, а не как на кучку дерьма мне нужно выйти из тени и начать бороться. Пусть и не за свое будущее, но хотя бы за будущее дорогих для меня людей. И поэтому я сделаю все... Кха... Чтобы хоть какое–то воплощение меня было счастливым... — Как благородно. Аж, блевать тянет от твоей святости. Но вот только всем здесь плевать, что ты там хочешь. И особенно тому, для кого ты так стараешься. Им движет только его желания и его прихоти. Поэтому просто прими этот факт и сдохни, наконец, в агонии. — Пусти его. — Внезапно сказал Аллан. — Я не знал, что в таком жалко существе скрывается такая сила. Поэтому будь так добр и отпусти его. — Ну уж нет! Если Гилен окажется в твоих руках, то вскоре ты устроишь здесь армагеддон. Ты знаешь что будет если соединить хлорноватокислотный калий с красным фосфором? Он взорвется! Вот тоже самое ожидает мир, если вас друг с другом смешать. Поэтому нет! Только через мой труп! — Россия, не надо! — на этот раз решил спасти положение Оливер. Вот его игнорировать Брагинскому было крайне сложно. Он невольно слегка разжал пальцы, давая, наконец, страдальцу тяжело вздохнуть, но отпускать его все равно не спешил. — Оливер, не лезь. — ответил тот со своей привычной черствостью. — Так будет лучше для всех. — Это не правда! Не знаю почему... Я не хочу, чтобы бы с ним играл... Он выглядит таким грустным и несчастным. Мы должны ему помочь! — Оливер, нет! Даже близко к нему не смей подходить! Ты просто не знаешь того, что знаю я! От него лишь одни проблемы и совершенно никакой пользы! Особенно сейчас. Я должен положить конец его существованию ради блага остальных! — Хах... Так значит Оливер и в самом деле имеет для тебя важное значение?... — 2р! Пруссия почему—то счастливо улыбнулся—Мне почему—то казалось, что тебя не интересует его жизнь. Но сейчас... Он единственный кто удерживает тебя здесь,не так ли? Если бы не он... Ты бы давно покончил с собой,так ведь? — Заткнись! Ничего ты не знаешь и ничего не понимаешь, поэтому не лезь! Моё отношение к Оливеру это моё личное дело и ничье больше! Это понятно?! — Россия... — 2р!Англия прижался к Александру со спины. —Почему ты такой злой? Он ведь совсем неплохой... — Оливер, не лезь! — Почему ты ничего мне не рассказываешь? Если для тебя это так важно... Неужели, ты мне совсем не доверяешь? — Ох... Что за глупости... Ты единственный кому я доверяю. — Тогда почему молчишь? Почему мучаешь его? Почему ты так расстроен? — Я... Я не могу тебе сказать... Просто есть вещи которые... Нам лучше скрывать, чтобы не навредить дорогим для нас людям... Чтобы обезопасить их от правды и не ввязывать во что–то плохое. — Но... Мы же разве не семья? Я многого не понимаю, но... Разве в семье принято решать проблемы в одиночку? Разве... Разве семьи не создаются для того, чтобы помогать друг другу? И я... И я очень хочу тебе помочь! Хоть как–нибудь... Ведь... Я тебя люблю... От этих слов в груди Брагинского защемило. Оливер понимал, что бесполезен, но все равно хотел помочь, а Россия... Он лишь хотел отгородить его от беды. От всего плохого, что в этом мире было сплошь и рядом. Он так боялся ненароком причинить ему боль. Ведь, его улыбка было единственным солнцем, которое разгоняла хмурые тучи в его жизни. И если оно перестанет светить... Его мир навсегда покроется мраком. Руки, наконец, разжались, освобождая Гилена из схватки. После, Александр подошёл к мальчишке и крепко прижал к груди. — Что с тобой?... Ты плачешь?... — спросил обеспокоенно Англия, заметив едва видимые капли на его щеках. — Никогда... Пообещай, что никогда меня не оставишь... Что... Что ты всегда будешь улыбаться мне... Ведь... Ведь если тебя не станет... Умру и я... — ... Саша... — Оу... Как мило... А ты чертовски хороший актёр, Россия.