После боя

Конору тяжело дался этот бой и ещё тяжелее поражение. Конор хотел побыть один, забыться, напиться до беспамятства. Возможно, подцепить какую-нибудь модельную красотку - раньше у него неплохо получалось, - чтобы потом очнуться наутро в незнакомой спальне и, если повезет, получить завтрак в постель и поцелуй в щеку на прощание. Конор, сидя на лавочке в парке и без особой радости созерцая яркие огни небоскребов вечно праздного города, методично напивался собственным брендом виски. Конору праздновать было нечего. Кажется, теперь он станет менее продаваем. Что виски, что сам Макгрегор. Конор устроил из боя грандиозное шоу и облажался по полной. Сопернику было похуй на его предбоевой треп. Хабиб подмял его на ринге под себя, как самец в гоне свою суку, и не выпускал четыре тура подряд. Это был самый распиаренный в истории ММА, а вместе с тем самый лежачий и самый унизительный бой в жизни Макгрегора. Как блестяще он просчитался. В Дагестане явно умели с каменным покер фейсом стойчески игнорировать треп и планомерно укладывать трепачей на лопатки. Что отлично доказал Нурмагомедов на примере Конора. За счет репутации Конора. Это был позор. Конор сделал ещё один большой глоток. Виски приятно обожгло горло. Прошло уже почти две недели с момента боя. Конор улыбался на камеры, шутил, пиарил свой бренд, говорил о реванше, вел активный образ жизни и был полностью сломлен. Подавлен, всё ещё не смог смириться с тем, что его на глазах у всего мира нагнул русский. В безлюдном маленьком тёмном парке на окраине сжавшая плечо ладонь заставляет вздрогнуть от неожиданности. Конор не успевает её сбросить или хотя бы обернуться, чтобы увидеть лицо наглеца, посмевшего нарушить его уединение. Незнакомец вжимает в нос Конора платок, пахнущий чем-то приторно-сладким, и мир перед глазами Конора расплывается и гаснет. * * * Конор приходит в себя на постели. Такой вариант мог бы стать неплохим завершением вечера, только, чёрт подери, не так. Не неизвестно где, не в наручниках, крепко приковавших руки к изголовью постели, не раздетым, пока он пребывал в беспамятстве, и не под сосредоточенным на нём взгляде Нурмагомедова, с которым Конор предпочел бы не встречаться лицом к лицу ближайшие полгода. - Я тебя... - предпринимает попытку запугать Макгрегор, но его голос срывается. Ему страшно. Ему действительно страшно. Ему не было так страшно на тесном ринге под возгласы многотысячной толпы, когда Хабиб начал его душить. Было унизительно, чертовски больно, дискомфортно, но не страшно. Потому что там они были не одни. Конор знал, что русский ничего ему сделать не сможет, что того обязательно остановят, если он попытается зайти дальше допустимого. Сейчас они одни и Нурмагомедова некому останавливать. Конор сам раздразнил большую хищную кошку, спровоцировал льва. - Тише. Дыши. - русский растирает его плечи. - Вот так, спокойно. После того, что ты наговорил и сделал, я всё равно тебя выебу, но только от тебя зависит, как. - А есть варианты? - осторожно интересуется Макгрегор. Должно быть, сейчас он представляет собой жалкое зрелище. Его скованные руки дрожат. Его губы дрожат. И дышит он слишком часто, - загнанно. В грудной клетке разливается жуткий холод, будто в каждую клетку его тела закачали микроскопическую порцию жидкого азота. Кажется, у него паническая атака. Немного помогает то, что Хабиб не спешит, гладит его грудь и плечи, пытается успокоить, дает советы по дыханию, что-то спрашивает. Значит, не планирует сделать это жестко? В какой-то момент Конор начинает прислушиваться к врагу, прикрывает глаза, заставляет себя расслабиться и делает серию глубоких шумных вдохов. Леденящий холод в груди отступает. Вокруг тепло и воздушно мягко. Он же хотел потрахаться? Так почему бы и нет? Конечно, хотел не так и не с таким партнером, но лучше так, чем мордой в пол и без смазки, на которые вполне себе наговорил Макгрегор, пиаря свою персону перед боем. - Хорошо. Я.... хорошо. - кивает Конор, предоставляя Хабибу полный карт-бланш. Ему всё ещё страшно, страх дымом клубится в грудной клетке, но этот страх уже какой-то другой - тёплый, постыдный, горячий. Он мог бы что-то сделать, сопротивляться, ноги-то у него свободны, а это кое-что значит для бойца уровня Макгрегора, но вместо этого он позволяет противнику удобно устроиться на коленях меж своих раздвинутых ног. Это он управляет ситуацией. Конор цепляется, как утопающий, за иллюзию контроля. Конор никогда раньше этим не занимался, но слышал, что это может быть нетравматично и без боли, если расслабиться и партнер хорош. Русский доказывает, что хорош не только в борьбе. Влажные от смазки пальцы, о силовых возможностях которых Макгрегор знает из личного опыта, не таранят, скорее оглаживают и ласкают внутри, где всё очень нежное и уязвимое. В какой-то момент тело Конора прошивает сладостная судорога, с его губ срывается первый стон. Русский нашёл простату. Чёрт. Русский Чёрт. Хабиб берёт его лишь когда Конор уже сам почти готов умолять засадить ему по самые яйца, берёт разгорячённым и предельно возбужденным, мокрым от пота и смазки, мечущимся под Хабибом от желания кончить - а говорят, русские трахаться не умеют - наговаривают. * * * - Что дальше? - Дальше ты очнешься в парке, страдая от похмелья, и я снова положу тебя на реванше. - Это слишком оптимистично. Даже не надейся. Бонусы за победу в следующий раз уйдут со мной, а тебе снова задержат гонорар. - усмехается Макгрегор. - Размечтался. - возвращает ему усмешку непримиримый противник, утыкаясь носом в шею Макгрегора. Непримиримый противник, с которым он кончил аж четыре раза за ночь.