Магистр с гор Мэйлин

      Это была поляна в самой середине мира, на ней было тихо и солнечно и хорошо отдыхалось. Шелестел бамбук под тёплым ветерком, беззвучно кружились бабочки, даже ручеёк журчал шёпотом, обтекая плоские камушки и весело брызгая на них искристыми каплями. Когда-то Вэй Ин выбрал это место именно потому, что оно было ничьё — располагалось у подножия невысокого холма в стране невысоких холмов, равно удалённой от всех известных орденских земель… остались же до сих пор такие места.       Тропинку сюда он проложил давным-давно, ещё когда тело лежало в «пыточной» в Архиве Ланъя и ему там ломали первые кости. Молодой дайфу Линь Чэнь категорически запретил вмешиваться и ускорять заживление с помощью тёмной силы, только и оставалось убраться ненадолго, оставив беднягу Линь Шу слушать чтение и шипеть от боли; тогда-то и выяснилось, что бродить призраком по окрестным каменным столбам не получается — призрака тянуло куда-то. Оказалось, сюда, в родной мир. Куда же ещё!       Он не боялся, что не сможет вернуться к Линь Шу снова: связь не разорвалась, Вэй Ин чувствовал боль (правда, ослабленную расстоянием) и слышал мысли своего «соседа». И вернуться смог когда захотел, даже раньше, чем позвали, а значит, тропка была устойчивой и надёжной. Позже, когда телу стало немного полегче (или немного привык, ведь к любой боли со временем можно привыкнуть!), они обсудили это путешествие — и через несколько дней туда же отправился Линь Шу; правда, на этот раз всё-таки приняли меры предосторожности: Вэй Ин ждал его с флейтой в руке (хорошо, что кости начали ломать не с рук, а с ног!) и мелодию призыва они тоже наиграли заранее. «Только не уходите оба сразу, — распорядился Чэнь-дайфу, тоже ко многому привыкший и привыкающий, — такая отключка, может, и поприятнее макового питья, но лучше не рисковать». Что ж, они соблюдали строгую очерёдность. Линь Шу в мире Орденов понравилось — точнее, он не заметил особой разницы между мирами, потому что люди, деревья и звери были везде одинаковые, а с «колдунами» встречаться и тем более говорить он не собирался.       Вэй Ин не собирался тоже.       Первые несколько возвращений он всё-таки побродил по знакомым местам… ну, как побродил — глянул издали… иногда очень издали. Луаньцзан почти не изменилась: всё то же густое тёмное облако висело над ней, клубилось и не рассеивалось; он подивился сердито, что никто здесь не работает всерьёз, разве что поют какие-то свои занудные глупости на вершине, на развалинах возле пещеры, вместо того чтобы всё очищать как подобает заклинателям! но разглядывать и вслушиваться не стал, слишком много там мелькало белых и жёлтых одеяний. На Пристань Лотоса долго смотрел через озеро, не смея подобраться поближе, — островерхие крыши поднимались над линией воды на горизонте, как было и раньше, хотя и пониже прежних и чуточку по-иному расположенные; а лотосы у ближнего бережка качали головками над водой, как всегда, как тысячу лет назад и как будут ещё вечность вперёд. Цинхэ в очередном путешествии встретил незримого гостя скорбным молчанием, резиденция Ордена была погружена в глубокий траур — несколько дней назад внезапно умер Не Минцзюэ; Вэй Ин постоял в сторонке у ворот, пытаясь найти обрядовые слова для поминовения и вспоминая лишь горький пепел Вэнь Цин и Вэнь Нина.       Иногда он надеялся, что встретит их на тропах мёртвых, но до сих пор так и не встретил; что ж, если Неистовый Не вдруг где-нибудь бродит поблизости — мне есть что ему сказать! но наступившая ночь была угрюмой и безмолвной, и деревья в скалах шумели под ветром, а не от грозных шагов, — и Вэй Ин ушёл, так и не пожелав умершему доброго перерождения. Из Цинхэ он отправился напрямик в Цишань, и там, на мрачных безмолвных развалинах, нашёл и слова скорби, и слова сожаления, и бессловесные крики вины — у его друзей не было даже могил, только пепел, давно впитавшийся в проклятые камни или развеянный горячим ветром. Здесь когда-то свершилась большая победа — и здесь же была сотворена огромная несправедливость, так уравнявшая в его глазах двух неукротимых: Вэнь Жоханя и главу Не. В тот раз ему пришлось ещё долго сидеть на скалистом обрыве и бродить между каменными клыками, потому что не в таком же гневе было возвращаться в мир Лян, к бедному страдающему телу, прикованному к постели с двумя тяжеленными железками на руках. Линь Шу ничего не сказал в упрёк, Вэй Ин отлично знал, что его «сосед» и названный брат сам тайком от всех побывал призраком на перевале Мэйлин и вернулся оттуда чернее грозовой тучи; но впредь стоило бы выбирать для прогулок места поприятнее и честно начинать выздоравливать.       