Our Future Comes First

До чемпионата мира по фигурному катанию остается две недели, а Виктору Никифорову кажется, что он вот-вот развалится, объезжая член Юри после долгого дня, в течение которого он должен был одновременно тренироваться и тренировать. Он бесстыдно откидывает голову назад, взмахивая волосами. Виктор знает, как Юри любит, когда он так делает. И Юри усиливает в ответ и без того крепкую хватку на бёдрах Виктора. — Юри, я не знаю, смогу ли долго продержаться в таком положении, — говорит Виктор с сожалением, потому что ощущения-то потрясающие. У них очень удобная кровать (Виктор твёрдо верит, что если уж и стоит на что-то потратиться, так это на качественную кровать), но он чувствует, как у него начинают гореть мышцы бёдер, потому что ему приходится удерживать собственный вес, пока его трахают-гораздо-дольше-чем-может-выдержать-среднестатистический-человек. Он обожает выносливость Юри, но последнее, чего хочется Виктору — это объяснять Якову свои заваленные прыжки тем, что он потянул мышцы, занимаясь сексом с Юри. На лице Юри отражается легкая обида. — Но ты обещал мне это в качестве награды, если я удачно посажу четверной флип в конце тренировки, — напоминает он, подаваясь бёдрами вверх. — Да, но у меня нет твоей выносливости, дорогой. Юри шутливо фыркает. — Виктор, если ты хочешь, чтобы я ускорился, так и скажи. — Пожалуйста, — умоляюще просит Виктор и ахает, когда Юри опирается на кровать, чтобы начать вбиваться в Виктора быстрее, и идеально попадает по простате с каждым движением. Виктор срывается на беспорядочные, отчаянные стоны. — Как же хорошо, Юри, — отрывисто выдыхает Виктор, смотря на него сверху вниз. — Тебе правда нравится трахать меня, когда я сверху, да? — Виктор, — ахает Юри. Виктор начинает дрочить себе. Он совсем близок — Виктор был на грани последние десять минут — но Юри пока не показывает ни единого признака усталости. Виктор старается не делать пауз в потоке из одобрительных слов, чтобы заставить свой мозг работать и не выпасть из реальности. — Юри, ты такой красивый. Только представь, мы поженимся и будем вместе до конца наших дней вот как сейчас, на любых кроватях, которые только можно представить, в любой стране, в которую только поедем. Юри стонет так громко, как никогда прежде, и внезапно кончает так сильно, что у него начинают трястись плечи. Замерший от потрясения Виктор может ощущать, как вздрагивают мышцы на ногах Юри. Он настолько шокирован, что тут же кончает следом, пачкая спермой живот и грудь. — Ого, — Юри ошарашено смотрит на Виктора, широко раскрыв глаза. Его волосы торчат в разные стороны. — Ого. *** Виктор всё ещё размышляет о предыдущей ночи с Юри, начиная тренировку с разминки — он нарезает круги по катку — не слишком быстро, только чтобы почувствовать лёд. Неужели Юри кончает быстрее из-за разговоров об их будущем? В их почти идеальной личной жизни крылся один незначительный недостаток — теперь, когда они состоят в прочных и крепких отношениях, Виктору было почти нереально заняться быстрым сексом с Кацуки Юри. И нельзя сказать, что они не пытались. Но им пришлось сдаться спустя четыре опоздания на ужин в ресторане и одно небольшое состояние, выплаченное за то, чтобы поменять билеты на самолёт, который они пропустили. Юри заверил, что он не против не кончать, когда они спешат («Я счастлив, если ты доволен» — сказал тогда Юри). Виктора это растрогало, но он не мог согласиться с ним. Виктор не доволен, если Юри не доволен. Иногда он представляет их отношения как трогательно-созависимую, сексуально заряженную ленту Мёбиуса. — Витя! — кричит Яков с противоположной стороны катка. — Ты меня слушаешь? — Конечно! — Виктор лжёт. Он даже не слышал, как Яков звал его в первый раз. Если по-честному, первые десять — или