need you

Данила смотрел на ее маленькие короткие ножки, на эту тонкую чистейшую розовую кожицу, что обтягивала суставы и мышцы, смотрел, как она носится по гостиной, и не мог понять, как так вообще получилось. Как это произошло? Как это могло произойти? Алишер виновато поджимал губы и опускал к полу глаза каждый раз, когда Даня ловил на себе его взгляд. Она – его. Этот маленький, живой и такой улыбчивый ангелочек – его частица. Кашин смотрел на эти яркие карие глаза, с таким же, как у Моргенштерна, явным оттенком безумно-глубокой черноты, и пытался заставить себя поверить в происходящее. Доказать своему сознанию, что все это – реальность. По прежнему, безумно не хотелось верить. Но придется. Она – настоящая, она – сейчас рядом, она бегает вокруг кресел и складывает на Даниных коленках все свои игрушки, что притащила. - В ноябре – три года. – зачем-то, напомнила ее мама. Алишер громко выдохнул, а потом опять отвел свой взгляд. Луиза. Вот так ее звали. В том, что это была именно дочка Алишера, не было никакого сомнения. Его ребенок. Его кровинушка. Она была так сильно похожа на него, и, одновременно, на малыша Амира в детстве, что у Кашина перехватывало дыхание. Это было случайно. Это было всего один раз. Это было четыре года назад. Нельзя винить его в чем-либо, кроме неосторожности, потому что Дани рядом с ним тогда еще не было. И Алишер сам понимал, насколько виноват. Сам понимал, как сильно это все изменит. Даня видел отчаяние и даже страх в его, так сильно любимых, глазах, но потом он видел интерес и задор в маленьких, точно таких же глазках двухлетней девочки, и к горлу подкатывал ком паники. Ком истерики. Ком удушья. - Я думал, что предохранялся. - Я думал, ты не спал с фанатками. И все это произошло прямо накануне свадьбы. Вокруг суматоха, предпраздничная дрожь, вовсю идет подготовка, и так много улыбок на лицах близких; а потом резкий звонок в дверь; и кажется, что ничего уже не будет, как прежде. Кашин чувствовал, что что-то пойдет не так. Он думал, что в торт добавят чернослив или что ледяные скульптуры под шампанское, вдруг, растают, но никак не о появлении маленькой дочки Алишера на пороге их дома. Он сделал экспертизу, хотя в этом не было необходимости. Рыжий понял о том, что Лу-лу – его, стоило только разок увидеть лицо этой маленькой девочки. Парни виделись с ними уже в третий раз, а она все так же не реагировала на требования своей матери. - Это твой папа, Лу. Подойди к нему. Это папа. «Папа» чувствовал себя так неуютно, даже когда она просто на него смотрела, что Даниле казалось, он вот-вот от нее отвернется. Кидая не совсем уверенные взгляды на Алишера, Лу продолжала идти и улыбаться именно Кашину. Она забралась на него в первую же их встречу, радостно улыбаясь, показывая те зубки, что были. Говорила что-то, чего тот совсем не понимал, в чем не помог бы ни один переводчик. Она показывала ему свои игрушки. Просила поиграть с ней в прятки, липла к его шее так, словно они родственники, а в больнице даже уснула на его коленках, не глядя на то, как мать ревнует и требует ее прекратить до «дяди» домогаться. - Что ты хочешь, чтобы я сделал? – в который раз, спросил ее Моргенштерн. Парни могли дать ей столько денег, что хватило бы не только ей и Лу-лу, а еще и детям малышки, может, даже оставляя часть для внуков. Но ее мама не хотела денег. Ее мама хотела совместной опеки. Ее мама хотела, чтобы о малышке узнали люди. Прижав девочку к себе, потому что она уже и так сидела на ручках, Кашин встал с дивана, когда эти двое, снова начали на повышенных тонах выяснять отношения. Алишер не знал, что ему делать, он не говорил об этом вслух, но Дане казалось, словно он не хочет принимать