В гуще событий

Я просыпаюсь в лазарете. Надо мной возиться Глен, он вытаскивает иглу капельницы и увидев, что я открыла глаза, ласково улыбается. — Ну, привет, Трис, — он достает большой шприц и набирает желтый раствор из ампулы. — Ты молодец, — он продолжает улыбаться, — последний укол и ты готова будешь встать на ноги. Я пытаюсь что-то прохрипеть в ответ, но у меня это плохо получается. Голова раскалывается и гудит, будто в ней поселилось не меньше сотни пчел. Глен заботливо убирает волосы с моей шеи, что бы поставить укол. Я пытаюсь ему помочь, но руки ватные и совсем не слушаются меня. — Тихо, тихо — вводит содержимое шприца в шею медбрат, — сейчас тебе станет легче. И он не соврал от шеи по всему телу расползается тепло, не обжигающее и согревающее. Мысли снова встают на свои места и я вспоминаю вчерашние события. — Это сыворотка разработка эрудиции, которую специально модифицировали для лихачей — слышу голос с соседней кровати. — Все верно, Уилл — вскидывает брови Глен, — ты из Эрудиции, верно? Уилл встает и становится видно как сильно ему вчера досталось. Глаз заплыл и вся левая сторона была синей и опухшей. Увидев моё смятение по поводу его внешнего вида, он продолжает. — Дома мы использовали эту сыворотку, чтобы избавиться от последствий гриппа и простуды. Чувствовать ты себя начинаешь гораздо лучше, но, к сожалению, с внешними признаками болезни её не справиться. — Я наверно выгляжу не лучше, — я привстаю, опираясь на локти. На часах сейчас половина седьмого, кажется. В глазах все еще двоиться, поэтому я снова падаю головой в подушку. — Я бы посоветовал задуматься не о внешности, о том что вы такого сделали Эрику, — подошел с новым шприцом уже к Уиллу медбрат. — Если честно, то он просто ненормальный — огрызнулся Уилл. Глен хмыкнул. Он аккуратно вынул иглу из шеи эрудита и приложил ватный тампон. Его черные, как смоль, волосы отлично сочетались с одеждой. Белого халата, как на всех медработниках, которых я до этого видела, не было. — Будь поосторожней со словами, и с теми кому ты их говоришь — Глен подошел к шкафу и вынул нашу обувь, — Иначе есть вероятность, что я тебе уже не смогу помочь. Во всех его движениях и манере общения не было вызова. Он был спокоен и сразу вызывал доверие. — Почему Эрик взялся за неофитов? Разве у лидеров нет работы поважнее? — вырвалось у меня. Я тут же прикусила язык, но после того как Глен спокойно продолжил, вспомнила что у лихачей не презирают любопытство. — Несколько лет назад инициация неофитов стала намного жестче, чем раньше. И работа Фора в прошлом году видимо не впечатлила лидеров фракции, поэтому в этом году у вас появился еще один наставник. — Не впечатлила? — ухмыльнулся Уилл, — да он выглядит мрачнее всех чертиков из ада вместе взятых. — Но если вы спросите моё мнение, то Фор один из лучших инструкторов, что были в бесстрашие. Пока Уилл обувался, я пыталась сделать тоже самое, только абсолютно безрезультатно. Каждая мышца тела болела. Я не могла нагнуться, а лишь крутилась из стороны в сторону, в попытках дотянуться до шнурков, как таракан, которого положили на спину и теперь все что он мог — это лежать и махать лапами. Заметив моё усердие Глен присел рядом чтобы помочь. Я замечаю, что на медбрате нет ни одной татуировки и если бы не его черная одежда, то он вполне сошел бы за альтруиста или товарища. Закончив с шнурками, он бросает на меня взгляд слишком теплый и участливый для бесстрашного. — Ты тоже переходник? — спрашиваю я. Глен, который уже встал и направился в сторону своего кабинета, обернулся и пальцем показал на часы. — На вашем месте я бы поторопился. До завтрака осталось 5 минут — он дошел до своего кабинета и закрыл дверь. Мы выходим из лазарета и направляемся на завтрак, Уилл выглядит может и не лучше меня, но по-крайней мере он не морщится каждый раз, когда делает шаг. После завтрака неофиты-переходники собираются в зале. На доске уже написаны имена, тех, кто сегодня будет драться. Среди них Кристина и Ал. Фор, как и вчера, ходит во кругу и делает замечания то одному, то другому. Я стараюсь не встречаться с ним глазами. Не потому что боюсь, а потому что мне стыдно. Стыдно