А ты уверен в своей боли?

— Саске, а как ты думаешь, чудеса бывают? — Наруто, ты опять со своими глупыми вопросами… — Так да или нет? — А разве наши отношения — не чудеса?.. Молчание. Да, именно так всё и должно быть. Их отношения — чудо. Короткие разговоры о вечных проблемах, высказывание своих мыслей, попытки доказать своё мнение какими-то фактами, начать спор и активно его распалять. А потом просто забыть о причине разногласия в постели. Неуместные шутки и тычки в бок. Яркий язык шуточно обиженного блондина и легкая улыбка на тонких губах брюнета. Невероятно разные, но так хорошо дополняющие друг друга. Эти отношения страстные. Да, именно так. Все чувства с каждым новым днем крепчают и перерастают в бесконечную потребность таких дорогих губ и слегка шершавых рук, которые знают все твои самые чувствительные места. Природный, естественный запах чужого тела становится твоим личным успокоительным, а вечно раздражающее «Хн» внезапно становится твоим любимым звуком, а после и решением всех проблем. Наруто сам не замечал как стал повторять за Саске многие вещи, которые вошли в привычку, впитались глубоко под кожу настолько, что, казалось, они всегда были вместе с ним. И только брюнет замечал все изменения в поведении своего возлюбленного, начиная самым неприветливым «Хн» и заканчивая любовью к помидорам и чистоте. Возлюбленного? Да, именно так. Саске любит Наруто, любит его придурковатую улыбку на пол лица, любит его непослушные светлые волосы, любит его странное выражение «Даттебайо!», любит его тело, совсем не женственное, а абсолютно мужское, с точеным рельефом мышц, с интересной татуировкой на животе, с частыми шрамами по всему телу и симметричными полосками на лице, оставшиеся на этом вечно радостном лице после несчастного случая, в котором Наруто чуть не лишился жизни, а Саске — свою причину жить. Но больше всего Учиха любил эти невероятные глаза. Каждая эмоция, каждая мысль, каждая ложь была видна в этих глазах и, Саске не соврал бы, сказав, что не сможет жить без этих бездонных озёр, которые каждый день заставляют жить как последний. — Да. Ты прав, наверное. Я до сих пор боюсь, что однажды проснусь и узнаю, что всё это — лишь сон. Плод моего воображения, — аккуратно достав из недешёвой полупустой пачки сигарету, блондин задумчиво покрутил её в руках, а после слегка порвал край бумаги стал крошить табак на кухонный подоконник. — Я всё равно не могу понять почему ты до сих пор их куришь. Наруто не любил, когда Саске засиживался на балконе или кухне с сигаретами в руках, выкуривая одну за другой и предаваясь воспоминаниям. Но блондин с пониманием относился к этому, ведь знал, что для Саске это единственная память о его семье. О брате. Блондин едва заметно содрогнулся, вспомнив труп Итачи и безжизненный взгляд Саске. Больно. Было очень больно им обоим, ведь он был частью их семьи. Итачи был тем, кто принял своего брата таким, какой он есть. И не только брата. Он принял и Наруто, став ему старшим братом, поддержкой и добродушной улыбкой в тяжёлую пору. Он никогда не говорил поучительных слов и наказов, разве что иногда рассказывал о своём лучшем друге детства и юношества. Учиха старший мог часами рассказывать как они с Шисуи впервые вместе ходили в поход, как они, защищая беззащитную девушку, на пару отбивались от группы бугаев, как вместе делали домашнее задание, как вместе тренировались. Всегда всё было описано в мельчайших подробностях, но каждый раз к концу всего повествования бархатный голос дрожал, лицо еле заметно хмурилось, а взгляд становился на несколько десятков градусов холоднее. Чёрные глаза Итачи в такие моменты всегда были направлены в окно, на небо, а в голове была лишь одна мысль. «Почему?» Почему это случилось именно с Шисуи? Почему это произошло не с любым другим парнем, находящимся там. В том аду. В том прекрасном театральном здании. Именно в тот вечер было заказано убийство. Именно в тот вечер Итачи срочно вызвали на работу. Именно в тот вечер Шисуи был застрелен в холле великолепного драматического театра. Только он. Никто