В очередное своё пришествие Вэй Ин пробрался в сады Ланьлина и подкараулил там нянюшку с маленьким Цзинь Жуланем, и никакая охрана и стража не помешала Старейшине Илина набрать с ближайшей клумбы полные горсти душистых пионовых лепестков и осыпать ими племянника — и послушать его смех. На кого будет похож этот мальчик? на шицзе или на всех Цзиней? может быть, смогу подсматривать, как он будет расти. Даже ради этого ребёнка Вэй Ин не смог бы простить Цзинь Гуаншаня, но, так уж и быть, был согласен о нём не думать. А в Гусу наш отважный призрак не пошёл совсем, и дело было не в стенах и защитных печатях, — было страшно возвращаться туда, где когда-то он был глупо счастлив и уверен в себе и все ещё были живы. Разве что в Цайи побывал, и то ради лодок: посидел на носу рыбацкой лоучуани, когда она на закате возвращалась в город с усмирённого озера Билин — свободная вода блестела, шлёпала ладошками по борту; всё-таки что-то в той жизни было не зря.       Адептов Ордена Лань он встречал иногда на склонах Луаньцзан, когда приходил туда почтить своих умерших, или на лесных дорожках во время охот; его ни разу никто из них не заметил, значит, даже те, кто обучены находить вернувшиеся души, не видят его, — значит, можно ничего не опасаться и спокойно отпускать сюда неуча Линь Шу. Однажды даже видел издали Лань Ванцзи… ну, то есть, наверное это был Лань Ванцзи, потому что кучка крестьян за что-то благодарила этого высокого заклинателя в белом, а заклинатель стоял как статуя и даже не кивал в ответ. И ещё один раз Вэй Ину показалось, что на вершине Луаньцзан он слышит звуки гуциня, — но он тут же решил, что ошибся, потому что там играли не Упокоение или Смирение, а что-то совсем неведомое.       Он много и о многом думал в этих безмолвных странствиях по знакомому миру. Жизнь шла без него и без всех ушедших, жизнь залечила раны, так бывает всегда и обижаться тут не на что. Отсюда ему казалось, что многое, ох как многое стоило бы сделать и сказать по-другому, но он ничего не мог исправить и оставалось только примириться потихоньку — как смирялся с постоянной болью, когда возвращался к Линь Шу. Тот, к слову, тоже о многом жалел, но серьёзных ошибок у него на совести всё-таки не было — так, мелочи вроде ссор с матушкой или насмешек над младшими приятелями; и как только эта чистая душа ухитрилась призвать на помощь самую нечистую?!       Они делились историями, когда возвращались; и если Вэй Ин навещал знакомые места и бил поклоны прошлому, то прогулки Линь Шу были повеселее — его тянуло к призракам, как живого юношу тянуло бы к людям. Обычно он просто подглядывал, но увидеть умудрялся многое: как мёртвые солдаты играют с мёртвыми детишками в сражения на городских кладбищах; как водяные гули загоняют рыбу в дырявые сети бедняка и распугивают косяки возле огромных неводов богатого артельщика; как навка-девушка и навка-ива сговорились ставить подножки и хлестать по щекам певичек на господских купаньях… а в кое-каких проделках он и сам с радостью принимал участие — когда жертвы разбойников шли в становище, чтобы посидеть на головах у спящих своих убийц, и те задыхались в кошмарах, Линь Шу стоял на страже и морочил головы часовым, бросаясь угольками из костров: ведь призраки не боятся обжечь ладони! Линь Чэнь ругательски ругал его за эти приключения, то есть за эти рассказы, потому что Мэй Чансу хохотал так, что начинали невыносимо болеть едва зажившие рёбра; и вообще, призракам подобает быть степенными и смиренными. Вэй Ин вот был тем самым правильным призраком, в людные места старался не соваться и не попадаться никому на глаза; разве что с лаоху однажды поболтал всласть, пока тигр отсыпался в пещере на горном склоне, — бедняге очень недоставало простых человеческих разговоров.       Свою полянку Вэй Ин нашёл в тот год, когда по всем орденским городам и землям в голос славили нового верховного заклинателя — Цзинь Гуанъяо… просто захотелось быть от всего этого подальше. Здешние земли он прозвал Холмистыми, и здесь не было ничего похожего на Луаньцзан — нам бы туда такие поля и речки и рощи! Людей здесь было мало, жили они тихо и были заняты своими насущными делами: сажали и собирали рис, ловили рыбу, изредка охотились на опушках. Линь Шу посчитал это место «слишком блаженным» и сюда не заглядывал — с тех пор, как в первую же прогулку не удержался и заставил заблудиться в трёх холмах почтенного сборщика налогов со свитой; положительно, жизнь в цзянху плохо влияла на этого императорского племянника. Вэй Ину же здесь было хорошо, как когда-то в детстве бывало хорошо в старой Пристани Лотоса. Здешние мёртвые ни на кого не гневались и мирно спали на сельском кладбище, разве что изредка