Сердце тьмы

Эдди в очередной раз проснулся в холодном поту. Старые цифровые часы бросали тусклые отблески на пыльную поверхность комода. Два часа ночи. Мужчина поморщился. События последнего месяца конкретно истаскали его нервную систему, отчего организм смешал порядок дня и ночи в одну вязкую и густую кашицу. Конкретно в последние несколько дней его жизнь больше напоминала безумную гонку со смертью. Вот уже ровно неделю назад Эдди окончательно разорвал все связи с медиа-агентством. С карьерой репортера было покончено раз и навсегда. Теперь это не его путь. Теперь все по-другому. Эдди Брок больше не принадлежит этому миру в привычном его понимании. Трудно быть кем-то, изображать кого-то, когда ты полностью прогнил. Прогнил изнутри. И гниль эта просачивается все глубже, отравляя каждую клеточку тела. Порой ему кажется, что его тело больше ему не принадлежит. Кто он? Чего он ищет? С каждым новым закатом солнца, терзаясь болью захлестывающих воспоминаний, он спрашивает. И иногда ему отвечают. «Снова кошмар?» Голос его «другого». Того, что он вобрал в себя, того, с чем стал единым целым. Эдди все еще не может привыкнуть и каждый раз невольно вздрагивает. Кажется, Он находит его поведение весьма забавным. «Ты же знаешь, ничто в тебе не скроется от нас». За считанные мгновения сеть темной паутины обволокла руки мужчины. Сначала одну, затем другую, оплетая предплечья и останавливаясь около ключиц. Эдди мог видеть, как оно едва заметно пульсировало, переливалось. Мог чувствовать влажное тепло и ощутимые покалывания. Но не мог произнести ни слова. «Твои чувства - открытая книга, твое тело - холст, а твой разум более тебе не подчиняется. Ибо отныне нет "ты", но есть "мы". И мы - Веном.» Тепло, окутывающее Эдди, становилось все сильнее, по мере того как липкая субстанция покрывала всего его, заполняя собой каждый сантиметр тела. Ласковое тепло постепенно сменялось жгучим жаром. Будто бы его тело было соткано из миллиардов лавовых осколков. Они резали, кололи и, конечно, обжигали. Невыносимо. Невероятно. Новые ощущения захлестнули его с головой, затягивая в тягучую бездну. И он не мог этому противиться. Или не хотел. Жаждал большего. Был готов принять все, что дарует темное начало. Казалось, само воплощение хаоса являло собой то, что предстало перед Эдди в следующие мгновенья. Белесые глаза, не отражающие жизнь, на перламутровом покрывале мрака, огромная разверзнутая пасть с несколькими рядами игольно-острых клыков, готовых распарывать податливую плоть. И непомерно длинный багряный язык со стекающей вязкой слюной, которая тяжелыми каплями ниспадала на лицо Брока. Не успев даже моргнуть, Эдди почувствовал, как скользкий шершавый язык бесцеремонно блуждает по его лицу, размазывая стекшую жидкость. Скользя по щекам, лбу, задевая веки, раздвигая истерзанные губы, ловко проникая в рот, заполняя его до самой глотки. Удушливо-сладкая мощь поглотила его, и Эдди отдался этому чувству без остатка. Слушая, как бушует и поет внутри него сердце тьмы, он осознавал, что удел его – навеки оставаться верным избранному им кошмару.