но один проснулся зверь

«Признать то, что ты болен — это и есть победа над болезнью». У Кресталл Курьера во всех медицинских карточках штампами прописано, что он болен ею одной. М.Ш. — это хроническое. Это что-то наподобие: вот сейчас переболит, потом перестанет, а через месяцок опять по новой. Чувак ебанутый на всю голову и, по словам Флэша, тот, кому не стоит доверять. Его не воспринимают всерьёз. О нём умалчивают многие, потому что, бля, рядом с таким стоять опасно. У Андрея три ступени саморазложения на данный момент: пачка «Парлика», бутылка водки, пачка «Кента» и всё та же бутылка водки до тех пор, пока не закончится. То, что происходит — это реквием по будням и мозгам. От такого образа жизни уже давным-давно пора было бы свихнуться, но не. Кура крепкий и пронырливый слишком. Терпения ноль. На балконе теплее, чем снаружи, потому что Лёхины лоджии — это как вторая квартира. Была бы возможность, Кресталл бы совершенно точно тут прописался, потому что пацаны зачётные и свои — это раз. Во-вторых, студия рядом. И эта самая студия является конечным пунктом назначения сегодняшних скитаний, только вот парень жопой чувствует, что туда не дойдёт. Ему элементарно в ломы и грустно. Девчата, Кресталл Курьер снова в деле. Отношения и неделю не выдержали, тогда какая к чёрту это любовь? Парень делает очередной глоток из Ромкиной кружки и таращится в деревянный пол. Пацаны с кухни орут как бешеные и обещают что-то поинтереснее, чем просто шлюх. «Травы бы, » — спускает Гора и достаёт мобилу. Пальцы трясутся, но найти иконку Телеграмма не составляет труда — привычное. Парень роется по ссылкам и заходит на линк по доупу. Спустя пару реплик отбой. Скоро будет. — Мы скинемся, не переживай, — Пашок появляется из-за спины и суёт свой нос в чужой телефон. Скинутся на траву для несчастного, ага, как же. Как только парень приуныл, все его разом пожалели — это отстойно. «Я сам совсем справляюсь». Следует кивок головы и поразительно слащавая улыбка. Кресталл докуривает бычок и сплёвывает с тринадцатого этажа, вывалившись в окно. Всё сумасшествие куда-то девается, когда ты куришь от тоски. Против тоски курить получается только косяки. — Ну бля, — у Андрея глаза слипаются уже от «столичной», но он упрямо идёт вперёд. Рядом Тимур тянет за плечи и кто-то толкает позади. Пацаны еле-еле тащат этого белого на студию, тут же отправляя к белому другу. Дружелюбно обнимая унитаз, Кресталл сблёвывает добрую партию энергетиков и спиртного, затем наступает короткая пауза в их с алкоголем отношениях, и Кура выходит под свет ламп студии более-менее. адекватным (?!) Не. Кура обжимает своими боками косяки, пока выжидает курьера. Доставка не опаздывает, но он настойчиво следит за каждым посетителем студии. Кура пропускает мимо себя Флэша уже в сотый раз. Кура садится на пол и поджимает к груди колени, словно оголодавший и несчастный пёс. Забывать тёлок вот таким образом — это тяжко. От уборной до дверного косяка десять секунд ходьбы, от дверного косяка до трипа — дохуя ожиданий. Андрей пробивает стенку своей головой и вскидывает подбородок, в мобиле ничего нового, только нескончаемый поток оповещений — это фидбэк на его состоявшийся твит. Там в очередной раз чё-та про любовь и расставание. «ахахахах кура ты скорострел» или «Где-то радуются сотни баб». Ему даже пересылают старый твит, где он с гордо задранным вверх носом трактует секрет бытия: «Лайфхак для отношений просто ни с кем не встречайся». Это гениально же, но Кресталл немного забылся. Кресталл немного потерялся и запутался в ожиданиях и предвкушении, точно зная, что вот этот раз последний и проканает. Девчонка, как ни крути, красивая была. Кто-то из последних добавляет, что «девушки это не твоё». Не стоило. Андрей реагирует на появление новой персоны сбора слегка запоздало: отрывается от мобилы, запрятав её в карман растянутых красных спортивок, поднимает голову и хмурит брови. Всё это похоже на неожиданную встречу с родственником, о котором тебе всегда рассказывали, но в лицо никогда не показывали его. Гора трепыхается и по стенке поднимается, чтобы неуклюже встать на ноги, опирается спиной на поверхность, жмётся, трётся и, закончив аншлаг, хватает парня за рукав, привлекая к себе