Согрей меня своим теплом

Вот и настала предрождественская пора. Выйти куда-то в торговый центр невозможно из-за огромного количества людей внутри. Куда бы ты ни пошел, нужно быть готовым к толкучке и суете, что были практически повсюду. Люди находятся в таком состоянии даже на улице, стараясь успеть все до самого праздника, хотя до него осталась ещё целая неделя. Молодые пары гуляют по уже украшенному к празднику парку, думая о том, что успеют все за три дня, и у них есть ещё куча времени для того, чтобы насладиться этой праздничной атмосферой. Люди целыми семьями ходят по магазинам в поисках самой лучшей ёлки и самых красивых украшений. И семья Айеро в том числе. На самом деле ее даже семьёй не назовешь, ведь она состоит всего из двух человек. Отец — Фрэнк Айеро — постоянно работает, думая только о том, как обеспечить своего единственного любимого сына — Джерарда. Джи все понимает, он не винит папу в том, что тот уделяет ему так мало времени, ведь если им и удается провести время вместе, они проводят его в компании друг друга с удовольствием. Фрэнк уж точно не тот отец, на которого можно пожаловаться своим друзьям. Особенно учитывая тот самый секрет Джерарда. Дело в том, что Джи просто без ума от своего отца. Каждый раз, когда между ними случается что-то особенное, юноша глупо улыбается в подушку, после чего начинает тихо плакать в нее же. Он понимает, что это безнадежно и неправильно — влюбляться в своего родного папочку. Но он ничего не может с собой поделать. Если ему получается увидеть Фрэнка без футболки, он просто яростно краснеет, пряча нос в рукаве теплой кофты, в которой он ходит дома, и сворачиваясь в комочек в попытке отвести голодный взгляд в сторону. А Фрэнк будто и не замечает всего этого. Он все также целует Джи в щёчку по утрам, гладит его по волосам, если им удается посидеть вечером перед телевизором на диване и посмотреть какой-нибудь фильм, все также нежно обнимает своего сына, когда тот получает хорошие оценки, или его хвалят за рисунки. От всего этого Джерард чувствует себя ещё грязнее, чем обычно, ведь от любого нежного прикосновения папочки, он млеет и расплывается в лужицу. Проклятье…

***

Сегодня один из таких особенных дней, когда отец с сыном идут по магазинам в свой выходной. Один из выходных, если быть точнее. Фрэнк получил свои заслуженные выходные на неделю, а у Джи каникулы в школе. Он уже в выпускном классе, но все ещё радуется каждой пятерке, потому что знает, что за нее получит. Мальчик радостно залез на кровать к папочке и начал его будить уже в десять часов утра. Тот был бы рад поспать подольше, но все же видеть милую ещё сонную мордашку перед своим лицом было не менее радостно. Фрэнк как обычно чмокнул сына в лобик и встал с кровати, выталкивая оттуда и Джи, чтобы накормить его завтраком и начать собираться к первому дню их общих каникул. После завтрака и сборов, они вместе вышли на улицу, хватая с собой кошелек и список покупок, который семья составила ещё вчера вечером. Джи так и норовил приписать туда что-нибудь ещё, вроде ещё одной пачки зефирок для горячего шоколада или же просто удвоить количество мишуры. Но Фрэнк сразу понял намерения сына, поэтому не выпускал список из рук. К концу шопинга, старший Айеро взял Джерарда в кафе, после которого оба направились в парк просто погулять. Правда, просто погулять не вышло, потому что мальчик разыгрался и закидал отца снежками, за что получил не меньше снега в ответ. Ну и конечно, Джи попало прямо под куртку, отчего тот сильно дрожал и обнимал себя руками. Но ему так не хотелось заканчивать эту прогулку, поэтому он молчал о том, что его зубы ударяются друг об друга с удвоенной силой. Но Фрэнк хорошо знал своего сына, поэтому семейка вернулась домой моментально. Распихав все покупки по местам, старший зажёг камин и ушел на кухню, чтобы приготовить горячий шоколад с купленным зефиром, перед этим сказав Джи переодеваться в сухое и ждать