I'll Stand By You

Планета Земля, Соединенные Штаты Америки. 2033 год. - Ты же та девушка из «Холидэй Инн»? - Нет. Морин заметила его первая, парой секунд раньше, но не успела уйти – он быстро шел к ней, приветливо улыбаясь. Он стал как будто бы выше. Больше точно – шире в плечах и спине. Он отрастил бороду, которая ему шла. Он был в футболке, армейских штанах и ботинках. Значит, всё еще служит. - Да нет же. Теперь я точно вспомнил! Ты тогда была расстроена – я обратил внимание на твой взгляд, он был...чересчур открытым, что ли. Беззащитным. Мне тогда надо было убедиться, что с тобой всё будет хорошо, что тебя никто не обидит. Вот и сейчас, как мне кажется, я должен вмешаться. - Спасибо. Всё в порядке, – она не была раздражена его тоном и словами. В любом другом случае, с другим человеком – была бы, сочла бы это за вмешательство в свою жизнь. Но, как и тогда, он всё еще располагал к себе, казался искренним и доброжелательным. - Как удивительно, что мы встретились через столько лет!.. И в совершенно ином месте. Могу я купить тебе еще выпить? - Я не та девушка. Не та, которая тебе нужна, - Морин поставила бокал на стойку, приложила браслет к считывателю и, увидев зеленый огонек, поднялась со стула. - Что ты имеешь в виду? – он оказался рядом, быстро и бесшумно. Пристроился к ее шагу и засунул руки в карманы штанов. Он был хороший. Она не понимала, почему ей хотелось ему доверять. Остановилась и спокойно, без негатива, выговорила: - Мне не нужны сейчас отношения. - А когда нужны? То есть, я хотел сказать...мне всё равно. Давай без отношений. Она закатила глаза, развернулась и продолжила идти к выходу. У вешалок опять подняла к считывателю руку с браслетом, и магнитная защелка, сдерживающая петлю на ее куртке, раскрылась. Морин приподнялась на цыпочки, сняла куртку с крючка и, пытаясь одновременно просунуть руки в рукава и открыть дверь, замешкалась. Он помог ей с дверью, и они оказались на улице. Морин вдохнула ноябрьский воздух – совсем не холодный. Маленькой она помнила, что в ноябре в Массачуссетсе должно было быть уже холодно. Но теперь даже зимой не было сильных морозов. - Слушай, просто всё сложно. На самом деле. - Это меня не пугает. Я не люблю, если честно, простых девушек. Морин развернулась и оглядела его с ног до головы. А потом поняла, что кто-то сумел заставить ее улыбнуться в первый раз за последний год. - Я Морин. - Джон. Джон Робинсон. Планета Земля, Соединенные Штаты Америки. 2026 год. Перед лекцией Морин волновалась так, как будто собиралась на первое свидание с человеком, который ей давно нравился. Или был ее кумиром. Она не могла усидеть на месте: поправляла то книги на столе, то свою прическу. Ей казалось, что она одета слишком вызывающе, и что ее бордовая кофта будет маячить в первом ряду и привлекать внимание профессора. Но разве не этого она добивалась? О нет!.. Может, стоило пересесть, пока не поздно? Морин снова заерзала на месте, оглядываясь. Все места в аудитории были заняты, и стоял оживленный шум – конечно, ведь по части посещений у лекций профессора Дэнн не было конкурентов. Она вошла в аудиторию – и в жизнь Морин – в тот момент, когда Морин не была к этому готова, и застала ее врасплох. По залу прокатилась волна шепота, тут же стихшая, когда профессор, быстро разложив вещи на кафедре, представилась и начала лекцию. Это было интересно и захватывающе настолько, насколько только могла быть интересна астродинамика. Профессор Дэнн не была похожа на профессора, а может, Морин ожидала чего-то иного. Она знала, что лекции читает женщина, но что она молодая и имеет внешность голливудской звезды – к этому Морин не была готова. Конечно, Морин была не единственная, кто заметил сходство профессора Дэнн с актрисами высшего разряда. Студенты, умельцы делать несколько дел одновременно, успевали записывать за лектором и в красках обсуждать ее физические достоинства. По ходу лекции Морин быстро поняла одну вещь: профессор Дэнн читала свой предмет отменно, вовлекая студентов в обсуждение и обмен мнениями. Мозги всегда привлекали Морин сильнее других качеств, и она была готова к тому, что будет наслаждаться лекциями такого интересного и выдающегося преподавателя, книжки которого она прочитала еще на первом курсе. Но что всё это вкупе всколыхнет что-то у нее внутри – это было для нее шоком. Шок быстро сменился восторгом, и ей стало немного легче. Она посидела еще чуть-чуть, пытаясь утихомирить бурю эмоций, бурлящую в ней. Она записывала лекцию чисто на автомате. Осознание пришло к ней как должное, спокойно, интуитивно: как следующая секунда или как пешеходный переход в знакомой местности. И Морин приняла это чувство так, как можно принять утреннее солнце – как само собой разумеещееся. Если ей и было волнительно, то совсем немного – когда она всё поняла и удивилась, но лишь на несколько мгновений. *** Как должным теперь было ходить на все лекции и быть лучшей. Как должным – следить, когда профессор Дэнн приходит и уходит из университета. Как должным – выучить ее духи, прически и костюмы. Морин наслаждалась своим безумием, и, хотя оно и привнесло разгром в привычный распорядок ее жизни, она изменила свое расписание так, чтобы успевать всё и не отставать по программе. Она долго не могла теперь уснуть по ночам, и использовала это время с пользой для учебы. А дни она проводила внутри или около университета. Морин сидела на лавке, поглощенная в свои мысли. Буйство осенних красок на деревьях и кустах не трогало ее. Был большой перерыв после первой пары лекций, и большинство студентов отправилось в кафе или библиотеку. Морин должна была быть, по идее, и там, и там – желудок крутило от голода, а рядом лежала недоделанная работа по радиации Хокинга. Но было кое-что поважнее – время прихода на работу профессора Дэнн. Она не могла дать название этому чувству – да и не хотела, если честно – но оно росло. И Морин его принимала, не слишком задумываясь над эмоциональной составляющей. Важным было просто находиться рядом с Джуди, иметь возможность видеть ее каждый день, даже если в расписании не стояли ее лекции. Поэтому сейчас она сидела и ждала. Каждый раз, когда ей казалось на какую-то миллисекунду, что это фигура Джуди замаячила на горизонте, в животе что-то быстро скручивалось в узел. От этого становилось дурно, накатывала непонятная тошнота и дрожь, и Морин чувствовала, как начинает мерзнуть. Она потянула рукава толстовки, спрятала там холодеющие пальцы, повела плечами, скрестила ноги в тряпочных кедах. Зевнула и на секунду посмотрела на ярко-голубое безоблачное небо. А