***
Он сбежал. Какого хуя он вообще натворил? Он так хотел этого зеленоглазого, высокого, горячего… блядского Галлагера. Один вечер, и Микки уже готов был отдаться в кабинке ебанного туалета? Да ну нахуй. Даже если Йен и показался ему джекпотом, которого Микки никогда не выигрывал. Кровь бурлила в голове, опускаясь медленно в горло, затем прильнула к заднице при мысли о чувстве заполненности галлагерским членом. Он не был в силах справиться с этим — наваждение было слишком сильным. Огромное спасибо, чел, вынесший дверь. Еще неделю назад, сидя в компании своих подчиненных во главе с именинником Томми, Милкович поедал глазами этого рыжего. Он буквально застыл на несколько незаметно пролетевших минут с роксом в руке, наполовину наполненным виски, наблюдая за тем, как точно рыжий попадал в такт клубной музыки, неспешно танцуя под нее. Парень явно был выше него; тело его отчетливо проглядывалось сквозь полупрозрачную ткань белой рубашки с закатанными рукавами, рыжие волосы были растрепаны, небрежно спадая на лоб, а глаза горели, переливаясь под стать цветомузыке. В нем разгоралось то, чего он не чувствовал, будучи до этого момента почти трезвым. Ощущение, будто ему подсыпали какой-то дряни в бокал. Нечто неизвестное, и оттого пугающее, воспламенило его разум. Руки вспотели, дыхание участилось, в глазах поплыл полупрозрачный туман. Парень буквально приказывал ему «подойди ко мне» жестами, как в странной замедленной съемке, и музыка уже не казалась такой громкой. Несмотря на именинника, которого Микки хотел нагнуть в качестве поздравления этой ночью, Милкович таки решился и подошел вплотную к рыжему, дурманящему его сознание настолько сильно, что тело вело его к нему против его же воли. — Прикурить не найдется? — держа сигарету в руках, кинул Микки. Боже, что он творит. Пиздец. Пиздец. Пиздец. — Не курю, сорри, чувак, и тебе не советую, — почти крича на ухо брюнету, ответил ему рыжий парень с коктейлем в руках, все еще пританцовывая в VIP зоне за баром. Реальность в прямом смысле слова заехала ему по лицу с ноги. «Какой же ты идиот, Милкович», — навязчиво звенело в его голове. Музыка вновь запульсировала размашистым басом, тогда как Микки, резко крутанувшись на пятках, стремительно посетовал подальше от рыжего. Он мог продолжить разговор. Но, видимо, недостаточно выпил. Рыжий казался ему недосягаемым. Чем-то… да хрен с ним. Микки попытался прогнать мысли прочь, что заведомо было плохой идеей, ибо они, точно бумеранг, возвращались с двойной отдачей. Ебучий бумеранг. Снова возвратившись в это же место через неделю, Микки сел за бар, в надежде присунуть этому «берегущего его здоровье горячему засранцу», чтобы тот наконец вылез из его головы как можно скорее. Образ глубоко въелся в тяжелую голову Милковича. А дрочка не спасала. И — о счастье! — он был тут. И тоже один. Поворачивая барный стул спинкой к стойке, Йен оседлал его и попросил у сидящего рядом парня сигарету, тем самым вызвав у Милковича возмущение высшей степени. — Ты же, блять, не куришь, рыжий! — сдвинув брови к переносице, обвинил его Микки. — Йен, меня зовут Йен Галлагер, и сегодня у меня был охуеть какой сложный день, чувак, так что думаю, сигаретка другая будет очень даже кстати, — швыряя папку с кучей документов и зонт парню за бар, он махнул рукой в приветственном жесте, адресованном куда-то вдаль тянувшему коробку бармену (по всей видимости, они были знакомы), а затем протянул её брюнету. Его протянутую ладонь Микки демонстративно проигнорировал. — А откуда?.. Оу, я ведь помню тебя, хоть я и был в говно, — быстрым, почти сплошным текстом протараторил рыжий. Еще ровно тридцать секунд Микки не смел нарушать тишину, пока парень