—заметя эту милую сцену Америка просто не мог не вставить очередной подкол в их сторону— Кто бы мог подумать, что за этим ледянными глазами скрывается такая нежность. Браво. Никогда бы не подумал, что ты умеешь любить. В ответ Россия лишь раздражительно цокнул и вернул себе прежнее выражения лица. — Запомни, Аллан. Когда нибудь, но я выбью из тебя эти жалкие бумажки и сделаю Оливера отдельным государством. — Нисколько в этом не сомневаюсь. — А ты же, Гилен. Считай, что тебе повезло. Я тебя не трону. Но вот только держись от Англии подальше. А если я увижу, что ты будешь находиться рядом с ним... Я без промедления тебя убью. — Россия, но ты же мне расскажешь что между вами случилось, правда? — Керкленд во все зубы улыбнулся. —Не дождешься. — Ну, Россия... Ну, пожалуйста... — Я сказал нет. Понимая, что Россия его не слушает, Оливер воспользовался самым опасным оружием в его арсенале. А именно состроил щенячьи глазки. — Нет, Оливер на меня это не подействует! — Брагинский говорил уверенно , но с каждой секундой его сердце заполнялось горечью. Отказывать этим глазам было равносильно пытке—Ох...Ладно...Хорошо, я тебе расскажу, но только позже. Только перестань так на меня смотреть! — Хихихи! Ты такой смешной! — Заткнись. — Россия вдруг не выдержал и рассмеялся. Керкленд дарил ему чувство покоя. Он уже и забыл, что находится в лапах у врага, который в любой момент мог убить его единственную дорогую вещь в его жизни. Но даже не смотря на это, вот он. Рядом с ним. Такой живой и такой счастливый. Хотелось взять его на руки и убежать. Уехать далеко—далеко и целую ночь любоваться звёздами. Оливер бы говорил на что похоже то или иное скопление звёзд, а Брагинский бы смотрел в небо и думал о том, как хорошо, что все это осталось позади. И впереди их ждёт только все самое хорошее. — Боже. Как же от вас тошнит. — нарушил образовавшуюся идиллию Пруссия. — Вы бы ещё поцеловались для полной картины! — Хах... Завидуешь? — Ага. Твоим стальным нервам, которые это выдерживают. Я бы давно все тут заблевал. — Ну не всю же мне жизнь только черствым быть. — А вот это ты зря. В вашем мире иначе никак, разве нет? — Именно. Этот мир мой. И только я решаю каким он будет. Я сам пишу себе правила и сам решаю чего хочу, а чего нет. И никто не вправе мне указывать. — Да ничего ты не решаешь! Кем ты будешь за тебя решают люди! Только от них зависит что с тобой станет! Будешь ли ты навечно счастливым или наоборот навеки несчастливым! Хах. Какие же мы жалкие, правда? Так зависимы от дорогих для нас людей... Только они определяют нашу судьбу... Кем мы будем, что с нами станет... Они могут изменить нас даже не напрягаясь. Просто пальцем щелкнуть. И ты будешь готов сделать всё, только бы он был всем доволен. Чтобы чувствовал себя счастливым. Будто, если ты не будешь дарить ему счастье, то он непременно тебя бросит. Уйдёт хлопнув дверью. А ты останешься один, обвиняя себя во всем. Хоть и проблема может быть даже не в тебе. Может, он и не любил тебя никогда. Просто ушёл, когда ему стало с тобой скучно. А ты, как дурак, будешь сидеть и думать... Что ты сделал не так? За чем не уследил? На что не обратил внимание? И просидишь ты так всю жизнь. А потом ещё и удивляются зачем ты хотел покончить с собой?