Эредин

— Ты меня боишься? — Всё ещё... Не уверена, что смогла ответить в голос — холод парализовал мои легкие. Скорее всего, Эредин услышал только мой хрип. Впервые за долгое время я стою ногами на твердой мерзлой земле, а мое тело ощущает беспощадные ледяные потоки ветра. Господин забрал меня из темницы, но я хочу назад, в свою теплую уютную конуру. И на моих глазах снова плотная повязка. Мир вокруг меня стонет, воет, но я не вижу его. Лишь ощущаю его мерзкое прикосновение. Чудовищный холод лижет мою кожу, норовит содрать её с меня и добраться до внутренностей, еще хранящих слабое тепло. Я отчаянно сопротивляюсь, но чувствую, что моя борьба обречена на поражение. Страх, он тоже холодный, и сидит во мне, врастая щупальцами в грудную клетку. Почему, ну почему Повелитель так поступает со мной?! Я же для него самая хорошая, самая послушная... Он ведь сам так говорил! Так что он делает со мной... Я ведь хочу жить! — Мне очень холодно, Господин! — севшим голосом шепчу я и несмело протягиваю руку вперед. Туда, где должен стоять Он. — Холодно, — только и говорит Эредин. С его голосом что-то не так. Слишком низкий, грубый, чужой, но, бесспорно, принадлежит именно ему. Это не сон, это та самая реальность, в которой существую я и мое отчаяние. Лязг металла. Тяжелые шаги, раскалывающее равновесие под моими собственными ногами. Я поспешно отдергиваю руку назад, потому что, действительно, боюсь Господина... Однако он перехватывает мою ладонь, помещая её в тиски латной перчатки. И я замираю под порывами ветра... Эредин притягивает меня к себе, и я делаю свои два шага навстречу его объятиям. Мне все так же холодно, но, кажется, ветер больше не может достать меня — я под защитой огромной фигуры, закованной в железо. Контакт с замерзшим металлом ранит мою кожу. Ходод пропекает до кости, но я терплю. Эредин накрывает мои плечи тяжелой рукой, и мне кажется, что меня погребают заживо под весом тяжелой льдины... Но, вместо того, чтобы отстраниться, я лишь крепче прижимаюсь к ужасающему ледяному существу. — Хочешь ли ты видеть? — я слышу его низкий искаженный голос. И впервые я не могу сразу дать утвердительный ответ. Ни сразу, ни через несколько ужасно долгих секунд. Эредин никогда не спрашивал, чего хочу я. Теперь он предоставляет мне выбор? Но почему именно сейчас? — Хочешь ли ты видеть? Он сильнее сдавливает мои плечи. На коже точно останутся багровые отметины. Сейчас я больше всего хочу, чтобы Хозяин отпустил меня. Он делает мне больно. Я, действительно, боюсь. Слышу, но не чувствую его дыхание намоем лице. Но ощущаю, как вздымается его грудь, и морозный металл его облачения впивается в мою кожу. Эредин терпелив, но скоро его терпение иссякнет — он напоминает об этом, резко встряхивая меня. — Хочу! — мне удается выкрикнуть это, и сразу же слезы выступают на глазах. Меня переполняют эмоции. Их уже не так просто держать в себе. Я слишком долго тренировала собственную выдержку, не позволяла истинным чувствам вырваться наружу, но сейчас все мои старания ничего не значат. Я плачу и не могу сдержать рыданий, пока Эредин избавляет меня от повязки. И потом я не открываю глаза, держу их плотно сомкнутыми. Ведь, если я взгляну на Повелителя, то, явно, увижу то, к чему не готова. Искаженный голос, металлические шипы, врезающиеся в мою кожу, когда Господин прижимает меня к себе... Разве это тот самый эльф, который предстал предо мной в нашу последнюю встречу? Но я чувствую, я знаю, что это он. Тот самый, мой любимый Господин, которому я хочу принадлежать без остатка... И я открываю глаза, потому что не могу иначе. Сначала меня слепит яркий белый свет. Белого слишком много, снегом укрыто всё вокруг. Ветер кружит вокруг нас, поднимает с земли снежный вихрь. Острые льдинки ранят глаза, мешают видеть нормально. Но то, что мне уже удалось разглядеть, невероятно пугает меня. Я вижу подобие людских ребер, но они выполнены из черного металла и чувствуются намного тверже, чем кости. Лязг. Эредин поддевает пальцами мой подбородок, вынуждает посмотреть вверх. Белизна неба слепит меня до боли в глазных яблоках, но мне удается различить Нечто... Пока я не могу дать этому название, потому что в моем сознании не находится похожий образ. И чем тщательнее я вглядываюсь в кошмар, нависший надо мной, тем больше мне кажется, что это — плод моего умопомешательства. Лица нет, вместо него — темные провалы глазниц, черные ощеренные зубы. И прежде, чем я понимаю, что это всего лишь железная, хоть и очень реалистичная, маска, у меня подкашиваются ноги. Но я не падаю. Я знаю, что предо мной Эредин — мой зеленоглазый эльф. Мой единственный, пленивший душу и тело, мой Господин. А то, что видят мои глаза, это жестокий обман. Наваждение. Кошмарная иллюзия, призванная ранить мой разум. Не дожидаясь разрешения, я тяну руку вверх. Желаю убедиться, что сия картина — не настоящая. Онемевшие пальцы не различают, насколько холоден металл, но ощущают его твердость. Маска наследует выступ острых эльфийских скул, и я с отчаянной смелостью замираю ладонью там, где под металлом жуткого забрала должна быть впалая бледная щека Господина. Я чувствую его взгляд на себе, знаю, что он прекрасно видит меня через маску. Но ничего не говорит, только смотрит. Позволяет прикасаться к нему, изучать. И я продолжаю скользить кончиками пальцев по черному металлу. Замечаю, насколько он гладкий. Насколько аккуратно и тонко вылита маска Эредина! Она идеально симметрична. Настолько же хороша, насколько и жуткая. Шок постепенно проходит, вместо него появляется интерес. Эредин впечатляет своим тяжелым, наводящим ужас доспехом. Он пугает и восхищает одновременно. Я никогда и никого не видела, похожего на него! Новый колючий порыв ветра. Я содрогаюсь от холода, на мне почти нет одежды — только тонкое платье, призванное не согревать, а подчеркивать мое рабское положение. Я протяну в этих снегах совсем недолго, мороз убьет меня... И тогда Эредин, сжалившись, снимает тяжелый плащ со своего плеча и укрывает меня им. Он совершенно холодный, не согрет телом Господина, однако принадлежит ему, и я принимаю плащ, как самый ценный подарок, дороже которого у меня ничего не будет... Затем Повелитель снова притягивает меня к себе, делает шаг назад, и я вслед за ним. Это шаг в пустоту. И уже нет ничего: ни снега, ни ветра, ни света. Ни неба, ни земли. И мне впервые, по-настоящему, становится страшно.