около того — раз с Юри напоминали фейерверк — они были громкими, яркими и быстрыми. Виктор тоже не мог продержаться долго — ему было сложно поверить до конца, что он занимался сексом с Юри Кацуки — живым воплощением Эроса, потрясающим фигуристом, который создаёт музыку своим телом, самым красивым и потрясающим парнем в мире. Он до сих пор испытывает это чувство неверия, но теперь оно приглушено удовлетворением от осознания, что Юри абсолютно и безо всяких сомнений — рядом с Виктором и не собирается никуда уходить. —ВИТЯ! Но если верна теория Виктора о том, что Юри возбуждают разговоры об их совместном будущем, возбуждают настолько, что сразу же подталкивают к оргазму, то все меняется. Теперь они могут заниматься сексом по-быстрому! Теперь, если им вдруг приспичит, но у них будет мало времени, то им не придётся мучительно ждать окончания какого-нибудь приема или ужина! — ВИКТОР!!! И если Виктор прав — то насколько глубока эта кроличья нора? А может, она разветвляется? Виктор должен выдавать Юри список из имён их будущих детей, когда у того утренний стояк? Это касается только их совместного будущего или представления Юри о будущем вообще? Стоит ли Виктору удариться в мистику? Возбудится ли Юри, если Виктор начнёт оставлять по всей квартире карты Таро? Двойки Мечей будет достаточно? Понравится ли Юри, если Виктор будет дрочить ему, зачитывая вслух его гороскоп? И кстати, что это вообще такое — ретроградные планеты? — ВИКТОР!!!!!!! Стоит ли сказать Юри? Предположим, он действительно кончает, стоит Виктору упомянуть об их совместном будущем во время секса. А что, если это прекратит действовать на Юри после того, как узнает об этом? Виктору очень хочется исправить этот единственный недостаток в их отношениях. Нет, думает он, он ничего не расскажет Юри, пока не убедится в своей правоте. — ВИКТОР НИКИФОРОВ, А НУ ИДИ СЮДА СИЮ ЖЕ МИНУТУ! Лицо у Якова — краснее перезрелого томата, и он машет руками, словно взбесившийся дирижёр. Виктор видел его в таком состоянии бесчисленное количество раз. Он даже, в каком-то смысле, скучал по этому, когда взял перерыв в спортивной карьере. Виктор неторопливо скользит по льду, подъезжая к нему. —Что случилось? — спрашивает Виктор. — Ты, очевидно, совершенно невнимателен сегодня. Скажи мне, о чём настолько важном ты думаешь, что забыл даже о своём возвращении в спорт на чемпионате мира? — Яков, — спрашивает Виктор, постукивая пальцем по нижней губе. — Если я опишу тебе ситуацию по аналогии, не мог бы ты дать мне совет? — Разумеется. Если ты обещаешь слушаться меня. —Предположим, что ты играешь в аркадную видеоигру. Например, в Пакмэн. И кто-то говорит тебе, что он очень хочет дать тебе больше призов и сыграть в следующую игру с тобой, и из-за этого ты э-э натыкаешься на привидение и проигрываешь. — Витя, я похож на того, кто играет в видеоигры? Виктор вздыхает. — Хорошо, предположим, ты готовишь торт. И кто-то говорит тебе, что он хочет покупать для тебя яйца и муку до конца жизни, чтобы ты мог делать десерты во веки веков, живя долго и счастливо, и из-за этого ты… вытаскиваешь торт из духовки слишком рано. — Я похож на того, кто готовит торты? — Ты хоть чем-нибудь занимаешься? — возмущается Виктор. У Якова начинает непроизвольно дёргаться глаз. Он делает глубокий вдох. — Я буду добр и сделаю вид, что не слышал этого. — Если бы ты знал, что кому-то кое-что очень нравится, но этот кто-то не знает о том, что ему это нравится, и ты бы боялся рассказать ему обо всем, потому что, узнав об этом, ему может разонравиться это… Ты бы рассказал? Яков выглядит задумавшимся. — Ещё до твоего рождения была одна популярная песня, она называлась «En Rouge et Noir». Иногда я слышал, как Лилия напевала ее мелодию, но она никогда не говорила мне, что ей