Смотри только на меня, ладно?
…до конца света осталось восемнадцать часов, — доносится монотонный голос из радиоприемника, который и так еле работает. Марк переворачивается на другой бок и смотрит в холодную серую стену. Ему явно сегодня уже не заснуть, остается лишь ждать эти восемнадцать часов. Минхён смерти не боится от слова совсем. Он понятия не имеет с чем это связано, просто в какой-то момент он понял, что жизнь ему нахуй не нужна, в ней нет смысла, в ней нет правильных и таких нужных людей. И как раз в тот момент он просто собрал вещи и переехал в Корею, не уведомляя об этом никого. Скорее всего его считают мертвым, да и пусть. Ему не одиноко, так то, ему вообще как-то похуй. На голос мужчины все еще доносящийся из приемника, на суть его сообщения, на телефон, который то и дело звонит, на людей бегающих по улице туда сюда в надежде успеть что-либо сделать. Но перед смертью не надышишься. Или не набегаешься. На часах два часа ночи, все в панике из-за надвигающегося метеорита, ну, а Марк пытается заснуть. Вот только не получается. В голове какие-то воспоминания про что-то напоминающее счастье. Отдаленно, конечно. Как девочка в школе поцеловала, как мама дала больше денег, чем обычно, как Лукас — лучший друг — подарил билет на концерт любимой группы. Кажется, весь мир теперь в еще большем хаосе, чем ранее. Как и его мысли. Марк поднимается с кровати, берет с полки пачку ментоловых сигарет и идет на его любимый балкон. Его квартира находится на девятнадцатом этаже, и с балкона прекрасно видно город. Раньше это казалось чем-то волшебным и таким красивым, особенно если смотреть на все это через дым от сигарет, но сейчас красивым это уже не кажется. Хотя все еще волшебно. Канадец лениво зажигает сигарету и делает первую затяжку. На губах ментоловый привкус от фильтра, в груди тепло. Чертовы машины, которые буквально пролетают по трассе (ведь уже никто их не остановит, не оштрафует), а по аллейкам не спеша прогуливаются люди, которые либо не о чем не подозревают, либо просто создают для себя иллюзию прекрасной ночи, которая окажется их последней. Марку хотелось бы также, пройтись по аллеям в тишине, с дорогим человеком, возможно иногда закуривая, но вместо этого он просто подрывается, слыша очередной звонок и выбрасывает телефон с девятнадцатого этажа прямиком туда, где ездят раздражающие машины и гуляют слащавые парочки. Прямиком в ад, так сказать. Теперь, к счастью, никто связаться с ним не сможет. Хотя хорошо ли это? Странно, но Марка сейчас волнует совершенно не то, что до конца света семнадцать с половиной часов, а то что сигареты в пачке закончились и ему придется спускаться в магазин, а это делать пиздецки лень. Парень уныло докуривает сигарету и выбрасывает окурок туда же, куда ранее бросил телефон. «Осталось всего семнадцать часов…» — улавливает Минхён из речи все того же мужчины. Странно, почему он не бежит в панике домой, прощаться с дорогими ему людьми, почему сидит в закрытой комнатушке и говорит какие-то дурные слова, которые почти не помогают никому, более того, почти никто не слушает, включает какую-то музыку иногда (помогает не больше чем монотонный голос). Скорее всего, он такой же как Марк и единственное, что ему дорого, это работа, где его может кто-то услышать. А канадца услышать не может никто. Марк вышел на улицу лишь с одной мыслью в голове, и то не особо грустной: ему походу достанутся сигареты за бесплатно. Потому что ну кто будет сидеть за кассой в два часа ночи, когда скоро все умрут. Да и вообще, смысл зарабатывать деньги, если завтра тебя уже не будет. Почему-то Минхёна это радовало, слегка. Парень заворачивает за угол, где находится круглосуточный магазин, который так часто выручает. По дороге, слава богу, никаких людей он не видел, что чертовски радует. Но зато в магазине и вправду сидит давно знакомый рыженький продавец, а это странно, очень. Похоже, ему все-же придется платить. — Винстон ментоловый, — говорит хриплым голосом Марк, а парень поднимается и ищет нужную пачку. — Постоянно одно и тоже, не хочешь