Я тобой дышу

      «ЦСКА» против «Зенита». Акинфеев против Дзюбы. Бывший капитан сборной против нынешнего. Бывший первый номер сборной против нынешнего. Лучший бомбардир российского чемпионата против лучшего из лучших. Абсолютный лидер чемпионата против шестого места. Две самые титулованные команды друг против друга. Такие и многие другие острые афиши появлялись на каждом шагу еще задолго до начала этого матча. Пожалуй, этот матч обещает быть самым интересным, долгожданным и острым за всю первую половину чемпионата, и это ложится на плечи всех игроков тяжелым грузом. Каждый понимает, что в этой игре нужно показать максимум своих способностей, максимум мастерства и максимум забитых голов. Каждой команде нужна победа. Но есть два человека, для которых результат игры и сама игра на втором месте стоит. Это те самые Игорь и Артем, которых так сталкивают лбами все журналисты перед этим матчем.       Для Игоря и Артема каждая игра друг против друга – это испытание, которое по своей эмоциональной составляющей превосходит даже самые напряженные финалы чемпионата. Потому что им тяжело мириться с мыслью о том, что нужно играть не на одной половине поля, а друг против друга. У Артема всегда ноги заплетаются каждый раз, когда он приближается к воротам Игоря и видит сосредоточенный взгляд того. Он сразу вспоминает разочарование Игоря и его приступы скрытого самокопания после каждого пропущенного им гола, и как-то мяч сам летит в другую сторону от ворот. Игорь перед каждым матчем делает выговор Артему, заставляет играть на полную силу, не жалеть его и его команду, забыть о том, кто они друг другу, и действовать так, как во всех остальных матчах. Артем всегда слушает, кивает, опускает взгляд и обещает, что будет делать именно так, как сказал ему Игорь, но при этом держит за спиной скрещенные пальцы. Игорь знает о последнем нюансе, знает, что тот все равно не сможет сыграть в полную силу, и только вздыхает, понимая, что и сам не факт, что поймает мяч Артема, если тот ударит по воротам. Просто он знает, как радуется каждому забитому голу Артем, как сияют его глаза в такие моменты, поэтому ему совершенно не хочется расстраивать Артема. Поэтому у него часто либо ноги к газону прирастают в момент прыжка, либо рука не дотягивается, либо еще что-то в этом роде. И постоянно команды прекрасно знают причину, по которой Артем мажет мимо ворот гораздо чаще, чем обычно, а Игорь пропускает такие обидные, порой даже банальные голы именно от Артема. Знают, ворчат для галочки, но прекрасно понимают, что их не исправить, поэтому не видят смысла в грандиозных выговорах.       Такая ситуация наблюдается перед и во время каждой игры, но в этот раз все будет иначе. Сегодня будет тяжелее сдерживать себя и свои эмоции, потому что последний раз они виделись почти месяц назад, после прошлого перерыва на игры сборных! Целый месяц! Это вам не день, не неделя, даже не две недели – это целый месяц, который им пришлось провести вдали друг от друга. Ни одной встречи, ни одного объятия, ни одной совместно проведенной ночи и ни одного совместного пробуждения утром. Целый месяц исключительно в телефонном режиме с единственным лучиком света в виде скайпа и видеозвонков. Но этого так чертовски мало, что хочется выть на луну от необходимости увидеть в живую, прикоснуться, обнять, поцеловать, прижаться к любимому телу и уснуть в его объятьях, впервые за последнее время не чувствуя одиночества в пустой квартире. И у них просто крышу сносит от одной мысли о том, что сегодня они впервые увидятся, и все их мечты, их сны станут явью, и они снова смогут обнять друг друга.       С самого утра оба находились в таком нервном состоянии, что команды, честно говоря, побаивались подходить к ним и спрашивать о чем-то, потому что в легкую можно было получить путевку по известному маршруту без права возврата. Нервозности им придавало еще и то, что в этот раз им не удалось встретиться перед матчем. Обычно они вырывались из расположения команды на каких-то пару часов в день прилета, чтобы встретиться, утолить жажду телесного контакта и желание обладать любимым телом, а потом вернуться к своей команде. Эти встречи всегда были короткими, их, понятное дело, было слишком мало для Игоря и Артема, но они всегда помогали им уверенней себя чувствовать на поле и лучше контролировать свои взгляды, свои жесты, свои касания и эмоции. А в этот раз этой встречи не было, все нервы и эмоции накалены до предела, поэтому парни знатно боялись того, как поведут себя в тот момент, когда впервые увидят друг друга. Единственное, на что они еще надеются, так это на то, что первая встреча произойдет в подтрибунном помещении, где не будет камер, которые заснимут несомненно провокационные кадры.       – Артем, ты уверен в своем решении сегодня все-таки выйти на поле? – в который раз спросил его Игорь, когда они рано утром созванивались. На протяжении дня возможности созвониться не будет, потому что тренировки и все остальное, поэтому этот утренний разговор – это последний контакт перед встречей. – Меня очень сильно беспокоит твое колено, не усугуби все еще больше.       – Это такой твой хитрый тактический ход, да, Акинфеев? Боишься получить от меня несколько голов в свои ворота, вратаришка? – с усмешкой спросил Артем, который всегда в напряженные моменты отшучивался.       – Тем, я серьезно, – строго сказал Игорь, не поддавшись на шутливый тон Артема. – Ты же сам понимаешь, что выходить на поле с болью в колене – это глупо, это опасно. Я не хочу, чтобы ты сломался на этой игре, и вместо ночи в нашей квартире мы провели ночь в больнице.       – Со мной все будет хорошо, Игорюш, правда, – сказал с теплой улыбкой Артем.– Колено почти не болит, так что тайм точно смогу нормально отбегать. Если почувствую какой-то дискомфорт, попрошу замену, обещаю.       – Тем, я очень за тебя волнуюсь, – вздохнув, тяжело сказал Игорь. – И очень сильно тебя люблю.       – И я тебя очень люблю, мой вратаришка, – ответил Артем, не скрывая тепла и любви в своем голосе. – И вечером я тебе, наконец, покажу и докажу, как сильно тебя люблю.       – Ты главное на поле держи себя в руках, не забывай, что там полно камер.       – Ой, и это мне говорит Акинфеев, который постоянно лапает меня на поле? – фыркнул Артем, а Игорь закатил глаза.       – Так ведь у тебя учусь, игрочишка, – усмехнулся Игорь. – Но я серьезно. Держи себя в руках, а не меня, ладно? Меня вечером будешь держать, когда мы домой приедем.       – Хорошо, хорошо, капитан, не занудствуй, – закатив глаза, сказал Артем, а Игорь улыбнулся.       – Как скажешь. Удачи тебе вечером, Тем. Я люблю тебя.       – И тебе удачи, Игорюш.       – А меня, значит, не любишь?       – Я тобой дышу.              Вечер наступил неожиданно и быстро, а нервы Игоря и Артема начали уже сдавать. Первым под руку Игорю попался Чалов, который слишком много шутил и пытался подколоть Игоря словами о том, что пусть потерпит уже пару часов, но главное, чтобы потерпел и не набросился на Артема прямо на поле. В итоге, послали Феденьку далеко и на долго. Не факт, что Федя в полной мере понял, куда именно его послали. В «Зените» та же участь постигла и шутника Лунева. Оба обиделись и остаток времени даже не подходили к этим бомбам замедленного действия.       – Игорь, может, тебе валерьянки дать, а? – спросил еще один камикадзе, отведя капитана в сторону, когда они уже были в раздевалке перед матчем. – Ты слишком нервный сейчас, а впереди тяжелый и серьезный матч. И пусть Дзюба не будет расстреливать твои ворота, но он не один в команде. Так что ты должен быть максимально собран, плюс и команда из-за этого нервничает знатно.       – Да понимаю я, Кирюх, но не получается успокоиться, сколько не пытаюсь, – тяжело выдохнув, признался Игорь и провел рукой по лицу. – У меня сегодня с самого утра душа не на месте, плохое предчувствие прямо съедает изнутри. Пытаюсь не думать об этом, гнать от себя все плохие мысли, но нихрена не получается, потому что ощущение того, что случится какой-то пиздец, засело и в голове, и в сердце.       – А с чем оно связано? Ты думаешь, что мы проиграем? Поэтому, может?       – Та нет, явно не то, – отмахнулся Игорь и снова вздохнул. – Я за Артема волнуюсь. У него колено все еще болит, а он решил на поле выходить. Мне Гончаренко сказал, что Семак не хотел сегодня выпускать Артема на поле, но тот уперся рогом и твердит, что в полном порядке и выйдет.       – Не понял. А откуда наш тренер знает, что там делает и думает Семак? – удивленно спросил Кирилл, а Игорь вздохнул.       – У них там свои мутки, я не лезу в это, – отмахнулся он, а потом снова вздохнул. – Блин, мне ведь никто не позволит валерьянку выпить, правда?       – Увы, брат, – усмехнулся Кирилл, хлопнув капитана по плечу. – Успокойся и покажи нам свое знаменитое спокойствие и полный контроль эмоций. Мы все тебя прекрасно понимаем, понимаем твои чувства и эмоции, пытаемся поддержать. Но мы понимаем, что от нас ничего не зависит, только ты можешь привести свои эмоции в порядок. Ты нужен нам, нашей команде и нашим болельщикам. В конце концов, если ты будешь так изводить себя, то Артем тебя за это по головке не погладит, – сказал Кирилл, а потом увидел ухмылку Игоря и красноречивый блеск в его глазах, и тут же понял скрытый смысл последней своей фразы. – Ой, все, извращенец. Я же не об этом говорю!       – Так и я не об этом, – усмехнулся Игорь, но на душе все же стало чуть легче. – Ладно, все нормально, пошли к остальным. Спасибо за поддержку, Кирюх.       – Брось, ты всегда нас поддерживаешь, так что это самое малое, что можем сделать мы со своей стороны.              Встретиться перед выходом на поле, к огромному сожалению обоих, не получилось. Как-то так вышло, что из раздевалки Артем вышел самым последним, и единственное, что у них получилось, это встретиться взглядами перед тем, как выходить на поле. Зато с Лунем и Далером он наобнимался и наговорился перед матчем вдоволь.       – Дзюба сегодня пол команды чуть не убил за шуточки, так что боюсь представить, что он сделает во время рукопожатий, – тихо шепнул Андрей Игорю на ухо, когда они обнимались перед выходом на поле. Игорь усмехнулся, но червячок волнения все же появился. Это же Дзюба. Он, блин, на глазах у миллиона зрителей поднял его на руки и чуть не поцеловал, так стоит ли надеяться на его благоразумие в этой ситуации? Вряд ли.       Когда их взгляды пересеклись, Игорь понял, что да, благоразумия от Артема сегодня можно не ждать. Слишком уж красноречивым был его взгляд. Судя по тому, что стоящий рядом Набабкин не смог сдержать смешка, взгляд самого Игоря не особо отличался от взгляда Дзюбы.       Когда начались традиционные рукопожатия, Игоря стало потряхивать немного от предвкушения и осознания того, что он сейчас впервые прикоснется к Артему, пусть только в официальном рукопожатии, но это уже что-то. Только вот Артему одного рукопожатия было явно мало, поэтому Игорь и не удивился, когда Артем обнял его. Единственное, что было сложно, так это сдержать себя и вовремя отпустить его, не уткнувшись носом в шею Артема, как он всегда делает. И просто невозможно было скрыть свою радость, отразившуюся во взгляде. Игорь лишь надеялся на то, что никто из фотографов, присутствующих на этом стадионе, не снимет крупным планом его лицо в этот момент.              Игра началась, и с первых секунд Игорь, отбросив в сторону свои посторонние эмоции, сосредоточился на этом матче, на действиях своих игроков и на зенитовцах, которые могут прорваться к нему в штрафную площадку. Он должен выполнить свою работу, а уже потом все остальное.       Собственная команда удивила и порадовала очень сильно, потому что парни выкладывались на все триста процентов, и с первых минут матча было видно, что они не боятся такого сильно и, казалось бы, непобедимого соперника. Парни рвутся вперед, пробиваются в штрафную, выгрызают мяч, чтобы лишь через фол отдать его обратно, но потом снова вернуть себе и не позволить прорваться к собственную штрафную к нему, к Игорю.       А вот Дзюба вел себя, как обычно в их матчах. Большую часть времени он оказывался чуть ли не в офсайде, потому что старался быть ближе к Игорю, но забывая при этом, что он не защитник команды Игоря, а форвард команды противника, и его главная задача забивать голы, стараясь избегать офсайда, а не добровольно в него попадать. Но когда Дзюба делал так, как говорят, а не так, как хочется?       Во время одного из угловых, которые были поданы у ворот Игоря, Дзюба, похоже, снова забыл, за чью команду он играет, и решил вспомнить Чемпионат мира, на котором он все штрафные и угловые проводил, стоя рядом с Игорем, чтобы, если понадобится, выбить мяч куда-подальше от ворот. Вот и в этот раз он, бросив хитрый взгляд на Игоря, стал прямо перед ним, почти на линию ворот, так выпячивая при этом задницу, что, если бы не железная выдержка Игоря, то быть этому матчу с пометкой «18+». И Акинфеев правда счастлив от того, что мяч до Дзюбы не долетел, потому что тот, вполне вероятно, выбил бы его за пределы штрафной, а не переправил в ворота, как нужно.       Вторая половина первого тайма получилась чуть более напряженной, но парни мастерски все контролировали, будто это уже сотый их матч, как минимум, и они привыкли играть против таких команд. Игоря прямо гордость распирала, когда он смотрел на игру своих ребят. Это не может не радовать. А еще он бессовестно пользовался отсутствием атак на свои ворота и пол матча пялился на своего Дзюбу. Ну, а как на него можно не пялиться, а? Вы его вообще видели? Напялил эту свою самую сексуальную форму, бегает тут такой весь из себя красивый и сексуальный, специально дразнит Игоря, то нагибаясь, то пробегаясь рядом с ним, то обнимая всех, кто под руку попадет. И как тут не пялиться? Вот именно, никак. Поэтому Игорь практически не сводил с него взгляда и, стыдно признать, следил за ним больше, чем за мячом. А потом Артем, видимо вспомнив, что он вроде как должен атаковать, прорывается в штрафную и практически выходит с Игорем один на один, упрямо не отрывая глаза от мяча, потому что если он посмотрит Игорю в глаза, то мяч тут же свалится с ноги. Но он слишком хорошо знает своего Игоря, он чувствует его, как прикосновение ветра, поэтому отпускает мяч дальше, чем нужно было, тем самым не оставляя Игорю ничего другого, кроме как упасть в подкате и забрать мяч в руки. Потому что ни команда, ни болельщики такой ошибки ему точно не простили бы. Не простил бы и сам Артем. Игорь встает, держа мяч в руках, а Артем забегает ему за спину вместо того, чтобы побежать обратно к центру поля, и Игорь слышит у себя тихое, но искреннее:       – Спасибо. – Слышит и улыбается, понимая, что Артем рад тому, что ему не пришлось бить по воротам, не пришлось огорчать своего вратаришку. Господи, как же хочется, чтобы финальный свисток прозвучал как можно быстрее.       Когда свисток все-таки звучит, Игорь облегченно выдыхает и медленно идет в сторону подтрибунного помещения, снова сталкиваясь с Артемом взглядами. И, Боже, он просто молит все высшие силы, чтобы операторам не приспичило заснять крупным планом именно их двоих. А еще он материт все мироздание за то, что в подтрибунке так много разных камер, и нельзя утащить Артема в какую-нибудь подсобку, чтобы там, наконец, поцеловать. Нельзя. Но так хочется.       На второй тайм он выходит все такой же спокойный внешне, но еще более нервный внутри. То самое плохое предчувствие, немного успокоившееся во время первого тайма, сейчас снова бьет по голове и ребрам так, что впору сойти с ума. Игорь гонит от тебя все эти мысли, старается настроиться на хороший лад, но ничего не получается, а мысли продолжают лезть в голову, не давая сосредоточиться на игре. И даже на Артеме сосредоточиться не получается. А тут еще и "Зенит" решил чуть ли не впервые за матч пойти в атаку. Нет, армейцы справляются, конечно, не дают пробить по воротам и все такое, но это давление и постоянное напряжение не помогает привести мысли и нервы в порядок, а лишь раздражает еще больше.       Когда на 54 минуте Ильзат падает на землю, а по стадиону разносится его оглушительный крик, Игорь замирает в штрафной площадке, а по спине бежит противный холодок. Игорь слишком хорошо помнит, как в прошлом матче вот так же упал и кричал Марио, и последствия того падения все еще отпечатаны в памяти вратаря. Меньше всего он хочет потерять еще одного сильного игрока. Да и даже не в игре дело, а в том, что травма всегда морально сказывается на человеке гораздо сильнее, чем физически. А Ильзат еще молод, травмы могут сломать его морально, к тому же, тут на кону стоит первая в его жизни игра за национальную сборную. Игорь знает, как сильно обрадовался этому вызову мальчишка. Для него этот вызов – это исполнение мечты, как и для любого другого футболиста, а теперь это под вопросом. Первые несколько минут Игорь надеялся на то, что Ильзат поднимется, продолжит игру, и все будет хорошо, но потом арбитр дал команду выносить носилки, и эта хрупкая надежда лопнула, как мыльный пузырь. Игорю хотелось подойти к команде, поддержать парня, но арбитры часто наказывают за то, что вратарь покидает свою зону без игровой надобности, поэтому он остался на месте, чтобы не принести команде лишних проблем, и лишь напряженно всматривался в то, что происходит там, ближе к центру поля. Ахметова уносили с поля под громкие аплодисменты, а Игорь взглядом нашел Чалова и всем своим видом попытался передать ему одну единственную мысль: береги себя. Сборная и так потеряла двоих игроков с их команды. Не хватало еще, чтобы Федя сегодня травмировался. Федя капитана понял без слов и кивнул, как бы отвечая, что все нормально, он будет осторожен.       