его в гостиной перед камином. Когда все было готово для идеального окончания дня, Фрэнк вручил младшему кружку с напитком и накрыл его пледом. Чтобы не было так скучно, он включил телевизор, остановившись на какой-то передаче про Рождество, и сам ушел переодеваться, снимая толстовку ещё в гостиной, потому что та была мокрая от снега, хоть и не так сильно, как у Джи. Джерард, конечно же, не упустил шанса взглянуть на обнаженную спину отца, покрытую татуировками. Именно поэтому он так любил в детстве хвастаться своим папой всему классу. Раньше он забирал его со школы на байке, из-за чего все его одноклассники завистливо вздыхали и восхищались тем, какой же крутой папа у Джерарда Айеро. И особенно Джи всегда любил его татуировки. Он всегда думал, что, когда вырастет, обязательно набьет себе татуировку. Но со временем стало понятно, что он до смерти боится иголок, поэтому мысль о собственной татуировке стала ужасающей. Лучше он будет любоваться тату своего папочки, чем набьет себе свою. Когда Фрэнк вернулся в гостиную, Джи уже почти допил какао, постоянно поправляя свой любимый серый свитер, который так и норовил сползти с этого бледного хрупкого плечика. Лицо мальчика было скрыто за черными волосами, а взгляд был направлен на камин, в котором красиво отплясывали огоньки. Он выглядел задумчивым и сомневающимся в чем-то, это было видно по тому, как он прикусывал нижнюю губу маленькими острыми зубами и хмурил брови, сдвигая их к переносице. — Джи? О чем так усердно думаешь, детка? — поинтересовался Фрэнк залезая на диван к сыну и хватая свою кружку с подостывшим шоколадом с кофейного столика. — Да так, ни о чем. Совсем ни о чем, — встрепенулся Джи, оборачиваясь на отца и прислоняясь головой к спинке дивана. Он понимал, что так просто папа его не оставит, заваливая ещё кучей вопросов, поэтому перевел тему: — Я никак не могу согреться, папочка. — Ну это неудивительно, ты так хотел победить меня, что весь извалялся в снегу. Неужели тебе не ясно, что ты никогда не сможешь победить меня в снежках? — самодовольно улыбнулся Фрэнк, но сразу же принял задумчивый вид. — Давай, иди сюда, малыш, — позвал он, отодвигаясь на другую сторону дивана и опираясь спиной в подлокотник, и поставил кружку на стол. Раскинув руки в стороны, Айеро расслабился, наблюдая, как Джерард осторожно перебирается на его сторону вместе с пледом и усаживается между его ног лицом к телевизору, прижимаясь ближе к тёплому папочке и довольно улыбаясь. Фрэнк сразу же обхватил талию своего мальчика руками и обнял, отдавая все свое тепло и закутывая его в плед посильнее. — В следующий раз никаких снежков. Я не хочу, чтобы ты болел на праздники. Ты же ведь тоже этого не хочешь, ведь так, детка? — Джи обиженно помотал головой в отрицательном жесте, отчего его волосы, завивающиеся на концах, также помотались в стороны, и Фрэнк продолжил. — Тогда больше не заигрывайся. И не обижайся на меня, Джи. Ты же знаешь, что я тебя люблю. После этих слов Джерард растаял, хоть и понимал, что папочка любит его чистой родительской любовью. Не той грязной и неправильной, какой он любит своего папочку. Такой неправильной, но такой притягательной и заманчивой. Такой же заманчивой, как и еле ощутимые очертания паха возле ягодиц мальчика. Это было так приятно, всем телом ощущать Фрэнка. Ощущать его теплое дыхание на своем открытом, из-за большого размера свитера, плече. Ощущать, как он совсем невесомо и непринужденно поглаживает мягенькие бока Джерарда. Стало как-то грустно, и поэтому, чтобы подавить грусть, он начал крутиться в руках папочки, дабы усесться поудобнее и отвлечься на теплые объятья. Но ему все никак не удавалось сесть так, чтобы было удобно и папочке и самому себе. Его шортики, в которых он обычно ходит дома немного задрались, но Джи не смущался, потому что находился под теплым пледом. Усевшись наконец поудобнее, Джи откинул голову на плечо папочке и уставился в экран, замечая, что