Балансируя на грани

      Был обычный весенний день. Солнце спускалось за океан, волны бились о скалы, разбиваясь на мелкие капли, солнечные лучи путались в волосах, а Дэбби и Лу опять спорили. Все как обычно. Правда, сегодня Миллер была особенно рассержена. — Дэбби, как ты могла? Ты обязана была сказать мне, — женщина пыталась не срываться на крик. — Лу… — Так нельзя! Ты же понимаешь, что пытаясь свести счёты, ты ставишь под угрозу всё ограбление, — Миллер все же не сдержалась и накричала на Оушен. — Я всё продумала, — спокойным тоном ответила та.       Пускай Лу и была неимоверно зла на Дэбби, Оушен в свою очередь- нисколько. Да у неё и не было причин. Лу делала все и была её правой рукой. После смерти её брата, Лу стала единственным близким Дэбби человеком. Они были поддержкой друг для друга. И те пять лет в тюрьме стали самыми тяжелыми в жизни не только Оушен, но и Миллер.       Все эти 5 лет 8 месяцев и 12 дней Лу была словно мертва. От одиночества хотелось выть. На сердце скребли кошки, а в душе — словно пустота. Все эти пять лет Лу винила себя в произошедшем. В том, что рассорилась в тот день с Дэбби. В том, что не пошла с ней. В том, что позволила Беккеру так поступить с самым близким для неё человеком. В том, что Оушен попала в тюрьму. Винила себя во всем.       Одинокими вечерами она приходила в их маленькое кафе, садилась за тот самый столик, где они с Оушен продумывали все свои ограбления, заказывала тот же жутко надоевший капучино с корицей и одной ложкой сахара и вновь тосковала. Пересматривала их фотографии, а внутри все словно замирало. Первое ограбление, второе, третье… Воспоминания проплывали в голове, больно цепляя. Видя счастливые лица на фото, в голове сразу всплывал запах её волос: они всегда пахли то ли кофе, то ли карамелью- Лу никогда не могла различить. Сразу вспоминались её руки — вечно ледяные, но безумно мягкие. Как она грела их о тёплые руки Лу, а последняя совершенно не возражала. Как в холодные вечера Дэбби отдавала вечно мерзнущей Лу куртку, а чтобы та точно не замёрзла, ещё и скрывала её в своих тёплых объятьях. Как будучи едва знакомы, они ночи напролёт катались на мотоцикле, рассекая прохладный воздух улиц Нью-Йорка.       Очнуться от воспоминаний, осколком разрывающих сердце на куски, она могла только тогда, когда чувствовала, как тёплая слеза, прокатившись по щеке, падала в чашку и кругами расходилась по кофейной глади. И когда она успела стать такой сентиментальной? Вероятно, когда Дебора Оушен и Луиза Миллер стали неразлучны, словно сестры.       Лу чувствовала, как сгорает и тлеет изнутри каждую ночь, цепляясь за воспоминания, что словно пули врезались в мозг. А утром сшивала проржавевшей иглой разорванное сердце. Единственное, что не давало ей утонуть в этом океане, это понимание того, что её Дэб в тюрьме ещё хуже и всё, как она считала, из-за неё. — Обещаю, все будет нормально, — Дэбби пыталась успокоить подругу. — Нет, не будет! Мы проколемся и нас посадят. — Зато мы будем вместе, — Оушен пыталась отшучиваться, но этим только накаляла обстановку. — Это не шутки, Дэб, — каждый раз, как Лу использовала это сокращение её имени, Дэбби не могла сдержать улыбку. — Почему ты улыбаешься? — она искренне не понимала почву для веселья Оушен. Таким поведением подруга очень сильно раздражала Лу. — Ты в курсе, что выглядишь очень мило, когда злишься?       Дэбби соврала. Соврала, когда сказала, что придумывала план 5 лет 8 месяцев и 12 дней. Все это время она думала о Лу. Той, что всегда поддерживала и подавала руку помощи. Той, чей низкий голос и запах мяты были роднее всего.       Когда Оушен начинала задумываться о плане, все обрывалось на моменте встречи с Лу. Мир вокруг словно замирал, а Дэбби возвращалась в лучшие времена за всю её жизнь. Как приходя вечером, жутко уставшая Дэб падала на диван и сразу же укладывала голову на колени к читающей какую-то книгу Миллер. Та аккуратно начинала перебирать волосы подруги, тихо спрашивая о том, как прошёл день. Как после одной из ссор, Лу, хлопнув дверью, исчезла из виду на своём байке. Конечно, в порыве злости, она не замечала препятствий на своём пути. Случилась авария, но ей тогда неимоверно повезло и Миллер отделалась несколькими крупными ссадинами. Ей не к кому было обратиться, кроме как к Дэбби. Увидев Лу, Оушен жутко перепугалась. Усадила её на диван и судорожно забегала по дому в поисках аптечки. У Миллер на лице невольно появилась улыбка, глядя на это, пока она сидела с оголенным плечом, на котором краснела огромная ссадина. После Дэбби бережно обработала рану, попутно шепча что-то о том, как сильно Лу перепугала её, и что никогда больше не отпустит её кататься на байке. Именно в тот вечер Дэбби поняла, что не сможет без Лу.       Все естество Дэбби горело пламенем, а руки по-прежнему ледяные… Где та, что согреет своим теплом? Не только руки, но и сердце, душу…       Дэбби вдыхает холодный воздух. В камере и правда холодно. Эти серые стены, холодный воздух и одиночество жутко давят на женщину. Ей и правда становиться страшно. Так хочется оказаться в родных объятьях, вдыхать запах виски и мяты, вперемешку с сигаретным дымом и ощущать эти до боли знакомые прикосновения. Но все что она может, это разбивать руки в кровь, а после скатываться спиной по холодной стене, пытая себя вопросами. Где сейчас Лу? Помнит ли она о ней? И сколько ещё она продержится, не сойдя с ума?       Каждую ночь, стоило только Дэбби закрыть глаза, в голове сразу возникал образ: белые волосы, бледная кожа, острые скулы и голубые глаза, как две хрустальные льдинки, проглядывающие сквозь редкую челку и смотрящие тем самым взглядом, от которого Оушен теряла рассудок, а сердце пропускало удар.       Просыпаясь в холодном поту, Дэбби хотелось верить в то, что Лу где-то рядом, что сейчас она возьмёт её руки в свои, прижмёт к себе и успокоит, тёплым дыханием пустит стаю мурашек по спине.       С каждым днём ей было все хуже: в глазах темнело, в голове все плыло, а сделать вдох было невозможно. Словно кто-то сжимал в тиски Оушен и от боли хотелось кричать. Дэбби старалась выбраться из этой бесконечной паутины, но не могла. Она чувствовала, как теряет рассудок. — Оушен, прекрати! Я не могу так больше… Прости, но я ухожу, — Лу опустила голову, пряча глаза под чёлкой, пытаясь скрыть слезу, предательски скатившуюся по щеке. — Прошу, останься. Я обещаю тебе. Я больше не сяду в тюрьму. Но мы не сможем сделать это без тебя. Я не смогу… — женщина растеряно замолчала, пытаясь подобрать слова.       Миллер старательно пыталась сдерживать слезы, но получалось плохо. Дэбби взяла подругу за руку, начиная успокаивать. Но Лу лишь уткнулась Дэбби в плечо, вдыхая тот сладкий родной запах и запоминая каждую секунду этого момента. — Ненавижу тебя, — сказала Миллер, сильнее прижимаясь к Оушен. — Я тоже люблю тебя, подруга.