Ray of Light

Он всегда просыпается раньше всех. Может, потому что уединения хочется, а может, асгардцам и не нужно много сна. Каждое утро он уходит незаметно, почти бесшумно, каким-то образом ухитряясь не потревожить, не разбудить ее, — у брата научился, не иначе. Вот только Гамора тоже долго спать не привыкла. И хотя в последнее время кошмары ей почти не снятся, она все же поднимается, чтобы составить ему компанию. Одни из тех немногих моментов, когда они могут по-настоящему побыть наедине: не то, чтобы совместное проживание Мстителей и Стражей это часто позволяло. Сегодняшнее утро — не исключение. Она входит на кухню и замирает чуть ли не в дверях; бархатно-нежная волна зарождается в груди и накрывает с головой, жаркой дрожью отдаваясь где-то в районе позвоночника. Тор сидит к ней спиной, перед ним на столе дымящаяся кружка, из которой он периодически делает глоток. Зрелище довольно привычное, и все же она смотрит зачарованно и взгляда не может отвести. От его плеч широких, мощных, от линии затылка, от длинных пальцев, сжимающих кружку. Его цвета — огненно-красный и солнечно-золотой, его запах — теплый, медовый, пьянящий, и весь он, высокий, сильный, сияющий, оплот надежды, ее надежды. Гамора в который раз ловит себя на том, что совершенно заворожена им. Он не просто нравится — он сводит с ума и прекрасно об этом осведомлен. Остальные до сих пор изумляются, что они сошлись, а для них все оказалось до смешного легко. Из искры вспыхнуло пламя — мгновенно, словно молниями — его молниями — насквозь прошило. Ей и самой не вполне верится, что он выбрал ее, а он утверждает, что она — единственная для него, и не перестает это доказывать делом. Немудрено, что он всегда почти сразу ее шаги узнает, когда она приходит с утра, — никакого шанса остаться в тени. Но в этот раз Тор, кажется, слишком глубоко погружен в раздумья, потому что не замечает ее, пока она не дотрагивается до его плеча. Он поднимает голову и тотчас улыбается головокружительно, лучезарно, накрывая ее руку своей. — Привет, красавица, — после чего притягивает ее, чтобы поцеловать, и Гамора не отказывает ему и себе в этом удовольствии. — Доброе утро, — она переводит взгляд на кружку. — Это кофе? Я, пожалуй, тоже выпью. — С каких пор ты пьешь кофе? — удивляется он. — С тех пор, как он бодрит, — парирует она. На самом деле Квилл просветил ее насчет чудодейственных свойств кофе уже давно. — Тогда я приготовлю, — Тор хочет встать, но Гамора удерживает его, положив руки на плечи. — Я могу и сама, — мягко говорит она, глядя в прозрачно-голубые глаза. — Ну ладно, — он вновь улыбается, обнимая ее за талию и привлекая ближе. — Просто хотел сделать тебе приятное. — Ты уже делаешь мне приятное. — Это чем же? — Тем, что ты есть, — она наклоняется, целует его еще раз, долго и собственнически жадно, после чего, с ощутимой неохотой высвободившись из горячих рук, идет готовить кофе. И отлично знает, что теперь он не сводит глаз с нее.