Коллега
— Пошел к черту! Если ты продолжишь перебивать меня каждый раз, когда я решу прокомментировать очередного танцовщика нашего шоу, я перестану себя сдерживать и хорошенько так дам тебе по твоей лысой макушке. Нет сил уже терпеть такое хамство. Ты можешь сидеть в «Танцах» хоть двадцатый сезон подряд, можешь быть самым востребованным и незаменимым наставником, можешь иметь страстно желанную для будущих участников команду, но все это не позволяет тебе подобным образом вести себя в коллективе. Ты даже не пытался скрыть свое неуважение ко мне. Стоило нам сесть за стойку членов жюри, начались регулярные споры, твои гнилые выкрики и какие-то бесконечные сомнения в моем профессионализме. Тебе крайне повезло, что я, в отличие от некоторых, умею контролировать свои эмоции. Иначе, поверь, тебе бы дорого обошлось унижение личности Татьяны Денисовой. Я бы, конечно, могла опуститься до твоего уровня и отвечать тебе тем же, но я нашла способ куда действеннее. Ты так жаждал довести меня — я приняла вызов и окончательно перестала на тебя реагировать. С тех пор твои жалкие попытки и твое сладостное раздражение стали для меня любимыми забавами. И только мне показалось, что я веду в этой перепалке, я осознала весьма неприятную вещь: несмотря на всю ту грязь, что льется из тебя в мою сторону, ты мне не противен. Я привыкла нравиться мужчинам, я умею и люблю это делать. Я никогда не жаловалась на отсутствие внимания к своей персоне, у меня с самого детства были толпы поклонников. Мне редко приходилось прилагать усилия, чтобы покорить чье-либо сердце: даже самые стойкие парни падали к моим ногам. Ты не оказался из их числа, ты отвергаешь меня — это меня и цепляет. Твоя холодность будоражит кровь. Твой интерес — моя цель. Ты покоришься, я заставлю тебя уважать меня. Вот увидишь, Мигель, я еще научу тебя манерам.Человек
«Ты мог бы забрать меня?» — вырвавшись из объятий какого-то постороннего мужчины, я отправила тебе сообщение в надежде на положительный ответ. Если честно, я понятия не имею, почему решила просить о помощи именно тебя. Даже если очень сильно преувеличивать, нас невозможно назвать друзьями, приятелями или хотя бы товарищами. Я бы сказала, что ты мой гадкий знакомый — единственный человек, которого в ту самую минуту я хотела видеть. «Кто это?» — спустя пару минут телефон запиликал, привлекая мое внимание. Я тебе настолько не нравлюсь, что ты даже не удосужился записать мой номер? Ладно. Раз так — хорошо, я поняла. С чего я вообще решила, что будет как-то иначе? Ты меня на съемочной площадке едва перевариваешь, в личной жизни-то подавно не захочешь общаться. Да и я хороша, осмелилась посреди ночи просить тебя приехать за мной в другой конец города — все было слишком очевидно. Какой же глупый выдался день. Почему домашние посиделки с подружками не могли закончиться именно дома? Почему этим пьяным курицам захотелось приключений на свои пятые точки? Почему мы поехали в ночной клуб на выезде из Москвы, полагая, что там множество «горячих парней»? И почему, наконец, я повелась на эти глупые провокации? Каждый год собираемся и вечно одно и то же! «Таня, не будь такой скучной, давай оторвемся». Может, Таня и скучная, зато в три часа ночи она могла бы под трогательный фильм засыпать в теплой постельке, а не пытаться вспомнить, где ее угораздило раздеться и куда вообще делось ее пальто. Обозленная всей сложившейся ситуацией, я протиснулась сквозь танцующую толпу и направилась к выходу. Глоток свежего осеннего воздуха пошел на пользу утопленному в алкоголе сознанию. К сожалению, наш с девочками банкет на парочке бокалов вина не закончился, отчего мой недовольный подобным раскладом организм взбунтовался и одарил меня целым букетом последствий. Ты позвонил, когда я, плюнув на всех и вся, уже одиноко брела к ближайшей станции давно закрытого метро. Желанию гордо сбросить вызов помешало чудовищное головокружение. Если честно, я с трудом удерживалась на ногах, поэтому немудрено, что попасть по правильной клавише у меня просто не получилось. — Денисова, ты, что ли? — после моего невнятного «алло» спросил ты с удивлением. — Что тебе надо? — я старалась говорить четко, но есть у меня