Salvation

      Почти вечер. День почти закончился и сменялся на мрачные сумерки. Но даже в это время, когда не темно, но солнца за горизонтом почти нет, слишком опасно. Чимин один, ему нельзя так рисковать, так как скоро закат. Нельзя быть после заката здесь, пусть даже в машине лежат пару автоматов и отвлекающих хлопушек, саморучно сделанные Паком. Этого хватит буквально на полчаса, чтобы отбиться, а дальше… Больше не Чимин.       С пятидесятиметровой вышки очень красиво наблюдать за тем, как солнце постепенно опускается земле. Словно умирает на время, которое также замирает ночью и идёт невыносимо медленно, если тебя грызет бессонница. А она будет грызть, она будет выедать твой разум до тех пор, пока не надоест и полная отключка не придёт до утра, когда снова оживает солнце и время протекает теперь слишком быстро. Вот она, несправедливость.       За горизонтом также очень красиво с высоты. Можно заметить огромные деревья, на которые ложится солнце. Они такие могучие и стойкие. Чимин хотел бы быть именно таким, стойким и непоколебимым. Какие бы кошмары ночью не происходили они всё стоят, слегка колыхаясь от ветра. А они ведь видели всё, видели весь ужас, что скрывается между границами суток.       Ох, уж эти границы… Юноша ненавидит их.       — Айщ… Ну… Давай же… — бормочет Пак, пытаясь стиснуть провода, чтобы уловить хоть какой-то сигнал.       Он сюда приезжает каждый день, забирается на эту чёртову вышку и посылает сигналы на все концы страны, надеясь, что его услышат. Этот вид уже осточертел. Он невероятно красив, но так осточертел, ведь он смешен с отчаянием и горем. Парень ещё ни разу не смог словить хоть один маленький звук, лишь шипящие помехи, которые невыносимо режут уши.       — Блять…       Чимин смотрит на время и кидает железный ящик с проводами, после хорошего запечатывания всех входов, расторопно спускается по лестнице к своему внедорожнику, стоящий около дряхлого забора, который раньше не пропускал никого. Он быстро сел в машину, предварительно проверив стальную дверь на замке, и поехал вглубь пустого города.       Проезжает по широкой дороге, которая раньше считалась как главный въезд в город, и парочку показушных достопримечательностей. Раньше Чимин любил этот въезд, ведь сразу он предвещал встречу с семьёй после долгой командировки. Где ждали его мать с отцом и брат со своей четырёхлетней дочуркой. Эта девчонка очень любила Чимина, особенно после того, как тот подарил ей огромного плюшевого медведя. Парень до сих пор улыбается, когда вспоминает тот радостный визг и такие счастливые объятия под умильными взорами всей родни.       Теперь этот въезд невыносим. Дома никого нет, и больше никогда не будет. Его дом разрушен, как и семья…       Осталась только небольшая, совсем крохотная надежда, которую юноша хоит и лелеет уже третий год. Чтобы и она не улетучилась, чтобы также въелась в голове, как и счастливые моменты, вызывающие горькие слёзы от тоски.       Машина заехала за поворот огромного здания, где раньше была стоянка для жильцов. Это было что-то типа более элитного района, где всё более защищено и контролировалось. Именно в этом районе и в этом доме есть место, где можно оставить машину на ночь, ибо эти твари не оставят и её. Вроде бы они уже безмозглые мешки с костями и гнилью, но они не оставят ничего, что наполнено человеческим запахом. Они погрызут всё до последней капли до тех пор, пока вся машина не провоняет отлежавшимся торфом.       Чимин оставил машину, заперев её за стальными воротами, а сам направился вглубь сада, начав шагать быстрее в такт убегающему солнцу. Всё вокруг стало красивого малинового цвета. Чимин где-то слышал, что если такого цвета закат, то жизнь начнёт налаживаться. Но…       Он понимает.       