попробовать что-то новое? — вдруг спрашивает тот, но продолжая поиски. — Последний шанс же. Минхён удивленно приподнимает бровь и видит как младший ухмыляется (а он явно младше). — Что? — продавец снова падает в кресло и протягивает старшему пачку. — Удивлен, что я знаю, какие сигареты ты покупаешь? Марк принимает сигареты из чужих рук и смотрит рыжему в глаза. — Скорее удивлен такой наглости, но твой вариант тоже подходит. На бейджике написано «Донхёк», подмечает зачем-то Марк. И по той же непонятной никому причине тянется в карман за деньгами, а Донхёк прищурившись наблюдает. — Потому что завтра я уже здесь не работаю, — ухмыляется младший. — Ты почему не с родными? Рыжий будто на больное давит, из-за чего Минхён немного хмурится и достает сигарету из пачки. От нервов, так сказать. — Все в Канаде, — отвечает черноволосый и отводит от младшего взгляд. — Да и смысл? Донхёк будто понимающие кивает и облокачивается на спинку кресла, закидывая ноги на кассу. Рукой с трудом дотягивается до ближайшей пачки сигарет на прилавке и сует одну в рот, а Марк подносит зажигалку и к его сигарете. — Спасибо, — тихо говорит рыжик и выдыхает дым. — Тебя как зовут то? — Марк, — отвечает старший. В руках все еще сжимает купюры, обдумывая вручать их продавцу или не стоит. — А ты? Почему здесь? — Так у меня нет никого, — хмыкает он. — Здесь я могу обосрать людей, которые приходят в надежде на поддержку или просто чтобы купить бухло и сиги. Вот как ты, — на лице появляется злорадная ухмылка, хотя видно что не настоящая, хотя-бы потому что почти сразу превращается в искренний смех, вызванный Минхёном, который закатил глаза и отмахнулся. — Странное хобби, — говорит Марк и тоже слегка улыбается. — Согласен, но не лучше чем мять купюру, — подмечает рыжий, рукой с сигаретой указывая на зажатую в кулак ладонь черноволосого. — Отдай уже. Канадец немного недовольно протягивает мятую бумажку. Даже если скоро конец света, с деньгами расставаться совсем не хочется, уже как привычка. — Эй, не дуйся, — говорит продавец, вдруг поднимаясь и обходя кассу, чтобы оказаться прямо напротив старшего. — Пошли, канадец ты наш, купим на эти деньги по мороженому. А Марк почему-то идет за этим рыжим придурком, который перед этим выдохнул дым прямо ему в лицо.***
— Ну откуда я знал, что все продавцы мороженого сбежали, — возмущенно и довольно громко произносит Донхёк. — Который час? — спрашивает между тем Минхён. Зубы уже стучат от холода, потому что парень одевался не для прогулок, на которые его потянул этот рыжий дьявол. — Четыре утра, — говорит Хэчан, как он назвался позже, смотря в экран телефона, а затем снова пихая его в карман не обращая внимания на приходящие изредка сообщения. И ни одного звонка. — Вот поэтому, блять, все и закрыто, ты так не думаешь? — Марк слегка ударил младшего по плечу кулаком. — Еще и метеорит этот хренов. Хэчан без сил садится на землю, а потом и вовсе ложится на холодный асфальт и громко шмыгает носом. И еще раз. Марк только спустя минуту понимает, что младший плачет, но ничего не делает. Просто стоит оперевшись на столб и смотрит на парня. Плакать в сложившейся ситуации кажется совершенно нормальным, несмотря на то, что последним пинком под зад было отсутствие продавцов мороженого. Кажется мир обоих еще давно скатился в задницу, но сейчас вдруг так захотелось что-то исправить, начать заново, и почему такие мысли приходят только тогда, когда уже изменить ничего нельзя. — Ты ведь тоже хочешь, — тихо прерывает мысли старшего Донхёк и поворачивает голову на него. Заплаканные глаза понимающие смотрят в чужие и губы слегка изгибаются в улыбке. — Иди сюда. А Минхён… А что Минхён? Он слушается рыжего, делая несколько шагов и ложась на асфальт рядом с младшим. Плечом слегка задевает чужое, почти не ощутимо, но для Марка кажется что чертовски близко. Только всё равно не отодвигается, наоборот, двигается поближе и кладёт голову на грудь Донхёка, ощущая теперь уже на себе тяжелое дыхание парня, всхлипы, а потом руку в собственных черных волосах. Канадец прикрывает