Надо больше спать.

— Ир, дай поспать, — бурчит спящий Саша, чувствуя чью-то руку в своих волосах. — Я так похож на твою девушку, Саш? Этот голос заставил Петрова подскочить со своего места и окончательно проснуться, отчего Олег Евгеньевич заливисто засмеялся, закидывая голову назад. Сейчас Саша был похож на какого-то котенка: напуганный, но в то же время такой смешной на вид и вечно улыбающийся. От смеха своего худрука молодому актеру всегда становилось смешно самому. Олег Евгеньевич умел заряжать таким теплом и позитивом, отчего у Петрова всегда больно екало в груди. Меньшиков, кажется, прекрасно это замечал, а посему похлопал по дивану, на котором Саша спал с минуту назад, рядом с собой. Юноша, прокручивая в голове, когда это он успел уснуть в собственной гримерке, послушно подошел к дивану, садясь рядом с руководителем. Что произошло дальше он мало понимал, но это ему определенно нравилось. Сухие и немного шершавые губы Олега накрыли губы Саши, сминая их в чрезмерно нежном поцелуе, от чего последнего повело. На собственное удивление, Петров даже не сопротивлялся, хотя понимал, что у него есть девушка, а Олег Евгеньевич вообще женат, но сейчас все это казалось таким неважным, и они оба позволяют себе раствориться в этих чувствах. Каких именно чувствах — черт его знает. Уже спустя какие-то секунды руки мужчины оказались под футболкой его подопечного, а длинные пальцы, огладив кожу, сжали соски, играясь с ними, и от такого простого действия по телу актера прошли мурашки, а с губ слетел тихий стон, прямо в поцелуй. Саша чувствовал, как мужчина улыбается в поцелуй, чувствовал нарастающее возбуждение (как свое, так и чужое), все происходящее казалось таким пошлым и неправильным, но это заводило только больше. Если Меньшиков был инициатором всего происходящего, то движущей силой вполне можно было назвать Сашку: он, стащив с мужчины рубашку, припал губами к шее, кусая и целуя ее, кое-где оставляя багровые засосы. И, кажется, поступал абсолютно правильно. Последний одним рывком пересадил подопечного на свои колени, давая почувствовать юноше свое возбуждение. Саше два раза повторять не надо. В принципе, ему вообще не надо было ничего говорить, он и сам понял, не дурак, и поэтому стянул с себя треклятую футболку, опуская ладони на ремень худрука, но тот, видимо, не собирался торопиться, а посему остановил парня, переложив его руки на свои плечи. Петров мог поклясться, что в карих глазах напротив пляшут то ли демоны, то ли искорки, то ли все вместе. Несмотря на то, что свои штаны Олег снимать безмолвно запретил, с Саши он все же кое-как стянул джинсы, а после и боксерки. С несколько секунд огладив упругие бедра, он поднес указательный и средний пальцы к губам парня, улыбаясь точно дьявол. — Оближи. Саша всегда был послушным, если дело каcалось Меньшикова, и данная просьба-приказ исключением не являлась, и он послушно вобрал два пальца в рот, облизывая их и посасывая, едва слышно, но достаточно пошло причмокивая, от чего у Олега буквально крышу сносило. Мужчина ждать, мягко говоря, не привык, и практически сразу вынул пальцы изо рта мальчишки, накрывая его губы в поцелуе, чтобы хоть немного отвлечь от последующих неприятных ощущений. Хоть Саша прекрасно это понимал, но все равно шумно выдохнул прямо в поцелуй, чувствуя пальцы у плотно сжатого колечка мышц. Меньшиков даже жалеть молодого актера не стал, проникая в него сразу двумя пальцами, от чего тот болезненно застонал, разрывая поцелуй и губами прижимаясь к плечу мужчины. Он отчетливо чувствовал движение длинных тонких пальцев внутри себя, стараясь расслабиться. Но, как только ему стало казаться, что этого катастрофически мало, юноша сжался, подмахивая бедрами в такт движений пальцев. От такого поведения Саши, его тихих стонов и тяжелого дыхания выдержка Олега по швам затрещала и он, лишь приспустив свои штаны, подставил головку своего возбужденного члена к немного разработанному входу. Сжав в ладонях талию Петрова, он вскинул бедра, проникая сразу наполовину, отчего юноша в его руках задрожал и болезненно застонал, выгибая