Игра продолжилась, а Игорь пытался убедить себя в том, что именно с этой травмой было связано его плохое предчувствие, которое беспокоило его с самого утра. Но уже меньше, чем через 20 минут, он понял, что нет, к сожалению, не с этим.       Когда Артем опустился на газон и ударил кулаком об него, тем самым выражая злость на самого себя и досаду, сердце Игоря пропустило удар. К Артему тут же подбежали арбитр и игроки обеих команд, закрывая собой Артема, а Игорь почувствовал, как по спине ползет все тот же противный холодок от предчувствий. Говорил же, не выходи на матч, побереги ногу. Нет, блин, Дзюба же лев, он рвется в бой, он не может подвести команду. Герой несчастный.       Игорь не знал, что он чувствует сейчас больше: злость на Артема из-за его беспечности, волнение и панику за его здоровье или желание обнять, прижать к себе, забрать в их квартиру и оградить от всего мира, чтобы больше никогда и ни одной травмы. В итоге, устоять на месте оказалось просто невозможно, поэтому Игорь сорвался с места и рванул к Артему, изо всех сил стараясь идти спокойным шагом, а не бежать так, как на тренировках никогда не бегал. И плевать в этот раз на то, что можно предупреждение получить за то, что к центру поля аж прибежал. Это же Тема, его Тема. Разве может он быть вдали от него в такой ситуации?       Пробиться непосредственно к Артему оказалось не так уж и легко, потому что рядом с ним были и врачи, и зенитовцы, и армейцы, но они все, за исключением врачей, понятное дело, тут же расступились, позволяя Игорю подойти как можно ближе. И как только Игорь оказался рядом, Артем, словно почувствовав его присутствие кожей, поднял голову и посмотрел прямо на него, буквально разрушая Игоря своим взглядом, в котором читалась и боль, и волнение, и обида, и, что самое абсурдное, вина. Вина за то, что не помог команде, что не справился со своей задачей, что не довел матч до конца. В этом весь Артем. На свою травму ему плевать, и он будет бегать до самого конца, пока его либо выгонят с поля, либо он упадет в обморок. А вот вина перед ребятами за то, что, якобы, подвел их, всегда бьет у него через край. Вот прямо как сейчас.       – Насколько больно? – тихо спросил Игорь, наклонившись немного, чтобы Артем услышал его в том шуме, который подняли трибуны. Взгляд его при этом не скрывал ни его собственного волнения, ни зарождающейся в глубине души паники. Перед Артемом не было смысла скрывать все это, потому что он все равно все увидит, все узнает, все почувствует.       – Я не могу играть, – так же тихо ответил Артем, смотря глаза в глаза. – Не могу. Прости.       – Так, прекрати, ни перед кем ты извиняться не должен, –уверено сказал Игорь, а потом наклонился к нему еще ниже и положил руку тому на плечо, взглядом фиксируя его внимание. – Ты ни в чем не виноват, слышишь меня? Это травма, это не ты. Ты сделал даже больше, чем мог, понял?       – Понял, – кивнул Артем, изо всех сил сдерживаясь от того, чтобы не положить свою руку поверх руки Игоря и не сжать её, как всегда делал в таких случаях.       – Не загоняйся, Тем, пожалуйста, – сказал Игорь, сильнее сдавив плечо Артема, а потом добавил одними губами, чтобы никто не услышал, но понял Артем. – Я люблю тебя.       – И я тебя, – тоже одними губами сказал Артем, а Игорь, хлопнув Артема по плечу, выпрямился, делая шаг назад. Хёрдур, стоявший рядом, хлопнул капитана по спине, как бы говоря, что все будет нормально, и чтобы он не переживал. Игорь благодарно кивнул, но успокоиться не получилось. Артем сказал, что носилки ему не нужны, и он сам в состоянии уйти с поля, а Игорю арбитр недвусмысленно намекнул, что пора бы уже ему и в штрафную площадку вернуться. Игорь вздохнул и, бросив еще один взгляд на Артема, направился к своим воротам, стараясь успокоиться и сделать выражение лица нормальным, стерев с него все эмоции, терзающие душу. Получалось крайне плохо, а вот не следить взглядом за уходящим с поля Артемом не получалось совершенно, поэтому отвернулся он лишь тогда, когда фигура Артема скрылась в подтрибунке. Но все равно весь остаток игры он время от времени бросал взгляд в сторону скамейки запасных «Зенита», надеясь, что Артем все же появится там, но его не было. Из-за этого уровень паники Игоря рос с каждой минутой матча все больше и быстрее, а под конец матча вообще достиг своего апогея. Финальный свисток прозвучал, как пение ангелов из Рая, и единственное, что помешало Игорю бегом рвануть к Артему, это тысячи фанатов, которые пристально наблюдали за каждым его шагом, а также игроки своей и другой команд, которым нужно было пожать руки и поблагодарить за игру. Какие здесь, блин, благодарности, если Игорю просто жизненно необходимо увидеть Артема и убедиться в том, что с ним все в порядке?       Оказавшись в подтрибунном помещении, Игорь сразу же, не обращая никакого внимания ни на персонал, ни на камеры, ни, тем более, на игроков, направился прямиком в гостевую раздевалку, потому что Он. Должен. Увидеть. Артема. И никто его не остановит, даже если рискнет. Но никто не рисковал, и даже охранники, стоящие на входе в гостевой блок, благоразумно отступили в сторону, увидев взгляд Игоря. Таким взглядом можно убивать, честное слово.       В раздевалке было пока еще только несколько зенитовцев, но Игоря интересовал один единственный, который сидит сейчас в углу, уже полностью переодетый, но с опущенной головой и сжатыми в кулаки руками. Все-таки загоняется. Игорь вздохнул и благодарно кивнул парням, которые поднялись со своих мест и направились к выходу, понимая, что этим двоим нужно поговорить. Когда дверь за Лунем, который шел последним, закрылась, Игорь подошел к Артему ближе и опустился перед ним на колени, пытаясь заглянуть ему в глаза, но тот упрямо отводил взгляд. Игорь снова вздохнул и аккуратно положил руку Артему на поврежденное колено. Забинтовано. Артем вздрогнул, но голову не повернул, лишь опустил её еще ниже и закрыл глаза.       – Тем, посмотри на меня, пожалуйста, – мягко, нежно попросил Игорь, наклоняясь чуть ниже, чтобы поймать взгляд Артема, но глаза того все еще были закрыты. Игорь погладил травмированное колено и предпринял еще одну попытку. – Темочка, посмотри на меня. Пожалуйста, открой глаза и посмотри на меня. Тем, не упрямься, у нас не так много времени. Скоро придут твои ребята, и мне придется уйти. Тем более, что меня мои парни тоже могут потерять.       – Прости меня, – тихо выдохнул Артем, открывая глаза и встречаясь взглядом с Игорем. И во взгляде Артема боли было столько же, сколько волнения – во взгляде Игоря.       – За что, дурачок мой? – с легкой улыбкой спросил Игорь, не убирая руки с колена Дзюбы.       – За то, что не смог доиграть матч. Мы так его ждали, так хотели насладиться этой игрой, а в итоге...       – Господи, Тем, ты чересчур сильно преувеличиваешь, вот честно, – усмехнувшись, сказал Игорь. – Я ждал встречи с тобой, а не игры. Больше всего на свете я ненавижу наши игры из-за того, что нам приходится играть друг против друга. Но и люблю я их больше всего за то, что после каждой игры у нас появляется возможность провести вместе хотя бы какое-то время. Сегодня мы поедем домой, и у нас будет наши ночь и утро, проведенные вместе, и твоя травма никак не помешает этому. А то, что ты не закончил матч, так это далеко не самое главное в жизни. Самое главное, чтобы с тобой все было в порядке. Что тебе сказал врач?       – Ничего...       – Тем, давай без вранья. Рассказывай. Что тебе сказали по поводу колена? – уже строже спросил Игорь, не оставляя возможности уйти от ответа.       – Сказал, что мне придется пропустить матчи сборной, потому что нужно пройти нормальную реабилитацию и восстановиться, – на выдохе произнес Артем и снова отвел взгляд. – Я не смогу вывести сборную на матчи, как всегда это делал ты.       – Господи, Тем, ты так все драматизируешь. У меня чуть сердце не остановилось, серьезно,– облегченно выдохнув, сказал Игорь. Он себе тут чего только не придумал, увидев Артема в такой прострации. А он, видите ли, расстроился, что капитанскую повязку наденет кто-то другой. – Ты не один пропустишь эти сборы. Санька, Марио, Дэн, Ильзат вон тоже. А им, между прочим, еще сложнее из-за этого пропуска. Саше просто жизненно необходима смена обстановки, но травма снова выбила его из строя больше, чем на месяц. Дэн вон уже сколько восстановиться не может, как не пытается. Марио вообще чуть ли не в истерике из-за того, что с Дэном не сможет увидеться.       – Ноо...       – Я ему не говорил о том, что Дэн уже купил билеты, и завтра утром будет в Москве. Пусть будет сюрприз для нашего бразильца. К тому же, Денис просил меня молчать, – с улыбкой сказал Игорь. Это он подал Черышеву идею приехать на родину, чтобы устроить себе и Марио отпуск вдвоем, потому что ну сил уже не было смотреть на грустные глаза вечно сияющего бразильца и полное отсутствие улыбки у него на лице. – А Ильзату вообще хуже всех, потому что это был первый его вызов в сборную, и он ждал его, как пятилетний ребенок ждет свой День рождения. А тут на тебе, травма в последнем матче перед сборами. Ты представляешь, в каком он состоянии? А ты в депрессию впадаешь из-за того, что не выйдешь на поле с капитанской повязкой. Да у тебя этих матчей еще столько будет, что надоест и капитанство, и повязка, и сама игра в целом. А колено – это тебе не шутки. Лучше сейчас проверить все, вылечить нормально и только после этого выходить снова на поле. Иначе ты в первом же матче поломаешься и еще, не дай Бог, связки или кресты порвешь. И если это случится с тобой, то, поверь мне, моя нервная система этого уже точно не выдержит. Лучше самому третий раз кресты порвать, чем смотреть на то, как страдаешь ты, Тем, – сказал Игорь, не разрывая зрительный контакт, но на последних словах голос предательски дрогнул. Слишком уж болезненная для него тема травмы колена, слишком много плохих воспоминаний с этим связано.       – Блин, Игорюш, прости, я не хотел напоминать тебе обо всем этом, – тут же опомнился Артем, поняв, по поводу чего так завис Игорь. – Со мной все в порядке, правда, я не депресую. Просто я хотел, чтобы ты смотрел, как я вывожу команду на поле, и гордился мной. А теперь не получится.       – Тем, я всегда тобой горжусь, ты же знаешь это, – тепло улыбнувшись, сказал Игорь и провел кончиками пальцев по щеке Артема, а тот прикрыл глаза и потянулся за лаской, как большой котяра, разве что не мурчит. – Ты у меня самый лучший, самый талантливый и вообще самый-самый во всех смыслах. Ты ж мой лев, а как можно не гордиться своим львом? И сейчас я буду безумно горд, если ты успокоишься, пройдешь обследование, выполнишь все предписания врача, который будет заниматься твоей реабилитацией, и к сезону вернешься с полностью здоровым коленом. Потому что я не хочу, чтобы тебе было больно.       – Я так тебя люблю, Игорь, что даже воздуха в груди иногда не хватает, когда тебя нет рядом, – неожиданно сказал Артем, открывая глаза и смотря Игорю в глаза.       – Но сейчас я рядом, так что дыши, Тем, дыши полной грудью, – тихо сказал Игорь и приподнялся, сокращая расстояние между их губами.       – Я дышу тобой, Игорь, – прямо в губы выдохнул Артем, смотря Игорю в глаза и проводя ладонью по его щеке, как до этого делал сам Игорь.       – Тогда дыши, – на грани слышимости выдохнул Игорь и, наконец, прикоснулся к губам Артема своими, в этом легком, нежном, едва ощутимом поцелуе передавая всю свою любовь, нежность и трепет, которые он испытывает к своему двухметровому льву. И Артема всегда вело от этой щемячей нежности в поцелуях еще больше, чем от самой крышесносной страсти и желания. Его вообще всегда ведет от Игоря, в каком бы виде он не был, что бы не делал и что бы не говорил. Потому что Игорь – это его «ахиллесова пята», это его уязвимое место, но в то же время и его сила, которая заставляет его каждый день подниматься с кровати, идти на тренировку, добиваться все новых и новых успехов, потому что тогда его Игорь будет им гордиться.       – Говоришь, что дышишь мной, а дыхание вон как сбилось, – усмехнулся Игорь, когда с огромным трудом смог отстраниться от Артема. Оторваться от его губ оказалось очень сложно.       – Это от передозировки моим личным кислородом, – немного хриплым голосом ответил Артем, а Игорь улыбнулся.       – Тебе врач сказал, где будет проходить твоя реабилитация?       – Нет, – Артем поморщился от вопроса. – Скорее всего на базу «Зенита» отправят, как обычно. А что?       – Да так, ничего, просто спросил, – отмахнулся Игорь, а Тема и не стал выспрашивать. Захочет – сам расскажет. – Ты же сегодня со мной, правда?       – Конечно, – просиял Артем. – Я у Богданыча уже отпросился, так что сегодня и до обеда завтрашнего дня, как минимум, в полном твоем распоряжении.       – Вот и отлично, – теперь уже просиял Игорь. – Значит, жди меня в машине. Ключи у тебя с собой?       – Агась, – Дзюба сиял, как новая монета, и от этого у Игоря прямо на душе легче стало.       – Хорошо. Тогда я побежал к своим парням, да и твои ребята уже долго возле раздевалки топчутся. Совесть нужно иметь, – Игорь усмехнулся, а потом наклонился, поцеловал травмированное колено Артема и поднялся на ноги.       – Игорюш, иди сюда на секунду, – Артем перехватил руку Игоря и не позволил ему отойти от него. Акинфеев улыбнулся и выполнил просьбу, став между разведенных ног Артема. Тот проказник хитро улыбнулся, поднял футболку Игоря, оголяя нижнюю часть живота своего вратаря, и оставил несколько поцелуев на линии шорт, пуская миллионы мурашек по коже Игоря, а потом поднялся с поцелуями чуть выше, до пупка, и по телу Игоря пробежала дрожь, когда язык Артема очертил пупок, а потом скользнул вовнутрь.       – Дзюбааа, – прорычал Игорь, сильно сжимая волосы Артема в кулак и оттягивая немного, чтобы заставить Артема отстраниться. Тот шаловливо улыбнулся, бросив на вратаря хитрый взгляд, и оставил несколько поцелуев на тазобедренной косточке Игоря, после чего легонько укусил её, и это все-таки заставило Игоря приглушенно застонать, потому что слишком долго они были вдали друг от друга, и слишком сильно его тело соскучилось по этой ласке, по этим губам, по этим прикосновениям. – Я убью тебя, Дзюба, – снова рыкнул Игорь, дыша уже через раз, и нашел-таки в себе силы, чтобы сделать шаг назад, тем самым вырываясь из плена рук и губ Артема. Тугой узел внизу живота мешал здраво мыслить, но Игорь крепко держался за последнюю умную мысль у себя в голове и запрещал себе сделать шаг обратно к Дзюбе и завалить его прямо здесь, целуя и слушая уже его стоны, которые так прекрасно наполнили бы эту пустую раздевалку.       – Ты хотел сказать: «Я люблю тебя»? – с самым невинным взглядом спросил Артем, у которого, казалось, и следа не осталось от недавнего приступа хандры.       – Нет, Дзюба, именно «убью», – выравнивая дыхание, ответил Игорь. – Готовься, дома будешь отрабатывать.       – Всегда готов, мой капитан, – тут же с готовностью откликнулся Артем, складывая руки в своем фирменном жесте и улыбаясь такой улыбкой, что сам Чешир позавидовал бы.       – Дурак, – буркнул Игорь, но улыбку сдержать не получалось совершенно, поэтому он лишь развернулся и направился к выходу из раздевалки.       – Зато твой дурак, – донесся ему в спину голос донельзя довольного Артема.       – Мой, – не стал он спорить и, наконец, вышел из раздевалки.       В коридоре собралась уже добрая половина команды, но ни один не попытался даже заглянуть в раздевалку, давая им возможность поговорить. Это заставило Игоря еще раз улыбнуться. Пожалуй, «Зенит» и «ЦСКА» – это яркий пример команд, в которых каждый друг за друга горой. И Акинфеев уверен, что случись зеркальная ситуация, его парни поступили бы точно так же, как и несколькими минутами ранее поступили зенитовцы.       – Простите, парни, что так получилось. И спасибо, что дали возможность поговорить, – искренне сказал Игорь, когда команда подошла к нему. Как-то так вышло, что он половину этой команды по сборной знает, а вторую – по чемпионату, так что практически со всеми в хороших, а с некоторыми даже в дружеских отношениях.       – Та ладно, мы же все понимаем, – отмахнулся Андрей Лунев. – Как там Дзюба? Все еще депресует?       – Уже нет, – ответил Игорь, и он правда хотел сдержать улыбку, но это было выше его сил.       – Пфф, а ты сомневался в способностях Игоря улучшать настроение Темыча одним своим присутствием? – фыркнув, спросил Ерохин, а команда заржала. Игорь был в слишком хорошем настроении для того, чтобы спорить или возмущаться.       – Ой, все, – закатив глаза, ответил он, но улыбка с лица не пропала. – Ладно, пошел я уже к своим, а то, наверное, потеряли. Парни, вам удачи в сборной, на вас вся надежда. Андрюха, ты чтобы с двумя «сухарями» вернулся, понял меня?       – Это еще не факт, что я вообще в старт попаду, особенно после сегодняшнего матча, – немного неуверенно сказал Андрей, а Игорь вздохнул так, будто на него тяжесть всего мира свалилась.       – Вот скажи, эта мнительность и неуверенность в себе – это ваша отличительная зенитовская черта, а? – спросил Игорь серьезно, смотря на своего коллегу. – Прекрати искать в себе изъяны и научись уже ценить свои сильные стороны. Сегодня тебя расстреливали практически в упор, так что едва ли можно назвать вратарей, которые среагировали бы иначе. Саламыч был на трибунах, все прекрасно видел и, как вратарь, точно не винит тебя в пропущенных голах. К защите вашей претензии можно предъявлять довольно долго, – он бросил взгляд на нескольких парней, а потом снова вернулся к Андрею, – но к тебе претензий нет и быть не может. Так что прекращай загоняться, нос выше, перчатки фиксируй покрепче и вперед на баррикады, то есть на следующие матчи сборных. К тому же, Германия – это вам не «ЦСКА», там игра попроще будет, чем сегодня. Там будет, как выражался один небезызвестный вам человек, изи катка, – Игорь усмехнулся, а команда снова заржала. Во-первых, странно слышать подобные наставления от капитана, по сути, команды-противника. А, во-вторых, странно слышать такой сленг от Игоря.       – Господи, будто дух Кокоры мелькнул рядом, – отсмеявшись, сказал Лунев. – Ты откуда этих слов набрался?       – У меня Дзюба, ты забыл? Половина его сленга состоит из фразочек, которые больше на шифр двух идиотов похож. Так что дух Кокоры витает здесь давно, – усмехнулся Игорь. – А если серьезно, то все у вас получится, вы молодцы. И этот первый номер ты заслужил, как никто другой, Лунь.       – Спасибо, кэп. Ты даже не представляешь, как важно и приятно слышать от тебя эти слова, – абсолютно искренне и серьезно сказал Андрей, а Игорь улыбнулся.       – Я уже не твой капитан, Андрюх.       – Ты всегда наш капитан, Игорь, сколько бы лет не прошло, – вместо Андрея ответил Ерохин. – И вряд ли кто-то в полной мере сможет заменить тебя на этом посту. Так что спасибо, капитан, эти слова реально очень важны для нас.       – Ой, все, идите уже в раздевалку, а то, понимаешь ли, доводите меня тут до слез и не краснеете, – махнул рукой Игорь, у которого реально ком в горле появился после этих слов. Он давно смирился со своим решением, дал энное количество интервью на эту тему, но вот подобные разговоры все равно пробивают броню и достают до самого сердца. И каждый раз Игорю безумно приятно от того, что у него такая большая, родная и дружная футбольная семья.       – Ты Дзюбу сегодня забираешь у нас? – спросил Лунь вдогонку, когда Игорь уже успел отойти на пару шагов, попрощавшись с ребятами.       – Естественно.       – Господи, спасибо тебе! Неужели я сегодня нормально высплюсь? – воскликнул Ерохин, которому во всех выездных матчах доставалась сомнительная честь делить с Дзюбой один номер. – Честное слово, я его когда-нибудь посреди ночи задушу подушкой, и все сочтут это самообороной, потому что он задолбал уже храпеть. Серьезно. Как ты это терпишь вообще?       – Не знаю, я как-то привык к этому и уже не реагирую даже, – пожав плечами и улыбнувшись, ответил Игорь.       – Тебе за это памятник поставить можно, потому что я привыкнуть не могу совершенно. И в следующий выезд потребую, чтобы меня подселили к кому-нибудь другому, или будет убийство, – со странным смешком сказал Саша, а Игорь и несколько парней, которые еще не успели зайти в раздевалку, засмеялись.       – Флаг тебе в руки, только от Дзюбы так просто не избавишься, поверь мне, – усмехнулся Игорь и под аккомпанемент тяжелого и чуток страдальческого вздоха Саши пошел, наконец, к своей раздевалке.              В раздевалке армейцев странным образом смешались грусть и радость. Радость от победы и грусть от травмы. Парней вроде бы и разрывало от гордости за себя, потому что фактически разнесли непобедимый «Зенит», в котором что не позиция, то опытный и именитый игрок, но в то же время грустный Ильзат, который хотел уйти раньше, чтобы не портить парням настроение, но которого никто и никуда не отпустил, знатно так огорчал вкус этой победы.       – Как там Дзюба? – спросил Набабкин, когда Игорь вернулся.       – Нормально, жить будет, только в этот раз без сборной, потому что врачи запретили играть, пока не восстановится полностью, – спокойно сказал Игорь, потому что теперь волнение немного отступило, и можно говорить об этом относительно спокойно. – Ильзат, ты как? Что сказали врачи? – спросил он уже обеспокоенно, подходя к расстроенному парню, рука которого была зафиксирована бинтами, как при вывихе. Кажется, Игорь и сам уже понял, что сказали врачи.       – А я тоже в этот раз без сборной, – совсем невесело усмехнулся парень, подняв грустный взгляд на капитана. – Вывих. Вправить-то вправили, но играть нельзя будет несколько недель. Так что пролетаю я со своей мечтой сыграть в сборной, как фанера над Парижем. Видно, не судьба.       – Так, я не понял, это что за упадническое настроение, а? – строго спросил Игорь, ощущая какое-то дежавю. – Вот тебе сколько лет, а? 20, если мне не изменяет память, верно? – Ахметов кивнул, пока не понимая, к чему клонит капитан. Команда тем временем притихла, слушая капитана. – И чего тогда такое горе, будто тебе сорок, и это был последний шанс сыграть за сборную, а? Это всего лишь первый твой вызов, и я уверен, что он далеко не последний. Ты играешь с каждым матчем все лучше, ты работаешь над собой, прогрессируешь, и все это подмечается всеми тренерами, в том числе и Саламычем. Сейчас тебе нужно думать о том, чтобы полностью восстановиться и вернуться в игру абсолютно здоровым, а не с залеченной травмой, которая может привести к ужасным последствиям при первой же возможности. Впереди еще десятки игр, у тебя будет полно возможности показать свои способности и футбольные качества, которые привели к первому вызову в сборную. И я уверен, что Станислав Саламович увидит твое стремление, твою игру и снова вызовет тебя, и полетит тогда твоя фанера прямо на Эйфелеву башню. Но для этого нужно вылечиться. А если ты будешь хандрить все время реабилитации, то ничерта у тебя не получится, потому что психологическая сторона очень важна для процесса выздоровления. Если не веришь мне, то спроси у любого из парней. Вон Хёрдур недавно после травмы вернулся и сделал это довольно быстро, потому что не унывал, а продолжал стремиться к полному выздоровлению и возвращению на поле. То же самое должен делать и ты.       – У меня нет такого Арнора, который поддерживал бы меня так, как он поддерживал Хёрдура, – снова грустно усмехнулся Ильзат, вышеназванные парни слегка покраснели, а Игорь вздохнул и сел рядом с парнем, положив руку ему на плечо как-то по-отечески, что ли.       – К сожалению, не всегда и не всем везет проходить реабилитации с человеком, который любит тебя и ждет твоего выздоровления больше, чем ты сам, – мягко и размеренно сказал Игорь. – Когда я получил первую свою серьезную травму, выбыв из строя на целых полгода, рядом со мной не было никого. Родители далеко, любимого человека нет, половина друзей отвернулась за ненадобностью, а я остался один. И мне тогда так обидно было, так больно. Я не мог понять, почему именно я. Почему именно мне довелось получить эту травму? Почему от меня отвернулись те, кто называл себя моими друзьями? Я каждый день пытался найти ответ на этот вопрос и сам не замечал, как медленно, но уверенно скатывался в депрессию. Просто в один из дней я поймал себя на мысли, что не хочу совершенно ничего, кроме пустоты комнаты, тишины и абсолютного отсутствия света, чтобы не видеть свою ногу, утыканную разными приборами и приспособлениями. И тогда мне стало страшно. Страшно от того, насколько безвольным овощем я стал, и насколько все мне было безразлично. И тогда я вспомнил о родителях, которые вдалеке от меня волнуются за меня и не находят себе места. Вспомнил болельщиков, которые искренне волнуются и засыпают меня письмами с пожеланиями скорейшего выздоровления. Вспомнил тех друзей, которые остались со мной и которые верят в то, что я справлюсь, что я вернусь. Вспомнил свою команду, которая ждет моего возвращения и говорит всем, что Акинфеев сильный, справится. И тогда я понял, что пора выбираться из этого дерьма и возвращать себя прежнего. Я тогда был всего лишь на год старше тебя. Но я справился и доказал всем, что могу, что рано списывать меня со счетов. И я все еще здесь, в этой команде, с этой капитанской повязкой. А ведь все могло бы быть совершенно иначе, если бы тогда я позволил той депрессии поглотить меня полностью. – Игорь говорил спокойно, тихо и так, чтобы до Ильзата дошло каждое сказанное слово, но при этом смотрел он прямо перед собой. Даже сейчас, спустя такое количество времени, тяжело вспоминать те годы. А тем временем тишина в раздевалке стала еще звонче. – У тебя же поводов для депрессии еще меньше. Травма не так опасна, как могла бы быть. Да, несколько недель придется провести вне поля, но это поправимо, и скоро ты вернешься. Да, со сборной в этот раз пролетел, но ведь это повод совершенствоваться и еще раз доказать, что ты все еще достоин. Да, любимого человека рядом нет, зато есть вся наша команда, которая в любой момент готова прийти на помощь, поддержать, помочь и словом, и делом, поднять настроение, в конце концов. Мы все – твоя семья, а в семье не принято бросать своих наедине с упадническими мыслями. Так что выше нос, медвежонок, иначе мне придется дать нашим Кучаловым «картбланш» на то, чтобы развеселить тебя. А ты сам знаешь, что может получиться из этого, если Костя и Федя войдут во вкус, так сказать, – с легкой усмешкой добавил Игорь, а по раздевалки прокатились смешки ребят.       – Господи, упаси меня от того, чтобы еще раз оказаться в руках у этих шутников гребаных, – передернув плечами, с искренним страхом сказал Ильзат, и тут уже команда просто заржала, вызывая улыбку и у самого парня.       – Ну, что, мы поняли друг друга? – с улыбкой спросил Игорь, не отпуская парня.       – Поняли. Спасибо, капитан, большое спасибо, – ответил Ильзат и, поддавшись накопившимся эмоциям, порывисто обнял Игоря, как папу, можно сказать. Игорь улыбнулся и взъерошил волосы парня, как всегда ерошит волосы своего Даньки.       – Ну-с, кого еще обнять и успокоить? – усмехнулся Игорь, поднимаясь с места и поворачиваясь к заметно повеселевшей команде.       – Если так и дальше пойдет, то Дзюба твой половине команды руки переломает, чтобы не чем было тебя обнимать, – послышался со стороны входа насмешливый голос тренера, а команда снова заржала.       – О, Витя, ты-то как раз мне и нужен! – вдохновленно сказал Игорь, моментально забыв о том, что собирался, вообще-то, переодеться, и уверенным шагом направился к тренеру.       – Меня пугает твоя настойчивость,– усмехнулся Виктор, когда Игорь отвел его в отдаленную часть раздевалки, чтобы никто не услышал их разговор.       – Не боись, бить не буду, – усмехнулся Игорь, а потом снова стал серьезным. – Нужна твоя помощь.       – Что случилось?       – Артему врачи запретили играть и сказали, что нужна реабилитация, но не уточнили, где именно он должен её проходить.       – Ии? Я тут при чем? – все еще не понимал Виктор.       – Мне нужно, чтобы ты поговорил с Семаком и уговорил его оставить Артема на реабилитацию в Москве, – озвучил свою просьбу Игорь, а у Гончаренка брови удивленно поползли вверх. – Ну, а что? В Москве есть прекрасные специалисты, которые могут заняться его здоровьем и справятся получше зенитовских врачей. Вопрос с жильем решать не нужно, дополнительных трат со стороны клуба тоже не будет. Нужно лишь распоряжение проходить реабилитацию здесь и назначение кого-то из московских специалистов. Это даже проще, чем везти его обратно в Питер.       – Это все, конечно, хорошо, – неуверенно начал Виктор, смотря в горящие и умоляющие глаза друга и капитана по совместительству, – но при каких монахах здесь я? Чем я могу помочь в этой истории?       – Поговори с Семаком, уговори его оставить Тему здесь.       – И с какого это рожна зенитовский тренер будет слушать меня относительно того, как ему поступать со здоровьем собственного игрока? – подняв одну бровь, спросил Витя, а Игорь нехорошо прищурился. Вот не хотел он этого делать, но выбора другого нет.       – А, может, потому что вы встречаетесь вот уже года как три, а? – понизив голос до едва слышного шепота, который услышит только Виктор, спросил Игорь, а тренер враз переменился в лице и побледнел.       – Откуда ты…       – Ой, Вить, ты палишься так, что иногда аж смешно, честное слово, – перебил его Игорь. – И я щас не говорю о том, что, как твой друг, обижен тем, что ты мне все это время заливал об исключительно дружеских отношениях между вами и не хотел открывать свой секрет, хотя о моих отношениях с Артемом я рассказал тебе еще задолго до того, как о них узнали все остальные.       – Я…       – Я понимаю, что это личное дело каждого, и не все заслужили права быть посвященными в эту тайну, – снова перебил его Игорь. – Я лишь прошу тебя помочь мне, воспользовавшись своим рычагом влияния на Семака. По-дружески.       – Ладно, хорошо, я поговорю с ним, – сдался Виктор, а Игорь просиял.       – Сейчас.       – Что сейчас? – снова не понял Виктор.       – Сейчас поговоришь и скажешь мне его решение до того, как мы уедем со стадиона.       – Ты как себе это представляешь? Я должен зайти к ним в раздевалку, отвести его в сторонку и решить этот вопрос? – возмутился Витя, а Игорь снова нехорошо прищурился.       – Нет, можно снова отвести его в какую-нибудь подсобку, или где вы там были,когда он тебе поставил эти свежие засосы на шее. Кстати, поправь свитер, а то парочку видно, – с милейшей ухмылкой сказал Игорь, а Гончаренко поперхнулся воздухом и немного нервно поправил горловину свитера. И тут Игорь впервые за все годы знакомства с тренером увидел, как у того покраснели уши. Чудеса и только.       – Акинфеев! – строго возмутился Виктор, но Игоря уже не остановить, когда он поставил себе цель.       – Да, тренер? – с милой улыбкой и абсолютно невинным взглядом ответил он, чем буквально выбесил друга.       – Вот не знал я, что ты такой язвой и стервой умеешь быть, – буркнул Витя, в глубине души восхищаясь умением друга быть настолько разным. И ведь он никогда даже подумать не мог, что Акинфеев способен на шантаж, но это именно он и есть! Чистенький такой, красивенько замаскированный шантаж! От Акинфеева! С ума сойти можно!       – Умеем, любим, практикуем, – довольно ответил Игорь, ничуть не обидевшись. – Ну, так что, поговоришь?       – А у меня есть выбор? – хмуро спросил Гончаренко.       – Неа, – довольно покачал головой Игорь, а Виктор вздохнул.       – Шантажист!       – Я тоже тебя люблю, дружище!       – Та пошел ты.       – Обязательно, только после твоего разговора.       – Ой, все! – таким был последний аргумент Виктора, у которого других аргументов, собственно, уже и не было.              Вернулся Виктор минут через двадцать, с расширенными зрачками и немного опухшими губами, и, вот честное слово, Игорь даже представлять не хотел, каким именно образом тренеру удалось «уговорить» Семака оставить Дзюбу в Москве. Хотя вывод нагло напрашивался сам собой и без особых размышлений.       – Радуйся, шантажист, – буркнул Виктор, отводя Игоря в сторону, как тот делал чуть раньше. – Останется твой Дзюба в Москве до конца прохождения реабилитации. Официально будет объявлено, что после реабилитации он вернется в состав сборной, но сроки восстановления не сообщаются, поэтому с ними можно будет немного поиграть. Заниматься его лечением будет врач сборной, который Алана нашего во время Чемпионата мира наблюдал. Насчет жилья, я сказал, проблем нет, так что номер в отеле ему не продлевали и от стационара в клинике тоже отказались.       – Вить, ты даже не представляешь, как я тебя обожаю! – практически воскликнул Игорь, просияв. – Артему уже сказали?       – Думаю, да. Ему Сергей должен все рассказать и объяснить.       – А о том, чья это инициатива?       – Это уже как Сережа решит. Думаю, да, расскажет.       – Блин, ну, ладно.       – А ты не хочешь, чтобы он знал, что это ты все устроил? – удивился Виктор, а Игорь вздохнул.       – Это же Дзюба – независимый и гордый лев. Может обидеться из-за того, что я все решил за него.       – Ой, что касается тебя, то Дзюба будет прыгать до самого неба, радуясь тому, что выпал шанс провести своеобразный отпуск с тобой. Так что, уверен, возмущаться он точно не будет.       – Спасибо тебе большое, что помог, – искренне поблагодарил Игорь, а Виктор только рукой махнул.       – Ты это, не обижайся, что я не рассказал ничего. Просто сам понимаешь, как-то немного неловко было рассказывать и все такое, – промямлил Витя, а Игорь едва ли не впервые видел друга таким вот нерешительным и чуть ли не заикающимся. Это заставило его улыбнуться.       – Та все нормально, я понимаю, без обид.       – Хорошо, тогда иди собирайся, а то уже почти вся команда уехала, а ты еще здесь торчишь.       – Вииить, – загадочно протянул Игорь, когда тренер уже отошел на два шага. Тот остановился и обернулся, а Игорь ухмыльнулся. – А как тебе Богданыча удалось уговорить? Связано ли это как-то с твоими опухшими губами?       – Акинфеев, блин!– строго возмутился Виктор и…покраснел, как маков цвет! А Игорь не выдержал и заржал, потому что вид смущающегося Гончаренко – это лучшее, что он видел в своей жизни (голый Дзюба и Дзюба, играющий с детьми Игоря, не в счет).              