когда перевела взгляд вниз, по аллее уже шла Джуди. Сердце Морин замерло, а потом застучало в ускоренном темпе. - Здрасти, профессор! – закричала Морин, вскочив с лавки, и побежала догонять Джуди. Потом вспомнила, что на лавке остались ее книги, вернулась, схватила их и понеслась обратно, по пути стараясь запихнуть все в рюкзак. Остановилась она от удара и от того, что нос заполнил тот аромат, шлейф которого она знала наизусть и любила больше остальных запахов на Земле. Близость к Джуди оглушила ее. Профессор Дэнн мягко отстранила ее двумя руками и спросила, заглянув прямо в глаза: - Ты в порядке? Морин не знала, сколько прошло, пока к ней вернулся дар речи. Наверное, с полминуты. Всё это время Джуди обеспокоено смотрела на нее. - Извините. Я не видела, куда иду, – промямлила Морин не своим голосом. Сердце стучало так громко, что шумело где-то в лимфоузлах на шее, отдавая в уши. - Я не это имею в виду. Джуди оглянулась по сторонам. Потом взяла Морин за локоть и повела по одной из боковых дорожек. - Курсовая по космологии на этот год – это я еще понимаю. Но диплом на моей кафедре? Серьезно, Морин? Морин почувствовала, что умирает. Сейчас Джуди скажет, что не может быть ее научным руководителем. Это будет конец...Нет, нет, не конец, она что-нибудь придумает! - Не мне говорить, что астроинженерия – твоё призвание. Я видела твои тесты, изучала твои работы. И я не понимаю, почему ты выбрала писать диплом у меня. - Это почти одно и то же. - Нет! Одно дело, если ты хочешь изучать принципы работы Вселенной, а другое – создать космический корабль и научиться им управлять. Я разговаривала с профессором Тарином. Весь первый семестр у него ты показывала высшие баллы. Летняя сессия сдана на отлично. Морин, я не люблю это слово, но...у тебя есть талант! То, что у других занимает недели, ты делаешь за один присест. И ты должна продолжать этим заниматься. Морин открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. Нужна была веская причина. Джуди не такая глупая, чтобы клюнуть на первую пришедшую в голову отговорку. - Не думаю, что хочу и дальше это делать, профессор Дэнн. С тех пор, как я пришла на ваши лекции в этом году – всё изменилось. Я изменилась. Я хочу заниматься тем же, что и вы. Быть в вашей команде ученых. Заниматься исследованиями на вашей кафедре, в ваших лабораториях. Работать под вашим началом. Джуди смерила ее недоверчивым взглядом. Морин постаралась придать своему лицу спокойное и невозмутимое выражение. - Морин, подумай хорошенько. - Я уже подумала и всё решила, профессор, – Морин немного сдвинула брови. - Ну хорошо, – быстро, но словно нехотя согласилась Джуди, – Только учти, я очень строгий начальник. - Спасибо, профессор Дэнн! Я вас не разочарую. *** В конце учебного года происходило важное событие, к которому обычно готовилось всё Астрономическое Сообщество в США: ежегодная призовая конференция «Привезем больше людей на Марс!». Она проходила в Калифорнии, и главным организатором был университет Беркели. Лучшие выступления получали денежный приз от « Musk Foundation» и участие без отбора в конкурсе на тот или иной грант. В конференции принимали участие студенты, ученые и рабочие самых разных отраслей. Для студентов участие приносило не только дальнейших престиж, но и играло более скоротечную роль – им ставили автоматом курсовые и экзамены по специальным предметам. Конференция длилась почти две недели, и обычно первые несколько дней шли в размеренном темпе с минимумом обсуждений. В первый день всех разместили в одном многоэтажном гостиничном бизнес-комплексе, и Морин, закончив распаковываться, спустилась на лифте в лобби десятого этажа, отданного под нужды участников конференции. Там были комнаты для брифингов, кинозал, ресторан с открытой террасой и баром. Морин пыталась убедить себя, что просто хочет убить время, но на самом деле надеялась встретить Джуди. Каково же было ее удивление, когда она и правда увидела ее, сидящую в дальнем конце веранды, с книгой на коленях. Закатное солнце мягко отсвечивало ее кожу, словно растапливало шоколад. Да и платье было в тон – коричневое, с матовым отливом. Морин сорвалась с места, но через несколько шагов поняла, что лавировать между столиками на бегу – сложно, – и сбавила шаг. Джуди увидела ее первая, махнула рукой и отложила книгу. - Привет, Морин. - Профессор Дэнн. Как дела? Что вы читаете? - Последнюю работу главного выступающего завтрашнего дня. Если честно, неимоверная скукота, – она улыбнулась, – А ты чем занимаешься? - Ничем особенным. Просто пришла на разведку. - Сегодня приветственная вечеринка для студентов-участников этого года, в клубе Беркели. Ты разве туда не собираешься? Морин собиралась, но только потому, что знала, что лучшего времяпрепровождения ей не светит. До нынешнего момента. Она покачала головой. Джуди улыбнулась ей, а потом поднялась с места: - Давай-ка садись и карауль столик. Я пойду, возьму нам чего-нибудь выпить. Когда Джуди встала, Морин заметила, что на талии ее платье было перетянуто поясом, а ниже облегало бедра. Морин видела эти бедра в платьях и брюках много раз до этого, но почему-то именно сегодня не смогла оторвать от них взгляд. Она даже немного наклонила голову, провожая Джуди млеющим взглядом. Бедра эти показались ей самой желанной, самой поразительной частью какого-либо человеческого существа, задерживающего когда-либо ранее на себе взгляд Морин. Она не знала, что можно прийти в такой восторг от женских бедер. Морин подумала, что любовь заставляет обращать внимание на какие-то обычные, казалось бы, вещи, которые кажутся вдруг настолько необыкновенными, что захватывают дух. Ей нравилось это ощущение – сходить с ума от бедер Джуди. Возбуждение горячило кровь. Она подумала, что сегодня, наконец, сможет поговорить с Джуди по душам. Но Джуди вернулась не одна. За ней по пятам шел откуда-то взявшийся профессор Тарин. Это был добрый шестидесятилетний мужчина, первый наставник Морин и ее любимый преподаватель (после Джуди). Это на его кафедре должна была учиться Морин, понимающая в инженерии так хорошо, что профессор Тарин был в откровенном шоке, когда она сообщила ему о том, что меняет кафедру. Как оказалось, он до сих пор тяжело переживал это. - А вот и мое самое большое упущение в жизни! – поприветствовал Морин профессор Тарин, добродушно улыбаясь и присаживаясь в одно из четырех мягких кресел. В другое время она, быть может, поддержала его тон или отшутилась, но сейчас она была недовольна, что он нарушил их с Джуди неформальное общение, и только насупилась. - Здравствуйте, профессор, – убитым