глаза и замирает. Он не знает, сколько они так лежат, сколько людей видят это, плевать. Чувствует тонкие пальцы, нежно перебирающие черные пряди, вздымающуюся грудь, всхлипы, которые стихают со временем. Он обнимает человека, которого знает всего два часа, от силы, но почему-то так тепло. — Почему ты плакал? — спрашивает старший. — Потому что я просрал свою жизнь, — отвечает Хэчан. — Я ничего не добился и в свои восемнадцать работаю продавцом в круглосуточном магазине, продаю бухло и сигареты. Я ничего не умею и уже не научусь. Не выучил английский, не стал звездой. Минхён понимает, слушает. Ему становится одновременно и грустно и легко. Голос у Хэчана нифига не монотонный, высокий, слегка хрипящий из-за пролитых слез, и выразительный. — А ты? — спрашивает вдруг рыжий. — Я не плачу, — отрицает Минхён, а рукой вытирает мокрые дорожки на щеках. — Плачешь. — Я не знаю почему, — Марк слегка ухмыляется, понимая насколько глупо это звучит. — Марк, смотри, — чуть громче и с нотками радости говорит Хэчан. Минхён открывает глаза и тоже улыбается. Небо перед ними ярко оранжевое, местами розовое и солнце светит так ярко, как в жизни не светило. По крайней мере так кажется. Последний и такой яркий восход, завораживающий. Минхён щурится глазами полными слез и улыбается.***
Хэчан сильнее укутался в куртку и втянул носом холодным воздух. Очень хотелось курить, особенно глядя на курящего Марка, но младший зачем-то принял решение, что бросит. Зря, похоже, уже несколько раз пожалел. — Куда мы идем? — спросил канадец у младшего, который действительно целенаправленно вел его куда-то. — К моему другу, — отвечает рыжий, а старший бросает очередной окурок на землю, даже не потушив. — Ты говорил, что у тебя никого нет, — удивленно произносит Марк и опускает голову. — Нет, но он по-любому приготовил кексики. Он всегда так делает, когда нервничает. Минхён тихо хихикает. — Мы идем к нему пожрать? Хэчан закивал и улыбнулся. — Мы пришли, — рыжий остановился у входа в многоэтажный дом и потянул на себя дверь, которая легко поддалась, никто даже не закрывал. — Это рядом с моим домом, — подметил Марк и перевел взгляд на младшего, который ухмыльнулся и подмигнул. — Значит потом к тебе, — заключил кореец и зашел в светлый подъезд. Марк слегка стушевался от слов рыжего, но потом зашел за ним, прикрыв дверь. — Как его зовут хоть? — спросил он, стоя в лифте с Донхёком, который рассматривал свое покрасневшее замерзшее лицо в зеркало и иногда облизывал пересохшие губы. — Джено, он тебе понравится, — ответил младший довольно убедительно и провел рукой по волосам, приглаживая немного. А когда Хэчан уже нажал на звонок, Минхён тихо прошептал: — Мне кажется это как-то неправильно. А потом дверь открылась и первым, что увидел канадец была широкая яркая улыбка, глаза щелочки и пшеничные волосы. — Донхёк-и, — громко завизжал паренек и прыгнул рыжему в объятья. — Привет, Джено, — Хэчан сдержанно похлопал друга по спине. — Ты готовил кексики? — А кто это? — спросил пшенично волосый указывая на Марка, игнорируя заданный вопрос. — Это — Минхён, — представил канадца Хэчан и Джено обнял и старшего, к удивлению черноволосого. — Приятно познакомиться, ты хочешь кексы? Джено отошел с прохода, пропуская парней внутрь. В квартире было светло и достаточно уютно, а еще очень вкусно пахло из кухни. — Есть шоколадные, обычные с шоколадной крошкой и творожные, — перечислил Джено указывая на полностью заполненные тарелки на столе. — Класс, — тихо проговорил Хэчан и сразу же уселся напротив шоколадных, хватая сразу в обе руки и кусая кекс. — Бери, не стесняйся, — Джено улыбаясь приобнял старшего за плечи и Марк улыбнулся в ответ. — Джемин в комнате? — спросил Донхёк несмотря на то, что рот полон еды. — Да, он разговаривает с родителями по телефону, — Ли явно погрустнел, но улыбаться не перестал. — Уже несколько часов. — Можно зайти? — спросил рыжий, а Джено помотал головой, говоря этим «Не стоит». Хэчан понимающе кивнул. — Ничего, выйдет еще, — с наигранной надеждой в голосе произнес Джено. — Может пойдешь