больше. Именно в тот вечер, в 20:53, было совершено убийство самого дорого человека в жизни Итачи Учиха. Именно в тот вечер женщина решила не сдавать свою шубу в гардероб. Именно в тот вечер Шисуи единственный заметил направленное дуло пистолета в спину дорого одетой женщины. Именно в тот вечер он в последний раз встал на защиту представительницы прекрасного пола. Именно в тот роковой вечер пуля попала прямо в сердце начинающего свой путь адвоката. Именно в тот тяжёлый вечер Итачи провел на улице под сильнейшим ливнем последние часы кошмарного дня. Именно в тот вечер Итачи плакал. Тихо, болезненно, с острым чувством разрывающегося сердца, в адской агонии, с надеждой, что всё это сон. С рьяной ненавистью он до последнего надеялся, что это плод его перетрудившегося воображения. Со сбитым дыханием, в мокрой одежде, он впервые за последние три года пришёл на могилу родителей. Он впервые плакал от горя, от боли, раздирающей душу и заживо хоронящей её добрую половину. Он впервые не сдерживал себя, впервые позволил своей тоске заполнить пустоту в груди и отчаяние. Пустота. Именно это он чувствовал на похоронах родителей. Но на похороны Шисуи он прийти не смог. Приходил много раз позже. Но не на саму церемонию. Не было сил. Не было мужества. Не было совести посмотреть в глаза родителям погибшего. Итачи не мог простить себе смерть друга. Коп похоронил своего лучшего друга — адвоката? Похоже на заезженный сюжет безвкусного фильма про коррупцию и преступный мир, без особой смысловой нагрузки. Но на деле всё тяжелее, хуже и больнее.

Он ушел. Навсегда. Отдав свою жизнь взамен на чужую, совершенно незнакомую и такую безобразную.

— Эти сигареты курил Итачи, ты же знаешь… — Саске бережно провел пальцем по глянцевой стороне пачки, а взгляд зацепился за широкую спину блондина и раскрошенный табак. Так было всегда. Со дня смерти старшего брата, Саске впал в прострацию. Депрессия? Нет. Хуже. Попытки совершения самоубийства? Одна. Не удалась. — Да, а ещё я знаю что именно из-за них он и умер, — Наруто развернулся на пятках и в упор посмотрел в чёрные глаза Саске. Боль и абсолютное сострадание. Понимание и принятие чувств. — Саске, прошу, прекрати убивать себя. Не забирай у меня последнего дорого мне человека. Влага на щеке. На шраме. На одном. Втором. Третьем. И острые воспоминания страшной аварии. Разбито было четыре машины. Погибло семь человек. И выжил лишь голубоглазый блондин, похоронивший своих родителей в страшном фарше из машин и человеческого мяса. Был взрыв и пожар. И на теле подростка остались шрамы от огня и разбитого стекла. А в душе подростка остался грубый рубец, который не вылечить и не замаскировать никакими лекарствами и травами. Глубоко вздохнув, Учиха подошел к своему персональному солнцу и совсем тихо, едва слышно сказал: — Я не собираюсь оставлять тебя. Ни сейчас, ни когда-либо вообще. Ты сам прекрасно это знаешь, — Саске с большим усилием подавил в своем горле внезапно вставший ком и быстро сморгнул слёзы, готовые потечь из глаз. — Я ни за что не оставлю то, ради чего я живу. Того, кто заставил меня смело смотреть в лицо старухи с косой. Того, кто спас меня в последний момент. Того, кого я люблю. Был яркий, солнечный день. Наруто как обычно шел в кампус с друзьями, перекидываясь парой-тройкой глупых, ничего не значащих фраз. И именно в этот прекрасный день Узумаки до боли не хотел идти на математику, впервые обманчиво ссылаясь на плохое самочувствие. — Ты помнишь… Тот день, когда я случайно нашел тебя на заднем дворе нашего корпуса? Ты помнишь… Свою попытку самоубийства? Я помню кровь на траве и мой охотничий нож… — А я помню как ты беспардонно начал бить меня и звал на помощь… И как моя попытка не удалась, — тёплые объятия грели их обоих, но они не наслаждались этим теплом. Они вспоминали один из опаснейших дней их жизни. — Саске, — блондин тихо шмыгнул носом и уткнулся им в шею брюнета, вдыхая его запах и стараясь успокоиться. — А если бы я тебя тогда не нашёл? Что было бы со мной через неделю? Молчание. Мерный стук железных колёс