голосом ответила Морин, даже не стараясь улыбнуться. А вот Джуди улыбалась. Она поставила перед ней высокий бокал с прозрачной персиковой жидкостью, и опустилась на свое прежнее место. Профессор Тарин заметил книгу, и они стали обсуждать то ли тему, то ли автора – Морин не слушала. Ее сердце горевало, а в душе стало досадно. Ей стоило нереальных усилий не заплакать. Она поймала себя на том, что должна радоваться, что находится рядом с Джуди, но на самом деле ей было противно. «Лучше бы я пошла на эту дурацкую вечеринку!» - только успела подумать она, как профессор Тарин начал спрашивать, почему она здесь, а не в студенческом клубе Беркели. С этого момента Морин возненавидела профессора Тарина. Джуди, однако, старалась привлечь Морин к общей беседе, и, наконец, она сдалась – они завели разговор про последние события на Марсе. Это было всем интересно, это была тема их сбора в Калифорнии. - Что бы вы сделали на месте Йона Моковски? – спросил у Морин профессор Тарин. - Ушла бы под землю. - Интересно! Но была возможность улететь, завернув миссию. Он сделал то, что полагалось по инструкции. - Да, и это было легче всего. Его обвиняли в тупом следовании правилам, в отсутствии нестандартного подхода к решению проблем. - Не очень-то разумно нестандартно подходить к ситуации, когда на кону вся твоя жизнь. - Так легко распоряжаться миллиардами вложенных долларов тоже, в принципе, неразумно. - Так в чем, по-вашему, была его ошибка? - Не ошибка, а недостаток. В знаниях. Он не знал, как копать. - Он не знал, как управлять Экскаватором, я помню. - Дело было не в этом. А в геологии. Морин услышала усмешку Джуди и сникла. Ей показалось, что Джуди таким образом осаждает ее. Но, увидев в руках Джуди телефон, Морин вспыхнула – усмешка предназначалась не ей, а тому, с кем Джуди переписывалась всё это время. - Хотя, что я знаю? – резко закончила Морин, – Я не была там. Не мне судить. - Я уверен, милая Морин, что вы поступили бы согласно вашим идеалам. Вы бы выкопали тот бункер и перевезли бы всё дорогое оборудование под марсианскую землю, скрыв его от разрушительного песчаного урагана. Джуди все еще держала свой телефон в руках, но теперь смотрела на Морин со снисходительной улыбкой. - Вы меня переоцениваете, профессор Тарин, – сказала Морин, окончательно расстроившись, – Прошу прощения. Она встала из-за стола, бросив быстрый взгляд на Джуди. Лицо той посерьезнело и словно бы чем-то озаботилось, но Морин уже отворачивалась. Она вышла на открытую террасу. Солнце уже зашло, унеся с собой калифорнийскую жару. Морин поискала на небе Венеру и не смогла найти – перед глазами всё расплывалось. Она быстро вытерла слезы, ненавидя себя за то, что стала такая эмоциональная и ранимая. - Профессор Тарин велел передать, что откланивается и идет спать. А ты кое-что забыла, – раздался рядом веселый голос Джуди. Морин вздрогнула и обернулась – та протягивала ей один из двух стаканов. Морин поблагодарила и приняла коктейль из ее рук. - Расскажешь, в чем дело? – Джуди посерьезнела, завидев слезы. Морин пожала плечами и выдохнула воздух через надутые щеки. - Я просто хотела побыть с вами. - Тогда я не понимаю... - Наедине. Я знаю, это может показаться глупым. И я обещала, что вам не о чем волноваться. Но мне всё сложнее себя контролировать, когда вы рядом. Простите. - О, Морин... так это личное? - Пожалуйста, не отталкивайте меня! – взмолилась Морин, – Я прекрасно понимаю все наши границы и препятствия и ни о чем вас не прошу. И никогда не попрошу, только если вы сами этого не захотите. - Морин! – Джуди покачала головой и отвернулась. Потом залпом выпила весь коктейль из своего стакана. Морин наблюдала за выражением ее лица. Оно было беспокойным, как и нервные движения рук и тела. - Я не хочу тебя провоцировать, – наконец тихо выговорила Джуди. - Вы не провоцируете. - Ты уверена? – она повернула к Морин голову – Мы близко сотрудничаем. - Я уже ни в чем не уверена. - Может, тебе лучше...не пить больше сегодня, Морин. Спокойной ночи. И, провожаемая взглядом, Джуди медленно развернулась и прошла обратно, через двери, между столами и дальше, к выходу из ресторана. По возвращению в Массачуссетс оставалась всего неделя до сессии. В последний день занятий Морин, как обычно, дожидалась Джуди на улице. Завидев ее, она встала с лавки и пошла рядом с ней. Точнее, побежала – Джуди шла очень быстро, стуча каблуками по асфальту. - Чего тебе, Морин? – бросила она через плечо в нетерпении, но не раздраженно, – Хочешь обсудить курсовую? - Нет. - Тогда в чем дело? - Скажите мне. Если бы не субординация, вы бы пошли со мной на свидание? - Морин! – Джуди улыбнулась себе под нос, пытаясь скрыть смущение. - Нет, я серьезно! Проблема, получается, только в этом? Джуди остановилась и, развернувшись к Морин, недоверчиво осмотрела, пытаясь понять, насколько та была серьезна. - Ты обещала ничего не делать, – наконец тихо сказала Джуди. - Да, если вы сами не захотите – с надрывом выпалила Морин, заглядывая ей в глаза. Джуди протянула руку и сжала ее плечо так сильно, что, ей казалось, на завтра она могла бы найти на том месте синяк. – Но вы хотите... Поэтому я и спрашиваю. - Морин, – Джуди стушевалась – Тебе лучше уйти. - Это самое легкое решение. Но не единственное. Джуди молча убрала руку с ее плеча. - Морин, не заставляй меня быть к тебе строгой. Потому что я не смогу. Морин поймала ее ладонь, но Джуди вырвалась. Теперь она еще и попятилась на пару шагов. - Думай о том, что делаешь! – тихо сказала Джуди, а затем, развернувшись, медленно пошла в противоположном направлении. *** Сдав все зачеты, курсовую и экзамены, Морин загуляла. Она шаталась по барам с утра до вечера, заливая алкоголем непонятную гамму чувств, пытаясь понять, что ей делать дальше. И, как и все влюбленные до и после нее, сделала она дерзкую вещь: выведав каким-то образом адрес Джуди, заявилась к ней как-то поздно вечером в совершенно нетрезвом состоянии. Она трезвонила в дверь, как ей казалось, минут пять. Джуди уже открыла и с разочарованием осматривала ее, а Морин всё еще держала руку на круглой кнопочке. - Мисс Дэнн! – закричала Морин, наконец, заметив Джуди. Та шикнула на нее, отвела ее руку от звонка и втащила внутрь. Прислонила ее к стене в прихожей и попыталась оценить, насколько та была плоха. Сам факт того, что она находилась в святая святых – жилище Джуди – казалось, отрезвлял Морин. Она вся будто бы напряглась и стала бросать взгляды вокруг себя. - Напиться. Лучшего ты не могла придумать? – бросила Джуди, проходя в гостиную. Морин пошла за ней не совсем