Что это не так. Жизнь уже никогда не станет хорошей, что он сам придумал эту примету, так как слишком любит такие закаты, на которые поглядеть не всегда удаётся.       Не удаётся почти всегда.       Так как подвал находился слишком запрятанный от горизонта. В глубине… Только там его не найдут. Только там он сможет пережить эту ночь точно также, как и последние два с половиной года. Лежать на кровати в обнимку со своей любимой маркой автомата и молиться Богу, чтобы эти крики утихли, а он поскорее уснул.       Юноша полил красивые белые лилии перед входом в подвал. Они посажены густыми кустарниками в вокруг двери и вообще кусочками по периметру места обитания Пака. Лилии пугают Ранобэ, они их не переносят. Так спокойнее.       После он открыл дверь, зайдя в просторный подвал, где раньше хранился разного рода хлам. Теперь здесь живёт Чимин, он хорошо постарался, чтобы это было похоже на обычную комнату, где всё есть. Хорошо постарался, чтобы здесь можно было безопасно пережить ночь.       — Здравствуй, Ноа, как прошёл твой день?       В углу на небольшом журнальном столе сидела небольшая кошка полностью чёрной окраски и смотрела прямо на Чимина, вошедшего в убежище минуту назад. Сколько бы раз Чимин не спрашивал у неё, она только молчит. Сколько бы раз Чимин не психовал и не истерил по этому поводу, она только подходила и мурчала, как бы успокаивая.       — У меня не очень… То есть, как обычно…       Чимин начал запирать дверь на все замки, чтобы точно никто не пробрался. Но…       — Блять!       Он вспомнил, что оставил всё оружие в машине. Нельзя оставаться без оружия даже здесь. Чимин прекрасно понимал, что процент вторжения в укрытия мал, но рисковать так нельзя. Он посмотрел на время и цыкнул. До заката пятнадцать минут. Он успеет. Должен.       Даже непонятно что более рискованно: переться обратно за столь малый срок, или же быть без своего надёжного автомата всю ночь. Перспектива на бессонную ночь без дополнительной защиты его не устраивала, так что он отпирает все замки и, пробираясь сквозь кучу лилий, выбегает во двор, после быстрым шагом направляется на стоянку.       На часах секунды шли неприлично быстро, а шаг у парня ускорялся с каждым шагом циферблата. Опоздать ни в коем случае нельзя.       Он быстро открыл багажник и схватил свой любимый автомат SIG MCX и парочку хлопушек с сольным порошком. Парень уже захлопнул ворота, как услышал истошный крик и с ужасом повернулся в сторону солнца, которое уже последними лучами спустилось за горизонт.       Не успел.       Крик доносился со всех сторон, где располагались заброшенные многоэтажки. Этот крик был не такой, какой привыкли слышать. Его невозможно описать словами, так кричат не люди, так не кричат животное. Это было похоже на отчаянный рёв медведя, захлёбывавшегося в собственной крови. Он предупреждал, что такой крик скоро будет у того, кто станет на пути.       Чимин начал панически оглядываться по сторонам, чтобы заметить любое движение или мелькнувшие картинки из пустоты зданий. Он нервно теребит хлопушки, стараясь не задеть пальцем курок автомата. Нельзя тратить попусту, раз уж вляпался. Идиот.       Из поворота вышла жуткая тень, которая повернулась прямо к Чимину. Она всё ближе и ближе, а Пак всё ждёт, когда она полностью выйдет из тени.       — Насчет три… Чимин… — бормочет. — Один…       Уже слышно истошные звуки, издающие силуэтом. Он проходится по всем венам, заставляя стыть кровь от ужасного чувства страха и паники. Тело уже знает, что будет, если промахнёшься. Оно знает, что будет, если Чимин не успеет нажать на курок и сбежать.       — Два…       Силуэт слишком близко, в метрах пятнадцати, но нужно подождать для точного попадания. Эта картина кошмарна. Кожа пергаментно-белого цвета, очерчённая взбухшими венами, наполненными чёрной кровью от вируса. Глаза полностью покрылись белой пеленой, отчего невозможно понять, как эта тварь видит. Из иссохших губ вытекает оставшаяся красная кровь, которая не смогла поддаться вирусу, отчего покидает через прокусы острых клыков.       Она остановилась и начала пристально пялиться на Чимина, оценивая свою находку. Кровожадно ухмыляется, словно клетки мозга всё ещё соображают и знают чувства превосходства. Но это так… У юноши предательски дрожат пальцы, и тот через силу принялся медленно нацеливаться прямо в сердце.       Вомирэ словно не обращало внимания на действия, только смотрело и уже открывало рот для следующего действия.       — Три!       Чимин со всей силы нажал на курок, после чего раздался звук выстрела, разлетевшийся по округе тягучим эхом. Парень стоит, не двигаясь и смотря на жуткое тело, которое ещё пытается что-либо сделать, но пуля прошлась ровно по центру прогнившего сердца. Оно упало на землю с противным шлепком, дрыгаясь в предсмертных конвульсиях.       Странно…       Почему он дрыгается? Он ведь должен был просто упасть бревном, а потом эта отвратительная картина: вся чернильная кровь вытекает через глаза, после полное разложение тела… Но чёрная жидкость не появилась, а жертва всё ещё тихо заглатывала воздух.       — Нет… Нет-нет-нет-нет! Нет!       Чимин подбежал к телу и начал панически втыкать дуло автомата прямо по центру в грудь, чтобы уж наверняка. Вокруг разлеталась кровь огромными каплями с примесью настоящей плотью под истеричные крики человека. А заражённый лишь захлёбывался чем-то мерзким.       — Сдохни… Сдохни! Не смей!       Этот человек заразился недавно… Дней пять назад. Таких убить сложнее… Если он сейчас сделает это, то Чимину несдобровать.       Больной, не обращая внимания на махинации Пака, снова открыл рот, но получил ногой прямо по всему лицу. Довольно рискованно, ведь если прокусит плотную кожу военных сапогов, то тогда будет окончательный вердикт. Заражение будет неизбежно, что для юноши пока противопоказано.       — Ничтожество, да чтоб ты сгнил под кучей дерьма! Просто сгнил!       Слышно тяжёлое дыхание и слегка отчаянный вой, но человек взял себя в руки. Он слишком увлёкся и затерялся в эмоциях. Нужно просто бежать, пока совсем не поздно. Он отходит от тела и покачивающейся походкой отходит в сторону.       На несколько секунд прозвучал душераздирающий крик.       — Что?..       Пак обернулся и увидел на кровавых губах еле уловимую улыбку. Вомирэ смотрело белыми глазами прямо на человека и ухмылялось, будто прочувствовало всю досаду и злость. Как бы Чимин не старался прикончить эту сволочь, она всё равно сумела в последний миг своей недожизни поднасрать.       Это был зов. Зов остальных таких же гнид, которые будут через пару минут уже на месте. Где их будут ожидать обездвиженное тело и Чимин, который со всей ненавистью и отчаянием смотрел на пустоту.       Кровавая ухмылка так и осталась на лице, а из глаз выделилась долгожданное чернило, означающее, что заражённый полностью мёртв.       Чимин уже забыл про этот инцидент и про этого больного, так как всё внимание зациклилось на отчётливом рычании не одного такого существа, а примерно сорока. Совсем плохо. Процент на выкарабкивание из этой ситуации практически равен нулю, может, одна сотая процента, за которую цепляется Пак всеми хватками. Он зажимает в руках оружие и солевые хлопушки, ощущая всем нутром западню.       — Агр-р-р-рх…       Из темени вышло десять вомирэ. Выглядели ещё более отвратительно, чем первый, который ещё не полностью поддался вирусу. Они стояли и смотрели сквозь белую пелену прямо Чимина. Этот взгляд пустой, основанный на каких-то заложенных инстинктах. Они не животные и нечеловеческие, иные и отречённые от какого-либо понимания, что пугало ещё больше. Им просто нужна человеческая кровь, человеческие ногти, волосы и кожа — всё. Им нужно всё.       — Здесь не хватит подсчета до трёх… — пробухтел под себя Пак и усмехнулся.       Он отшагнул назад, медленно замахиваясь рукой с хлопушкой. Мерзкий рёв становился всё агрессивнее, а потом и вовсе все зараженные побежали на Пака с тем же смешанным криком, несравненным ни с человеческим, ни с животным. Чимин оторвал крючок с небольшого мешочка и запульнул его в противников. Как только хлопушка дотронулась до головы одного из них, соль разлетелась по всем по небольшому диаметру, где находились больные. Дальше слышен только противный визг вперемешку с рыком и хриплым раздражительным мычанием.       Хватит на минуту. Этого достаточно. Чимин начал стрелять в… врагов, стараясь попасть либо в голову, либо в грудь. Слышны только хруст черепушек и рёбер, что несказанно радовало, так как юноша очень старался над своим прицелом, и не зря. Далее только шлепки об землю под звуки глухих выстрелов и крика. А после быстрый топот по направлению к подвалу. Парень бежит как можно быстрее, улавливая каждый звук.       Ноги не слушаются и бегут всё медленнее от онемения, когда хруст костей послышался в миллиметре. Чимин только обернулся, продолжая бежать, и ужаснулся. Этот зомбак свалился с двенадцатого этажа, и будь Пак чуть ещё медленнее, то на него упал бы этот мешок костей. Пиздец. Что за маразм?       Чимин посмотрел наверх и увидел, как на крышах многоэтажек стоят жуткие силуэты, толкая друг друга на землю. А они вставали. Вставали! Упав с такой высоты, они поднимались и начинали бежать за парнем. По крайней мере, пытались. Им было плевать на то, что их рука оторвана и видна локтевая кость, облеплена противной пепельной плотью. Плевать, что позвоночник вдребезги, отчего падали на каждом шагу. Им нужен Чимин.       «Какого чёрта?!»       Нервы начинают сдавать, и тот факт, что подвал недалеко, совсем не успокаивал. Им нельзя знать его убежище. Это не приведёт к чему-то хорошему. Поэтому юноша, когда истратил все свои хлопушки, снял с себя куртку и кинул прямо на одного из них. Отчего остальные набросились прямо на него, хоть тот и начал утробно визжать.       Но Чимину уже не до этого… Этот душераздирающий визг и звук разрывающейся плоти кошмарен до мурашек в костях. Но это уже неважно. Он бежал как можно быстрее, высматривая заветную дверь с огромными решетками.       — Айщ!       Пак захлопнул дверь и принялся панически закрывать все замки и защёлки. Наверное, все лилии потопал… Вот же блять… Он опёрся об стальную дверь, глубоко дыша и заглатывая слёзы то ли радости, то ли печали. Тело всё трясется и пропускает сквозь себя миллион мурашек и иголок. Он больше никогда не будет так делать. Никогда.       — Не смотри на меня так… — сказал Пак, глядя на кошку.       Она сидела уже на кровати хозяина и с неким осуждением смотрела на Чимина. Словно говорила, что так рискуют только конченые идиоты.       — Зато я с ним, — показал автомат.       «Будто это что-то тебе дало…» — прочитал Пак в кошачьих глазах.       — Да, дало! Спокойствие! С ним я сильный… Ну и… Я чуть не помер… Но… — Пак закатил глаза. — Ай, да ну тебя…       Парень подошел к кровати и, положив автомат на кровать, разулся, чтобы лечь.       — Подвинься лучше. И когда я успел тебя так откормить, всю койку занимаешь.       Но когда его просьба была беспардонно проигнорирована, тот цыкнул и сам передвинул Ноа ближе к краю, а сам улёгся между кошкой и автоматом. Неплохая компания, не правда ли? Но только сейчас, под сотней замками, с любимым другом и оружием, он может немного расслабиться и заснуть.       Эта ночь началась не очень, но Чимин искренне надеется сегодня заснуть и не слушать вопли снаружи.       — Спокойной ночи, Ноа…