А что ещё мне остаётся делать?! Я жалок и ничтожен! Кому захочется вводиться с таким отродьем? Вместо того, чтобы решить проблему сижу и плачусь о том, как мне больно и одиноко. Хотя сам ничего не делаю для того, чтобы это исправить. У всех и так своих проблем хватает,а я ещё своими надоедаю. Хах... И даже сейчас, что я делаю?! Правильно! Ноюсь о том, как я жалок! Да, я жалок! Да, мне плохо! Да, я хочу, чтобы мне помогли! Но что с того? Разве я кому—то нужен? Нет. Поэтому, просто смирись с этим. Прими это. И всем станет проще. — Хм... Кажется я понял кое–что. — Сразу же решил высказать свою догадку Гилен— Пруссия, ты знаешь ту девушку, которую ты видишь? Которая при тебе пыталась покончить с собой? — Хах...А тебе какая разница, кто она такая? Она просто моя больная фантазия, ничего больше. — Отчасти ты прав. Но она существует. Она есть. Но в твоей голове. Она и есть твоя болезнь. — Пф. Болезнь... Я её ведь даже не знаю. Ни той девушки, ни того чем я болен. Все это просто моя больная фантазия,вот и все. — Не правда. Ты знаешь эту девушку. Знаешь, кто она такая. — Что за бред?! Я её впервые вижу! — Ты видел её однажды. Пусть и очень давно,но ты видел. Та, единственная к которой ты мог прийти за помощью. Та, которая никогда не бросит тебя и всегда поможет. — Что ты несёшь, парень?! У меня кроме Брагинского нет никого! — Пусть её и нет сейчас. Но она была. Когда–то давно. Очень давно. Первая и навсегда последняя. Россия и Германия невольно уставились на Гилберта. В голове обоих крутились всевозможные варианты того, кем могла быть эта девушка. А Пруссия стоял, не в силах пошевелиться. Наконец, пазл собрался воедино. Все стало на свои места. Ошибки быть не могло. Только один человек прекрасно подходит под это описание. И от этого стало так паршиво на душе. Лучше бы это был кто угодно, но не она, нет. Байльшмидт тяжело вздохнул. Принять это оказалось непросто. Хоть она и не настоящая. Просто оболочка. Но все равно. Вспоминая о ней в груди расцветала ненависть и одновременно грусть. Ненависть ко всему миру и грусть от трагедии, которая отпечатком сохранилась в его памяти. — Хах... Так вот почему меня больше всего привлекали верёвки... — изврек он, как—то жутко улыбаясь. — Она же и сама повесилась... А я ведь даже совсем не замечал... Хахаха... А если так подумать... Я ведь стал так похож на неё... Да... Ведь, я тоже, как и она отчаялся... Ни у кого не просил помощи и улыбался, хотя внутри чувствовал что вот–вот сломаюсь. Искал силы до последнего конца, пытался доказать себе, что жизнь не кончена, что я наверняка найду за что могу держаться. И ждал. Ждал... Пока не понял, что счастье с неба так просто не упадет. Что всего ты должен добиваться сам. И никто тебе не будет в этом помогать. М–да... Вот только сил на это у меня уже не осталось. Поэтому... Хах... Боже. Не верю. Никогда бы не подумал, что стану таким же, как ты... Точнее, я хотел этого, но мне почему–то казалось, что я буду счастливым, если буду похож на тебя. А в итоге... Мне передалось от тебя все… Абсолютно все... Даже те чувства, что ты испытывала тогда. Боже... Прости меня. Ты ведь совсем не этого хотела... Я тебя предал. Предал память о тебе. Ты умерла ради меня, но сделала это зря. Хах... Лучше бы ты избавилась от меня тогда и осталась бы жива. Возможно, толку бы тогда было намного больше. А в итоге... Я не смог спасти ни тебя, ни себя... Прости меня за это... Мама... Я очень тебя люблю...