нравится эта песня. Я купил кассету ей в подарок, и когда Лилия пришла домой, она была озадачена и не понимала, зачем я это сделал. И после этого случая я никогда не слышал, чтобы она снова пела эту песню. Я очень сожалел об этом, потому что мне нравилось, как она пела. — То есть ты советуешь не говорить? — Зависит от обстоятельств. А теперь возвращайся на лёд, Витя. *** — Мы же… — выдыхает Юри, когда Виктор проводит губами вниз по шее. — …сейчас… — Юри начинает тяжело дышать, когда Виктор прикусывает его ключицу. — … опоздаем… — Юри забывает о своих протестах, когда Виктор берет его сосок в рот, осторожно прикусывая, и слова «на ужин» остаются непроизнесенными. Когда Виктор смотрит на него, Юри давится вдохом, ощущая его жаркий взгляд и глубокое дыхание, обжигающее грудь. — Если выйдем через двенадцать минут, то не опоздаем к Гоше, — шепчет Виктор, спускаясь губами к животу. Юри откидывает голову на подушку, а Виктор садится на кровати и начинает приспускать с него джинсы. — Ты недостаточно раздет, — говорит Юри и приподнимается, чтобы снять с Виктора рубашку. Он хочет отбросить ее на пол, на котором уже лежит его собственная одежда, но Виктор останавливает его. Он забирает рубашку из рук Юри и аккуратно складывает ее. — Нельзя, чтобы она помялась, — улыбается Виктор смущенно. — Это моя последняя чистая не-спортивная рубашка. Юри мягко смеётся. — И кто должен был купить порошок для стирки? — Ты. — Как же мне загладить вину перед тобой? Может, нам сделать это вместе? — Но я ни в чем не провинился! — Наверняка ты что-нибудь да натворил за сегодня, — говорит Юри, шлепая Виктора по ягодице. Дрожа от удовольствия, Виктор чувствует себя слегка виноватым, вспоминая о своём разговоре с Яковом. Избавляясь от остальной одежды, он старается выкинуть эту мысль из головы, что не составляет большого труда, потому что сейчас перед ним на кровати растянулся обнаженный Юри, который водит рукой по своему члену и смотрит прямо в лицо Виктору. — Не отводи от меня взгляда, — требует Юри с улыбкой. — Разве это возможно? — усмехаясь, спрашивает Виктор и наклоняется, чтобы утянуть Юри в страстный поцелуй. Наблюдать за Юри, который ласкает себя и одновременно открыто и бесстыдно пожирает взглядом тело Виктора — необычно, но приятно. — Ты так и собираешься стоять там или все же сделаешь что-нибудь? — Сделаю что, Юри? — спрашивает Виктор. Он знает, чего хочет Юри, но гораздо интереснее заставить его произнести это вслух. — Прикоснись к себе, — говорит Юри. — И смотри на меня. — Хорошо, — отвечает Виктор и ложится на кровать рядом с Юри. Юри прикусывает губу, смотря на Виктора. Виктор не видел картины прекрасней. Ему не понадобится много времени, чтобы кончить. — Сколько у нас еще времени? — шепотом спрашивает Юри. — Не переживай. — Но… — Мы не опоздаем, — заверяет его Виктор. Он замолкает, дроча себе и одновременно пытаясь решить, стоит ли ему сейчас проверить свою теорию или нет. «Попытка не пытка», думает он. Он же всего лишь хочет, чтобы Юри испытал то же удовольствие, что и он, так почему бы не попробовать? — Юри, — начинает говорить Виктор. — Мой будущий муж, ты ведь знаешь, что я — твой, навсегда? Хочу провести с тобой остаток своей жизни. И я думаю, что нам давно пора перевести телефоны на семейный тариф… *** Виктор чувствует себя потрясающе. Они с Юри приходят как раз к началу ужина, и Виктор с тёплой улыбкой знакомится с новой девушкой Гоши, рассыпаясь в комплиментах ее сережкам. Интересно, Пифагор так же чувствовал себя, когда доказал свою теорему? Теорема Никифорова О Разговорах О Будущем, Доводящих До Оргазма. Может, ему стоит подумать над сменой названия. ТНоРоБДдО — самая уродливая аббревиатура, которую только можно представить. — Что с ним такое? — спрашивает Юра Юри, тыкая