***

      Ночь, как всегда, прошла слегка неспокойно. Чимин долго ворочался, обнимая холодную винтовку под тихое мурчание кошки. Снова вспоминал свою прошлую жизнь и снова думал, как же всё так обернулось. В голове крутились мысли от того, что тот вомирэ был укушен совсем недавно. Недавно…       Это не давало покоя.       Под утро он всё-таки успел вздремнуть, и, когда солнце окончательно начало освещать заброшенный город, но так и не пробиралось в полностью закупоренный ото всех подвал, Чимин открыл глаза и приподнялся с постели, оглядывая помещение. Ноа сидела около двери и смотрела умоляющим взглядом на Пака, который с сожалением глядел в ответ.       — Доброе утро.       В ответ всё тот же взгляд и послышалось тихое мяуканье. Чимин вздохнул и слез с постели.       — Мне жаль, что тебе приходится так долго сидеть здесь, но так ты в безопасности.       Они переглядывались так около пяти минут, пока Чимин устало не фыркнул и не взял поводок с крючка, встав с кровати. Он подошел к кошке и нацепил крючок на ошейник.       — Если ты хочешь немного прогуляться, то только так. Я знаю тебя, и твои наклонности сбегать.       Чимин расслабил и открутил все защёлки и в конце концов открыл мощную стальную дверь, отчего сильно зажмурился, когда солнечный свет попал на глаза. От ведь и не умылся толком, а уже пошёл куда-то. Но, как только он попал на улицу, посмотрел на кошечку и вздохнул.       — Ой, не знаю, малышка, может, посидишь дома?       Животное укоризненно посмотрело на него, давая понять, что бы он перестал чесать языком и пошёл уже подальше от этого гребенного подвала, осточертевшего кошке до глубины души. Она с упорством начала идти вперёд, пытаясь увести за собой и Пака, хоть и четно, но хоть что-то. А человек лишь усмехнулся и послушно пошёл за ней.       — Уф…       Он осмотрелся и горько вздохнул. Да, всё-таки вчера он успел потоптать достаточно лилий. Хорошо, что хоть меньшую часть и не слишком сильно — может, ещё оклемаются. Ноа же не обращала внимания на них, может только слегка сторонилась, утягивая хозяина хоть чуть-чуть погулять.       Они свернули на узкую улочку, где вчера была очень странная погоня. Оттуда сразу же повеял зловонный воздух, который полностью заполонил небольшой закаулок, по которорму Чимин может пару раз проходил, а вчера просто со страху свернул, что было очень рискованно, ибо это место он знал не отлично. Вдруг там была западня, а он, как самый тупой скот, повелся и побежал туда. Хотя что за засада?.. Они ведь умалишенные…       — Тщ…       Чимин закрыл рукавом нос и прищурился, от едкого запаха тухлятины тошнило, но это не мешало ему переступать через иссохшие трупы зараженных. Они выглядели отвратно: кожа уже начала разлагаться, и ото рта и глаз отходят черные кровавые дорожки. Но не это важно. Чимину нужен тот вомирэ — самый первый, которого укусили совсем недавно.       По-старому асфальту идти все более неприятно, так как с каждым шагом в подсчете прибавлялся один зараженный, используемый вчера в роли пушечного мяса. Чимину до сих пор не по себе от вчерашнего. Они так себя не ведут. Непонятно, спрыгивали ли они сами, или же их толкали «собраты». Но в двух случаях это невероятно хреново. Ибо теперь уж точно без понятия, что можно ожидать от этих тварей.       — Ноа, не торопись так.       Кошке, походу, тоже было уже невмоготу вдыхать эти до тошноты вонючие пары, поэтому она тянула хозяина, чтобы тот поторопился.       