твердым шагом. - Это была моя вторая идея. - А какой была первая? - Перевестись в другой университет. - Как хорошо, что ты недостаточно глупа для этого. - Или плохо. Глупым легче живется. А я разрывалась между сожалением о том, что я потеряю доступ к самым передовым знаниям в астрономии, и о том, что получу доступ к вам. Джуди моргнула. Она хотела что-то сказать, даже дернула плечом, будто ведя внутреннюю борьбу. - Ты умница. Ты правильно поступила. - Я могу всё поменять в любой момент. Не то чтобы я приняла какое-то окончательное решение, - огрызнулась Морин на «умницу». - И хватит включать заботливую училку, в самом деле. Мне не это нужно. Она пошатнулась, и Джуди сделала шаг вперед, чтобы помочь. Она подхватила Морин за локоть и повела к дивану. Морин остановилась на полпути и попыталась заглянуть ей в глаза. Она опять удивилась, что эти глаза раз за разом заставляли ее сердце биться чаще. Даже в теперешнем состоянии она думала о том, что никогда еще ничье лицо не пробуждало в ней таких эмоций. И чем дольше она смотрела, тем сложнее их было контролировать. - Я хотела бы пообщаться нормально, но это сложно сделать, когда картинка движется по кругу. Извините меня. Джуди куда-то ушла, но быстро вернулась со стаканом воды в руках. - Выпей-ка это, - она протянула ей белую таблетку овальной формы. - Алказельцер? - Гораздо лучше. Это из лаборатории моего брата. Мгновенная помощь при интоксикации. Тестовая разработка для женщин-космонавтов, которые будут испытывать особые трудности в космосе во время беременности. - Откуда они у вас-то? Вы что?.. Джуди отвернулась. Морин поняла, что сморозила глупость, и закинула таблетку в рот. Потом сделала несколько больших глотков воды и в смущении стала разглядывать пол. На полу лежал белый ворсистый ковер. Ворс был длинным и мягким – Морин проверила его ступней. Ей захотелось прилечь туда, прямо на ковер, и чтобы ворс обнял ее и убаюкал. Она поняла, что теряет ощущение реальности. - Побочные...эффекты... - пробормотала она, удивляясь, как медленно двигался ее язык. - Ах да. Головокружение, сонливость, заторможенность реакции. Но это на первые десять минут, пока таблетка всасывается в кровь. Потом все функции восстанавливаются. Морин откинулась назад и прикрыла глаза, борясь с тошнотой. Так было хуже, но ее голова становилась тяжёлой. Хотелось прилечь, если не на пол, то хотя бы принять горизонтальное положение на диване. Она легла на бок, скукожившись, и стала дышать. Через несколько минут стало легче, и даже сквозь веки Морин поняла, что вестибулярный аппарат восстанавливается. Она взмахнула ресницами и увидела, что Джуди всё это время стояла рядом. Она заметила ее взгляд: всё такой же немного напряженный, но теперь в нем было что-то другое. Со своего ракурса Морин не поняла, что именно, а менять положение ей не хотелось. - Тебе лучше? – спросила Джуди, забираясь с ногами в кресло-качалку, стоящее у окна напротив. Юбка задралась, и Джуди оправила ее быстрым движением руки. - Немного. - Что ты пила? - Разве это имеет теперь какое-то значение? - Ты права, – вздохнула Джуди, и Морин поняла, что она пытается найти тему для разговоров. Так прошло еще несколько минут, а потом Джуди в нетерпении встала с кресла и быстро снова оказалась у дивана. Она села рядом, совсем близко. Потом сделала то, что Морин совершенно не ожидала – приподняла ее голову и положила к себе на колени. В голове у Морин носились вихри мыслей, но она знала, что, даже если очень постарается, ни одна не облечется в красивые слова. Мямлить она не хотела. Может, так было даже лучше. Просто слушать Джуди, а не спорить с ней. Просто наслаждаться этой удивительной близостью, запоминать на всю жизнь ее пальцы, проводящие по волосам Морин снова и снова и вгоняющие ее в сон. Но спать было нельзя. Морин боялась, что пропустит главное и потом никогда себе не простит. - Милая Морин, нам нельзя быть вместе. И не потому, что это нарушило бы субординацию, а по другим причинам. Ты не обязана их знать... Но ты захочешь, я знаю. Ты упрямая. Ты многого добьешься, Морин. Впереди тебя ждут удивительные открытия, и столько всего интересного... Целая жизнь! - Хорошо, допустим, – остановила ее Морин, не намеренная выслушивать внеурочную лекцию, – Но сейчас...сейчас я хочу другого. Уже давно, и я хочу попробовать, потому что не вижу ни одной причины, почему это не может быть возможным. Она перевернулась на спину и смотрела на Джуди снизу. Потом поняла, что не может объясняться таким образом, и привстала. Их лица были близко, и глаза Джуди – большие и глубокие – были чернее обычного. – Мисс Дэнн. Джуди. Это нечестно. Если это обоюдно, то я не хочу, чтобы вы говорили мне о моем будущем в науке. Всё это возможно и с вашим присутствием в моей жизни. Я хочу, чтобы вы там присутствовали в той мере, в которой, как оказалось, мы обе хотели бы взаимодействовать. Она говорила медленнее, чем обычно, и выражение лица Джуди сменилось несколько раз. Она попыталась было перебить, но Морин остановила ее жестом. - Дайте нам шанс. - Морин...я сильно больна. Морин ожидала чего угодно, но не этого. Она не знала, как реагировать. Что страшного могло быть с Джуди? Врожденных генетических заболеваний давно не существовало благодаря КРИСПРу, рак и СПИД были почти полностью побеждены. Всегда оставалось, однако, что-то новое и неизведанное. - Расскажите, – растерянно попросила она. - Я в ремиссии уже год. Но болезнь может вернуться, потому что мои лекарства – на стадии исследований. Проходят клинические испытания. На мне. Морин встала. Голова еще кружилась, но ей было намного лучше. Она зашагала по комнате, обдумывая сказанное Джуди. - Хорошо, - наконец, сказала она, пожав плечами. - Что именно? - Я понимаю, на что иду. Или вы хотите, чтобы я решила за нас двоих? Чтобы я решила, к чему приведет эта потенциально ни к чему не обязывающая ночь? Мы никогда не узнаем, если не попробуем. Джуди пристально наблюдала за ней, не говоря ни слова. Морин поняла, что это ее шанс. Она снова подошла к дивану, села рядом с Джуди и взяла ту за руку. - Профессор...