спину. Меньшиков, прижав его к себе, не двигался, давая привыкнуть, чтобы Сашка не ощущал боль и явно выраженный дискомфорт. Когда парень повел бедрами, стараясь насадиться глубже, Олег наконец-то позволил себе движение, вскидывая бедра и входя в актера практически полностью, попутно с этим сжимая его талию до синяков. Петров, не стесняясь, стонал в голос имя мужчины, кусал и целовал его плечи и шею, оставляя на них следы, даже не думая о том, что будет, если их заметит жена Олега Евгеньевича, да и что скажут потом люди, увидев это, ему было тоже плевать. Сейчас были только они. Ключевое слово — были. Петров отчетливо почувствовал шлепок по ягодицам, но руки Олега плотно сжимали его бока, насаживая на член. Обернувшись, Саша заметил позади себя еще одного мужчину, и это показалось ему настолько странным, насколько пугающим. Он точно видел еще одного Меньшикова, но, заметив на полу красное пальто и трость, испуганно покосился на мужчину снова, толкая самого Олега в грудь, стараясь вырваться, чего худрук, конечно, сделать не позволил, лишь сильнее толкаясь внутрь и выбивая очередной стон. — Чего же Вы, голубчик? — проговаривает мужчина, и парень понимает, что мужчина за его спиной — Гуро. Яков улыбается и снова шлепает Сашу по ягодицам, но последний не успевает его рассмотреть, как чья-то грубая и мозолистая рука хватает его за подбородок, разворачивая к себе. Петров успевает заметить военную форму прежде, чем поднимает глаза и видит точно такого же мужчину, как Олег Евгеньевич. Третий — Лебедев. Он провел по губам парня головкой члена, размазывая по ним выступающую смазку. — Соси, — в приказном тоне проговорил Валентин, надавливая на щеки юноши и заставляя открыть рот. Петров, послушно открыв рот, вобрал головку в рот, он провел языком по уретре, слизывая выступающую смазку, начиная едва ощутимо посасывать, продолжая стонать от движений Меньшикова внутри, от чего горло вибрировало, заставляя полковника утробно рычать от удовольствия. Когда движения Олега прекратились, юноша недовольно застонал, собираясь отстраниться от члена Валентина, но Гуро, положив ладонь на его затылок, не дал этого сделать, подталкивая вперед и заставляя взять глубже, отчего Сашка зажмурился и чуть захрипел, заставляя Лебедева довольно улыбнуться, толкаясь в горячий рот. Чувствуя вторую головку у входа, Саша протестующе застонал и заерзал, но хватка Олега Евгеньевича не давала ему толком двигаться, не говоря уже о том, чтобы отстраниться совсем. Яков Петрович же, сжимая каштановые волосы, толкнулся в уже растраханный анус актера, сжимая его бедра и оставляя следы от пальцев. Саше хорошо. Он чувствует себя максимально грязным и использованным, но ему хорошо. Спустя пару толчков Якова, Петров уже самостоятельно двигал бедрами, насаживаясь на оба члена. Расслабив горло, парень поднял голубые глаза на Лебедева, позволяя ему втрахиваться в свой рот. Валентин Юрьевич это, собственно, и делал, придерживая его за волосы, а после буквально насаживая его на себя, входя в горло глубоко, практически до самых яиц. Первым кончил Меньшиков, изливаясь внутрь Петрова, от чего тот блаженно застонал, царапая плечи худрука и кончая ему на живот. Гуро, успев выйти из юноши, запачкал спермой его спину, еще пару раз шлепнув его по уже и без того красным ягодицам. Лебедев кончил последним, изливаясь в рот парня и придерживая за подбородок, заставляя его сглотнуть сперму, членом снова постучав по губам, вымазанным в белесой жидкости. Саша проснулся в собственной постели. Весь мокрый, возбужденный и, кажется, находящийся в полном шоке от увиденного. Его разбудил звук пришедшего сообщения от Олега Евгеньевича. Что-то о спектакле и просьбе зайти к нему. Петров еще долго думал о том, что ему снилось, и как теперь смотреть в глаза Меньшикову (не каждый день тебя во сне имеют худрук и два его персонажа). — Кажется, надо больше спать, — единственную четко сформированную мысль Саша проговорил вслух, устало откидываясь на подушки. Правда, он сам не понимал, зачем больше спать: то ли чтобы такая ерунда в голову не лезла, то ли чтобы снилась почаще.