Они вышли именно на то место, где вчера Чимин попался с поличным из-за своей трусливой дотошности. На том же месте, где вчера парень с отчаянием прибил автоматом, лежал мертвый вомирэ. Его глаза за белой пеленой были широко открыты и смотрели прямо на солнце, которое беспощадно пекло на серую кожу. Рот был раскрыт, словно ночью оно еще дрыгалось и пыталось выжить, но утреннее солнце окончательно добило. Лишь запекшаяся, все еще красная кровь осталась в том же виде на губах.       Человек, стихнув в руке поводок сильнее, подошел и горько вздохнул. И вправду дней пять назад. Жаль, что разглядеть получше уже нельзя. Ибо вчера нельзя было из-за темноты и опасности, а сейчас из-за того, что солнце сделало свое дело - теперь это не похоже даже на живое существо, лишь некоторые части тела.       Но самое главное — это тот факт, что он укушен недавно. Значит, где-то он то был… Живой человек, с которым можно было бы поговорить. Который также скитался по свету и искал помощь. А может людей было много, а он просто заблудился… Что, если он пошел разведать обстановку и просто не рассчитал время?       Но как Чимин не смог заметить? Как он допустил такой кошмарный промах? Ведь он каждый день проверяет волны, и всегда пусто… Как он не словил сигналы? Как он упустил?..       Сердце пропустило несколько ударов и сжалось. Обида и досада окутали полностью и начали душить горло, заставляя глаза невольно покраснеть. Ему ведь просто хотелось услышать человеческую речь.       Пак присмотрелся к нему. Он раньше был красивым. Очертания все же слегка остались… Не повезло красавчику, мда…       Он присел перед ним и слегка повернул руку палкой, которую он прихватил по дороге, после чего удивленно выпучил глаза. Чуть выше запястья было что-то завязано на узел прочной веревкой. Несмотря на всю абсурдность, Пак поспешил его сорвать корманным ножиком и посмотреть.       Там были какие-то буквы, они были очень стертыми и написаны ужасным грифельным карандашом, ну кто так делает? Но не суть. Что-то можно было разобрать.       Фамилия была ясно выведена «Чон», если это фамилия. Но вот дальнейшее имя было затерто и размазано, плюс капелька крови попала именно на имя, что можно было только увидеть пару букв: «о», «к»?       «Чон …о…к. Поселение девятое. Маршрут №18. Вылазка одиннадцатая. Лагерь второй.»       Далее лишь какие-то цифры… Широта и долгота.       — Координаты? — после минутного молчания парень подпрыгнул и снова воскликнул: — Координаты!       Чимин не мог поверить своим глазам. Он раз за разом пробегал глазами по корявым буквам, стирая слезы с лица, которые назло стекали огромными каплями. Внутри все словно перевернулось. Все защемило, все закричало и завыло. Это счастье? Облегчение? Это было что-то из самых лучших чувств и больных одновременно. Он нашел что-то. Он нашел крупицу спасения.       — Ноа! Ноа, иди сюда. Иди же сюда! Скорее!       Он потянул за поводок, отчего животному ничего не оставалось, как нехотя пойти к человеку, чтобы посмотреть, что же там такого удивительного. Чимин был слишком счастлив. Его переполнили чувства, он чуть ли не срывается на что-то между истерикой и танцами. Даже когда он звал кошку, голос дрожал и исковеркался от нелепой улыбки.       Пак сразу же спрятал бумажку в карман, аккуратно сложил ее. Затем посмотрел с огромной благодарностью на труп.       — Спасибо… Спасибо, что написал. Спасибо, что был смышлёным до того, как стал тварью…       Поискав глазами на улице хоть что-то, что напоминало покрывало, юноша снял с себя куртку, так ничего и не найдя, и укрыл ею лицо и плечи вомирэ. Далее, взяв в руки кошку, чтобы та не тянула поводок и не мешала идти, он направился быстрым шагом к подвалу.