начался его любимый рождественский фильм. — Джи, детка… — послышался голос отца прямо возле уха с каким-то… придыханием? И Джерарду даже показалось, что это прозвучало как-то возбуждённо и горячо, хотя Фрэнк старался звучать так, словно юноша что-то ему действительно придавил и ему больно. Но ведь это его папочка, он никогда так не говорил. Это заставило кожу покрыться мурашками, а низ живота ныть. — Что ты делаешь?.. Ты, ох, не мог бы отодвинуться слегка, ты меня придавишь. Нет-нет, не то, чтобы ты тяжёлый, просто… Что же там «просто» Фрэнк так и не смог объяснить, а Джи залился краской и потом, когда почувствовал своим задом полувставший член своего папочки. Неужели это он.? Джерард просто физически не смог сдержать улыбку, когда понял, что заставил своего отца возбудиться всего лишь потеревшись об его член бедрами. Но улыбка ушла с лица через пару секунд. Он осторожно отодвинулся от бедер Айеро-старшего. «Скорее всего у него просто давно не было секса. Ты уж точно не можешь быть причиной чьей-то эрекции. Ты совершенно не сексуален, Айеро, — мысленно обратился сам к себе Джерард. — Но все же, почему не воспользоваться таким шансом? Это будет не слишком эгоистично? Но ведь папочку так давно никто не удовлетворял, он не будет сильно против, если я отсосу ему?» Да, такие мысли уже даже не стесняют Джерарда, он давно привык к своему желанию доставить удовольствие Фрэнку. Поэтому он также без стеснения вернулся на его колени, наслаждаясь полустоном-полувздохом папочки, и начал активнее тереться задницей об его член, который, к слову, даже и не думал опадать. — Джерард, прекрати, — отчаянно стараясь звучать строго, попытался оттолкнуть сына Фрэнк. Если бы он на самом деле не хотел этого, если бы он был ярым натуралом, он бы точно скинул с себя Джи и наказал за такое поведение. Но прямо сейчас все его тело говорило ему «Давай, трахни его». И весь его мозг был наполнен картинами, в какой позе он мог бы выебать эту сладкую попку своего сына, которая так горячо смотрелась с его эрекцией. — Д-джи, я же сказал, хватит, — все ещё шептал Фрэнк, уткнувшись лицом в шею Джерарда. — Папочка, пожалуйста. Не отталкивай меня. Я понимаю, что это неправильно, но прошу тебя, дай мне сделать это, — бормотал мальчик, почти трахая себя членом отца через одежду. — Детка, так нельзя, мы не можем, — Фрэнк все ещё старался поддерживать хоть какой-то здравый смысл, так нехотя отталкивая своего малыша. — Пожалуйста, я не могу больше так. Я просто хочу, я просто хочу сделать это, — уже хныкал Джи, приостановив свои движения и откинув голову на плечо старшего окончательно, и повернул голову в сторону его уха, несмело лизнув мочку. Не дождавшись разрешения папочки, Джи сполз с его колен на пол и сел прямо между его ног, оказываясь лицом возле члена, который находился в состоянии полуэрекции уже минуты три. Фрэнк восхищённо вздохнул, любуясь такой картиной, как Джерард, проводящий языком вдоль очертаний члена сквозь домашние спортивные серые штаны. Внутри него боролись две стороны, одна из которых была абсолютно против всего происходящего, потому что Джерард был его чёртовым сыном, и то, что происходит сейчас совершенно неправильно, а другая была обеими руками «за» все, что будет происходить дальше. Потому что это Джи, его прекрасный и милый мальчик с самой красивой задницей и округлыми бедрами. Который прямо сейчас стягивает брюки со своего папочки и довольно облизывается в предвкушении чувства папочкиного члена во рту. Джерард был девственником в сексе с парнями. У него была только одна девушка, с которой у него был первый раз. У него даже было пару парней, когда Джи понял, что его влюбленность в отца уже переходит все границы, но Джи никак не мог не думать о нем, когда целовался с этими парнями, поэтому считал, что это будет грубо по отношению к партнеру — заниматься с ним сексом и думать о другом. Прямо сейчас, он был так рад, что его папочка будет первым