Адреналин

Член у Дэна был бледно-розовым. Даже сейчас, в возбужденном состоянии, он не темнел, не наливался синюшной кровью, не вспухал жирными червями вен. Теда эта обманчивая беззащитность всегда умиляла до перехвата дыхания, напоминая нежно-розовый цветок с чуть более темным бутоном головки, который так и хочется тронуть губами. Все-таки генетики «DEX-компани» были эстетами — член Дэна всегда оставался таким же идеальным, как и все остальное его тело, становящееся при возбуждении бело-розовым, точно фирменное мороженое в «Матушке Крольчихе». И точно так же тающее под его руками и языком… Тед потерся подбородком об эту горячую и уже снова напряженную красоту и чуть улыбнулся уголками губ, ощутив ответный непроизвольный толчок в шею и дрожь обнаженного тела партнера под своими ладонями. Сам он до конца раздеться не успел. Только скинул рубашку, ну и потом пришлось расстегнуть брюки, когда стало слишком тесно и больно. Но это было совсем не важно. Мелкая, почти приятная боль предвкушения, даже смешно сравнивать с тем, что пришлось пережить рыжему, прежде чем стал он навигатором. Тед не считал себя обязанным искупать все грехи человечества и что-то чем-то там компенсировать, ему просто очень нравилось доставлять Дэну удовольствие. И чем сильнее было испытываемое рыжим наслаждение — тем большее удовольствие получал и сам Тед. Вот и все. Ну и адреналин, конечно. Адреналин Тед любил всегда, потому в свое время и подался в кобайкеры… Дэн сдавленно застонал, выгибаясь — язык Теда проложил влажную дорожку от рыжих завитков до пупка и теперь неторопливо спускался обратно. Тед чуть прикусил розовую, обманчиво нежную кожу, пощекотал ее кончиком языка, добившись нового стона. Дэн, не в силах более сдерживаться, заерзал бедрами по его плечам, стараясь как можно плотнее притереться к Тедовой шее членом, заметался головой по подушке, расплескивая рыжее пламя волос по голубоватой наволочке. Но ни на миллиметр не сдвинул бедра — хотя Тед по собственному опыту отлично понимал, что именно этого хочется ему сейчас больше всего на свете, хочется нестерпимо, до судорог, до ужаса, до в кровь закушенных губ… Тед усмехнулся и усилил нажим, пройдясь пальцами по чувствительным точкам на пояснице. Дэн закусил собственную руку, чтобы не стонать в голос. Похоже, он стремительно приближался к кульминации. Теперь следовало быть особенно осторожным и внимательным. И оттягивать по возможности, ведь чем длиннее будет прелюдия — тем острее и ярче последующий взрыв. И следить за малейшими изменениями сбивчивого дыхания. И осторожно гладить горячее, напряженное до звона тело, то ли успокаивая, то ли возбуждая еще больше. И в последний момент дать ему соскользнуть ниже, рвануть к себе за плечи и успеть зажать рот поцелуем. И, шалея от восторга, пить его финальный полустон-полукрик, полный облегчения и благодарности. И не размыкать объятий, ощущая всем телом, как содрогается от наслаждения чужое, плотно прижатое, и как судорожные волны прокатываются по бедрам и коленям — тем самым, между которых все это время была зажата твоя беззащитная шея… Стоило рыжему чуть сильнее потерять контроль… А ты ведь старался, чтобы он его потерял! Ох, как же ты старался… Кобайкеры — мальчишки. Что они понимают в риске? Вот где настоящий адреналин. **