наведывался по ночам к большой семье залётный призрак откуда-то издалека: Вэй Ин сперва встревожился, увидев на ночной дороге воина в иссечённом доспехе, но, проследив, успокоился — гость всего лишь походил по комнатам и поутирал невидимые слёзы, глядя на детские головки под одеялами. Даже единственный на весь лес му-гуай хоть и норовил хлестнуть веткой по глазам дровосеку или выпятить корни под колёсами проезжающей мимо тележки, но зато заботливо укрывал от солнечных лучей мальчишку-пастушка, задремавшего в тени. На самой полянке жило семейство кроликов, взрослые побаивались незнакомого призрака, а крольчата быстро привыкли и охотно приходили играть у Вэй Ина на коленях; к счастью, они были обычной бурой расцветки и почти не напоминали то, о чём думать не следовало.       Пушистая мелочь — уже пятое поколение! — наконец-то угомонилась и убралась в нору к почтенным родителям. Вэй Ин растянулся на мягкой траве, глядя, как белые небесные кролики гонятся друг за другом по воздушному лугу. В минувшей жизни ему бы и в голову не пришло вот так валяться, давно нашёл бы занятие — выслеживать фазанов или строгать палочки для нового змея, который непременно взлетит выше всех! а ещё говорят, что даже смерть людей не меняет.       Смерть, может, и не меняет, заключил он и превернулся на живот. А вот новая жизнь в новом мире и в новом теле — меняет, да ещё как! «Пыточная комната» в Ланъя и путь по цзянху стали очень хорошими учителями и отлично обучили его терпеть и думать.       И вот эта тень, что вдруг появилась поодаль, на берегу ручья, — она тоже обучила тому же.       Впервые Вэй Ин заметил её примерно пять лет назад: в этих путешествиях туда-сюда он не всегда мог точно отмерить время, но помнил, что как раз тогда они вытащили с каторги Ли Гана и поэтому пришлось отправиться в свой мир на долгий отдых. Он ввалился в тот день на полянку как из боя, взбудораженный и не остывший, перед глазами ещё стояло, как поднятые мертвецы рвут в клочья стражу и разбивают цепи на перепуганных каторжниках… точь-в-точь в том лагере перевоспитания на тропе Цюнци, когда он пришёл за Вэнь Нином!.. и очнулся вдруг от того, что кто-то смотрел ему прямо в лицо — кто-то невидимый. Вэй Ин вскочил, потом сел снова, постарался дышать ровнее — призраки ведь тоже могут шумно дышать! — и тогда она проявилась: худенькая девочка лет шести, в аккуратном светлом платье, с подстриженной чёлкой; посмотрела на него ещё чуть-чуть и исчезла, как не бывала.       Второй раз Вэй Ин увидел её на своей полянке, едва пришёл туда — а прийти получилось не сразу, почти через год; она сидела на камне над ручьём, сложив руки на коленях, словно ждала давным-давно и собиралась ждать сколько нужно. Однако когда он шагнул к ней, девочка снова пропала и позвать её не получилось; Вэй Ин даже задумался тогда, не принести ли с собой в следующий раз флейту.       Так у них и повелось — девочка появлялась часто и ненадолго, но приручалась хуже кроликов: не приближалась, не пыталась заговорить и не отвечала, если Вэй Ин с ней заговаривал. Иногда бродила вдоль ручейка, иногда собирала букеты — странные, без цветов, одни стебельки. Где-то года через два он заметил, что она немного меняется: увеличивался рост, появлялись другие платья, другие заколки, да и круглое личико понемножку вытягивалось, хоть до возраста цзи-ли ей было ещё далеко, — и тогда понял, что видит не призрак, а живую душу вполне живой девчушки, почему-то избравшую эту полянку для своих сонных прогулок. Не пугать же было её! ему она совсем не мешала.       Сегодня на ней было синее платье, а волосы были не распущены как обычно — собраны в тугую косу; и сегодня она не задержалась у ручья, а направилась прямо к Вэй Ину.       За эти пять лет она выросла так, что могла бы уткнуться лбом ему в грудь; Вэй Ин наклонился, чтобы посмотреть ей в лицо.       — Кто ты? Как тебя зовут, сестрёнка?       Вместо ответа она взяла его за руку: плотно, будто живая — живого.       — Я должен что-то сделать для тебя?       Она смотрела на него, теперь Вэй Ин мог хорошо её разглядеть: нет, этого ребёнка он никогда не встречал в прежней жизни.       — Мне нужно куда-то пойти?       Теперь девочка настойчиво потянула его за собой — с поляны в лес.       Вэй Ин шутливо запротестовал: он вполне готов идти сам, по доброй воле, незачем брать его в плен! девочка разжала пальцы, но оглядывалась на него через шаг. Они поднялись на вершину холма, а потом зелёное редколесье вдруг оказалось совсем внизу — это дитя отлично умело перемещаться по воздуху, да так быстро, что Вэй Ин поспевал за ней с трудом. Солнечное марево закутывало их, скрывая от всех живущих… а потом завеса разорвалась, они снова стояли на поляне, только это была совсем другая поляна — ухоженная, подстриженная, окружённая клумбами, и ручей на краю не журчал, а солидно струился среди искусно уложенных камней.       