в этом плане. Спустив нижнее белье вслед за брюками, Джи облизнулся и подполз поближе на коленях, высунув язык и думая, как лучше начать. Но неуверенно надавливающая на затылок ладонь Фрэнка дала сигнал начать немедленно. Повинуясь руке на своих волосах, Джерард наклонился и лизнул головку, радуясь, как дитя, тому, насколько ему понравилось свое же действие. После этого он совсем осмелел и начал старательно вылизывать член папочки. Когда ему надоело, он взял головку в рот, начиная вбирать все больше и больше под тихие хрипы и вздохи Фрэнка. — Малыш, спрячь зубки, — прошептал он, ласково поглаживая черную макушку сына, после чего Джи еле заметно кивнул и постарался не касаться зубами чувствительной плоти Айеро. Чем больше брал мальчик, тем глубже дышал старший, и тем быстрее становился темп движений. Это был первый его минет, поэтому он старался, как мог, думая только о том, приятно ли отцу. Тому, безусловно, было приятно, особенно, когда он опускал голову вниз и с удовольствием наблюдал за тем, как его собственный член исчезает во влажном и таком горячем рту Джи, даже несмотря на то, что он с трудом достигает середины члена своим ртом из-за отсутствия опыта. Но вся эта невинность только заводила мужчину, который издавал такие тихие звуки удовольствия, иногда немного направляя мальчика в нужный темп. Те места, куда Джи не доставал губами, он облизывал отдельно, удерживая основание ладошкой. Но Фрэнк больше не мог сдерживать свое желание услышать его стоны удовольствия. Не сильно схватив Джерарда за волосы и осторожно оттянув за них его голову от своего члена, он замер, наблюдая за тем, как по подбородку младшего текут слюни в перемешку с предэякулятом. Его щёчки раскраснелись от смущения за свои не совсем умелые действия, губы покраснели и немного опухли, а по лбу стекала небольшая капелька пота из-за собственного возбуждения. Фрэнк не мог не залюбоваться этой картиной, из-за чего Джи засмущался ещё больше, заползая на его колени и пряча лицо в плече. — Папочка, — тихо пробормотал мальчик, обнимая мужчину за шею. — Детка, ты такой… — начал было Айеро, но его прервало резкое движение сына, который слегка подпрыгнул на его коленях, из-за чего его флисовые шортики соприкоснулись с эрекцией папочки. — Ох, прекрати, ты же не хочешь, чтобы все закончилось так быстро. Тихо хихикнув, Джи резко выдохнул, чувствуя, как Фрэнк меняет позиции и подминает его под себя. Даже не задумываясь, он снимает шорты Джерарда вместе с нижним бельем и ухмыляется, понимая, что его разум сейчас полностью затуманился из-за этой прекрасной картины: Джи лежит на спине такой невинный и одновременно развязный, прикусывая губу и краснея. Приподняв, Айеро закидывает ноги себе на поясницу, а младший моментально скрещивает их за спиной отца, протягивая ладошки к его груди и медленно снимая футболку. Открыв доступ к такому горячему взрослому телу с кучей татуировок, он тихо вздохнул, приподнимаясь и проводя по груди и соскам папочки язычком. — Я же сказал, малыш, ты, действительно, должен остановиться, если не хочешь, чтобы все это закончилось раньше времени, — тяжело задышал Фрэнк, поглаживая бока Джи и чувствуя, как тот тихо стонет от соприкосновения их членов друг к другу. — Я больше не могу терпеть, сделай это, — пробормотал мальчик, откидываясь на подлокотник дивана и выгибаясь дугой в надежде соприкоснуться со своим папочкой как можно ближе. Айеро и сам больше не мог терпеть, поэтому рывком снял свитер с сына и наклонился к его шее, оставляя несколько засосов. После того, как он заметил, что Джерард уже просто задыхается от возбуждения, Фрэнк просто встал и исчез в дверях своей комнаты. — К-куда, Фрэнк, нет, я-я не могу, — захныкал Джи, удивляясь тому, как прозвучало имя его отца из его уст. — Ох, хорошо, можешь называть меня по имени, пока я буду делать тебе хорошо, детка, — ухмыльнулся мужчина, возвращаясь с чем-то в руках на диван и устраиваясь в том