указательным пальцем в сторону Виктора. Юри лишь глупо улыбается. — О, просто у него хорошее настроение. Сегодня был хороший день… — Нет, что-то не так. Он выглядит очень самодовольным. Это странно и бесит. — Он дал мне померить своё пальто и сфотографироваться в нем! — звонким голосом сообщает Мила с противоположной стороны стола. — Он никогда не разрешал мне прикасаться к своим дорогущим шмоткам, с тех пор как пару лет назад мы с Юрой проехались на Замбони по его ботинкам. — Ты не мог бы передать мне пару сосисок, — перебивает ее Виктор. Юри берет тарелку с сосисками и передаёт её Виктору. — Разве ты недостаточно съел? — Ну, я не откажусь от ещё одной, — отвечает Виктор. — Тебе никак не угодить? — Если ты доволен, то и я доволен. — Ну, пожалуй, с меня хватит сосисок на сегодня. — Неужели? А ты уве-е-ерен? Вилки замерли в воздухе. Все остальные — Юра, Мила, Гоша, его новая девушка и пара танцоров на льду, с которыми дружит Гоша — неотрывно смотрят на Юри и Виктора. — Вы всегда будете такими, да? — спрашивает Гоша, закатывая глаза. Виктор принимает слова, прозвучавшие от такого безнадёжного романтика, как Гоша, за комплимент — хотя это точно был не он. *** — Мы купим маленький домик для отдыха на берегу океана, — говорит Виктор, неумолимо и бесстыдно втрахиваясь в Юри в таком выверенном и четком ритме, которому бы позавидовал и перкуссионист. — С застекленным крыльцом, чтобы не налетела мошкара. В ванной будет две раковины, потому что ты используешь слишком много зубной пасты и забрызгал всю нашу раковину. Ты сможешь пользоваться своей. На нашей кухне будут приборы из нержавеющей стали и наша старая техника. А новая техника — вроде рисоварки, самой лучшей из линейки «Зодзируси», которую нам подарит какой-нибудь щедрый друг в качестве свадебного подарка — останется в нашей квартире в Санкт-Петербурге. Юри смотрит на Виктора с легким недоумением — его глаза широко раскрыты от возбуждения, он едва заметно покраснел. — Виктор, ты… ты так много думаешь об этом? Виктор решает, что замешательство Юри вызвано тем, что в Японии редко регистрируют свадьбы, поэтому продолжает. — Мы откроем общий сберегательный счёт в Сбербанке, и когда консультант спросит нас, женаты ли мы, я скажу: «Да! Разумеется!». А потом ты покажешь ей фотографии Маккачин, на которых она одета в футболку «Лучший на свете пудель». Я переведу тебе всё, что она расскажет о годовом процентном доходе и минимальном балансе. Потом позвоню и добавлю тебя как второго держателя моей платиновой карты «Американ экспресс», и мы оба сможем пользоваться пятипроцентной скидкой на продукты и неограниченным доступом к залам ожидания в аэропортах. Юри всё ещё стонет, но блаженство на его лицо смешалось с недоумением. Виктор думает, что он мог зайти слишком далеко. Но Виктор Никифоров не ограничивается полумерами. В конце концов, он последовал в Японию вслед за зовом сирены с видео на Ютубе, потому что один милый парень заставил его снова почувствовать себя живым на банкете. Виктор быстро нажимает кнопку на телефоне, и из колонок раздаются звуки песни «Canon in D». — Что тебе больше по душе — Кацуки-Никифоров или Никифоров-Кацуки? — шепчет Виктор на ухо Юри, оглаживая его член. — Я знаю, что мы ещё не обсуждали это. Но, может быть, нам стоит взять фамилии друг друга! Я буду Виктором Кацуки, а ты Юри Никифоровым. Или мы можем придумать новую фамилию, если хочешь. Ницуки. Или Кацуфоров. Юри кончает в ладонь Виктору, и Виктор кончает вслед за ним. У них в запасе есть ещё пять минут до того, чтобы отправиться с Маккачин на ее ежегодный приём к ветеринару. Юри бросает на Виктора странный взгляд. — Виктор, что это было? — «Было» что? — Ты всё не замолкал. И я испытал самый странный в жизни оргазм, — говорит Юри. — Не то чтобы