внимание. — Ты. «Арсен». Но почему-то, оказавшись лицом к лицу с человеком, парень никак не может вспомнить, как того зовут. Имя вертится на языке и спускается к кончику. «Что-то точно на В, » — думает Андрей. — «Очередной свежий пёс по кличке Вова?» — Лизер, — так будет проще. Кура выпускает его руку на секунду и через мгновение сжимает ладонь в своей, опьянело вынуждая на рукопожатие. Он улыбается по-дурацки, обнажив клыки, и смотрит пристально тому в глаза, не стесняясь. — Я тебя знаю, — парень улыбку свою сворачивает в тонкую полосу, уголки которой всё ещё маниакально приподняты, качается на месте из стороны в сторону, словно заскучавшая принцесса, и пихает обе ладони в карманы, натянув мешки вниз. Сложно угадать, какими судьбами этого малого сюда притянуло. Гора смутно представляет, как Флэш зовёт его на их убогую вечеринку, а тот соглашается. Фитовать пришёл? Вряд ли. Еблоторговля у самого Куры всегда в почёте, но что получит этот ноунейм, если запишет трек с тем же Флэшом? — Зачем ты здесь? — Немного грубовато, но в лоб так в лоб. Андрей облизывается, но не от сухости, а всё оттого же предвкушения, голову в сторону отворачивает и смотрит на дверной приём. Ему очень интересно, что сейчас скажет этот самый «очередной Вова», но травка... травка-то где? Лизер выглядит потерянным, будто Андрей в два счёта его напугал своим поведением. Наверное, стоит быть чуть менее экспрессивным и не напрыгивать на каждого посетителя, появившегося здесь. Он не сталкер, не, и даже не припизданутый. Просто Пашок очень много по-пьяни о своих знакомых треплется. — Вы никого важного не ждёте? — Шёпотом аж. — Важного? — Парень напротив говорит с опаской и осторожностью, но Кура не разделяет его аккуратности, потому без стеснения продолжает заливать погромче. — Да, мы ждём человечка с травкой. Это очень важная персона! И если он не придёт, то нам, а в особенности мне, — на этом моменте он указательным пальцем тычет себе в грудь и улыбается, всё же отводя в очередной раз нос в сторону двери. Это уже не любопытство, это уже ему невтерпёж. — Мне будет хуже всех. Малой теряется, и Гора ударяет его в плечо легонько, продолжая настраивать дружелюбную атмосферу. — Называй меня Гора, — если есть возможность пропихнуть себя, то почему бы и нет. — Я не Стас, не Андрей, не Кресталл, — и чем больше однородных он перечисляет, тем тише становится его голос, а под последним «не Кура» и вовсе переходит на шёпот. Всё потому что мальчик отвлёкся на проходящую мимо юбку в компании с Пашком, и вот теперь уже нос клюёт воздух в ином направлении. — Видал? — Андрей оживает разом и оборачивается к «ноунейму номер четыре», кивая макушкой в сторону двери, за которой только что исчезла эта парочка. — Вот до чего доводит настоящая гранжуха. Малой палится слишком. Сразу видно, что звезда звездой и музло людей приземлённых не слушает. Людей приземлённых в лицо не знает, и совершенно точно напевает в душе треки Фары на репите. Подобная мысль первым делом проскакивает в голове, но потом Андрей присматривается получше и понимает, что додуманное — чушь собачья. Лизер, как минимум, выглядит скромно. Как максимум — зажато. И такое поведение для Куры, как половником по лбу, потому что парадокс на глаза. Всем уже давным-давно известно, про что читают неизвестные рэперы: тёлочки, драгс, насилие и секс — а потом встречаешь таких в реале, и упаси Боже. Кура издаёт нервный смешок — человеческий фактор — и как-то стыдливо, но не менее ловко отводит в сторону глаза. Лизер мнётся, и это заразительно. А потом говорит, что толкает наркоту и держит её прямо сейчас у себя в кармане. — А? — Это лицо нужно было видеть. Кресталл реагирует очень опрометчиво, тут же вздрагивает и подносит ладонь к шеи, затягивая на худи шнурок, с которым долго ещё потом возится. — Ты? Бред собачий. На хуя такому...? Наверное, мимо проходил. Андрей сжимает пальцы у шнурка худи и с неподдельным интересом подходит ближе, ещё ближе, хмуря угрюмо брови. — А нюхнуть что-нибудь есть? — Шёпотом. Не заказывали, но вдруг. Ему уже плевать, Кура не Кура, хоть как называй, лишь бы было. Столько всего происходит в один момент, что аж путается в голове. На пороге сам Лизер! с травой в карманах, а он всё