с нами? Повеселишься, а? Последний шанс же, — предложил Донхёк, опуская надкушенные кексы обратно в тарелку. — Я не оставлю его, — улыбка на лице пшеничноволосого почти пропала, но все равно почему-то его вид вызывал лишь положительные эмоции. Он будто излучает доброту, свет, дружелюбие. — Ладно, — Хэчан лишь пожал плечами и продолжил трапезу. Джено как-то слишком громко выдохнул и повернул голову на Марка. — Как тебе? — спросил, наблюдая за тем, как тот будто возвращается обратно в этот мир и смотрит затуманенным взглядом в ответ. — Очень вкусно, — промямлил старший и улыбнулся. — Джено, а можешь мне телефон одолжить? Младший кивает и тянется за смартфоном в карман, а как только он оказывается в руках у Марка, канадец поднимается со стула и идет к выходу из квартиры, бросая тихое «Сейчас вернусь». Он набирает давно заученный номер, не корейский, но надеется, что такой приветливый Джено его потом не убьет. Хотя, когда потом? Немного дрожащей рукой подносит телефон к уху и прислушивается. Он стоит на общем балконе, снова рассматривая людей внизу. Слышит тихие гудки и вдруг понимает, что вряд-ли кто-то возьмет трубку. Он бросил родителей года три назад, с огромным скандалом и ссорами, он просто сбежал, оставив раны на всех и три года уже совсем не ничего не узнавал. Он помнит маму, нелюбящей женщиной, но все равно маму, помнит отца, которого видел редко из-за постоянной работы. Наверняка, они уже и забыли, у них есть еще один сын, который не сбегает. Гудки резко обрываются, но Марк только спустя десять секунд понимает, что никто и правда не взял трубку. Марк часто моргает, пытаясь остановить рвущиеся наружу слезы, получается правда плохо. Он не впервые звонит матери и не впервые она игнорирует звонки, но сейчас обиднее всего. Кто знал, что возможности помириться не будет, может тогда Минхён бы ни с кем и не ссорился? Канадец вертит в руках чужой телефон, все еще надеясь, что ему перезвонят, но понимая, что этого не произойдет, лишь вдыхает уже не такой холодный воздух как ранее в легкие и возвращается в квартиру. — Вернулся, — оповещает всех Джено и улыбается своей фирменной улыбкой. Марк замечает за столом еще одного парня, слезы на щеках которого еще не высохли, но который все равно улыбался. У него розовые волосы, и такой же розовый плед на плечах, а в руках кекс и в глазах отражается Джено.***
— Довольно уютненько, — Донхёк оценивающе рассматривает квартиру Марка и слегка ухмыляется. У Минхёна двухкомнатная квартира, вся в серых тонах, потому что старшему так нравится, нет почти ничего яркого, кроме кружек на кухне и то, те спрятаны в черный шкаф. Но Хэчану почему-то нравится, это подходит черноволосому. Все так спокойно, тихо, скучно как даже немного. В спальне все еще работает сломанное радио, которое сообщает парням, что осталось всего семь часов. Семь коротких часов, чтобы прожить жизнь заново. Оба сразу заметно тускнеют, услышав новость, но Марк тут же предлагает приготовить горячий шоколад, что поднимает настроение. Пока Марк ломает шоколад, младший находит какую-то веселую песню на ноутбуке канадца и врубает на полную, смешно танцуя и подпевая. Минхён улыбается, краем глаза поглядывая на представление на собственной кухне, правда рыжий этого не замечает, продолжая прыгать и улыбаться во все тридцать два. Выглядит чертовски домашним в спортивных штанах и футболке Марка, которые ранее украл у него же из шкафа. Канадец понимает две вещи: что Хэчан действительно очень красиво поет, попадает в каждую ноту тоненьким голосом и звучит нереально завораживающе, ну, а только потом Марк понимает, что у него убегает молоко, а он — дебил который вместо того чтобы следить за ним, залипал на корейца. Донхёк открывает ранее прикрытые глаза и прекращает петь, слыша тихий мат и грохот кастрюли. — Все нормально, продолжай! — визжит Минхён, делая огонь поменьше и возвращая кастрюлю на прежнее место. Щеки заметно краснеют от осознания того, что его кажется спалили, но Хэчан только улыбается еще шире. Марк бросает шоколад в кастрюлю и начинает мешать, больше не поворачивая голову на младшего. Тот переключает песню и начинает снова тихо петь и, кажется, смотреть на старшего. Минхён отбрасывает все лишние мысли, сосредотачиваясь на готовке, но вдруг чувствует ладони на своей талии. Канадец замирает и вовсе перестает дышать, а Донхёк прижимается грудью к чужой спине и окончательно обвивает своими руками талию старшего. Носом утыкается в плечо и продолжает тихо напевать песню. Минхён слегка поворачивает голову, утыкается щекой в чужую рыжую макушку и улыбается, так глупо и по дурацки, но канадцу кажется, что чертовски правильно.***