подозрения, что ничего из этого не вышло. Бестолковая детская обида закралась в мой затуманенный разум, и ни одна здравая, насколько в той ситуации было возможно, мысль не могла одержать победу. — Пьяная? — кратко, лаконично, прямо в лоб. — Ты давай-ка там соберись и назови адрес. Будь я не в таком разбитом состоянии, соображал бы у меня мозг, ну или хотя бы не заплетался язык, наш разговор оказался бы куда интереснее. Ты мог услышать голос моего самоуважения, например. Я бы, наконец, высказала тебе, что думаю о каких-то там Мигелях, которые без всякого угрызения совести опускают меня. Но я была способна лишь на то, чтобы назвать тебе свое месторасположение, присесть на ближайшую лавочку и преданно ждать. Ощущение отравленного организма давало о себе знать: все больше тянуло в сон. Устроившись так, чтобы мир перестал кружить меня на карусели, а желудок не надеялся вывернуться наизнанку, я не заметила, как отключилась. Проснулась же от прикосновений теплых ладоней — сильные мужские руки подхватили меня… Я смутно помню, что и как было дальше. В память врезался лишь приятный запах одеколона и одна-единственная фраза: «Горе ты мое, луковое». Я потерялась в пространстве, но это меня, на удивление, не пугало. Я чувствовала, что рядом со мной человек, которому можно довериться. Вот только почему? Следующей локацией, в которой я себя помню, стала мрачная лестничная клетка. Растрепанные волосы, огромный мужской свитер и кроссовки размеров на пять больше моего — я стояла и смотрела на то, как ты открываешь дверь в (мою?) квартиру. — Добро пожаловать домой, Золушка, — с доброй усмешкой ты окинул меня взглядом, сделал шаг в сторону и пустил внутрь. Я не сразу обратила внимание на столь необычное обращение, однако мои туфли в твоих руках навели на мысли о присутствии какой-то захватывающей истории. И я, пожалуй, знать ее еще не готова. Не могу сказать, что за время моего беспамятства из организма выветрилась значительная часть алкоголя, но легче мне, несомненно, стало. Наверно, поэтому в голове зародились коварные мыслишки относительно неожиданного (ли) гостя. Нараспашку открытые двери, расстегивающаяся молния на моем вечернем платье и силуэт обнаженной спины в свете тусклого ночного светильника — естественно, я знала, что ты проходишь мимо по коридору, и я ни на секунду не сомневалась, что ты захочешь остановиться. — Можешь не пытаться меня соблазнить, — непосредственная близость: твое дыхание приятно обжигало мне шею, — твоя пьяненькая неуклюжесть делает тебя смешной, а не сексуальной, — резким движением дернул застежку и поспешил удалиться. Вот ты не видел, а я состроила тебе недовольную рожицу! Ты вернулся в мою комнату, когда я, уже готовая ко сну, залезла в кровать. — Я пошутил, — тихонько прошептал, склонившись ко мне. — Татьян, в следующий раз, когда ты решишь так напиться, позвони мне. Сделаем это вместе, — легкий поцелуй в оголенное плечо и твой простывший след. Как бы то ни было странно, но именно в ту ночь я почувствовала себя по-настоящему счастливой. Когда я решила, что день окончательно испорчен, ты появился и подарил мне тепло, которого так долго желала моя душа. Я впервые за последние несколько лет уснула с живой улыбкой. Спасибо тебе за это. Я больше не хочу быть объектом обожания того самого гадкого Мигеля, не хочу ему ничего доказывать. Ведь если я продолжу, я сама попадусь на крючок заботливого и удивительно нежного Сергея Шестеперова.Друг
Я научилась закрывать глаза на твои колкости — отзывы, которыми ты разбрасывался относительно всех сфер моей жизни. Я больше не реагировала на твои замечания или же воспринимала их в свою пользу: на все темы, кроме одной — моего профессионализма. Когда твой коллега во всех интервью упоминает, насколько ты узкоспециализированный танцовщик, как сильно ты выбиваешься из общей картины наставников вашего шоу, а также не стесняется опускать наработанный с годами опыт в других телепроектах, становится, мягко говоря, неприятно. Я понимаю, насколько велик и многогранен мир искусства. Мне не стыдно признаться в том, что я многое не пробовала и далеко не все у меня получается идеально. Но это не значит, что ты прав или то, что