же положении, что и был. — Я не оставлю тебя в таком состоянии одного, Джи, ты правда думал, что я передумал? — Д-да, ты же не хотел сперва, ну я и подумал, — смутился мальчик, проведя по влажным от пота волосам и заправляя их за ухо. — Нет, я не могу больше сдерживать себя рядом с тобой, котенок, — улыбнулся Фрэнк и коротко чмокнул Джи в губки. — Что значит «больше»? Ты хотел меня и раньше? Но как же те девушки, которых ты приводил? Я думал, что, когда ты ходил с ними на свидания, вы… — но Джи не смог договорить, потому что воспоминания о тех вечерах неприятно давили на него, из-за чего стало немного больно в районе сердечка, словно те чувства, что он ощущал тогда, когда видел очередную девушку возле их дома, напомнили о себе сейчас, в не самый удачный момент. — Тише, я никогда бы не смог при тебе. Я просто отшивал их, — прошептал Фрэнк на ухо Джерарду, прижимая его к себе и укладывая его голову себе на плечо. — Я пытался найти в них кого-то, кто заменит мне тебя, потому что я считал все это неправильным. Ты же мой сын, родной сын. Я люблю тебя больше всего на свете, я должен любить тебя только как родную кровь. Но вместо этого я люблю тебя ещё и как самого милого и красивого мальчика, который так сладко пахнет и так любит приставать к своему родному отцу. Ты просто такой невинный, но вместе с этим такой развратный, когда так прижимаешься ко мне, — под конец монолога голос мужчины стал более хриплым и тихим, из-за чего из головы Джи вылетело вообще все, о чем он хотел спросить. — Все потом, все потом. Фрэнк осторожно приподнял бедра младшего, хватаясь за ягодицы и сжимая в ладонях, и прильнул губами к шее, начиная исцеловывать ключицы и оставлять кучу следов. После того, как он услышал, что Джи уже просто хнычет от возбуждения, он сразу же приступил к основной части — немного отодвинулся, раздвигая ножки младшего и целуя внутреннюю сторону бедер. Открыв тюбик смазки, которая валяется у него уже давно, Айеро выдавил огромное количество на пальцы и начал медленно разрабатывать колечко мышц Джерарда, который в это время весь напрягся и смотрел на отца испуганными глазами. — Чш, успокойся, детка, главное расслабиться, потом будет приятно, я обещаю, — замурлыкал Фрэнк, двигая только одним пальцем внутри сына. Мальчик послушался папочку и постарался расслабиться, что на самом деле было очень трудно, особенно, когда он почувствовал ещё один палец внутри себя. Было не очень больно, но явный дискомфорт все же был. Когда Айеро раздвинул пальцы ножницами и согнул их, Джи еле слышно пискнул и задрожал, теперь уже ощущая немного боли. После того, как Фрэнк понял, что пальцы двигаются свободно и без сопротивления, Джерард почувствовал в себе ещё палец, и как движения стали более быстрыми, но все такими же плавными. Теперь уже боль ощущалась в разы острее, чем с одним пальцем, поэтому Джи немного зажмурился, проводя ногтями по спине партнёра. После того, как Фрэнк вынул пальцы, надел презерватив и смазал свой член, приставляя головку к дырочке мальчика, тот сразу немного испугался, понимая, что член папочки намного больше, чем его пальцы. — Если хочешь, мы можем остановиться, Джи, — вдруг разорвал тишину Фрэнк. — Нет, нет, я хочу, продолжай, Фрэнки, — ответил Джи. Фрэнк ничего не ответил, мысленно кайфуя от того, как прекрасно звучит его имя голосом Джи. Подложив подушку под поясницу младшему, он начал медленно входить в него, чувствуя, как тот растягивается изнутри. Мальчик в свою очередь приглушённо застонал от нарастающей боли, утыкаясь лицом в диванную подушку. Спустя какое-то время Фрэнк оказался внутри Джи полностью, замирая так на минуту. Ему было важно состояние своего сына, поэтому он постоянно наклонялся и целовал его, дабы отвлечь от неприятных ощущений, которых было довольно много. — Б-больно, папочка, — прошептал Джи, чувствуя влагу на своих глазах. — Тише, тише, котенок, расслабься, ты так сильно сжимаешь меня, что я сам