Вэй Ин тихонько охнул: клумбы благоухали пионами. Он стоял посреди ланьлинских садов.       — А если нас здесь заметят и поймают?       Она уверенно покачала головой, словно знала, о чём говорит.       — Ты уже приходила сюда? зачем?       Он ожидал любого ответа — она могла потянуться к красивым цветам или указать на весёлых мелькающих ласточек, или побежать к забавной ручной обезьянке, прыгающей на столике с фруктами… но девочка вдруг снова потащила Вэй Ина за собой и они оказались в тени густого жасминового куста.       — Ты не хочешь, чтобы нас видели? — Вэй Ин не удержался и фыркнул. Раз уж не заметили до сих пор, можно ничего не опасаться! Хороши же оказались хвалёные защиты Башни Кои, если призрак страшного Старейшины и необученная детская душа разгуливают по клумбам Ланьлина как у себя дома!       И тут девочка ткнула пальцем в сторону покинутой полянки.       Из боковой аллеи туда вышел человек в жёлтом… очень знакомый человек.       Вэй Ин смотрел сквозь куст на Мэн Яо, ставшего какими-то неведомыми путями не просто главой великого Ордена, а Верховным Заклинателем. Он мало изменился внешне за эти годы, зато изменилась повадка: куда девались скромно поникшие плечи и вкрадчивая поступь «умного управляющего в богатом доме» — теперь по аллее шагал, горделиво вскинув подбородок, истинный хозяин здешних мест. Так и чесались руки бросить камушек ему в шапку-ушамао, которую он зачем-то нацепил вопреки всем традициям заклинателей, и посмотреть, как он завертится, озираясь! но я всё-таки не Линь Шу. Вэй Усянь, веди себя пристойно, как подобает почтенному призраку… и зачем-то же эта девочка привела тебя сюда, так сначала разберись зачем, а уж потом кидайся камнями.       Мэн Яо остановился на краю поляны, потом обошёл её по кругу, заглядывая во все аллейки. Удостоверившись, что вокруг никого нет, он встал возле клумбы с пионами и принялся рассеянно теребить в пальцах роскошную горсть лепестков, по одному роняя их на песок себе под ноги.       Вэй Ин покосился на свою спутницу. Она требовательно подняла палец, призывая к безмолвному вниманию. Хотел бы я знать, почему одни привидения вполне умеют говорить, а другие — нет?.. а я бы послушал, зачем мы здесь и чего она от меня хочет.       Что-то прошелестело в воздухе, и перед Мэн Яо спрыгнул с меча заклинатель в бело-жёлтом одеянии неведомого Ордена — запыхавшийся.       — Ну что? — требовательно бросил Верховный Заклинатель вместо приветствия.       Вновь прибывший сложил руки и отвесил глубокий поклон, словно своему старшему.       — Всё исполнено.       — Ты убедился, что он умер?       — Я побоялся задерживаться слишком долго над телом. Но раны наверняка смертельны, и дорога там заброшенная и безлюдная. Можете не сомневаться.       Его голос, глуховатый и старательно торопливый, отчего-то казался знакомым; Вэй Ин всмотрелся повнимательнее и едва не выругался вслух — не может быть!       В жёлто-белом одеянии с загадочной вышивкой на полянке стоял Су Шэ из Ордена Гусу Лань.       Оказывается, у привидений мысли тоже могут закружиться в сердце как взволнованный водоворот. Что такого могло случиться, что один из старших учеников — да нет же, уже адепт, ему пора было стать адептом! — вдруг сменил одежду и подчинение?! что творится в Ордене Лань?       Этот человек очень изменился с тех пор, как Вэй Ин в последний раз видел его в вэньском лагере перевоспитания… да, во время войны они как-то ни разу не встретились, надо отметить! Сейчас это был уже не худенький невысокий юноша с правильным, но незапоминающимся лицом и неловкими руками — перед Мэн Яо стоял взрослый заклинатель, хоть и сохранивший юношескую стройность сложения, но уж никак не скромный и не робкий; и разговаривал он с главой Ордена если и не на равных, то уж точно не тем пришибленным тоном, каким оправдывался когда-то после неудачи на озере Билин.       — Что ж, спасибо, Миньшань, — не спеша проговорил Мэн Яо. — Будем надеяться, что нам никогда больше не придётся заниматься этой проблемой.       Лицо Су Шэ запоздало вспыхнуло — не от слов благодарности, а от короткого слова «нам».       — Я рад быть полезным, глава Цзинь. — Будто о какой-то незначительной услуге, а не про убийство.       Они не спеша удалялись по главной аллее, но Вэй Ин слышал их так хорошо, словно сам крался за ними по кустам.       — Кого вы поставите продолжать работу, мой господин?       — Ты хочешь сам заняться нашим приятелем? Боюсь, ты переоцениваешь свои силы, Миньшань.       — Я хотел бы всё же попытаться.       — Сейчас у тебя есть другая работа: проверь всё, что осталось в комнатах после Сюэ Яна. Ищи любой клочок записей, любой артефакт или всё что на артефакт похоже; всё может оказаться важным.       — Слушаюсь, мой господин.       Мэн Яо повернул к нему голову и улыбнулся на ходу.       — Никому кроме тебя я не доверил бы эту важную работу, Миньшань. Что же до нашего приятеля, то он никуда не денется.       — Я вас не подведу, — заверил Су Шэ и, повинуясь лёгкому жесту своего нового господина, поклонился и зашагал в сторону каких-то золочёных крыш.       Мэн Яо остался стоять в аллее, разглядывая ровный ряд подстриженных кустов багрянника; одиночество длилось недолго — из этих самых кустов вылез ещё один адепт в жёлтом и склонился перед своим главой.       — Присматривай за ним, — бросил тот, после чего адепт снова исчез в кустах, а Мэн Яо не спеша двинулся по аллее дальше и вскоре скрылся за поворотом.       Вэй Ин тихо выдохнул и осмотрелся: ему казалось теперь, что все кусты в этом саду содержат внутри не меньше чем по одному шпиону. Я ведь уже начал было забывать, каким гадюшником бывают иные резиденции! не вспоминать бы вовеки.       — Ты за этим меня сюда привела? — поинтересовался он у призрачной девочки. — Чтобы я зачем-то подслушал болтовню интриганов?       Она нахмурилась: взрослая гримаса на детском личике, — и опять взяла его за руку.       — Куда теперь?       Вместо ответа она показала рукой вниз. Вэй Ин честно посмотрел по направлению жеста. Там была только зелёная, аккуратно подстриженная трава, несколько увядших листьев жасмина и жирная пышная земля.       — Не понимаю.       Она повторила жест и совсем сдвинула брови.       Как ни был озадачен Вэй Ин, он всё-таки засмеялся. В землю? не рановато ли? Мы ведь всё-таки призраки, а не лютые мертвецы!       Девочка вздохнула — опять как взрослая! — и потащила его за собой. Теперь они оказались возле ручья, на берегу, присыпанном мелкой галькой; и тут малышка решительно взялась рисовать что-то пальцами по этому песку.       У неё получилось нечто кудрявое, заключённое в двойной шестиугольник; посредине она нарисовала несколько квадратов и кружок — и на кружок положила большой камушек. Все эти квадратики были разделены какими-то извивающимися линиями.       — Не понимаю, — повторил Вэй Ин, сосредоточенно разглядывая рисунок.       Она терпеливо кивнула и широким жестом обвела по воздуху весь мир вокруг себя.       — Ланьлин? Сады? Резиденция? — Вэй Ин внимательнее присмотрелся к рисунку. — А камень — это Башня Кои?.. Карта!       Малышка беззвучно похлопала в ладоши; потом указала на ручей и на одну из волнистых полосок.       — Так, понимаю, это наш ручеёк. И ещё множество всяких ручьёв, каналов, прудов и прудиков; ну конечно, ведь садам нужно много воды! — Вэй Ин одобрительно улыбнулся. — Что же из этого следует, сестрёнка?       Она внушительно посмотрела на него и ладонью обвела широкую полосу вокруг «стен», огораживающих резиденцию на рисунке.       Вэй Ин задумался. Ему никогда не доводилось прежде размышлять над устройством орденских усадеб, но в случае Ланьлина эта кроха была, пожалуй, права: вода здесь была повсюду, журчала в ручьях и наполняла пруды, но в городе не было реки, только колодцы; и из стен резиденции тоже не вытекала никакая река, даже самая маленькая.       — Подземные каналы? да ты умница! Ты хочешь, чтобы мы пошли туда? И как мы туда проберёмся через всю охрану? это тебе не прогуляться по садам…       Вместо ответа она вскочила на каменный бортик облицовки ручья и поманила Вэй Ина за собой.       У него бы перехватило дыхание, будь он живым. Нет, конечно, люди Юньмэна прекрасно умели плавать и нырять, он и сам когда-то… однако даже в своей бурной молодости он не решился бы прыгать в подземные стоки неведомой конструкции!       Но в молодости он был живым и мог захлебнуться, утонуть, не выплыть. Чего же ему бояться сейчас, когда он уже мёртв?       — Имей в виду, — справившись с дурацкими страхами, весело сказал он девочке, — если я промокну, тебе придётся меня сушить!       Она серьёзно кивнула и первой спрыгнула в воду.       Вэй Ин последовал за ней без колебаний: похоже, она уже проделывала такое не раз. Мелькнули красные рыбки, шарахнувшиеся в испуге, — рыбы здесь были умнее людей и призраков видели или чувствовали. Плотная вода казалась ему не плотнее воздуха, он даже засмеялся и убедился, что никаких пузырей от смеха нет и быть не может. Они быстро добрались до водослива: да, вода в самом деле уходила куда-то под землю, сток был забран частой решёткой, но это была преграда для мусора и опавших листьев, а не для двух призраков — на каменных прутьях не было даже охранных рун!       