Марк слышит «пять часов» и предлагает посмотреть фильм. Потому что в карты они уже поиграли, сидя на кровати, прошли какие-то тесты на компе, из которых узнали, что тотемное животное Хэчана — хорек, и что Марк — Бель из диснеевских принцесс, это было правда весело. Идея посмотреть фильм кажется самой безумной, потому что это убивает не пять минут времени, как тест, а целых два часа, но Донхёк сразу соглашается, недолго думая. Хэчан сразу предлагает посмотреть «В активном поиске», а Марк кивает и забивает название в гугл. Они лежат на кровати рядом на кровати, ноутбук у старшего на коленях, а голова на плече Донхёка. Радио иногда шипит, оповещая о времени, а Марк про себя подмечает, что это все еще тот же мужчина. Он до сих пор сидит там и не уходит, предпочитая работу семье или друзьям, а Минхён почему-то начинает уважать этого мужичка. Без него они бы не знали, когда именно метеорит упадет на землю. К концу фильма Марк уже сидел в одной футболке, хоть в начале кутался в одеяло и натягивал свитер пониже. Хэчан, подметив это, напомнил, что это просто из-за того, что скоро вся планета сгорит. — Если она забеременеет, — вдруг говорит младший, пальцем указывая на героиню в фильме, которая трясет тест на беременность. — То ты меня целуешь. Минхён приподнимает брови от удивления и поворачивает голову на рыжего, который как не кстати очень близко и хитро ухмыляется. — У нее уже раз был отрицательный, этот тоже будет, — заверяет и корейца и себя Марк, а сам прикусывает щеку изнутри и напряженно смотрит в экран, ожидая, когда уже объявят результаты. «У меня будет ребенок!» — слышит он оцифрованный голос женщины и прикрывает глаза, тяжко выдыхая. — Ты что, смотрел этот фильм уже? — шипит старший, а Хэчан мотает головой и тихо говорит «нет». — Ладно. Марк резко поворачивает голову и быстро чмокает младшего в губы, а тот даже не успевает ничего понять и зажмуриться. Минхён смущенно отворачивается и продолжает как ни в чем не бывало смотреть фильм, пытаясь не сосредотачиваться на покалывание на губах. — Эй, — хмыкает младший и рукой поворачивает голову старшего за подборок обратно к себе. — Это не поцелуй. — А у меня и не было нормального поцелуя, что я должен сделать? — обиженно пробубнил черноволосый, хмуря брови. Хэчан приоткрывает рот от удивления и бегает взглядом по лицу Марка. Пухлые губы, аккуратный нос, круглые и сейчас немного растерянные глаза. — Сейчас покажу, — шепчет тихо рыжий и вновь прижимается губами к губам старшего. На этот раз иначе, даже Минхён понимает это. Губы Донхёка мягкие, горячие и сладкие на вкус, они сминают чужие, заставляя Марка все-же закрыть глаза и поддаться. Рука рыжего с подбородка медленно ползет к шее, а сам младший углубляет поцелуй в один момент пробираясь языком в плен чужого рта, а черноволосый кажется забывает как дышать. Рукой находит чужую, лежащую на собственной шее, и сжимает запястье, немного подаваясь вперед и громко выдыхает в губы младшему, когда последний кусает нижнюю губу, тут же зализывая укус. Донхёк резко отрывается и смотрит в чужие глаза, все еще немного напуганные, но уже не как прежде. А у Марка перед глазами словно туман, он будто под кайфом, видит только чужое лицо. — И как? — спрашивает Хёк, а Минхён кивает, не зная, что именно этот кивок обозначает. Хочется снова, хочется больше. — А мне нужно больше, — с этими словами младший резко поджимает черноволосого под себя и нависает над ним, но видя, что старший его не