На сборы Игорь потратил еще несколько минут и, наконец, попрощавшись с теми несколькими парнями, которые еще остались в раздевалке, и пожелав удачи Феде и Кириллу, вышел из раздевалки, направляясь на стоянку. Но еще только подходя к выходу, он увидел детей и понял, что уйти так быстро не получится, потому что он просто не сможет отказать им в фотографии или автографе. Это же дети, тем более такие. Но в какой-то момент все пошло не так, потому что сзади на него буквально налетел кто-то, и Акинфеев сразу же узнал родные руки, которые сейчас обнимают его, и ни с чем не сравнимый запах Артема, который всегда сводил Игоря с ума. Игорь, оказавшись, в этих объятьях, улыбнулся, даже на какой-то момент забыв, что вокруг много детей, и, кажется, один из журналистов снимает все это на телефон. Руки Артема по своей значимости перекрывают абсолютно все, происходящее вокруг.       – Я знаю за лечение. Я тебя обожаю, – поспешно прошептал Артем ему на ухо, а потом поцеловал в шею и отпустил, с трудом заставляя себя сделать шаг в сторону от Игоря. А что Игорь? А Игорь улыбался, как дурак, не в силах сказать хотя бы слово. Просто его только сейчас накрыло осознание того, что у них с Артемом есть как минимум неделя вместе, и никто этого времени у них не отнимет. Да, будут процедуры и все такое, но это всего лишь по несколько часов в день, а все остальное время – только они вдвоем, и никто им не помешает. Это ли не счастье?       Игоря остановили, попросив сфотографироваться с ребенком, а Дзюба, шепнув тихое «Я в машине» попытался скрыться с места преступления, оставив Игоря одного с улыбкой от уха до уха, которую очень сложно было скрыть (читайте: практически нереально), но не тут-то было. Дзюбу тоже завернули обратно и попросили их двоих сфотографироваться с детьми, и, понятное дело, Дзюба тут же занял свое место рядом с Игорем, потому что ну как иначе?Воспользовавшись тем, что стоят они за всеми, и видно будет только их головы и, максимум, плечи, Артем, совершенно не подавая виду, сначала аккуратно прикоснулся пальцами к запястью Игоря, а потом взял его за руку, переплетая пальцы, и это заставило Игоря просто сиять, как новая лампочка, потому что это слишком приятно, слишком долгожданно, слишком, кажется, невероятно. И если это сон, то Игорь решительно отказывается просыпаться, потому что здесь, рядом с Темой, намного лучше.              Домой они добрались уже глубокой ночью, потому как от стадиона до квартиры Игоря путь не такой уж близкий, а сидящий на заднем сидении Артем все время отвлекал его и ворчал по поводу того, что из-за этой ноги он не может сидеть рядом со своим Игорьком и самым наглым образом лапать его, пялясь на сосредоточенное выражение лица любимого мужчины. Игорь наигранно возмущенно благодарил Всевышнего за то, что Дзюба не может поместиться на переднем сидении, иначе он, Игорь, точно совершил бы убийство одного назойливого молодого человека, который слишком сильно любит распускать руки. Но оба прекрасно знали, что Игорь из последних сил сдерживается, чтобы не вдавить педаль газа в пол, желая поскорее оказаться дома и, наконец, прижать к себе этого назойливого, но такого любимого мужчину.       Квартира встретила их уютной тишиной, которая, едва за Игорем и Темой закрылась входная дверь, тут же нарушилась шорохом снимаемой одежды, которая летела куда-то в разные стороны, звуком поцелуев и шумным дыханием обоих мужчин, потому что дышали они через раз, а вдохнуть нормально не позволяло острое желание чувствовать губы друг друга, не отрываясь ни на секунду. Они настолько выучили обстановку своей квартиры, что им и свет не нужен для того, чтобы вот так, целуясь и раздеваясь на ходу, добраться до спальни (по пути разбив вазу и перевернув какой-то столик), а там повалиться на кровать, не разрывая поцелуй. И уже привычно Игорь сверху, потому что всегда после длительных разлук Артем сам просит об этом, желая получить от своего Игорька максимум эмоций, чувств, ощущений, любви, страсти, желания – чувства принадлежности со стороны Артема и власти, полного и безоговорочного владения – со стороны Игоря. А Игорь никогда не отказывал, а с огромным удовольствием выполнял просьбу Темы, доводя его до сумасшествия своими прикосновениями, поцелуями, медленными движениями, которые со временем ускорялись настолько, что удовольствие балансировало на грани с болью. Но именно это им всегда и нужно было в первый раз после разлуки. Это позже будет долгий, нежный, неторопливый секс, в котором они заново будут изучать тела друг друга руками, губами и языками, будто не знают каждую родинку и ямочку на столь любимых и желанных телах. Это потом будут ленивые поцелуи и скольжение пальцев по телу, вырисовывая замысловатые рисунки на коже. Это потом будет нежность, а сейчас только страсть и желание, которое копилось в них весь этот месяц. Именно поэтому поцелуи Игоря, которыми он покрывал грудь и пресс уже заведенного до предела Артема, все чаще мешались с укусами, а руки то пробегали по коже, еле касаясь её, то сжимали так, что стопроцентно останутся синяки. Именно поэтому на подготовку было выделено минимальное количество времени, а поцелуи похожи на противостояние двух стихий, ни одна из которых не готова сдаться просто так. Именно поэтому первые толчки резкие, до самого основания, выбивающие крики из горла Артема, который, вопреки боли, жмется ближе к Игорю, прося еще больше, ближе, глубже, сильнее. Именно поэтому Игорь откликается на каждую просьбу, дает Артему то, чего ему так хочется, и сам отдается полностью, до последней эмоции, до последней капли силы, совсем без остатка, потому что так необходимо, так хочется, так правильно. Именно поэтому оргазм накрывает их одновременно, и Артем, выгибаясь дугой в кровати, почти кричит до хрипа в голосе, прижимает Игоря к себе, вцепляясь пальцами ему в плечи, непременно оставляя синяки, а тот не прекращает движения, выбивая из Артема последние капли удовольствия и переходящие на ультразвук крики, которые сливаются воедино со стонами самого Игоря, создавая неповторимую мелодию – мелодию их любви.       Позже, лежа в кровати абсолютно без сил и пытаясь выровнять сбитое к херам дыхание, они понимают, что абсолютно счастливы.       – Я даже не знаю, как назвать то, что только что было, – кое-как отдышавшись, говорит Артем и поворачивает голову к Игорю, который так же, как и он сам, лежит на спине в позе морской звездочки и вряд ли имеет силы для того, чтобы двигать какой-нибудь частью своего тела.       – Но это было охуенно, – с шальной и безумно довольной улыбкой отвечает Игорь, тоже повернувшись к Артему. Они оба сейчас такие затраханные и довольные, что даже слова кажутся лишними, а блеск их глаз видно и в темноте, которая нарушается только светом фонаря, который падает прямо на обнаженные тела парней.       – Это было охуенно, – с такой же улыбкой подтверждает Артем и тянется к Игорю, кончиками пальцев касаясь его щеки, а Игорь прикрывает глаза, наслаждаясь от этого прикосновения. – Я так по тебе скучал. Казалось, что еще немного, и я просто сдохну или плюну на все и сорвусь к тебе. Я никогда не думал, что настолько сильно зависим от тебя.       – Знаешь, а ведь я однажды уже чуть не купил билеты к тебе, но меня вовремя остановил Гончаренко, практически дав затрещину и напомнив, что у нас через день матч, – сказал Игорь, переворачиваясь на бок и прижимаясь к Артему, удобно устроив голову у того на плече. Удобно и так привычно. А пальцы Артема, которые тот тут же переплел с его пальцами, еще привычнее. – Я старался отвлечься, старался убедить себя в том, что еще пару дней, и мы встретимся, но ничего не помогало, потому что мне катастрофически тебя не хватало. Мне даже Катя как-то сказала, что готова уже поехать в Питер и привезти тебя ко мне, потому что задолбалась смотреть на такого меня. Только дети хоть как-то помогали мне держаться, но и они каждый раз, когда я забирал их у Кати, большую часть времени говорили именно о тебе. И я начинал скучать еще больше.       – Самое интересное, что мне Кристина тоже что-то похожее говорила, когда я ей около двух часов ныл на тему того, как соскучился по тебе, – усмехнулся Артем, смотря на их переплетенные пальцы и выводя на спине Игоря какие-то узоры. – Знаешь, а я даже рад этой травме. Нет, правда рад, ведь если бы не она, то у нас не было бы этого отпуска.       – Ну, если бы не она, не мой талант планировщика и не талант Вити убеждать Семака, – усмехнулся Игорь, а Тема даже немного приподнялся, чтобы заглянуть Игорю в глаза.       – Не понял. А чего такой хитрый тон на словах о Гончаренко и Семаке?       – Блин, Тем, ты реально ничего не замечаешь, что ли?– искренне изумился Игорь, подняв голову и посмотрев Теме в глаза. Тот отрицательно покачал головой. – Ну, ты даешь. Ты же с Семаком вроде как дружишь.       – Та это с огромной натяжкой можно назвать дружбой. Взаимоуважение, готовность помочь, если понадобиться, да и все, пожалуй. Явно не такая дружба, как у вас с Гончаренко.       – Тем не менее, нам одинаково не доверяют, – усмехнулся Игорь, а Тема окончательно запутался.       – В смысле? Ты о чем вообще?       – О том, что тренера наши уже больше трех лет встречаются, палятся, как только можно, но при этом продолжают доказывать всем, что между ними сугубо деловые отношения и никакого интима, – сказал Игорь, а Дзюба конкретно так завис.       – Серьезноо?? Семак и Гончаренко? Вместе? Встречаются? Вот прям в том самом смысле встречаются? Ты уверен? – Артем, практически переходя на крик, засыпал Игоря вопросами, а тот в ответ только засмеялся.       – Да, Дзюба, в том самом смысле встречаются. И да, я уверен, потому что свежие засосы на шее Вити, которые я сегодня увидел, красноречиво говорят о том, что я не придумал себе все это.       – Пиздец. Нет, ну это же просто пиздец, – выдохнул Дзюба, обратно падая на подушку и пялясь в потолок, будто он может дать ему какие-то ответы. – Как я мог этого не замечать? Блядь, а ведь теперь, после твоих слов, мне память подсовывает буквально сотни моментов, которые казались мне странными, но которые я пропускал мимо внимания, считая, что я просто преувеличиваю, или это моя фантазия шалит. Бляяяяядь, ну как так, а?       – Ха, я сам был в ахуе, когда узнал, но потом тоже стал наблюдать, и пазл сложился сам собой.       – А как ты узнал вообще?       – Ой, я это хотел бы забыть, но оно мне еще несколько месяцев потом снилось, – поморщившись, ответил Игорь, а Тема снова заинтересовано приподнялся.       – Рассказывай давай, мне интересно.       – Ну, не нааадо, пожалуйста, – взвыл Игорь, но кто ему даст увильнуть? Вот именно, никто.       – Рассказывай, я ведь не отстану.       – Если я сегодня проснусь в холодном поту и с криками о том, чтобы мне выкололи глаза, виноватым будешь ты, – буркнул Игорь, а любопытство Артема возросло еще в несколько раз. – Это произошло чуть больше, чем три года назад. У нас была тренировка, и после её окончания Витя куда-то быстро исчез, попрощавшись со всеми и сказав, что у него дела. Ну, мы, собственно, ничего подозрительного в этом не увидели, попрощались и пошли себе переодеваться. Как-то так получилось, что я задержался, уже не помню почему, и ушел самым последним. Прохожу, значит, такой мимо кабинета Вити и вижу, что дверь открыта. Мне это показалось странным, потому что он никогда не оставляет кабинет открытым, даже уборщицу пускает убирать только в его присутствии, а тут такое. Ну, я подумал, что он, может, вернулся за чем-то, поэтому приоткрыл дверь и заглянул внутрь. И, Матерь Божья, лучше бы я этого никогда и на за что не делал.       – Да что там такое было?       – Да ебались они там, блядь! Вот что там такое было!– эмоционально воскликнул Игорь, и его снова передернуло от воспоминаний.       – Серьезно? – глаза и рот Дзюбы одинаково удивленно открылись, а шок во взгляде медленно, но уверенно сменился интересом. – Слушай, а кто из них…ну… это… кто из них кого… Кто из них актив, короче?       – Господи, Дзюба, тебе реально это интересно? – изумился Игорь, но, судя по блеску в глазах Артема, было понятно, что да, реально интересно. Частые согласные кивки Артема лишь подтвердили догадку. – Семак твой актив, по крайней мере в тот раз был он. Он блядь разложил Витю прямо у него на столе в тренерском кабинете! Это пиздец, Тем. Я потом еще несколько месяцев от кошмаров просыпался и в глаза ни одному, ни второму смотреть не мог, потому что перед глазами всплывали картинки из увиденного, а в ушах стояли стоны обоих. Брр, до сих пор передергивает от воспоминаний.       – Пиздец… Нет, ну это просто пиздец, товарищи!– выдохнул абсолютно охуевший Артем. – Я, конечно, предполагал, что у них не просто деловые отношения, но я думал, что это максимум дружба. Ну никак не вот такое!       – Ага, я тоже. Но зато сегодня мне это помогло, не зря тогда боролся с желанием вымыть глаза с мылом.       – Боюсь даже спросить, как тебе помогло это знание, – усмехнулся Дзюба, а Игорь ухмыльнулся и пересказал ему оба разговора с Гончаренко.       – То есть, ты хочешь сказать, что твой тренер отсосал моему тренеру в подсобке вашего стадиона, уговаривая его, чтобы он оставил меня в Москве? – медленно, делая логические паузы, подытожил Артем, а Игорь засмеялся и кивнул. Лицо Дзюбы вытянулось еще больше, и это вызвало еще один приступ смеха у Игоря.       – Пиздец, товарищи, приплыли, – выдохнул все еще охуевший Артем, а потом и сам заржал. – Прикинь, Игорек, это ты сегодня своего тренера на колени поставил и заставил отсосать. И все ради меня.       – Ну, фактически на колени его поставил не я, а твой тренер. Не мне же он отсасывал, в конце концов, – усмехнулся Игорь, а вот Артем резко перестал смеяться и в считанные секунды навис над Игорем, перевернув того на спину. – Эй, ты чего, Тем?       – Никому тебя не отдам,– рыкнул Артем и впился в губы Игоря властным поцелуем, даже не дав тому возможности понять, что вообще произошло, и что вызвало такую бурную реакцию Артема. Но все мысли тут же вылетели из головы, едва язык Артема коснулся его собственного языка, а рука Темы скользнула по ребрам вниз к паху, в котором от всех этих манипуляций снова приятно заныло. Кажется, кто-то настроился на продолжение и собирается в этот раз быть сверху. А Игорь совершенно не против. Он лишь улыбается в поцелуй и притягивает Артема ближе к себе, чтобы кожа к коже, чтобы максимум контакта. А потом уже он дрожит от поцелуев, которыми Артем осыпает его грудь, пресс, внутреннюю сторону бедра и уже ноющий от возбуждения член, целуя при этом аккуратно, нежно, ласково, дразняще, со всей своей любовью, которая копилась в его сердце все эти дни, недели и месяцы. И уже Игорь выгибается, цепляясь за плечи Артема, и громко стонет, когда чувствует, как Артем заполняет его полностью, одновременно с этим осыпая лицо поцелуями и шепча о том, как сильно любит. И уже Игорь оставляет на спине Артема полосы от ногтей, когда оргазм накрывает его с головой, заставляя кричать и выгибаться до боли в пояснице. И в этот раз они еще долго целуются, лежа в объятьях друг друга и не находя слов для того, чтобы выразить все то, что они чувствуют друг к другу. А слова здесь, собственно, не так уж сильно и нужны, потому что все эти касания, все эти движения в унисон и поцелуи гораздо красноречивее любых слов.        Засыпают они только ближе к утру, укрывшись одеялом и прижавшись друг к другу так сильно, будто один из них мог ночью исчезнуть. И впервые за долгое время оба спят крепким и беспробудным сном, не чувствуя холода и одиночества в слишком большой для одного человека кровати. И впервые им не снятся никакие сны, потому что главный их сон сбылся – они вместе, лежат в одной кровати абсолютно уставшие, но безумно счастливые, и впереди у них как минимум неделя вместе. И утром они проснуться только ближе к обеду, все так же обнимая друг друга, но наотрез откажутся вылезать из кровати, решив проваляться в ней целый день, делая перерыв лишь на прием пищи. И Артем решит побаловать своего мужчину, приготовив завтрак в постель, но Игорь, учуяв запах горелого, вынужден будет идти на спасение кухни и Артема. Позавтракают они в итоге заказной пиццей, да и то лишь через несколько часов, потому что Артем просто не сможет спокойно смотреть на Игоря, который придет на кухню в одной лишь футболке Артема, слишком большой для Игоря, но делающей его таким сексуальным, что кухонный стол придется использовать не по назначению. А потом будут ленивые поцелуи в кровати, разговоры ни о чем и обо всем сразу, просмотры фильмов, сюжет которых они едва ли вспомнят из-за того, что снова отвлеклись на тела друг друга, и снова крепкий сон в объятьях любимого. И на душе у них будет легко, светло и тепло, ведь и завтра, и послезавтра, и даже через три дня они проснуться в одной кровати и заснут в ней же без надобности ехать за сотни километров друг от друга. Да, потом снова придется расстаться, но пока у них есть этот отпуск, они будут пользоваться каждой минутой счастья, они будут прикасаться, обнимать и целовать, чтобы потом, когда между ними снова будет расстояние, им было, что вспомнить. Они дышат полной грудью, потому что впервые за последний воздух их личный кислород совсем рядом. Потому что впервые «Я дышу тобой» говорится, смотря прямо в любимые глаза и чувствуя родное дыхание на своих губах. Потому что снова одно дыхание на двоих и снова уверенность в том, что так будет всегда. Пусть не прямо сейчас, но однажды у них точно исчезнет необходимость говорить «Прощай», потому что без личного кислорода долго жить нельзя…