я хочу вас больше всей моей жизни. С того дня, как я вас увидела, я думать ни о чем другом не могу. Пожалуйста, черт возьми, что я еще должна... Она не договорила, потому что губы Джуди накрыли ее рот. И, когда она почувствовала ее язык, что-то дернулось внизу живота. Вернулось легкое головокружение, и Морин покачнулась. Она наклонилась в сторону Джуди, и та – о чудо! – подалась назад, потянув ее за собой. Джуди вся будто бы состояла из шелка – под пиджаком была блузка из струящейся ткани с маленькими гладкими пуговицами. Морин казалось, что их штук двадцать. Она сбивалась, потому что прикосновения к гладкой коже Джуди, ее поцелуи – в шею, мочку уха, и опять в губы – заставляли ее одновременно расслабляться от удовольствия и замирать в ожидании чего-то большего. Это большее случилось тут же, у дивана, на белом ковре, который так манил Морин. Она чувствовала его мягкий и вместе с тем какой-то колючий ворс. А еще она чувствовала горячее тело под собой, рядом с собой, над собой. А потом стало не до ковра, не до каких-то отдельных ощущений, потому что всё было сконцентрировано в одной точке, и Морин была вся в этой точке, и одновременно где-то еще, словно парила, парила, пока уже не стало сил терпеть. *** Морин проснулась от тишины. Еще до того, как открыть глаза, она каким-то образом поняла, что Джуди рядом не было. Она подскочила в кровати. Хотела позвать, но поняла, что это бессмысленно. Осознание наступало, круша на своем пути так быстро созданные, бесконечно красивые, но хрупкие надежды-однодневки. Морин нашла свою одежду на полу и стала одеваться на ходу. Запрыгивая в одну из штанин, вывалилась в гостиную. Белый ковер уже не казался ей мягким и призывным. Теперь, в свете дня, ворсинки торчали жестко, а кое-где нитки были раскрашены в серый – орнамент, которые она не заметила вчера вечером. На кухне стоял сосуд с еще теплым кофе, а вокруг витал призрак духов Джуд. Тут же на белой столешнице Морин нашла записку. «Я в лаборатории. Тебе не нужно сегодня туда приходить. Встретимся в сентябре, когда начнется новый учебный год». Тишина вдруг взорвалась звуками, и Морин закрыла уши руками. Аромат кофе, смешанный с духами – еще день назад Морин млела, если от Джуди так пахло. Теперь же запах показался ей отвратительным. Морин так и стояла с бумажкой в руке. Думала она почему-то о том, что это было очень в стиле Джуди – написать ей записку на старый манер, на листе разлинованной бумаги. Потом пришли злые мысли о том, что она могла бы сделать: сжечь записку и размазать пепел по белому ковру Джуд; сжечь весь ее дом или хотя бы разломать, разбить что-нибудь ценное. Она хотела каких-нибудь действий, чтобы осознать, что всё это ей не приснилось. Ей хотелось остановить время, прекратить что-то нелогичное, неподдающееся контролю, что являлось теперь частью ее жизни и происходило словно бы без ее ведома. Вот тебе и начало летних каникул. Кое-как Морин добралась до общаги, побросала в рюкзак первые попавшиеся вещи и закинула его на плечи. Она вышла на улицу. Ей подумалось мимоходом, что она может просто дойти до дороги и ступить на проезжую часть. С отвращением стряхивая презренные мысли, она развернулась к обочине и стала искать голубенькую машину каршэра. Ближайшая виднелась в конце улицы, и Морин поплелась туда. Морин приложила пластиковую карточку к нижней части ветрового стекла, и водительская дверь приоткрылась. Она кинула сумку на пассажирское сиденье, потом и сама забралась внутрь. Вздохнула, потерла глаза. Включила хэви метал и поехала за кофе. От кофе захотелось спать, а от музыкальных композиций сердце сжималось еще больше. Выехав на шоссе 1, Морин нажала и подержала кнопку «Автопилот». «Подтвердите пункт вашего назначения» - «Сиракьюз». Под Сиракьюз, у озера Онейда, был летний домик ее родителей. Ну как – домик… Гигантский коттедж со всеми удобствами. Она не говорила им, что приедет, ведь собиралась всё лето провести в Массачуссетсе, занимаясь наукой рядом с Джуди. Или не наукой, но тоже в непосредственной близости к Джуди. «Подтвердите выбранную дорогу» - «Интерстейт 90». «Включение автопилота» – раздалось по салону. Водительское кресло отъехало немного назад, и Морин отрегулировала наклон спинки вручную. Она свернулась в кресле калачиком и плакала, пока не уснула. Все ее планы на лето пошли крахом, но ничего не могло сравниться с главным поражением – потерей Джуди. Она пыталась отвлечься по-разному: ловила рыбу с отцом на озере; каталась на лодке так долго, пока мышцы на руках и плечах не начинали гореть; ходила с матерью в походы вокруг озер; встретилась со всеми родственниками по очереди и вместе; съездила в Нью-Йорк на несколько дней со своими двоюродными братьями и сестрой. Но никакой вид активности не приносил удовольствия, или даже забвения. Сердце ныло от тоски, и ни один способ забыть и залечить боль не помогал. Морин привыкла думать головой, и именно мозг обычно решал, что она будет делать дальше. Но не в отношении Джуди. С самого первого дня их встречи – тогда, когда Морин увидела ее на лекции – мозг словно сдался без боя. Отныне сердце руководило всем, что касалось чувств к Джуди. А чувства переполняли Морин, и не было никакой возможности ни выразить их, ни справиться с ними, запихнув куда подальше. *** В середине августа Морин с тоской стала думать о возвращении. Оказалось, двухмесячная изоляция не решила проблему, и Морин понимала, что ей придется что-то предпринимать по приезду в Кембридж. Можно было бы попробовать перевестись хотя бы на другую кафедру. Она не была уверена, что сможет находиться на одной территории с Джуди. Морин вздохнула. Всё-таки какой-то смысл в существовании субординации был. Собрав свои немногие пожитки и заручившись уверениями в поддержке и любви, кое-какими деньгами и местными фермерскими продуктами, Морин рано утром выехала из Сиракьюз. В Саратога Спрингс она остановилась выпить кофе и позавтракать в первом попавшемся ресторане при придорожной гостинице «Холидэй Инн». Август всегда был самым популярным месяцем для каникул, поэтому гостиница была забита до отказа. Убедившись, что она не просит номер, девушка на ресепшне взяла с нее оплату за завтрак и показала, где найти вход в ресторан. - Вы позволите? Морин подняла голову. Перед ней стоял молодой мужчина – на пару лет ее старше – в бейсболке и бледно-розовой футболке. В руках он держал чашку с дымящимся напитком и тарелку с омлетом. Морин огляделась по сторонам – все остальные столики были заняты. - Конечно, – без особого энтузиазма ответила она. Он с удовольствием поставил на стол свою еду, но садиться не спешил. - Иду за йогуртом. Вам взять что-нибудь? - Нет. Спасибо. Морин успела снова погрузиться в свои мысли и забыть о нем, как незнакомец вернулся и, наконец, устроился напротив нее. Он стал поглощать еду с таким здоровым аппетитом, что Морин невольно ему позавидовала – организм ее самой держался на скудных подачках, которые она время от времени насильно в него вбрасывала. Они сидели молча, и Морин боковым зрением замечала, что незнакомец бросает на