я с тобой согласна. Я не хуже других наставников — я не хуже тебя! И жизнь подкинула мне шанс доказать это. — Здравый смысл победил твое упрямство? — я обернулась на знакомый голос и в дверях заметила твою довольную физиономию. За две недели до начала очередного этапа «Танцев» нам сообщили радостную новость: открывать первый концерт проекта будет наш с тобой танцевальный дуэт. Руководство загорелось идеей единства: органичное сочетание двух абсолютно разных стилей в одной хореографии, гармония совершенно разных людей. Звучит красиво, не спорю. Вот только реализация для меня оказалась настоящим испытанием. Впервые увидев любезно поставленную нам хореографию, мое вдохновение, признаюсь честно, приуныло. Была ли она плоха? Нет. Для меня это, скорее, было чем-то чужеродным. Я не могла уловить суть, прочувствовать движения, у меня не выходило их наполнить. Чтобы добиться успеха, мне не оставалось ничего, как усердно тренироваться. Этим я, собственно, и занималась. — Я открыта для экспериментов, — уверенно заявила я, несмотря на то, что тело уже плакало от навалившейся за последних часов десять усталости. С самого детства я привыкла работать: бесконечные репетиции, совершенствование своих навыков и, наконец, достижение целей. Меня не пугают сложности. И даже если наш с тобой танец будет наполнен в большинстве своем твоим направлением, я добьюсь своего: я покажу, на что я способна, и докажу тебе и всем остальным, что занимаю место наставницы танцевального проекта абсолютно заслужено. — Я тобой горжусь, — ты скинул с себя верхнюю одежду и подошел ко мне ближе, — позволишь помочь? Вообще, я не люблю, когда посторонние присутствуют в зале. Обычно я прогоняю всех, ладно — дипломатично прошу оставить меня, но с тобой вышло иначе. Ты так по-доброму предложил свою помощь, что я не смогла отказаться. Не было этого никому не нужного чувства превосходства, не было поучающих замашек — приятельские советы и только. Несмотря на все мои попытки сосредоточиться, рядом с тобой моя голова отказывалась думать о деле. Ты показывал мне очередную связку, а я, вместо того, чтобы вникать в детали, гуляла по воспоминаниям нашей с тобой первой встречи. Это был музыкальный фестиваль, какой точно уже и не вспомню, но со дня его проведения прошло лет пятнадцать, минимум. Огромная сцена, популярные исполнители, толпы сумасшедших фанатов, в их числе и я с лучшей подругой. В какой-то момент меня унесло течением обезумевшей от восторга аудитории — маленьким людям трудно жить в этом большом мире. И я бы, однозначно, расстроилась такому повороту событий, если бы не ты. Страсть, с которой ты танцуешь, — вот, что покорило меня тогда, вот, что покоряет меня до сих пор. Мы не познакомились: я не знала, кто ты такой, как тебя зовут и откуда ты взялся. Но в моей памяти четко отложился забавный паренек в смешных штанах и с чудной прической, который влез на небольшую бетонную изгородь и танцевал так, словно в этом вся его жизнь. Я узнала тебя спустя годы. И, возможно, именно та случившаяся со мной любовь не позволила мне тебя ненавидеть. Даже после того, как я узнала, насколько противным ты можешь быть. — Мне кажется, в этой хореографии мы не раскрываемся, — твои манипуляции с моим телом с целью показать, как правильно сделать одно из движений, вернули меня в реальность, — что ты скажешь на то, что мы ее подкорректируем? Мы никому ничего не сказали: поставили себе абсолютно новый танец, вышли на сцену и прожили наполненную историю, которая на самом деле передавала нас. Меня и моего нового друга Сергея.Мужчина