отталкивает, он снова тянется вперед и жмется к влажным губам, сразу врываясь в приоткрытый рот языком. Марк кажется тихо стонет, сам того не замечая, и обвивает руками чужую шею. Ноутбук упал на пол, создавая достаточно громкий звук, который, конечно же, не остановил двух парней. Донхёк рукой забирается под чужую футболку и изучает худые ребра, впалый живот, а губами в последний раз чмокает горячие губы марк и опускает к шее, прикусывая нежную кожу. — Дон… Донхёк, — зовет рыжего Марк и тот отрывается от шеи старшего, приподнимаясь на локтях и заглядывая в чужое лицо. — Я девственник. Младший слегка ухмыляется, видя смущенное лицо старшего и снова нежно целует подбородок и губы. — У тебя последний шанс ее лишиться, — Хэчан резко опускает оттягивает рукой резинку спортивных штанов Минхёна и обхватывает стоящий член через ткань боксеров, а старший прикусывает губу и втягивает воздух через нос, рукой сильнее обнимая плечи младшего. — Согласен, — тянет канадец и слегка приподнимает бедра. Донхёк улыбаясь возвращается к шее старшего, на которой уже видно несколько засосов, а руку с члена не убирает, водя вверх вниз и ощущая пульсирующую плоть даже через тонкую ткань. Черноволосый, вдруг нашел какую-то смелость внутри себя, потянулся вниз к краю своей футболки и потянул вверх, снимая ненужный давно элемент одежды с тела, а Донхёк, явно довольный таким развитием событий, опустился ниже и прихватил губами сосок, слегка кусая и вызывая тем самым тихий сдержанный стон у старшего. Хэчан быстро оторвался, чтобы снять свою футболку, открывая красивое смуглое тело взору канадца, и снова возвращаясь к груди старшего. А Марку крышу сносило, когда он чувствовал голую кожу младшего на своей, когда губы вырисовывали узоры и кусали везде где только можно. Когда чужие теплые руки изучали худое тело, сжимали до синяков иногда. Донхёк поставил засос рядом с резинкой от штанов, которые практически в тот же момент слетели на пол, оставляя старшего в одном лишь белье. Хэчан снова пошло ухмыльнулся и поцеловал головку члена через ткань трусов, рукой все еще сжимая основание, Марк лишь тяжело дышал, боясь даже пошевелиться. Рыжий резко стянул белье вниз, освобождая возбужденный орган из плена совершенно ненужной сейчас ткани, и прошелся языком по раскрасневшейся головке, слизивая смазку и тут же заглатывая глубже на несколько сантиметров. Услышав стон Минхёна, он слегка провел рукой по члену и заглотил глубже, выбивая стон еще громче. Хэчан делал это не впервые, это понимал даже Марк, чувствуя такой умелый язык на своей твердой плоти. Хотелось стонать каждый раз, когда младший заглатывал чуть ли не до конца, когда рыжая макушка то опускалась, то поднималась, вверх вниз. Минхён не сдержался и зарылся рукой в чужие волосы, слегка надавливая, не позволяя себе большего и громко мыча, чувствуя как головка упирается в заднюю стенку горла. Хэчан думает, что этого недостаточно, глотая до конца и подавляя рвотный позыв, рукой массируя яички и иногда царапая слегка. — Эй, Донхёк, я сейчас… — Марк- оттягивает младшего за волосы, но тот упирается и продолжает сосать, игнорируя чужую руку в своих волосах. Старший изливается прямо в рот Хэчану, а тот все сглатывает и пальцами собирает сперму, которая слегка попала на щеку и слизывает тем же горячим языком, затем поднимаясь к Марку и целуя распухшими губами, снова так развязно. Трется собственным возбуждением об обмякшее тело, что подталкивает Марка к действиям. Канадец стягивает штаны Хёка с бедер вместе с бельем и смотрит на пульсирующий член внушительных размеров, на головке которого уже собралась смазка. Он смело тянется рукой и размазывает накопившуюся субстанцию по всему члену. Хэчан протяжно стонет, но затем отрывает чужую руку от собственного органа и разводит ноги Марка. Пока пальцы все еще скользкие от слюны, он подносит их к дырочке старшего и вводит один. Минхён даже дискомфорта не чувствует, только вновь зарождающееся возбуждение где-то внутри. Хэчан тянется к чужим губам и целует, врываясь языком и кусая губы, трахая