нее короткие взгляды. - Что вас привело в эту глушь? – спросил он, когда покончил со своим завтраком. - Приехала на запах кофе, – Морин повела плечом. - То есть, вы здесь случайно? - Да. Возвращаюсь с летних каникул. - Где вы учитесь? - В MIT. - А факультет? - Астрономии. - Сильно. - А вы здесь как оказались? - Я тоже возвращаюсь домой. Был в сольном недельном походе. Я часто так хожу, по старинке – палатка, спальник. Люблю бывать на природе. Я исходил вдоль и поперек весь штат. Через пару недель – распределение, и я должен быть в Вест-Пойнте. - Армия... - Она самая. Я отучился четыре года, теперь будет практическая часть. - Поедете в горячие точки? - Вероятнее всего. Морин не хотелось обсуждать войну, и она больше ничего не сказала. Он допил кофе, но не спешил уходить. Тогда она поднялась первая: - Ну что ж, было приятно пообщаться. Счастливого пути. - И вам – сказал он, без всякого сожаления на лице. Морин вышла из гостиницы и вдохнула полной грудью чистый лесной воздух. Было нежарко, по небу скользили облака, а в лесу пели птицы. Она шла к машине и думала о том, как ей не хотелось возвращаться в город. Даже мыслями. Здесь словно что-то стало ее задерживать, и она смутно начала осознавать, что не насытилась природой, что ей нужно срочно что-то сделать, чтобы подпитаться живой планетой, чтобы появились силы жить и справляться со всеми трудностями. Она в недоумении остановилась, пораженная внезапно пришедшей догадкой. Морин словно только что очнулась от транса, в который вогнала себя, чтобы защититься. Теперь пелена спадала, и она ощутила легкую тревогу – об уходящем лете и упускаемой возможности. Морин прислонилась к машине, выдохнула и закрыла глаза. - Не хочешь пойти со мной в поход? Она распахнула глаза и увидела перед собой того незнакомца, с которым только что попрощалась. - Что, простите? – Морин оглядела с ног до головы этого самоуверенного парня, стоящего перед ней и спокойно, с улыбкой приглашающего ее куда-то. - Я решил отложить отъезд до полудня, а пока что погуляю по окрестностям. С ближайшего холма потрясный вид на озеро, а на другой стороне – река, и по берегу можно вернуться обратно за какие-то два часа. Я подумал, ты захочешь составить мне компанию. Или у тебя есть планы? - Никаких планов, – ответила Морин, прежде чем успела что-то подумать. *** Он подобрал с земли палку, проверил на прочность. Затем вынул из-за пояса нож, ловким движением обстругал и заострил один конец палки – получился альпеншток. Он опробовал его, остался доволен и вручил Морин. - Ловко. - Спасибо. - Ты и костер сумеешь в дождь развести? - И в дождь, и так, чтобы без дыма – он убрал нож, достал оттуда же из-за пояса свой складной альпеншток и пошел вверх по тропе. Морин последовала за ним. - Чему еще вас там учат на курсах выживания? - Как найти свежую, не зараженную воду. Как не остаться голодным в лесу, если закончились припасы. Ну, и так далее. - Полезные навыки. - Именно. Всегда пригодятся. Они замолчали, так как тропинка уходила наверх, и было тяжело и разговаривать, и взбираться по склону. Через несколько минут, когда дорога выровнялась, Морин стала спрашивать дальше – сама не зная, зачем. - Что ты еще любишь делать? - Наблюдать за природой. За птицами или копытными. Или просто за тем, как лес живет сам по себе. - А давно ты решил стать военным? - Я ничего не решал. Это наша семейная профессия. Мальчики ли, девочки ли рождаются – все идут по одной тропе. - А кто же выживает и продолжает род? - Мы и продолжаем. Мы очень везучие. Морин недоверчиво нахмурилась. Незнакомец смутился. Но потом, видя, что она сменила выражение лица на более добродушное, решился продолжить: - Это тоже наше семейное, передается по наследству. Во время Второй Мировой войны, мой предок по отцу, родом из Канады, воевал на стороне британцев. Вступил в армию в 1941-м, прошел до конца без единого ранения. Его племянник был во Вьетнаме и вышел чистеньким. Афганистан, Ирак, Сирия – мои предки были везде. Никаких ранений, контузий, сумасшествий. Так что войны я не боюсь. Скорее, жду отправки, как кто-то другой может ждать рабочего перевода в другой, более передовой отдел. Морин не знала, что и думать. Впереди возвышались горой огромные голые камни, и вопросы пришлось отложить. Он помог ей в паре переходов – показал, где лучше пройти. Поданной руки она не приняла, и после второго раза третьего не последовало. Как только Морин отдышалась, радуясь, что дальше впереди всё было плоско, незнакомец объявил, что они почти у цели. Вид был красивый: подернутые дымкой холмы на горизонте, край озера, темная зелень кудрявой листвы, простирающаяся до самого горизонта, змея-река сбоку. Простор и тишина. Морин вдохнула полной грудью и прикрыла глаза. К ней вернулось это уютное ощущение единения с природой, ощущение покоя и умиротворения. Сбоку от нее раздались звуки шагов и дыхания, и она вернулась в реальность. Резкое осознание того, что она была не одна, и факта, что мировоззрение ее совершенно не совпадало с точкой зрения незнакомца, настроило ее враждебно. - Вместо того чтобы присоединиться к тем, кто спасает людей, ты их убиваешь, – резко выговорила она. - Спасает? От чего? От себя самих? - Жертвы войны в ней не виноваты. - Я воюю не с жертвами. А ты-то как собираешься спасти нашу расу? - Построю космический корабль, который нас отсюда заберет. - И что, как ты думаешь, будут делать люди на других планетах? Жить в мире и согласии? Нет. Убивать за ресурсы. Себе подобных или кого-то еще... Война всегда была и всегда будет. Другого пути нет. - Да уж. Бюджет армии всё еще больше бюджета НАСА. - Наверное, это значит, что война людям интереснее, чем космос? - Каким людям? Кучке ничего не понимающих власть держателей? Думающих о том, как бы напоследок разбогатеть и обогатить соседа, от которого зависит, останешься ли ты на посту. А такие, как ты, им помогают. - Чем же? - Своим желанием подчиняться. - Я не знаю другого, – он просто пожал плечами – Для меня не существует второго мнения. - У всех своя правда? - Вот именно. Морин посмотрела в его спокойное лицо и поняла, что не собирается спорить. Она не хотела тратить на это время и силы. Она поняла, как ценны были эти мгновения для успокоения ее души, и не собиралась бередить ее ненужными переживаниями. По крайней мере, по окончании похода они с незнакомцем разойдутся в разные стороны и, так же, как и их мнения, никогда не пересекутся. *** Вернувшись в университет, Морин первым делом перевелась обратно на кафедру астрономической инженерии, под руководство профессора Тарина. Его