проносящегося мимо дома трамвая. Одновременно глубокий вдох и воспоминания. Ровно через неделю после страшного и долгого дня, сопровождающегося переливанием крови и ответом на вопросы приглашённых полицейских, Наруто со своими родителями отправился на пикник за город. В этот раз с ними должен был быть Саске, но вместо увлекательной поездки на природу он смотрел на серый потолок больничной палаты. Он сам сказал Наруто ехать без него. Он сам сказал, что всё будет хорошо. Он сам чуть не умер, когда услышал, что в хирургию попал молодой блондин с редким именем Наруто. Он сам стал донором крови в этот раз. Он сам стал частным психологом израненного, и душой, и телом, Узумаки. Он взял на себя ответственность за шрамы и ночные кошмары блондина. Он нашёл свой смысл жить. — Ты не представляешь как было бы мне тяжело, если бы ты тогда тоже погиб. Наверное, я бы умер от разрыва сердца, — глупо и совсем неестественно ухмыльнувшись, Наруто бережно провёл рукой по рельефной спине своего парня. — Думаю, это действительно чудо, что именно так всё вышло. Всё так совпало… Тихий голос блондина был оглушителен в этой небольшой кухне. Чудо? Наверное, это оно. Эти отношения, построенные на боли от потери и утраты невероятно крепки и вряд-ли когда-либо разрушатся. Разве что их разлучит смерть, так не вовремя вышедшая из-за угла. — Скажи, ты уверен, что всё ещё чувствуешь ту боль, что испытал после смерти брата? — Узумаки легким движением отстранил от себя Саске и заглянул ему в глаза. В них была боль. Боль и чувство вины. Тонкие тёмные брови сошлись на переносице, а губы были прикушены. Думает? Нет, он уже давно знает ответ на этот вопрос. Но боится сказать об этом Наруто. Что от этого изменится? Мир станет прекраснее и радостней? Все печали исчезнут, а сигареты сами по себе перестанут привлекать? Нет. Будет лишь чувство пустоты и абсолютной ненависти к себе. Ведь это Саске допустил смерть брата. Ведь это Саске говорил, что сигареты не принесут вреда, и что они помогают снять стресс. Это Саске скрывал от Наруто, что Итачи болен и скоро умрёт. Это всё из-за Саске. А теперь он пытается искупить свою вину. Учиха курит почти каждые двадцать минут, а рака лёгких всё нет. Учиха младший проклинает создателя этой гадости, и себя. И мысли «а если бы я тогда вовремя отвёл его в больницу?», «а если бы сразу забрал у него пачку и заставил бросить?», «а если…» не успокаивают душу, а лишь добавляют новую порцию боли и ненависти. — Опять молчишь? Ладно, — блондин аккуратно обошёл ушедшего в свои мысли парня и взял в руки лежавшую пачку сигарет со стола. — Если ты винишь себя и пытаешься убиться сигаретами, то это дохлый номер. Здоровье у тебя отменное и вряд-ли ты сможешь заработать рак… Поэтому, — загорелая рука быстро смяла пачку, — оставь это, — пачка была брошена в урну с мусором, — и прими то, что есть сейчас. Прошлого не воротишь. Ты ни в чем не виноват и, я надеюсь, что в глубине души ты это понимаешь. Наруто посмотрел на спину слегка подрагивающего Учихи. Плачет? Может быть. Стоит обнять и утешить, но лучше бы оставить Саске одного, чтобы он всё понял и смог отпустить. А сможет или нет — зависит только от брюнета. — Знаешь… Думаю, Итачи был бы против твоего самобичевания и самоуничтожения. Даже если ты в чем-то и виноват, он бы простил тебя. Наруто тихо вышел и закрыл дверь в небольшую комнатку, полностью пропахшую сигаретным дымом и чувством презрения. Презрения к себе самому. Дойдёт ли до Учихи в этот раз? Возможно. Отпустит ли он прошлое? Чёрт его знает. Бесшумно пройдя в гостиную и прижавшись спиной к холодной стене, блондин услышал громкий крик отчаянья и плач с кухни. Веки закрыли сапфировые глаза, мокрые дорожки побежали по щекам и шрамам, а вой с кухни не утих. Это был крик уставшей души. Той, что похоронила одну из своих самых близких душ. Наруто тихо сполз по стене на пол, а на его сердце появился новый рубец. Этот рубец зажить не сможет никогда. Уверен ли Наруто в своей боли? Да. Это боль Саске, но Наруто забирает её себе, иначе, до чего может она довести Учиху?..