Марка уже двумя пальцами, что чуть больнее для канадца, но укусы, которые оставляет кореец на губах, перекрывают ощущения. Марк громко стонет, когда чувствует уже третий палец, но младший затыкает приоткрытый рот очередным поцелуем и продолжает вводить в черноволосого три пальца. Ноги старшего обвивают бедра корейца, будто давая знак, что можно двигаться дальше, а Хэчан с каким-то сомнением в глазах меняет пальцы на собственный возбужденный член и протяжно стонет. Как же он ждал этого. Марк почти кричит, кусает губы и продолжает сжимать плечи младшего, который замирает, давая канадцу привыкнуть, а потом выходит, не до конца, и входит резче, выбивая еще один громкий стон у старшего, на этот раз он даже поцарапал плечи корейца. Хэчан начинает медленно двигаться, а Минхён со временем привыкает. Слезы исчезают с глаз, он вовсе их закрывает. Он чувствует нежные поцелуи на своей коже, чувствует запах Донхёка и его член внутри себя, от этого становится еще круче, еще более приятно. Особенно от того, что это именно Хэчан. Кореец ускоряется и наконец снова находит губами чужие губы и целует, глубоко. Забрасывает чужие ноги на собственные плечи и попадает по простате, вызывая пошлый стон прямо в губы. Марку кажется, что чужая спина уже вся в царапинах, но как-то все равно, он изгибается и стонет, с каждым разом все громче, практически срывая голос, как и Хэчан. Донхёк кусает нежную кожу на ключице до крови и зализывает рану, а потом снова возвращается к раскрасневшимся губам. Стоны, пошлые шлепки, жар в воздухе, все это наполняет комнату. Марк понимает, что сейчас снова кончит и как раз в этот момент слышит тихий шепот прямо у уха: — Марк, ты такой узкий… Минхён выгибается в спине до хруста и кончает на чужой живот, а после чувствует как внутри все заполняется теплом и тело Хэчана обмякает. Он целует старшего в висок и не выходит, будто ждет чего-то, а Марк и не просит. Ему не хочется прощаться с этой заполненностью внутри, теплом чужого тела и возбуждением. Он целует парня и зарывается руками в чужие волосы. — Побудь еще. Во мне, — тихо шепчет прямо на ухо Минхён Хэчану и тот кивает, ложась всем телом на Марка. Марк не хочет прощаться со всем этим, не хочет. Но изменить ничего не может.***
Хэчан едва заметно улыбается, смотря на умиротворенное спящее лицо Марка. Пальцем проводит по скуле, почти не касаясь, боясь разбудить. Минхён такой спокойный сейчас, домашний. Донхёк вправду чувствует себя будто он дома, будто именно это его дом. Здесь, рядом с этим канадцем, в этих серых стенах и в этой белоснежной постели. Кореец тихо поднимается с кровати и прикручивает громкость на радиоприемник, перед этим услышав тихое «всего полчаса». Направляется к балкону, надев чужую футболку и достав пачку сигареты с зажигалкой из кармана куртки. Хотя, футболку надел просто из приличия, а так на улице жара. И людей почти нет, как ни странно. Наверняка все попрятались в надежде на чудо, которое, конечно же, не случится. Белья на нем нет, да и нафиг надо, все равно умирать всего через каких-то тридцать минут. А вот канадец заснул. В последние минуты жизни. От этого становится немного смешно, но одновременно грустно. Донхёк чиркает зажигалкой и делает затяжку. Сигареты черничные, которые он никогда не пробовал ранее. Хэчан никогда не курил одинаковые сигареты дважды, каждый раз новая пачка, каждый раз что-то новое, необычное, яркое, запоминающееся. С шоколадом, с ванилью, яблочные, чтоб задохнуться и не встать, так жить интереснее. У него квартира меньше, но ярче. Да и жизнь наверное тоже в целом. Работа так себе, зато универ хороший и друзья тоже. Которые наверное сейчас вместе, ожидают смерти с улыбкой на лице, как и сам Хэчан. Потому что он совсем не ожидал, что в последний день жизни поймет, что такое любовь. Он слышит, как открывается дверь, но не оборачивается. Зачем слышит как старший поджигает краешек сигареты и выдыхает громко дым. — Пятнадцать минут, — тихо говорит Марк и становится рядом с младшим, опираясь руками на поручень. — Смотри, Донхёк-и. Хэчан поднимает