малышку. Он не хочет этого ребенка. Луиза слышала их, и Даня был уверен в том, что она все понимала, но девочка ни разу не заплакала. Ее, кажется, совсем даже не волновало мнение башкира. Она начинала кричать всякий раз, когда ее мама уводила от Кашина. - Приготовим молочный коктейль. – забавным голоском, сказал Даня, и девочка начала трясти в воздухе кулачками, поддерживая идею. - Milkshake, milkshake.! – радовалась она. Усадив ее рядом с собой, на высокую кухонную тумбу, Кашин дал ребенку свои резные деревянные ложки, для приготовления пищи. Они были украшены разными забавными монстриками, и Лу эти мордочки, явно, очень понравились. - Ты не имела права так поступать! Для совместной опеки, перед родами ты должна была получить мое согласие! – кричал Алишер, и у рыжего, от его криков, голова пухла. Парни были вместе почти три года. Он никогда ни на кого не кричал. Родители были в шоке от того, что Даня отложил свадьбу. Это обернулось большими потерями в финансовом плане, но он знал, что так будет, изначально. Алишер, даже тогда, ничего не сказал. Он понимал, почему парень это сделал. Он чувствовал себя виноватым. - Клубничка. – сказал Данила, поправляя Луизу, когда она не смогла выговорить название его любимой ягодки, которой, в доме, всегда было в достатке. Он улыбался, он учил её. – Клуб-нич-ка! Девочка, с энтузиазмом, повторяла, пока, наконец, не выговорила это правильно. И весело засмеялась, когда парень улыбнулся и сказал ей: Молодец. Красная ягода быстренько пропала за этими пухлыми, безумно милыми, детскими щечками. Она кушала с его рук и была этому очень довольна. - Она твоя дочь, и у тебя не получится просто так взять и отказаться от этого! – кричала мама Лу, а Кашин с ее дочкой, на кухне, словно находились вообще в другом мире. В спокойном мире. Не обращая внимания на вопли своей матери, Лу очень увлеченно рассказывала Кашину что-то об этих монстриках с лопаток, попутно играя ими и посмеиваясь. Чудо, а не ребенок. У этой пары так и не было крупного публичного скандала. Вот он, сидит перед Данилой и дает имена деревянным ложкам, которые они с Совергоном отыскали на распродаже. Проблема была в том, что Данила, как и в эти ложки, в Луизу безумно, с первого же взгляда влюбился. - Она не нужна мне! – кричала ее мать, и Кашин прикрыл глаза, позволяя воде, что накопилась в глазах, скатиться маленьким ручейком по своей щеке. Луиза молча, просто приоткрыв ротик, протянула к нему свою маленькую ручку и стерла слезу с лица. Потом улыбнулась. Потом снова начала пихать ему в руки забавного крокодильчика, что-то про него рассказывая. - Ты не думала об этом, собираясь ее рожать? – кричал Морген. Он никогда ни на кого не кричал. –Мне она тоже не нужна! Данила посмотрел на Лу, которая так весело, не обращая ни на кого внимания, все продолжала играться кухонными принадлежностями. Такая.. красивая. Такая светлая. И уже, сама того не понимая, встречает от мира столько несправедливости. - Ты просто урод, Моргенштерн, раз так поступаешь с собственным ребенком! – кричала эта девица. - Она мой ребенок только генетически! – кричал башкир, как и его оппонентка, опять совсем забыв о том, что и Данила, и маленькая Лу все еще находились с ними в одной квартире, и все слышите. - Посмотри – попросила Луиза, не выговаривая буковку в слове. Еще совсем малышка. Она показала зеленого монстрика и желтого – девочку, с нарисованным у уха красным бантиком. – Они любят друг друга! Ее темные волосы, которые, непонятно, в Алишера или ее маму, имели красивый оттенок ореховой пасты, были заплетены в две косички, и это Кашин постарался. Выпивая свое угощение из клубники и перемолотого мороженого, Лу измазала верхнюю губу