мне не понравилось, но… — Я просто увлёкся, вот и всё, — пожалуй, Виктор даже не соврал в каком-то смысле. — Ты в последнее время часто говоришь о нашем будущем. На это есть какая-то причина? — Нет, — врет Виктор. —Мне пора начать беспокоиться? — Нет, совсем нет! — уверяет его Виктор, уткнувшись носом в плечо Юри. — Мне просто нравится думать обо всем этом. Нравится думать о нас. — Хорошо… — отвечает Юри, но не перестаёт смотреть с подозрением. — Ты не мог бы подать мне мои штаны? *** — Я дома! — оповещает Виктор, закрывая за собой дверь. Он чувствует себя усталым после целого дня на катке — утром он тренировал Юри, а после обеда тренировался сам. Он опускается на колени, чтобы погладить Маккачин, и начинает чесать ее за ушком, воркующим голосом рассказывая ей, какая она хорошая девочка. Юри выходит из кухни и целует Виктора. — Ужин готов. — Пахнет замечательно, — говорит Виктор, снимая с себя пальто и вешая его в шкаф. Он садится за стол, уже накрытый Юри. Спустя пару минут усиленного жевания Юри нарушает тишину. — Виктор, — осторожно спрашивает он. — Как тебе ужин? — Превосходно, — Виктор едва отрывает взгляд от цыплёнка с овощами. — Я не слишком рано вытащил цыплёнка из духовки? — Нет. — Хорошо. Я переживал. — Хм, — произносит Виктор с полным ртом. — Овощи в порядке? Я купил их на рынке после тренировки, поэтому боялся, что они могут оказаться недозрелыми. — Они прекрасны. Мне нравится, как ты обжарил пастернак. Вкусно. Объедение, — добавляет он, быстро улыбаясь Юри и сразу же обращая все своё внимание на тарелку с едой. — В следующий раз я не буду так торопиться, придумывая, что бы нам съесть на ужин. Я постараюсь приготовить рис раньше. Но не слишком рано. — Почему ты так говоришь? — Говорю как? — Ты выделяешь разные слова. — Разве? — Юри приподнимает бровь, потом, без дальнейших объяснений, возвращается к своей тарелке и продолжает есть. Виктор решает не допытываться у Юри, в чем дело. Он слишком голоден. **** Виктор садится на чемодан, чтобы закрыть его. Он почти уверен, что запаковал всё, что может понадобиться ему на чемпионате мира. Когда он поднимает чемодан, чтобы вынести его из спальни, в дверях появляется Юри, одетый в одни трусы. — Я хочу принять душ перед аэропортом, — говорит он. — У нас есть пара минут в запасе, да? — Э-э, — Виктор окидывает Юри бесстыдным взглядом, одновременно пытаясь совладать с огромным чемоданом. — Не хочешь присоединиться? — О, Господи, да, — отвечает Виктор, бросая чемодан, ударившийся об пол с гулким звуком, и следуя за Юри в ванную. Юри уже стоит в душевой кабине, по его телу бежит вода. Виктор снимает с себя одежду и проскальзывает в душ, закрывая за собой дверцу. — О, хорошо, ты уже перенаправил душ, — говорит Виктор. — Не хочу намочить волосы перед вылетом. Юри закатывает глаза, но улыбается. — У нас есть фен, Виктор. И у тебя есть шапочка для душа. — Шапочки для душа не сексуальны. — На тебе — сексуальны. Ну, в каком-то смысле, — смеётся Юри и отворачивается от Виктора, чтобы намылить свое тело. Когда Юри начинает смывать с себя пену, Виктор с шумом втягивает воздух. Он может поклясться, что его рот наполняется слюной. — Ну что же, — Юри легонько целует Виктора в губы. — Теперь, когда я закончил мыться… Уж не знаю, стоит ли нам заниматься чем-то ещё, кроме мытья. У нас не так много времени. Лицо Виктора озаряется радостью, словно он познал рай. — Совсем мало, — говорит Виктор, начиная беспорядочно водить руками по спине Юри. — Виктор, почему ты разговариваешь? — Я… — Ты же знаешь, чего я хочу, Виктор? — спрашивает Юри, бросая на него свой лучший взгляд Эроса. — Чтобы я быстро подрочил тебе, не намочив своих волос? — Нет. — Чтобы я сделал тебе римминг, не намочив своих волос? — Я хочу твой рот на своём члене. Виктор