Бессонница

Время, когда погасала тонкая красно-золотая полоска на южном горизонте, по привычке называли сумерками, но особой разницы всё равно не было — потому, наверно, уснуть и проснуться вовремя стало так сложно. Тьелпэ знал об этом из разговоров старших — и еще из объяснений отца, который теперь часто работал не днём и не ночью, а как попало. Вот и сейчас он, наверно, снова заработался в мастерских, а Тьелпэ сначала ждал его, а потом и спать, как назло, расхотелось. Он сполз с кровати и оделся. В конце концов, если немножко погулять по крепости — или начнет клонить в сон, или придумается занятие. Первым делом он спустился в общую комнату, где никого не было, и разложил на столе «Великий поход». Ему редко удавалось выиграть у других — расставить фишки так, чтобы большая часть охотничьей добычи и собранных плодов на выложенной из костяных пластинок карте принадлежала ему. Теперь он попытался поиграть сам с собой, сам у себя выиграл и стряхнул пластинки и фишки обратно в коробку. Зато, пока играл, придумалось другое: наверняка внизу по ночному времени никого не было, и можно будет без помех и надзора порыться в сложенных в хранилище диковинках — например, попробовать посмотреть в палантир или послушать песню сделанных дедом мечей — на это и целиком ночь потратить не жалко. А еще — стоило проверить, правильно ли получилось в последний раз запомнить последовательность счетных тенгв, которой закрывался хитрый замок на двери комнаты, где хранились Сильмарилли. Конечно, вряд ли, но вдруг… Вырубленные в камне ступени, ведущие вниз, на подземный этаж дозорной башни, были широкими и высокими, и на последней Тьелпэ, хоть и старался спускаться осторожно, всё-таки споткнулся и уронил светильник. Но темно не стало. В хранилище кто-то был. Тьелпэ замер и даже дыхание затаил, но никто не бросался к нему грозно спрашивать, что он тут делает — так что он тихонько, стараясь не пыхтеть и не шаркать, вновь двинулся вперед. Дверь, за которой должны были находиться Камни, оказалась открыта — даже обидно стало, что не получится попробовать с замком самому. На косяках двери и стенах входа лежал чарующий отблеск света Сильмариллей — неяркий, точно кто-то уже держал их в руках — но всё равно у Тьелпэ внутри стало одновременно легко и тепло — как будто чем-то мягким провели прямо по сердцу. Он подкрался к входу и осторожно заглянул. Свет заслоняла чья-то высокая фигура, и, чуть прищурившись, Тьелпэ понял: это прадед, Финвэ, в отчего-то накинутом на плечи теплом шерстяном плаще, как будто перед тем выходил наружу, стоял возле длинной кушетки. Ее поставили тут нарочно — чтобы рассматривать планы или смотреть в палантир не приходилось стоя, но теперь, оказывается, на ней спал дед, Феанаро, — неудобно пристроив голову, чуть ли не свернувшись клубком — подтянув колени к животу и спрятав на груди сложенные ладони, из-под которых приглушенно пробивался мягкий свет Камней. Тьелпэ озадаченно замер — сам он частенько засыпал в кресле у отца в кабинете или в общей комнате на точно такой же кушетке, но представить себе деда, который неожиданно решил подремать в хранилище, было сложно, даже увидев это собственными глазами. Финвэ потянулся — будто бы встряхнуть того за плечо или что-то поправить, и коротко охнул от неожиданности — Феанаро стремительным движением перехватил его за запястье. Прадед глубоко вздохнул. — Это я, отпусти, — тихо и устало сказал он, осторожно снимая пальцы Феанаро со своей руки. — Я искал тебя. Он чуть помолчал, а потом вдруг сел рядом с кушеткой прямо на пол и протянул руку, осторожно обнимая сына за шею. Тот чуть передвинулся, пристраивая голову у Финвэ на сгибе локтя, утыкаясь в отцовский рукав щекой и носом. — Папа, я ужасно устал, — вдруг тихо признался он. — Как будто внутри темно и невпопад страшно. — И у Финвэ отчего-то сделалось такое лицо, словно он забыл, как надо дышать, и теперь пытался это вспомнить. Но если устал, то ведь нужно выспаться, причем не в хранилище, на слишком короткой и неудобной кушетке, а нормально, на кровати. Самому Тьелпэ прадед так бы и сказал, так почему же он не скажет того же самого своему собственному сыну? И как может быть страшно просто так — боятся ведь всегда чего-нибудь? Почему-то и вправду сделалось страшновато. Но не без причины, а потому что старшие странно себя вели — вот почему. Он поёжился. Спрятался за косяк, чтобы не заметили, чуть переждал, и вновь высунулся в комнату. Ничего там особенно не переменилось — Финвэ всё так же сидел, обнимая сына, только от двери отвернулся, а Феанаро, кажется, вновь дремал или просто лежал с закрытыми глазами. Тьелпэ ждал-ждал и сам начал потихоньку клевать носом, присев на ступеньки, только вот камень был холодным и не давал заснуть. Так что, когда в хранилище чуть зашуршало, он вскинулся и успел увидеть, как прадед накидывает на Феанаро свой теплый плащ, а затем осторожно, чтобы не разбудить, подтыкает его со всех сторон. И тут в голову стукнулась мысль — ведь Финвэ, наверное, не будет сидеть в подвале всю ночь, и сейчас, выходя, непременно споткнется о него, Тьелпэ. Поэтому он дернулся и кузнечиком поскакал вверх по слишком высоким ступенькам, только и надеясь, что не споткнуться самому. Остановился он, только допрыгав до жилых этажей и вконец запыхавшись, почти совсем рядом с отцовской дверью. Дернул за ручку — если в комнате вдруг оказывалось пусто, ему нравилось забраться в широкую постель, хорошенько разворошить одеяло и подушки, и заснуть в устроенном гнезде — это оказывалось гораздо приятнее, чем в собственной кровати. Так он и поступил, а чуть погодя проснулся от того, что из-под него осторожно вынимают скомканное одеяло и накидывают снова — уже на обоих. Тьелпэ еще немного полежал — и осторожно прополз к отцу под локоть. — Пап, а можно я у тебя буду вместо Сильмариллей? — шепнул он, вспомнив вдруг спящего в хранилище Феанаро. — Больше похож на кучу совят, — пробормотал отец, кажется, даже не просыпаясь до конца. — Шуршишь, щекочешься и гнезда вьёшь. И глаза такие же. Тьелпэ засопел — не то чтобы обиженно, но так, слегка. Это, наверное, потому что он — еще маленький. Вот когда он вырастет, тогда сможет и в «Великий поход» выиграть, и что-нибудь такое сделает, такое, что даже дедушка… Не успев додумать, что именно, Тьелпэ все-таки опять провалился в сон.