А ведь так можно проникнуть в любую темницу, сказал себе Вэй Ин, пока они рушились вместе с небольшим водопадом в какой-то подземный пруд или канал. В самом деле, вода нужна везде и как-то ведь она попадает в самые потаённые подземелья — не в вёдрах же её таскают туда. Над каналом был низкий каменный свод, царила полная темнота, срывались громкие капли; потом стали различимы тихие голоса и шёпот из серых мокрых стен: здесь, похоже, было царство неупокоенных душ! Сколько столетий стоит Башня Кои? что скрывают её подземелья? Кто и когда задумывался над такими вопросами…       Девочка вела его уверенно и быстро сквозь шелестящую тьму; их ноги не разбрызгивали воду. Справа и слева потянулись полукруглые люки в стенах, часть воды растекалась туда, в отводные каналы; в один из них свернула и девочка, снова легко проскользнув через очередную решётку. Этот ручей вдруг вывел их в коридор, здесь уже не только текла вода в канавке, но и был ровный пол с деревянным настилом, и по стенам горели редкие факелы — через каждые тридцать шагов; ни дыма, ни копоти — настоящее колдовское пламя.       Через семь факелов им встретилась дверь: тяжёлая, из серого железа с поперечными коваными балками; и вот на этой-то двери знаки имелись, да ещё какие! Вэй Ин едва не присвистнул, увидев печати Удержания и Усмирения — в темнице-то?! Что за стадо лютых мертвецов заперли там в камере?       Девочка остановилась и указала ему на дверь.       — Я уже понял, — согласился Вэй Ин, — нам туда. Теперь мне и самому интересно! но как нам туда войти?       Она рассмеялась недобрым смехом и положила руку на дверь. Узкая детская ладошка провалилась в железо как в воду.       — Здесь нет заслона для душ? Ты точно знаешь?       Она кивнула так твёрдо, что он поневоле поверил. Должно быть, им важно было удержать и усмирить чьё-то тело; а душа из него — да пусть идёт себе куда пожелает.       — Ну тогда вперёд, — согласился Вэй Ин, на пороге попросив прощения у Линь Шу «если вдруг не вернусь».       За дверью было темно, как в мире до рождения дня. То есть настолько темно, особенной темнотой, что даже привидения поначалу теряли зрение. Вэй Ин постоял на пороге, привыкая… а потом забыл и про Линь Шу, и про девочку, и вообще все мысли вылетели из его призрачного сердца.       В шести шагах от двери стоял в цепях человек, и это был Вэнь Нин.       Не узнать его было невозможно. Призрачный Генерал совсем не изменился с того жуткого дня, когда они с сестрой приходили к Вэй Ину проститься. Даже одежда на нём была той же самой — серый ишан и чёрный цзякан, — только превратилась в пыльные и грязные лохмотья. Волосы свалялись и висели тусклой кучей пакли; лицо было не различить под этими растрёпанными прядями. Цепи на руках были тройной толщины, но не они удерживали Вэнь Нина в стоячем положении: тело застыло, будто ствол дерева.       — Брат… — с трудом прошептал Вэй Ин, потом постарался повторить громче: — Брат Цюнлинь!..       Никакого движения и никакого ответа не последовало.       Девочка — Вэй Ин едва не забыл о ней! — проскользнула у него под локтем, подошла без боязни к живому мертвецу — живому ли?.. — и потеребила за руку: маленькая ладошка тонула в оцепеневших пальцах. Вэнь Нин не пошевелился, не повернул безвольную голову; девочка погладила его по запястью поверх тяжеленных кандалов и повернулась к Вэй Ину.       И топнула ногой.       У него второй раз за сегодня остановилось призрачное средце. В один миг он понял всё: и кем был этот ребёнок в прежней жизни, и почему в перерождении ей не живётся спокойно.       — Сестра… — Получилось совсем хрипло. — Сестрица, прости, я был глуп…       Пол камеры был покрыт пылью. Паутина свисала с углов. Сюда давно никто не приходил, а призраки следов на пыли не оставляют.       Вэй Ин подошёл ближе, положил ладони Вэнь Нину на плечи — словно коснулся кожаных валиков: упругие, но холодные и неподатливые. Отвёл с лица волосы — глаза были закрыты, губы плотно сомкнуты, даже зубы сжаты. Никакой жизни не ощущалось там, внутри этого тела; но зачем-то же его сохранили и держали здесь столько лет!       Он попытался зачем-то пригладить Вэнь Нину волосы… пальцы натолкнулись на что-то очень твёрдое и чужеродное… воткнутые в череп шпильки?! нет, что-то поосновательнее…       Вытащить и рассмотреть хоть немного — не получалось. Чем бы ни были эти два штыря, вбитые в голову Вэнь Нина по сторонам затылка, — руны на них были серьёзные, а сами железяки слишком тяжёлые для призрачных пальцев! Впервые Вэй Ин пожалел, что не взял привычку, подобно Линь Шу, расхаживать по призрачным дорожкам в телесном облике.       