за то, что я не смогла выдержать и трёх минут в бою с ним. Я думаю про Джейка, он наверняка бы сказал не что-то вроде: «Соберись, малышка. Ты способна на большее.» Это точно в духе Джейка. Мы не раз шутки ради дрались, после того как он рассказал, что был Лихачем. Я каждый раз просила его рассказать больше о бесстрашие, о их стиле жизни и силе духа, и каждый раз с замиранием сердца представляла, как это я несусь по извилистым коридорам пещеры, в обнимку со своими друзьями, и смеюсь до коликов в животе не боясь осуждения. Но я самая слабая из всех неофитов. Для них я пушечное мясо. Я вздыхаю, так громко, что рядом стоящая Кристина, оборачивается и сочувственно смотрит на меня. И приподнимаю уголки губ, я должна быть сильной. Боль отзывается в каждой мышце. Но каждый раз нанося удар по груше, я стараюсь ее не замечать. Я должна быть Бесстрашной. Я не могу остаться без фракции. «Я надеюсь, мы больше не увидимся», — снова звучат слова друга у меня в голове. Каждый раз занося руку для удара, я вижу квартиру Джейка и Маи. Грязные тряпки и пустые консервные банки, наверно, так и остались валяться на полу. Кажется, с нашей последней встречи прошло миллион лет. Когда Фор наконец-то подходит ко мне, мои внутренности скручивает, как будто кто-то помешал их ложкой. Я определенно его не боюсь, но сердце начинает биться чаще, когда мы встречаемся глазами. — Ты слабая, — говорит Фор. Я отвожу глаза и продолжаю наносить удары. В груди поднимается волна гнева. Он не просто унизил меня вчера, но продолжает это делать и сейчас. — Ты слишком слабая, — повторяет он. — Я знаю, — выпаливаю я и бью по груше так сильно, что впервые за два дня она сдвигается с места. — У тебя маловато мускулов, — говорит он, — значит, тебе лучше использовать колени и локти. Стоит вложить в них побольше силы. Внезапно он нажимает рукой мне на живот. Его пальцы так длинны, что, хотя он касается одной стороны моей грудной клетки, его ладонь достает и до другой. Мое сердце бьется так сильно, что я чувствую боль в груди, и я смотрю на него широко распахнутыми глазами. — Напрягай пресс, когда наносишь удары и не забывай правильно дышать, — он до сих смотрит мне в глаза. На секунду его взгляд становятся мягче, и он пытается выдать что-то на подобии улыбки. Фор убирает руку и отходит. Я чувствую тяжесть его ладони даже после того, как он ушел. Странно, но я вынуждена на пару секунд остановиться и отдышаться, прежде чем смогу снова приступить к упражнениям. От злости не осталось и следа. Я смотрю на удаляющего инструктора, и замечаю взгляд Эрика. Он, как и вчера занял место у стены и скрестил руки на груди. Его глаза смотрят оценивающе, в отличии от серьезного взгляда Фора, который всегда выглядит пасмурным и неприветливым, Эрик смотрит внимательно и властно. Как кот смотрит на глупых мышат, угодивших ему в лапы. Эрик поднимает руку и выходит в центр. — На сегодня хватит тренировок, Ал и Эдвард приготовиться, — жестом он приглашает неофитов на ринг. Я встаю рядом с Кристиной, она явно волнуется и ей сейчас нужна поддержка. — Все будет хорошо, — я сжимаю её руку. — Я в паре с Танком, — она нервно сглатывает. — Танком? — Я еще раз нахожу имя Кристины на доске, напротив него написано «Молли». — Именно. У Питера и то намного более изящный вид, — говорит она, кивая на группу людей с другой стороны комнаты. Молли больше её, стройная Кристина явно проигрывает ей в силе. — Эти трое, — Кристина отмечает в толпе Питера, Дрю и Молли, — похоже, были неразлучны с тех пор, как выползли из матки. Ненавижу их. Я перевожу взгляд на Питера и его друзей. Дрю ниже Питера и Молли, но он крепко сложен, плечи его всегда сгорблены. — Да что с ними не так? — спрашиваю я.  — Питер — чистое зло. Когда мы были детьми, он устраивал драки с членами других фракций, а затем, жаловался на то что его избили. И, конечно, они верили ему, он же был из Искренности и не мог солгать. Какая ирония. — Кристина морщит нос и продолжает: — Дрю всего лишь его подпевала. Сомневаюсь, что он способен думать самостоятельно. А Молли… она просто Танк… Питер, Дрю и Молли украдкой поглядывают в нашу сторону, а затем, склонив головы, начинают перешептываться. — Думаю, они знают, что мы их обсуждаем, — говорю я. — Они и так в курсе, что я их ненавижу. Мы — Искренние — стараемся быть честными в своих чувствах. Много людей говорили мне, что я им не нравлюсь. И много, что нравлюсь. Кого это волнует? Кристина изображает фальшивую улыбку и машет им. Она выглядит увереннее. В это время на ринге, Ал падает на пол. Он просто лежит с изогнутыми руками. А затем он начинает шокировано моргать. — Поднимай его, — велит Эрик. Он жадно смотрит на упавшее тело Ала, будто это еда, а он голодал неделями. Его губы жестоко изгибаются. Фор поворачивается к доске и обводит имя Эдварда. — Следующие Молли и Кристина! — выкрикивает Эрик. Уилл закидывает руку Ала себе на плечо и стаскивает его с арены. Фор подбегает к ним с другой стороны зала, и подхватывает его, с другой стороны. Мы с Кристиной смотрим как они исчезают в дверном проеме. Мне немного не по себе, что мы остались наедине с Эриком. Он показал вчера себя как жестокого, и не терпящего никаких пререканий, тирана. Кристина бросает последний взгляд на меня и идет на ринг. Я смотрю очень внимательно, когда Кристина ударяет Молли в бок. Молли ахает и скрипит зубами, как будто она вот-вот зарычит. Они пару секунд кружат на ринге, а затем Молли ухмыляется и без предупреждения ныряет вниз, руки ее вытянуты к животу Кристины. Кристина сопротивляется, но Молли только бьет снова и снова, пока ее кулак не попадает Кристине в челюсть, в нос и в рот. Кристина падает на колени, прикасаясь к своему лицу одной рукой. Кровь, текущая у нее из носа, густая и темная, покрывает ее пальцы за считанные секунды. Она кричит снова и уползает подальше от Молли. По ее плечам я могу сказать, что она рыдает, но я еле слышу ее из-за пульсации в моих ушах. — Хватит! — вопит Кристина, когда Молли тянет ее за ногу назад, чтобы ударить снова. Она протягивает руку. — Хватит! Я… — она подняла руку прикрывая голову. — Я сдаюсь. — Извини, что ты сказала? — Эрик удивленно вскидывает бровь, — Ты сдаешься?— спрашивает он тихо. Кристина сидит на коленях и закрывает лицо руками. Её плечи по-прежнему трясутся. Голос Эрика тихий и спокойный, как и вчера. Он хватает Кристину за руку, рывком ставя ее на ноги, и тащит за дверь. — За мной, — приказывает он остальным. И мы слушаемся. Мы просто идём по коридорам штаб-квартиры, изредка до меня доносятся всхлипывания Кристины. Мой живот сжимается, когда мы доходим до Ямы. Я была бы намного спокойнее, если бы рядом оказались Ал или Уилл. Эрик останавливается возле пропасти. Он толкает Кристину к перилам. — Перелезай, — приказывает он. Его голос спокойный и не выражает никаких эмоций, глаза чуть сощурившись смотрят на Кристину, бросая вызов. — Перелезай через перила, — повторяет Эрик, медленно произнося каждое слово. — Если сможешь провисеть над пропастью пять минут, я прощу твою трусость. Если не сможешь, я не позволю тебе продолжить инициацию. Перила узкие и металлические. А еще холодные и скользкие от водяных брызг. Я закрываю глаза, представляю, как она падает на острые камни внизу, и содрогаюсь. Она молча вытирает ладони о брюки и хватается за перила так крепко, что костяшки ее пальцев белеют. Я вижу между прутьями ограждения ее лицо, полное решимости, со сжатыми губами. Волны одна за другой разбивается о стену, и брызги покрывают ее тело. Одна из капель попадает мне на щеку. Все стоят не шелохнувшись, кажется, я даже боюсь дышать, словно это может помешать Кристине удержаться. Эрику, как глупо было в ней сомневаться. Остается меньше минуты и я подхожу к перилам, чтобы помочь подруге перелезть через ограждение. Эрик смотрит на свои часы. Неторопливо, наклоняя запястье, а у меня тем временем скручивает живот и не хватает воздуха. — Можешь подниматься, — тихо говорит Эрик, разворачиваясь и скрывается в одном из коридоров пещеры. Я помогаю встать Кристине на ноги. Её руки трясутся как и все её тело, она обмякает оперевшись на перила. Я опускаюсь рядом на колени. Она поднимает взгляд на меня, и мы вместе переводим дыхание. В этот момент мне нужно было бы найти слова поддержки и утешения, но я не могу, поэтому просто молча сижу рядом.