страдает по бывшей, что была настоящей минут пять назад. l'amour — дичайшая сволочь. — Называй как хочешь, я ведь твоего имени тоже не знаю, — параллельно с этой репликой он рыскает по Интернету, предварительно вытащив телефон, и гуглит что-то. — Ага, Арсен, значит. Привет. Благо, существует Интернет и Высокие технологии. Он снова весь во внимании. — Торопишься, да? Я бы тебя за стол с нами усадил. — Андрей играет бровями и давит полосатую улыбку. — Поболтали бы. О музыке, например. Как будто больше не о чем поговорить, но. Музыка — это всё. Это и любовь, и печаль, и грусть, и злоба. Для Курьера музло не ограничивается роком, лирикой, рэпом или гранжом — там ведь всё что угодно и под любое настроение подойдёт. Парень смотрит с каким-то недоверием на Арсена и хлопает глазами туповато, будто ни о чём другом он, в принципе, говорить не умеет. — Ты тоже рэпер? Глупый, глупый, глупый малыш Ли. Кура не рэпер, а музыкант. И это стоит подчеркнуть, обвести в кружок и выделить синим маркером. — Ага, поэт тот ещё, — Андрей качает учтиво головой и отмахивается, мол, не стоило. Пьяные разговоры чаще всего походят на разговоры с самим собой, особенно тогда, когда только один из собеседников под синькой. Стоило предложить чего-нибудь крепкого, но трабл в том, что последнюю «столичную» сам Гора вылакал, — остатки теперь неприятно жгут язык — зато покурить сейчас было бы неплохо. Это да, это всегда кстати. Иногда кажется, что Андрей вскочил бы посреди ночи и бросился бы в другой конец города, лишь бы снова почувствовать горечь на губах. И её поцелуи. Блядство. — Дерьмо, — башка раскалывается от ранимости. Парень хватает себя за голову и трёт усиленно виски. — Пошли, — он толкает в спину Арсена и тащит упёрто до коридора, успев по пути схватить закрытую бутылку. В лучшем случае — коньяка. Он прям чувствует своим светилищем и душой, что Лизеру будет неудобно среди тех ноунеймов, поэтому так будет лучше для всех. По ошибке Андрей чуть ли не заваливается в комнатку к особенной парочке. Ебаться в уборной вот так опасно. Лали сладко стонет, и это бьёт по ушам. Кресталл поджимает губы, мучается ведь и кивает в сторону дальних дверей. Забиться бы куда-нибудь, но по разные стороны коридора от студии только классы по доп. занятиям: языки всякие, фонетика и помещение для хип-хоп танцоров. Гора стучит по стене кулаком и прислушивается. — Пошли? Тут кабинет с партами для разных занятий с репетами, а у Куры уже мысли о том, что можно было бы вернуться на квартиру, но малого стрёмно, наверное, вот так и сразу затрагивать. Вдруг подумает ещё чего-то не то. — Подожди, куда мы идём, вообще? — И это первое, о чём Арсен должен был спросить ещё минуту назад, когда торчал в коридоре студии. Верх идиотизма и напускная аккуратность. Ли — загнанный котёнок в ебеня, а Гора — злодеус. Даже не злодей, а тупо отрицательный персонаж, но таким быть не хочется. Кура ведь хороший весь из себя. — Чево? — Белый тощий останавливается, морщит лоб, нос и хмурит брови, всем видом демонстрируя, что и сам немного не догнал. Он оборачивается резко и сталкивается с этим туповатым взглядом, который не выкупает, к чему всё это. Парень сейчас где-то в прострации, когда ещё немного и поплывут глаза. Хочется наплести кучу брехни и схватить малого за руку, но Кресталл поджимает недовольно губы и чешет затылок, чуть ли не роняя бутылку на пол. — Ам, мы идём за деньгами. Ты же не за так мне покурить принёс? Арсен — это что-то с чем-то, если на него смотреть под прямым углом. Вроде, сообразительный парниша, но тупит по-страшному. И ему непростительно — трезвый же. Быть невинным на сухую — это часть романтизации всех скромных челиков в одном. Ли неуверенный и неловкий до жути: от этого даже злиться хочется, но. Но Андрей слишком пьян, и ему это нравится. В смысле, нравится быть пьяным. Главное — не упустить. Ещё чуть-чуть и, возможно, приятный собеседник убежит/вывалится из рук. Кура ухмыляется безучастно и пялится, словно «да мне поебать». Ногой выбивает дверь, предварительно поелозив ключами, и кивает в сторону кабинета, мол, там даже свет включён. Смотри. — Давай, — он руку вперёд выставляет и протягивает её малому, — не ссы, я тебя не обижу. Трону, но не укушу. В