Брось, сказал он себе решительно. В телесном обличьи ты бы сюда попросту не прошёл.       — Как ты его нашла? — обратился он к призрачной девочке, которая в прежней жизни именовалась Вэнь Цин. — Он звал и ты услышала?       Она сперва помотала головой, потом кивнула утвердительно.       — Он не звал, но ты почувствовала его и стала искать? — Только и смог подхватить её на руки и прижать потеснее. — И ты смогла пробраться сюда и не побоялась?..       Девочка негодующе вырвалась и снова топнула ножкой.       — Я тебе обещаю, — сказал Вэй Ин, глядя в её горящие как угольки глаза. — Я клянусь, что придумаю, как вызволить его. Теперь, когда мы его нашли, всё будет хорошо. Ты мне веришь?       Она посмотрела на него оценивающим взглядом прежней Вэнь Цин, а потом кивнула.       Оставшееся время они вдвоём распутывали и разбирали волосы Генерала, превращая страшного лютого мертвеца в милого застенчивого юношу… а потом, спохватившись, запутывали обратно. Вэй Ин говорил не переставая: рассказывал неподвижному другу и призрачной девочке, как смог вернуться, почему не развеялся, зачем остаётся в чужом мире и какой хороший человек Линь Шу. Он не терял надежды, что хоть одна жилочка шевельнётся в застывшем лице Вэнь Нина, но тщетно; а девочка слушала и по временам кивала, заставляя говорить дальше. Она же определила, когда им настала пора уходить — нет, никто не пришёл, ничего не изменилось, просто она вдруг потянула Вэй Ина к двери. Напоследок он ещё раз пообещал Вэнь Нину, что они вернутся и непременно спасут его; а когда выбрался наверх, под ясное голубое небо, вдруг ощутил, насколько устал — ещё немного, и сил на обратный путь могло бы и не хватить.       Они оба только и смогли подняться над стенами Ланьлина и улететь хоть куда-то подальше; и в первом же тихом месте дружно свалились на траву и устроились отдыхать.       — Как же это вышло?.. — рассуждал Вэй Ин вслух в полном смятении. — Получается, они казнили тебя… да, прости, ты же наверное этого не помнишь! — Она кивнула спокойно, как взрослая, хорошо понимающая, что такое смерть. — Казнили тебя, а его оставили в живых! зачем?! Неужели намеревались как-то использовать? Подчинить себе? Ох, и не давала же покоя моя слава кому-то! знали бы они, как дорого пришлось платить… Впрочем, их-то это не остановило бы, ведь платить не им. Значит, Вэнь Нина сразу забрали в Башню Кои… интересно, Не Минцзюэ знал об этом? не думаю: он бы ни за что не согласился! Странно, что они не попытались сохранить ещё и тебя, ты же не меньшая ценность… нет, прости, я не хотел. У тебя теперь новая счастливая жизнь, то есть будет, когда мы освободим твоего брата из плена! У тебя ведь всё хорошо, да? Тебя любят?       Она наконец-то улыбнулась. Подняла руку к косе, вытащила и показала ему на ладони шпильку — резная, из дорогущего сандала, с блестящими камешками, — не положенная ей по возрасту.       — Понимаю: эти люди давно мечтали о дочке. У тебя есть братья, да? и они тебя тоже любят и балуют?       Она махнула в воздухе кулачком и опять засмеялась.       — Не сомневаюсь! — кивнул Вэй Ин. Попробовали бы они не слушаться такую сестрицу как Вэнь Цин. — Не тревожься, мы придумаем, как спасти Цюнлиня; а пока обещаю, что буду к нему приходить. Я хорошо запомнил дорогу, тебе больше не нужно…       Этот самый кулачок едва не прилетел ему в глаз.       — Полегче! — возмутился Вэй Ин и поймал её в охапку. — Теперь здесь я старший и ты должна относиться ко мне с почтением!       Она отбивалась, молотя его по плечам и смеясь. Как же я рад, что мы снова свиделись, пусть даже вот так… и как же жаль, что надо спросить ещё о многом.       — И как тебя теперь зовут?       Маленькая Вэй Цин снова выпуталась из его объятий и решительно направилась к ближайшему кусту бамбука, а вернулась с длинным свежим листом.       Тихонько сопя, она старательно выдавила на листе плоским краем заколки: «Ли Вань».       Вэй Ин перехватил её руку и прижал к щеке и лист, и заколку.       — «Сила беглеца», — выдохнул он. — Вот и не верь теперь в предназначение!       Нужно было спрашивать ещё; да и просто не хотелось, чтобы она уходила.       — Знаешь, я оплакивал вас. Ставил дымящие палочки на Луаньцзан и в Безнощном, приносил цветы, даже похоронные деньги жёг, правда, взятые из другого мира, но это ведь неважно… Ты знаешь, что было после?.. ну, после того, как вы ушли? Ты что-нибудь видела?       Она провела пальцами сквозь его руку. Конечно же, если и не знает, то догадывается: раз я привидение — значит, я умер! ну, а раз умер, так уж точно не молча и не мирно.       — Не надо тебе это знать, — решил он. — А я вот ничего о себе мёртвом не помню… Скажи, как ты меня услышала и нашла? — Она пожала плечами и принялась заправлять шпильку снова в косу. — Да, верно, ты же не можешь… Должно быть, очень хотела повидать? Тогда ты молодец, я-то сам никого не слышу. Вот и видно, кто тут сильный! Но почему ты отвела меня к нему только сегодня? и почему его так плохо охраняют?       Теперь она снова нахмурилась, и Вэй Ин забрал её ладони в свои.       — Хочешь, в следующий раз я принесу с собой флейту? у меня ведь снова есть флейта! Ты сможешь мне отвечать, или лучше устроим Сопереживание, я хорошо помню его мелодию. Буду знать всё, что знаешь ты, и тебе не придётся ничего объяснять. Хочешь?       Вэнь Цин — то есть Ли Вань — кивнула и отступила на шаг.       — Тебе пора?       Солнце над этой опушкой заметно клонилась к бамбуковым невысоким вершинкам.       — Мы скоро встретимся снова, — сказал Вэй Ин, впечатывая в слова всю силу обещания, на какую только был способен; и договорил на детском языке: — Скоро-скоро-совсем-скоро!       Его подружка не исчезла словно дымок над костром — повернулась и пошла по тропке, словно самый обычный ребёнок; но когда она затерялась в закатных тенях, Вэй Ин ещё раз почувствовал на себе её внимательный, взрослый взгляд.       Оставшись один, он вытер лицо рукавом, словно в самом деле вымок после всех этих ныряний, как живой человек. Отдохнул в тихом месте, ничего не скажешь…       За столько лет ни разу не присмотрелся к ней по-настоящему, безжалостно укорял он себя. Всего лишь маленькая девочка… которая всякий раз встречала его на поляне, как будто приходила туда каждый день и ждала, когда он наконец-то появится. Сидела на берегу ручья в траве, сложив руки на коленях, и молча терпеливо ждала; а в это время настоящая девочка где-то там в счастливой новой жизни тихо занималась какими-то своими девичьими делами и взрослые только гадали, отчего она иногда становится молчаливой и вялой.       Почему она отвела меня в подземелье именно сегодня? Она давно навещает Вэнь Нина, это ясно, и меня она нашла тоже не вчера, — так почему именно сейчас мы должны были отправиться туда? Что-то изменилось? Что произошло и о чём Мэн Яо разговаривал с перебежчиком Су Шэ? И… и неужели дела в Гусу так плохи, что их адепты начали разбегаться по другим кланам?.. или дело попросту в том, что Мэн Яо стал Верховным и кормит слаще?       Вэй Ин вскочил с травы. Нужно было немедленно найти какого-нибудь заклинателя, лучше всего бродячего, и выспросить обо всех последних новостях и сплетнях! и для начала принять сносный телесный облик, чтобы такой заклинатель ничего не заподозрил и не набросил на бедного мирного призрака какую-нибудь сеть или печать. И чтобы этот облик был совсем-совсем не похож на тот, который Вэй Ин носил в прежней жизни…       Можно ли быть призраком и стать человекооборотнем? Возможность вселиться в какое-нибудь беззащитное здешнее тело Вэй Ин возмущённо отверг: он добропорядочный дух, а не подлый захватчик. Но… но есть же Линь Шу! Его в этом мире никто не знает, на страшного Старейшину он ни одним волоском не похож, да и телесный облик принимать обучился отлично! Значит, надо ему объяснить, кого и о чём спрашивать, и пусть он…       Стоп.       Линь Шу, конечно, за время жизни в цзянху немного привык говорить с простолюдинами на невоенном языке и вообще освоил основы дипломатии, но всё же про мир Орденов он не знает почти ничего и вряд ли сможет добыть нужные сведения из дорожного разговора; особенно если заранее не известно, куда и как может повернуться этот разговор, и придётся принимать решения на ходу.       Значит, надо идти вдвоём.       Он зябко поёжился, представив себе, как раскричится Линь Чэнь: их лекарь-соглядатай категорически не выносил, когда что-то важное происходило вне его поля зрения и не могло быть записано в длиннющие свитки для Архива. Придётся придумывать какой-то способ удрать из-под надзора… интересно, мы уже окрепли достаточно, чтобы морочить ему голову? потому что проще всего — заболеть и оставить бедное тело в том мире полежать без сознания! А ведь там тоже всё понемногу начинается, уже сделаны долгожданные первые шаги… но бросить Вэнь Нина — ни за что!!       Тень от бамбуковых листьев легла ему на лицо беспорядочными широкими штрихами: солнце окончательно нырнуло за рощу. Опускалась молчаливая вечерняя прохлада, и ночные цикады уже заводили свои тонкие песни, тише и вкрадчивее звонких дневных… он прислушался получше: это флейта где-то в безмерной дали напевала цикадовым голосом. Ещё не звала — просто на всякий случай подсвечивала тропинку.       Иду, ворчливо отозвался Вэй Ин и нехотя поднялся с мягкой травы.