замирает. — Ты не хочешь, Виктор? — Нет, вовсе нет, просто… — Отлично, — Юри прислоняется к стенке, выжидающе смотря на Виктора. Виктор уверен, что на его лице отражается внутренняя борьба, он разрывается между желанием сделать это по-быстрому и желанием угодить Юри и дать ему то, что он хочет. Виктор выбирает последнее и наклоняется вниз. — Верное решение, — говорит Юри. Виктор смотрит на него вопросительно. — В этот раз говорить буду я, — объявляет Юри, как только Виктор смыкает губы вокруг его члена. — Знаешь, о чем я хочу поговорить? О нашем будущем. Виктор чуть не давится от изумления. Он понимает, что Юри обо всём догадался. Юри знает, и Виктор издаёт тихий звук удивления и широко раскрывает глаза, в которых наверняка читается «черт, я попался». — О нашем будущем и о том, что мы будем делать, — продолжает Юри. Виктор не уверен, как долго Юри сможет говорить во время минета. Юри слегка дрожит, пытаясь устоять на ногах. — На чемпионате мира я собираюсь заставить тебя выкрикивать мое имя так громко, что наши соседи позвонят с жалобой на ресепшн. И когда к нам кого-нибудь отправят, я приму самый извиняющийся вид. Но мне совсем не будет жаль. — Я заставлю тебя кончить так сильно, что ты почувствуешь слабость в каждом нерве своего тела. Я кончу на твоё прекрасное лицо. И не один раз. В то время как ты будешь носить серебряную медаль. Потому что золото возьму я. И, может, я дам тебе поцеловать его. Если ты, конечно, будешь слушать меня. — И знаешь, что самое лучшее? — Юри едва может говорить, он задыхается и давится буквально каждым словом. Виктор обхватывает языком головку члена. — Я буду делать это снова и снова, до конца наших дней. Юри громко кончает, и Виктор проглатывает каждую каплю. — Иди сюда, Виктор, — зовёт Юри, и они целуются, стоя в душе. Юри смотрит вниз на член Виктора — он невероятно твёрдый, из него сочится предсемя. — Я не продержусь долго. — Забавно, что такое случается, когда ты говоришь о нашем будущем, — Юри наклоняется чтобы вобрать в рот член Виктора. Тот слишком ошарашен, чтобы отвечать. Юри обхватывает губами ствол, сжимает бедро и наклоняет голову так, чтобы Виктор мог толкаться ему в рот. Виктор кончает через сорок пять секунд. Сегодня он — фейерверк. Когда Виктор заканчивает ополаскиваться — что оказывается невероятно сложным занятием, потому что после головокружительного минета он едва держится на ногах — Юри выключает душ и подаёт ему полотенце. — Мы точно опоздаем на самолёт, — нахмурившись, замечает Виктор. — Я уже позвонил в авиакомпанию и забронировал нам билеты на следующий рейс, — беззаботно отмахнулся Юри. — Они даже не взяли с нас дополнительную плату. Агент по бронированию оказался твоим большим поклонником. Виктор роняет челюсть. — Ты запланировал это с самого начала? — Всего день назад. Я расстроился, потому что ты не хотел говорить со мной. — Ну, прости меня. Я должен был сказать, что тебя… возбуждают разговоры о будущем. Юри улыбается. — Сначала я расстроился, но я прощаю тебя. Теперь мы можем наслаждаться этим вместе. И я разрешаю тебе говорить о будущем, если мы будем куда-нибудь опаздывать. — Правда? — Да. И мне жаль, что я заткнул тебе рот членом, вместо того, чтобы рассказать, что я обо всем знаю. Виктор обхватывает Юри ладонями за шею и нежно целует. — Юри, никогда не извиняйся за то, что затыкаешь меня членом. *** — У меня есть кое-что тебе в подарок. Юри передаёт Виктору коробочку, аккуратно упакованную в бумагу с узорами из лебедей. — Ты сам упаковывал? Так жаль открывать, — Виктор быстро делает снимок коробочки и начинает распаковывать подарок. В руках у него оказывается колода карт Таро. — Теперь ты сможешь рассказать мне больше о нашем будущем. Этим же вечером Виктор оставляет на подушке Юри Двойку Мечей.