Братья

Ковер из сосновых иголок мягко пружинил под ногами. С деревьев то и дело осыпался водопад сверкающих капель – совсем недавно прошел дождь. Курумо наслаждался тишиной и прохладой, которым нет места в жаркой, душной кузне. Он не ожидал никого встретить в такой глуши. Тем более не ожидал он встретить того, кто не появлялся в мастерских Аулэ уже очень давно – кого уже перестали искать… Волк был огромен. Он ничем не походил на творения Йаванны и Оромэ. Золотистая шерсть странно переливалась в прохладном сиянии Светильников, слабо проникающем через плотную вязь ветвей. А глаза его были такими яркими, что казалось, они вобрали в себя расплавленное золото. И в тот самый миг, когда Курумо узнал эти глаза – не мог не узнать, – волк начал превращаться. – Майрон! Курумо, прежде немного испугавшийся неизвестного зверя, теперь был искренне рад видеть брата. – Где ты пропадал? И как ты это сделал? У него было столько вопросов… – Вала Мелькор научил меня, – Майрон улыбнулся – как будто бы искренне, но Курумо от этой его улыбки почему-то сделалось жутко. Вся радость мгновенно испарилась. Значит, вот с кем Майрон был все это время. Вала Мелькор. Бунтовщик. Разрушитель и Исказитель. Враг Великих. От одного упоминания этого имени у Курумо похолодело между лопаток. Но еще более неуютно, почти страшно, ему стало от неуловимых и при том очевидных изменений, произошедших с братом. Теперь кузнецу хотелось оказаться от него как можно дальше. Логического объяснения этому желанию не было – Майрон держался вполне дружелюбно. И тем не менее, Курумо с трудом заставил себя не отшатнуться от того, кого несколько мгновений назад был так счастлив видеть. – Владыка Мелькор всесилен, – произнес Майрон, будто прочитав мысли брата. Он больше не улыбался и теперь выглядел опасным как никогда, хотя по-прежнему оставался совершенно спокойным. Позже Курумо вспомнит, где прежде видел этот неуловимый ореол опасности, старательно скрываемый за маской спокойной сдержанности и от того наводящий еще большую жуть. – Знай, – продолжал тем временем Майрон, – что лишь страх и зависть движут Великими, – это слово он произнес с таким презрением, что нетрудно было догадаться: сам Майрон великими их теперь не считает, – когда они возводят хулу на того, кто был раньше их всех, и кто силою превосходит всех их вместе взятых. Лишь страх и зависть, – повторил Майрон. – В особенности – страх, – глаза Майа недобро блеснули. – Майрон… – Курумо с трудом заставлял себя говорить, преодолевая оцепенение, сковывающее его при одном лишь взгляде на изменившегося брата. Брата ли теперь?.. – Что ты несешь? – надломившимся голосом воскликнул он. – Как ты можешь?! – Могу, – резко оборвал его Майрон. – Могу, Курумо! И хочу, чтобы ты смог тоже. Пойдем со мной, брат! – он неожиданно подался вперед, впился жесткими пальцами в плечи кузнеца. Тот попытался вырваться, но брат держал крепко. Он всегда был сильнее… И никогда не сдавался. Не отступится и сейчас – Курумо был в этом уверен. Не отступится до тех пор, пока ложь, заменившая ему истину, не проникнет и в разум его брата. А Майрон все говорил – быстро, горячо, лихорадочно: – Владыке Мелькору ведомо больше, чем кому-либо. С ним ты научишься такому, чего никогда не узнаешь от Аулэ. Ты сам видел, что я теперь могу! И это – лишь малая часть, незатейливый фокус. Это – только начало. Пойдем со мной! – повторил Майрон. Золотые глаза горели почти безумным огнем. – Нет! Ты бредишь! Ты отравлен Тьмой! – в ужасе выкрикнул Курумо. – Что стало с тобой, брат?! – Я познал истинную Силу, – жестко ответил Майрон. – Ты ведь можешь вернуться, – с робкой надеждой произнес Курумо – в глубине души уже понимая, что этому не бывать. – Тебя простят… Тебя примут – я помогу тебе! В золотых глазах отразилась странная смесь чувств. После Курумо заставит себя поверить, что видел в них лишь злость и презрение. Что не было, просто не могло быть в глазах Искаженного той боли и горечи, от которой на миг сжалось сердце – ведь тогда, на какое-то короткое мгновение, он почти сдался. Он готов был пойти куда угодно, потерять всё, отречься от всех – лишь бы сохранить брата. Но нет. Что бы ему ни почудилось – это было лишь очередное наваждение Врага. Не в силах выносить этого взгляда – пронизывающего насквозь, выворачивающего душу, Курумо предпринял еще одну отчаянную попытку вырваться из стальной хватки брата – и чуть не упал. Майрон сам отпустил его. – Жаль, – вздохнул он, как будто искренне расстроившись – Курумо теперь не верил ничему. – Мы могли бы быть вместе. Могли бы быть заодно – как раньше, – Майрон смотрел на брата с печальной серьезностью, без тени насмешки – но тому все равно чудился подвох. – Жаль, – повторил перешедший на сторону Тьмы – и исчез. Будто бы растворился в тумане, пуховым одеялом укрывающем напоенный влагой лес. Еще один трюк Врага – понял Курумо. Его трясло, хотя бессмертные не ощущают холода. Следующей ночью ему приснилось, что он согласился. Он видел гнев Аулэ, практически в одночасье лишившегося сразу двух лучших учеников. С благоговейным ужасом взирал, как вздымается земля, с корнем вырывая из своего чрева исполинские деревья, как разверзаются в ней кровавые трещины, и из недр их вырывается едкий дым и всепоглощающее, ничего вокруг не щадящее пламя. Он проснулся, захлебываясь криком. Невообразимых усилий стоило заставить себя успокоиться – ведь об этом никому не расскажешь. Грешно даже подумать, что мастер Аулэ, забывшись в гневе, станет разрушать им же созданное. Нет, разрушать – удел Врага. Курумо старался успокоить себя этой мыслью. «Разрушать – удел Врага, – повторял он про себя, тщетно пытаясь унять дрожь. – Только разрушать…» Но в голове его неумолимо звучал голос Майрона, теперь казавшийся отчего-то – никак снова вражье наваждение – не безумно-одержимым, а искренним, теплым, таким как раньше, почти умоляющим: «Пойдем со мной, брат!»

***

– Ну почему, Учитель, почему он отказался? – в голосе Темного Майа звучала почти детская обида. – Его страх сильнее его разума, – ответил Мелькор. – Но однажды вам суждено стать союзниками – я это вижу. – Когда? – встрепенулся Майрон – словно языки пламени взметнулись. Мелькор улыбнулся. Беспокойный, нетерпеливый, Майа, казалось, воплощал собой само изменение. То, что Мелькор хотел – должен был – нести в этот мир. Лучшего ученика и представить было нельзя. – Нескоро, Майрон, – Темный Властелин успокаивающе коснулся плеча ученика. – Нескоро. Но это – будет. Ты не зря говорил с ним. Начало положено.