в сладком угощении, и потом они оба засмеялись, потому что это было похоже на густые усы Санты. -Ты веришь в Санту? – заговорщицким голосом, спросил её Кашин, и Луи часто закивала головой. А потом вдруг попросила его помочь ей приготовить для него печенье, когда будет Рождество. - Папа, смотри! – закричала Лу, когда Алишер пришел к ним двоим, на кухню. Она звала его папой, как того просила мама, но, когда его не было рядом, Лу говорила «Алишер», не особо хорошо выговаривая его имя. Она показала ему ложки, которые он и так давно уже видел. - Видишь? – спросила она. – Они любят друг друга! И вдруг, Лу рассказала им двоим новые подробности придуманной ей истории, которые не рассказывала даже Кашину, когда они были здесь совсем одни и весело смеялись. - А этот, синий, он красивый, но его никто не любит! – сказала она, показывая своему настоящему отцу деревянную вилку с синей кракозяброй на конце, с помощью которой Данила, обычно, поджаривал бекон для башкира, на завтрак. Лу скинула вилку с тумбы, нахмурив бровки. – Уходи! Уходи, противный! Моргенштерн посмотрел на Данилу с такой мольбой в глазах, кажется, опять совершенно не проникшись маленьким концертом, который для него разыграли. - Прости за это. – шепотом попросил он, хватая Кашина за ладошки. –Прости меня, Дань, прости, прости, прости! Я придумаю, что сделать, я что-нибудь придумаю, и ее не будет в нашей жизни. Еще раз глянув на Лу, Кашин только в очередной раз убедился в том, какое хочет принять решение. - Вообще-то, я хотел попросить тебя совершенно об обратном. – так же тихо, сказала он Алишеру, и его густые брови поднялись на середину лба. Он не понял, что рыжий задумал. – Я хотел попросить тебя попробовать. Он несколько секунд просто часто двигал ресницами, а потом перевел взгляд на Луизу, которая снова кушала клубничку, запихивая глубоко в рот свои тонкие пальчики. - Посмотри на нее, Лись. – попросил рыжий, и тот смотрел за тем, как Лу смеется, махая им двоим, с их кухонной тумбы. – Посмотри, какая она красивая. Как похожа на тебя. Она – твоя дочь. - Алишер хочет молочный коктейль? – участливо спросила его Лу-лу, показывая пальчиком на остатки в стакане, где Данила готовил сладкое угощение. – Мы с Даней немножко тебе оставили! Она смешно повторяла его действия, пока Морген пил прямо из этой чаши, и, наблюдая за тем, как меняется ее лицо, он впервые засмеялся. Она была забавной. Она была так сильно на него похожа. - Съедай всю клубнику! – как взрослая, наказала ему Луиза, и заулыбалась, когда несколькими ягодками со дна стакана Алишер поделился и с ней. Кашин смотрел на них двоих и не понимал, как он мог раньше не влюбиться в этого прекрасного ангелочка, который, почти в прямом смысле, свалился им двоим на голову, почти с небес, лишь украшая, а не ломая, как казалось, жизнь, своей шикарной улыбкой. - Вы там долго еще или нет? – напомнила ее мама о своем присутствии, подзывая его для продолжения разговора, все так же, в слишком высоком, для нормальной беседы, тоне. Алишер посмотрел на Кашина, наверное, пытаясь убедиться в том, хочет ли тот этого. Не передумал ли. Лу-лу вдруг взяла его за один из пальцев и переложила его ладонь на руку Кашина, уже играясь не ложками, а их конечностями, начиная поправлять Данино колечко с пчелой. "Обручальное". Алишера подарок. Данила не мог вынести даже мысли о том, что эта девочка, всему огромному миру, является ненужной. Она нужна. Она потрясающая. Если она не нужна ее родителям, то она нужна хотя бы ему, и это окончательное, хоть и сложное решение. - Пожалуйста, мы можем ее оставить? – попросил Кашин, и Алишер сдался, соглашаясь с тем, что, раз рыжему удалось ее полюбить, у него тоже получится.