не могу это терпеть, — также прошептал мужчина на ухо своему мальчику, наклоняясь к его шее и целуя ее. В этот раз расслабляться было ещё сложнее, поэтому Джи просто пересилил боль и постарался как можно больше разжать колечко мышц. Фрэнк начал медленно выходить из него спустя пару минут, из-за чего младший чувствовал себя все более и более незаполненным, что ему не очень нравилось. Вынув член почти полностью, Фрэнк вошёл снова, двигаясь очень осторожно и медленно. Повторяя такие движения, он старался растянуть Джи ещё больше и дать ему привыкнуть к новым ощущениям. И он привыкал, терзая маленькими ногтями спину папочки и оставляя на ней белые полосы. Юноша прекрасно понимал, что прямо сейчас происходит то, что могло присниться ему только в самых «влажных» снах. В самых смущающих и приятных снах. Джи старался получить как можно больше удовольствия от происходящего, но он просто не понимал, что совсем скоро ему точно будет приятно. Фрэнк как-то особо глубоко толкнулся внутрь Джи, и тот почувствовал, как все его тело пробивает такое удовольствие, что его ногти впиваются сильнее обычного в спину отца. — Т-там, ещё, пожалуйста, — забормотал Джерард, обхватывая шею мужчины и утыкаясь носом в его плечо. Старший понял в чем дело и начал двигаться быстрее и резче, стараясь попадать именно под тем углом. Задеть комочек нервов внутри мальчика удавалось не каждый раз, но Джи начал получать удовольствие даже без этого. Чем глубже и быстрее толкался Фрэнк, тем громче Джерард стонал в его шею. — Быстрее, папочка, т-так хорошо, — вперемешку со стонами бессвязно кричал он, подмахивая бедрами навстречу толчкам. Фрэнк начал двигаться ещё быстрее, чувствуя, как бедра уже болят от постоянных движений. Джи, словно почувствовав, как неудобно его папочке, толкнул его на диван в горизонтальное положение и запрыгнул сверху, сразу же насаживаясь на член Фрэнка. Он положил руки на плечи старшего и начал двигаться сам, подпрыгивая на его эрекции с новой силой. — Черт возьми, Джи, — застонал Айеро, укладывая ладони на бедра Джерарда и откидывая голову назад. Джерард же не отставал от папочки и стонал ещё громче, прикрывая глаза от удовольствия. Он так усердно скакал на члене Фрэнка, что сперва даже не понял, чья рука оказалась на его собственном. Опустив голову вниз и замечая, что мужчина начал в таком же быстром темпе ласкать его, Джи вскрикнул от слишком сильного удовольствия, что навалилось на него так резко. Ещё несколько толчков и мальчик кончает на живот своего отца и сжимается вокруг его члена. От этого ощущения, Фрэнк также обильно изливается в презерватив. Джи обессиленно упал на грудь старшего и прикрывает глаза. Тот в свою очередь приподнимает его за бедра и выходит, снимая контрацептив и откидывая его в сторону. Джерард тихо прошипел и уткнулся в шею папочки. — Котенок, ты такой замечательный, — прошептал Фрэнк, перемещая руку на затылок сына и лениво перебирая его волосы. — Ты ещё замечательнее, — тихо сказал Джер, тяжело дыша на татуировку в форме скорпиона. Они ещё какое-то время просто лежали в обнимку, пока пытались восстановить дыхание и силы. Каждый пытался обдумать, что же будет дальше с их отношениями. Они и раньше не вели себя, как обычная семья из отца и сына. Их разговоры всегда были такими уютными и домашними, словно они пара, но все понимали, что это не так. Обращения по типу «котёнок» и «детка» считались нормой от отца, а «папочка» — было единственным, как Джерард мог обратиться к нему. Поэтому если и произойдут какие-то изменения, то незначительные. — Папочка… Что же теперь будет? — как-то неуверенно спросил младший, водя пальчиком по груди мужчины. — Я не знаю. Скорее всего, что-то изменится, но я всегда буду любить тебя так, как и раньше. Мы разберемся с этим как-нибудь, котёнок, — задумчиво произнес Фрэнк. Он и сам не мог понять, как сильно теперь изменится их семейная жизнь. Но эти изменения точно не будут отрицательными.