— Можно присесть? — вовлеченная в свои терзающие мысли, я совсем не заметила твое приближение. — Не знал, что ты любишь, поэтому руководствовался интуицией: ты же ничего не имеешь против ягод? — настороженно спросил, протягивая мне ароматную вафлю. Не ожидала тебя увидеть. Не каждый человек после тяжелого трудового дня решит прогуляться по центру ночной Москвы. Еще и забрести в самый темный уголок, чтобы, незаметно для остальных, наблюдать за оживленным даже в столько поздний час городом. — Спасибо, — без особой радости, но с чувством благодарности. — Ты как здесь оказался? — Тебе честно или прилично? — ты ухмыльнулся и, не дожидаясь моего ответа, продолжил, — я следил за тобой. Мое подавленное состояние не дало мне возможности как-то бурно отреагировать на твое заявление: пусть будет так. — Сильно расстроилась? — в твоем голосе я улавливала искреннее сочувствие. И это как-то пугало, что ли. Главным моментом моего становления как личности стало равнодушие к мнению людей, которые меня ненавидят. Я не принимала близко к сердцу глупые просьбы покинуть профессию, личные замечания в свой адрес, «добрые» пожелания смерти. Так же я отвергала все слухи, сплетни и грязные истории, которые распространяли пропитанные неадекватным негативом людишки. Но когда подобным занимаются те, кому я доверяла, — задевает за живое. — Не обрадовалась точно, — я опустила голову, стараясь глубже укутаться, спрятаться в своем шарфе. Тот злополучный день съемок встретил меня свежими рассказами о моих ночных похождениях. Причем, не с кем-либо, а с конкретным участником моей команды. Я стала случайным и для ребят явно неожиданным свидетелем разговора о том, как яро меня поимели. Мне вечно приписывают романы, подобные случаи уже встречались на моем пути, но чтобы источник таких дерзких высказываний был непосредственный участник… мне противно. — А это правда? — неприятный, но все-таки уместный вопрос. Я не могла на тебя за него злиться. Крайне неловко это обсуждать. Но с другой стороны мне хотелось развеять туман в твоей голове относительно этой ситуации. — А могло быть? — после моего отрицания ты спросил о том, что было куда ближе к истине. В темноте ночи мои покрасневшие щеки остались незамеченными — и этому я, пожалуй, благодарна. Мы друг другу ничем не обязаны, мы не пара и не клялись в вечной верности, мы даже открыто не выражали свою симпатию. Если она вообще взаимна, конечно. Но я испытывала какое-то необъяснимое мне самой чувство стыда. — Могло. И в этом вся правда. Мы близко общались, узнавали друг друга. На очередном свидании слегка перешли границы — ничего не было, но быть все-таки могло. И будь он мне посторонним, пусть даже участником проекта, я бы не позволила себе переживать. Но вышло, к сожалению, иначе. — Бестолочь он, — ты взял мою руку в свою и легонько сжал, — хочешь, выгоним его с «Танцев»? Такая простая, но моментально действующая поддержка. А, знаешь, Сереж, я на все это пошла не от большой симпатии, мне просто хотелось заполнить пожирающую меня изнутри пустоту. Но заполнять ее удается вовсе не красавцам-проходимцам, а тебе. — Пора тебе, родная, завязывать с глупыми юнцами, — ты поднялся со скамьи, увлекая меня за собой, — и начать обращать внимание на взрослых порядочных дяденек. — Есть варианты? — ты заставил меня улыбнуться. — Прогуляемся? — и в ту самую секунду темная ночь стала ярче. Мы вместе встретили рассвет. Раньше мне было трудно представить, как мы, такие разные и вечно спорящие, сможем найти общий язык. Но нам, к счастью, было совсем несложно болтать обо всем на свете без желания убивать. Мы больше не сражались, не были конкурентами — мы заново понимали, открывали настоящих нас. У нас начало получаться. На следующий рабочий день все разговоры обо мне умолкли: ни у кого в павильоне не хватало смелости вновь поднять эту тему. А вот главному болтуну моей команды говорить все-таки пришлось, извинялся долго и мучительно. Не знаю, как ты, настоящий мужчина, это сделал, но спасибо. Ты советовал мне обращать внимание на взрослых достойных мужчин — я прислушалась. Прислушалась и прониклась самым достойным — тобой, Сережа.Момент истины
Мы можем пытаться понять друг друга, исследовать разные грани наших личностей, узнавать все новые и новые черты характеров. Мы можем долгими годами искать истину, но так и не разгадать всех скрытых от лишних глаз тайн. Сейчас я уверена лишь в одном: мы с тобой творческие люди, которые отчаянно нуждаются в пище — любви, что сделает наши жизни поистине наполненными. Не знаю, насколько это серьезно. Не знаю, долго ли это продлится. Не знаю, выйдет ли у нас что-нибудь. Но есть только здесь и сейчас… В этой любви ты выбрал меня, настала моя очередь — я отвечу на твой самый важный вопрос: — Ты покорил дикого зверя, теперь держи его крепче.