за баром наливал рыжему виски. — Не сигарета тебе нужна, Галлагер. Поднимайся. Залпом выпив полстакана алкоголя, Йен, доверившись незнакомцу, как тот и ему и скомандовал, двинул с ним в туалет, держась за виски́ от леденящего эффекта выпитого. — Взорвешь? — протягивая косяк зеленоглазому парню, в немом вопросе поднял бровь Микки. — Бля-я-ять, да ты просто ебаный волшебник, чувак, — затянувшись, но тут же закашлявшись, он протянул подпаленную самокрутку брюнету. — Всегда, когда взрываю, вспоминаю Чикаго и свой район, — выпуская дым и протягивая обратно косяк, на выдохе поделился Микки. — Чикаго, ты сейчас серьезно? — Саутсайд, — в один голос произнесли парни. Нокаут. Это было невероятно. Так что прикончив бутылку шестнадцатилетнего Чиваса, они проговорили еще часа два и таки пришли к разговору об ориентации. И будучи в состоянии «почти в говно», подобрались к тому, что были готовы наброситься друг на друга здесь и сейчас. Так что уже через минуту рыжий надрачивал ему в кабинке туалета, когда их застали врасплох. Вылетая за лысым ублюдком, Милкович был готов разбить об его гомофобную морду все свои руки, но, решив, что оно того не стоит, направился к выходу под проливной теплый дождь, не понимая абсолютно ничего. Мысли о рыжем он так и не прогнал…***
Стянув свой рабочий комбинезон, Микки направился в душ, такой необходимый сейчас - тогда, когда мысли давили на черепушку со всех ебаных сторон особенно сильно. Вода была практически ледяной, что моментально привело Милковича в сознание и остудило пылавшую от жара кожу. «Он сбежал. Как какое-то ссыкло». Мысли рвались обратно в голову. А ведь он так желал почувствовать Йена внутри... Первый раз в жизни он дошел до точки доверия и ведь отдался бы рыжему, несмотря на недолгое знакомство. Что-то в нем было такое, но что именно — он понять не мог. Прогоняя свои неконтролируемые руки от собственного паха, буквально отлупив себя по ним от греха подальше, он выбрался из душа, обмотал пояс приятным на ощупь полотенцем, уперся ладонями о старенькую раковину и взглянул в запотевшее зеркало, перед этим лениво протерев его от конденсата ладонью. Видок перед ним предстал не самый приятный: глаза были красными, уставшими, цвет лица казался нездорово бледным, а мешки под глазами явно намекали на то, что их владельцу не помешало бы поспать часок другой. И снова блядские воспоминания. Звук выпускаемого дыма Галлагером стучал в его висках. Тихие стоны и почти рычания в ухо Микки тоже. Его буквально трясло при воспоминании чужого языка во рту, пока сильные и длинные пальцы на стояке лишали его остатков разума. Скинув полотенце, Милкович все-таки потянулся к своему истекающему от возбуждения члену, проделал десяток резких и быстрых толчков в свой кулак и, наконец спуская накопившееся напряжение прямиком в раковину, издал гортанный протяжный стон. Позже, поужинав японской лапшой, Милкович выпил пару банок пива и закинул ноги на журнальный столик, листая каналы, едва не засыпая с одной из жестянок в руке, когда через некоторое время зазвонил его телефон. — Милкович, какого хера ты тут, блять, начинил? — раздался на другом конце провода громкий взволнованный голос Галлагера. — Что, блять? — протирая глаза, промямлил Микки. — Который, мать твою, час? — отстраняя телефон от уха в попытке разглядеть номер, недовольно проговорил брюнет. — У меня в салоне ебучий потоп, ебаный боже, хватай свою задницу и едь сюда, иначе я сварюсь тут заживо. — Я-я-я, я не могу сесть за руль, — вставая с дивана, протянул все еще сонный Милкович. — Значит едь на ебаном такси, Мик, — кинув трубку, тем самым поставив точку в их разговоре, подытожил Галлагер. Бля. Ночка будет неспокойной...