кафедра и кафедра Джуди были расположены рядом и во многих своих исследованиях плотно сотрудничали. Встречу с Джуди отстрочить не удалось – та пришла в университет раньше обычного и – Морин сразу это заметила – обрадовалась ее появлению. Однако, прошло какое-то время перед тем, как они остались одни, и Джуди наконец-то подошла к ней. Морин сделала вид, что не замечает ее, и уткнулась в экран телефона. Джуди что-то спросила – что-то по поводу лета. Морин ответила и поняла, насколько сильно соскучилась по ее голосу. Этот голос был родной, потому что она слышала его на лекциях столько раз, что он стал частью ее повседневной жизни. Он был даже больше – сокровенный, интимный, из-за той ночи, память о которой живо в деталях предстала перед Морин, пробужденная этим голосом. - Где ты была? - ее заинтересованность обволакивала сердце мёдом надежды. Но оно, это сердце, было так сильно ранено, что мёд лился ядом. - Какая разница? - Тебя не было два месяца, и никто не мог с тобой связаться! - Какая. Тебе. Разница? - Морин выдержала взгляд. Джуди медленно положила на стол книги и планшет, а потом повернулась к Морин: - Прости меня. Это было неразумно. - Могла бы просто сказать, что тебе не понравилось. - Тогда бы я солгала. - Я тебя не понимаю. - Я думала о тебе. Морин сложила руки на груди. Губы сжались в полоску, на лбу появились морщинки. - Я поступила, как трусиха. Это было недостойно и низко. Я не знаю, что ты пережила, но могу представить, и очень сожалею. Ты меня простишь? Морин уже простила Джуди – в тот момент, когда та посмотрела ей в глаза извиняющимся взглядом. Просто Джуди не обязательно было знать так сразу. - Джуди, я не знаю, что ты... - Это похоже на сумасшествие, – перебила ее Джуди, тихо рассмеявшись. А потом, быстро посерьезнев, добавила: - Приходи сегодня вечером ко мне, пожалуйста. Я буду ждать. *** К утру, когда у обеих не осталось сил, они просто лежали в постели Джуди и обсуждали всё подряд. Потом Джуди протянула руку и дотронулась до щеки Морин, провела пальцем по ее губам и замерла. - Ты мне нравишься. Сильнее, чем я думала. - Сильнее, чем перед тем, как мы второй раз переспали? – усмехнулась Морин, кладя под щеку ладонь и смотря на Джуди с обожанием. - Нет. Сильнее, чем это возможно контролировать. Я боялась, что не смогу. Я до сих пор боюсь. Я не хотела вешать на тебя эту ответственность, ты понимаешь? - Ничего. Я привыкла брать ее на себя, - Морин пожала плечами. - Мне нравится в тебе всё, – медленно начала Джуди. - Твои чудесные волосы с бронзовым отливом. Твоя белая кожа. Веснушки. Цвет и форма твоих глаз. И губ. Про губы я могу много что сказать. Они требовательные, зовущие, обещающие, подчиняющие... Я не знаю, что это во мне просыпается, когда я просто на тебя смотрю. Меня затапливает такая сильная нежность, которая граничит с безумием. Да-да, именно так. Когда я думаю о силе этого чувства, оно меня страшит своими размерами. Возможно, это любовь. Я никогда не думала, что смогу полюбить. Как-то никогда даже не хотела этого, не мечтала об этом. Я мечтала только о науке – об астрономии, с самого детства. Я на Земле, только потому, что в космонавты меня не взяли по здоровью. Готовить сейчас начинают очень рано, ты же знаешь... Меня поначалу это расстроило, но потом, изучая другие аспекты, другие возможности, я поняла, что смогу быть полезна и здесь, на нашей умирающей планете. И я просто впряглась в науку. Мэй Джемисон была моим кумиром, но я знала, что в чем-то – в возможности побывать даже просто в открытом космосе, я уже не говорю о полете на Марс – мне никогда с ней не сравниться. Так что я решила равняться по другим областям. И преуспела. Могу сказать, я была горда собой – я знала, что я делаю, к чему иду. Была только наука, а всё остальное не имело значения. Меня никто никогда не выбивал из колеи, никто не встревал в мой мир. Пока не появилась ты. Морин подняла бровь и недоверчиво хмыкнула. - Ты хочешь знать о других? - Нет. - Правда? - Правда, не хочу. Зачем, если ты говоришь, что никто не мог сравниться со мной. - Я не это сейчас сказала, - улыбнулась Джуди. Морин ничего не ответила. Она не хотела теперь, когда они наконец-то вместе, говорить о каких-то там прошлых партнерах. - Я думала, что ты такая же, как я, – произнесла Джуди. – Но ты другая. Твои страсти...вот они куда тебя привели. - Ну нет! Всё же так хорошо начиналось, - простонала Морин. – А теперь что, время читать нотации? Это был самый счастливый год в жизни Морин. В пятницу вечером она приходила к Джуди, и они проводили время вместе до понедельника. Порой им хотелось куда-то выехать и развеяться, и тогда они брали Гиперлуп, чтобы уехать как можно дальше. Там, на другом конце страны, они могли чувствовать хоть какую-то иллюзию свободы от глаз студентов и преподавателей. И все-таки сказка была не вечна. Однажды Джуди резко начала неприятный разговор. - Мы не должны встречаться. - Что ты такое говоришь? – напряглась Морин. - Ты заслуживаешь большего. - Я не хочу ничего большего, Джуд. Я хочу только тебя. На всю свою жизнь. Большие черные глаза увлажнились, и по шелковистой коже щек потекли слезы. - В этом-то и проблема. - Скажи, в чем? Я сделаю, что угодно. Я переведусь, куда надо. Или уедем вместе, Джуд! - Нет. Тихо, послушай. Я почти уверена, что всё вернулось. Я стала плохо себя чувствовать...как раньше. Раньше было плохо, а что будет сейчас - я даже не хочу представлять. Но я точно знаю, что будет в конце. И могу сказать тебе, что он ближе, чем ты думаешь. Морин почувствовала, как взрывается миллионами идей сознание, как ищет решения, выходы, пути. Она знала, что Джуди не стала бы говорить впустую. Что Джуди уже предприняла всё, что только можно было. Что у Джуди, через ее брата, был доступ к самым передовым технологиям в биологии и медицине, и что, видимо, ... - Что-то можно сделать? - Лекарства нет. Еще не изобрели. - Но они же тестировали!.. - Это - сложно. Это в мозгу. Мы никак не можем понять, почему всё так. Они поняли только половину, понимаешь? И пока еще не предусмотрели всех исходов. - Ты всё знала заранее? - Да. Поэтому я ничего не хотела между нами. Не хотела привязываться. Не хотела заставлять тебя... - Ты ни к чему меня не принуждала, ясно? Это был и мой выбор тоже. Перестань хоть за это себя винить. - Я перестану, когда ты уйдешь. - О чем ты говоришь? Я никуда не уйду от тебя, Джуд. - Я не могу забрать твою жизнь, ясно? - Я хочу ее тебе подарить! Это моё самое большое желание. Пожалуйста, возьми и сделай так, как тебе нравится. - Ты не понимаешь... - Я-то? Я всё понимаю. Я