крайнем случае, не сожру же. Лизер говорит о том, что стоило приготовить зелёные заранее, и это смех. Кто тут дурак большего масштаба: Арсен или Арсен? — Ты не доверяешь мне? — У Андрея половина минуты на то, чтобы успокоить своё нетерпеливое рвение, и ровно столько же на то, чтобы случайно не убиться от скуки, ведь под синькой настроение может менять ракурсы и положения независимо от общих характеристик. Ваще, по-хорошему, стоило выкурить пару-тройку и ву-аля, но трава у Арсена, а Арсен ломается. Заебись. — Я тоже себе не доверяю, поверь. Кура заходит в кабинет, но, решив, что малой сразу начнёт гнать прочь, в последний момент хватает его за руку и без разрешения втаскивает за порог. Тут даже светлее, чем в длинном коридоре. И теплее, чем на полу в коридоре. — Без рук! — Парень вскидывает ладони, демонстрируя собственную обезоруженность, и увлеченно ковыряет крышку бутылки, лишь бы хоть как-то отвлечься. У него в голове уже складывается такое впечатление, что Лизер хрупкий чересчур. Толкнёшь — развалится. — Только наличкой принимаешь, ага? — Андрей отрывается от своего занятия и подмигивает игриво парню, не обращая внимания на чужую суровость и даже брезгливость во взгляде. — Типа, натурой там, не? Шучу. В обнимку с градусом можно творить всё, что угодно, не задумываясь о репутации, просто потому, что для Куры хуже уже некуда. Падать ниже некуда, — под ногами только круги ада — а наверх как-то не особо хочется. Кресталл открывает — наконец-то! — этот несчастный коньяк и протягивает его Арсену. — Пей. И дверь открыта на случай, если Лизеру совсем крышу снесёт. Мало того, что малой — малой, так ещё и пьёт, как дюймовочка. Глоток — и на выход. Жуть. Может, торопится куда-то, но вряд ли побежит сломя голову при первой же возможности. — И всё? — Вокруг сплошное разочарование. Кура-то умный и схватил бутылку для того, чтобы Лизера напоить, а тот почему-то пьёт крошечно и тут же как ни в чём не бывало смотрит в ответ, хлопая ресницами. — Тебе хватит? И непонятно, куда это добро девать. Оставлять здесь жалко, а таскаться с четвертью литра — тяжело, поэтому Кресталл подносит бутылку к губам и делает два поспешных глотка, разбавляя сорок градусов тепла слюной. Чего зря добру пропадать? Кха-а, из горла доносится хлипкий шум, Андрей шмыгает носом и немного слезливо смотрит на бутылку в своих руках. Та трясётся и даже бесит, если долго-долго сверлить глазами. Кура бешеный, и Арсен должен быть предупреждён. Он трясёт бутылкой над головой, расплескивая то туда, то сюда алкашку, а затем опускает резко руку вниз и ставит стеклянную форму на стол. Коньяк предательски вяжет внутри и заполняет большую половину бутылки. Андрей тратит секунду на опьянелое размышление и толкает коньяк с ровной поверхности вниз. Стекло разлетается в разные стороны — на полу мгновенно образуется цветная лужица, аромат от которой прёт неимоверный. Слишком сладко и горько в одном. Кура и сам дёргается, поднимает глаза на малого, не больно-то интересуясь, задело или нет, затем хмыкает и опирается ладонью на стол, перетаскивая точку опоры на правую руку. — А ты точно с травой или пытаешься меня наебать? Типа, давай, доставай. Между ними лужа алкоголя и какое-то недопонимание, но последнее исправимо, если Кура закурит. — Ты мутный какой-то. Пиздец. Запах. Запах переслащенного компота с вишней появляется неизвестно откуда и въедается в мозги. Кура сразу чахнет, стопорится и прикладывает ладони к лицу, закрывая ими глаза. Он трёт усиленно кожу, щёки, веки, будто пытаясь их нахуй выдавить. Запах приходит неожиданно и его источник незаметен и незаменим. Андрей резко убирает руки, раздувает ноздри, потому что терпеть это уже невыносимо, и прикрывает пальцами нос. Алкоголь — не ширево, и появляется постепенно. Сейчас чё не так? Источник тошнотворной сладости стоит, скромно сцепив руки, и мозолит своим появлением глаза. Слишком резко и неожиданно — Кура едва успевает сообразить. Никаких сомнений в том, что малой — нижний. И нет ничего сверхнеожиданного, но Кресталл подвисает, словно неудавшаяся компьютерная программа. Неслучившийся реванш. И всё это похоже на несостоявшийся семинар по французской фонетике, если судить по discovery-плакатикам на стенах.