голову и смотрит туда, куда указывает канадец. Видит что-то похожее на звезду на небе розоватого оттенка из-за заходящего солнца. — Через пятнадцать минут оно нас убьет, — Минхён грустно улыбается и опускает голову. — А выглядит очень красиво. Хэчан не может поспорить: это действительно очень красиво. Движущаяся на них звезда, сверкающая в небе. — Если бы у нас было время, — начал рыжий и перевел взгляд на Марка. — Я бы встречался с тобой. По настоящему. Минхён поднимает голову и смотрит в чужие глаза, одновременно делая затяжку. — Мы бы ходили на свидания, пошли бы в кино. На последний ряд. Там бы я тебя впервые поцеловал, — Донхёк слегка улыбнулся и наклонился немного вперед, отрывая взгляд от парня. — Потом спустя примерно два месяца отношений, мы бы переспали, наверное. Это было бы не так как сейчас, было бы романтично, и ты бы не забыл это никогда. — Сейчас тоже было романтично, — Минхён подходит к младшему со спины и обнимает, закрывая глаза в которых накопились слезы. — Ничего ты не знаешь о романтике, — смеется Хэчан, хотя не смешно. Но дыхание на шее немного успокаивает. — Спустя пять месяцев, я бы к тебе переехал. И тогда эти стены стали бы яркими, с рисунками. Не зря же я в художку ходил. — Ты ходил в художку? — Я учусь на архитектора, — усмехается Донхёк и целует чужую макушку на своем плече. — Я так мало о тебе знаю, — тихо шепчет Марк, уткнувшись носом в шею младшего и вдыхая его запах. Младший сильнее сжимает поручень и смаргивает слезы. — Ты снова ментоловые куришь? — спрашивает Хэчан вдруг, смотря на недокуренную сигарету в чужой руке на своей талии. — Ага. — Махнемся? — предлагает, протягивая свою, а в обмен получает ментоловую. — Никогда не курил такую. — Никогда не курил какую-либо кроме ментоловой, — отвечает Марк и делает затяжку хмуря брови, когда чувствует незнакомый и необычный вкус. — Как тебе? — спрашивает Хэчан, улыбаясь краешком губ выражению лица старшего. — Так себе, — честно отвечает канадец и бросает сигарету на улицу с девятнадцатого этажа, вызывая у младшего смешок. — А мне твоя нравится, — пожимает плечами Донхёк. — А мне нравишься ты, — вырывается у Минхёна. В другом случае, он наверное бы прикрыл рот ладошкой, засмущался или начал бы нести какой-то бред, но черт, на это нет времени, у них осталось пять с лишним минут, и это больно. — Даже больше. Думаю, я люблю тебя. Донхёк тянется за поцелуем к черноволосому и получает его. Марк целует нежно, мягко сминая губы, чувствуя солоноватый вкус слез и своих же ментоловых сигарет. Хэчану больно, но плач ничего не изменит, не даст им новую жизнь или больше времени. Младший тихо всхлипывает не отрываясь от старшего и обнимает его. Опирается спиной на поручень и еле держится на ногах. Он не видит улицу, так как повернут к ней спиной. Не видит небо и кажется не хочет. А Минхён видит и становится страшно. Вся жизнь Марка была несчастной, вся, ему никогда не нравилось жить. Ему нравится только последний день, из-за которого жизнь обретает краски вновь. Из-за которого такая серая квартира кажется раем, если в ней есть рыжий мальчик, от которого пахнет сигаретами и домом, у которого солнечная улыбка и у которого искры в глазах. Минута. Всего минута и Марк понимает это по крикам на улице. Там внизу, где валяется его разбитый телефон, и прошлая жизнь. Есть только сейчас. Хэчан пытается повернуть голову и посмотреть на летящий на землю метеорит, но Марк хватает рукой чужой подбородок и останавливает младшего. — Не надо, Хэчан, — Марк мотает головой в подтверждение своим словам, а сам смотрит, как смерть приближается. — Смотри только на меня, ладно? — Да, — отвечает младший. В отражении глаз Марка он примерно видит что-то, видит как старший кусает губы, поэтому кладет руку на шею черноволосого, заставляя перевести взгляд с алого неба на младшего. — А ты - на меня. — Спасибо, — шепчет канадец и прижимается лбом к чужому и закрывает глаза. — Спасибо… Донхёк улыбается и касается чужих губ в последний раз… А затем на земле всё умирает, в один момент, и два счастливых парня тоже.