люблю тебя. Я хочу прожить то, что нам осталось, так, как мы бы прожили жизнь, будь у нас куча времени. Съехаться. Оформить отношения. Завести детей. - Глупая! - рассмеялась Джуди, вытирая слезы тыльной стороной ладони. - Это разве не то, чего бы ты хотела? Или ты хочешь слетать на Марс? Или просто путешествовать по Земле? Или попробовать все наркотики мира? - Нет! Нет! Того, что ты сказала в начале. Я хочу семью. - Правда? - Правда. Только с тобой. Я тоже тебя люблю. Я боготворю тебя. Ты самое лучшее, что произошло в моей жизни. Я не могла бы просить большего. Мне кажется, я недостойна и этого. - Хватит, в самом-то деле, Джуд, - Морин ни на шутку разозлилась. - Больше ни слова про «недостойна», ты меня поняла? Я никогда ни о чем не пожалею. *** Как только было решено с датой бракосочетания, Джуди ушла из университета. Они обе отреагировали на это достаточно тяжело, но Морин держала всё в себе, стараясь оставаться сильной для Джуди. Та же просто-напросто была подавлена, ведь увольнение означало окончание большого этапа в ее жизни. У Морин оставался еще год, чтобы закончить обучение и получить степень магистра. Свадебная церемония была тихой, но роскошной. Они улетели на Гавайи, и там, в окружении близких родственников (родителей Морин, брата и отца Джуди) дали друг другу клятву. Джуди была ослепительна в белом зауженном платье, и Морин, стоя перед алтарем и держа ее за руки, задыхалась от смеси любви и отчаяния. Их семьи быстро нашли общий язык, и, сидя в удобном кресле на берегу океана, любуясь закатом и наблюдая за неспешными разговорами, разбавляющими повторяющийся раскат волн, Морин приходила в умиротворение. Одинаковость таких вечеров создавала впечатление, что время – циклично, что его можно вот так вот закруглить и всегда проживать один и тот же период – нынешний. Без спеха, без препятствий и без ожидаемого конца. Это было затишье перед бурей, и Морин, конечно же, хотелось отсрочить неизбежное. Но время шло линейно, и вскоре наступил тот день, когда они все собрали чемоданы и отправились в аэропорт. И реальность хлестанула по лицу летними ливнями, перемежающимися с удушливой жарой, продолжавшейся до конца октября. Им пришлось провести основное время в городе, так как Морин и два ее однокурсника заканчивали работу на получение гранта, который позволил бы им в следующем году провести необходимые для практической части диплома исследования. А Джуди проходила очередные обследования... *** За окном потоком лил дождь, уже несколько часов. Они разговаривали о том, как быстро нормой стали такие вот ливневые дожди и как хорошо, что они купили энергоколлектор капель. Никто уже ничему не удивлялся, но Морин и Джуди всегда любили вести такие беседы, обсуждая климат на Земле пятьдесят, сто лет назад, и сравнивая с тем, в котором живут сейчас. Дом Джуди находился в состоянии низкого потребления энергии. Переход на возобновляемую энергию значил еще и то, что ее экономили. И, хотя у них был свой аккумулятор и солнечные батареи, государственная рекомендация была использовать энергию с осторожностью в период ураганов. Морин сидела на диване с ногами и читала под лампой методический материал из клиники репродукции. Они были там за несколько дней до этого – место посоветовал брат Джуди как самое передовое. Клиника специализировалась на планировании и ведении беременности у однополых пар, где оба партнера являлись биологическими родителями своего будущего ребенка. - Она не будет меня знать, – донеслось до Морин. Джуди сидела в кресле-качалке у окна. Она начала очередной курс лечения, и была подавлена проявлением побочных эффектов. После визита к репродуктивному эндокринологу, где она удостоверилась, что ее половые клетки находятся в отличном состоянии, она тихо спросила Морин о том, не против ли она, чтобы у них была именно девочка. Морин не была против. - Будет. - Она позабудет меня. - Я напомню. - Вспомнишь ли ты сама обо мне? Морин отложила брошюры и материалы. Встала с дивана, прошлась по белому ковру, утопая в ворсе, и остановилась перед Джуди. - Как я смогу забыть? Свою первую любовь. Свою единственную. Моё счастье и мою радость. - Пообещай, что будешь беречь ее. - Обещаю. - И что увезешь ее. Морин посмотрела на Джуди с недоумением. - Я хочу, чтобы ты мне пообещала, что увезешь нашу девочку с этой планеты. - Джуд... - Пожалуйста. Здесь у нее нет будущего. Ты же сама это прекрасно понимаешь. Ты...у тебя еще будут дети. И это логично – хотеть для них лучшего, правда? Поэтому, если будет возможность...если твой проект двигателя пройдет испытания... - Джуди, это всего лишь мои амбиции... - И они далеко тебя приведут. Могла ли ты подумать пару лет назад, что у тебя будет семья и ребенок еще до того, как тебе стукнет тридцать? Морин усмехнулась в ответ на улыбку Джуди и покачала головой. *** - Ты уверена? - она держала Морин за руку. - Подумай еще раз. Морин подумала. Об упущенных возможностях. О том, что это решение повлечет за собой серьезные изменения в ее жизни. О том, что потом станет сложнее закончить аспирантуру и еще сложнее – работать в полную силу, так, как она бы хотела. Поначалу она думала, что это решение было самым глупым в ее жизни с точки зрения здравого смысла. Она не была готова воспитывать ребенка. Однако Морин давно перестала считать, что ее жизнь пострадает. Разве страданием были их отношения? Разве не самым лучшим, самым ярким, что с ней когда-либо случалось? Она начала понимать, что всё успеет, что всё у нее будет потом – когда не станет Джуди. У нее будет вся жизнь впереди, и она проведет ее в скорби и в смирении. И лишь наука станет ей подругой и женой. *** Девочку назвали Джуди – по-другому и быть не могло. Она была настоящим подарком, идеальным ребенком – мало плакала, много спала и кушала. Когда ей было два месяца, они отпраздновали втроем первое Рождество, а в середине января старшая Джуди умерла. Падал снег – первый раз за долгое-долгое время. Транспорт не ездил, и вокруг стояла удивительная тишина – такая душераздирающе пустая, что Морин думала, что сойдет с ума. Тоска словно сковывала ее сердце, и порой она замирала, ожидая, будет ли следующий удар. Дочь была ее спасением. Ее смех оживлял окаменевшие, иссушенные от горя эмоции: согревал душу, растапливал ледяную корку, покрывавшую сердце. Кожа вокруг глаз натянулась и стала шелушиться от постоянных слез – Морин не знала, что можно так часто и много плакать. Она знала, что со временем ей может стать легче, но не знала, насколько. А еще она была точно уверена, что всё в своей жизни сделала правильно.