Записки психиатра

У каждого человека случается взрыв, надлом как в реквиеме. Ты идешь спокойным шагом по улице и вдруг неведомое несет тебя вперед, разрывает на части под слияние скрипок, духовых, ударных, а дирижер двигает руками, управляет оркестром как кукольник, а ты барахтаешься, пытаешься вырваться на свободу из этого шторма. Свобода незаменима. Да, судьба порой выкидывает такое, что собираешь себя по частям, учишься жить по новой. Без доли скромности могу сказать, что набрала к своим сорока годам достаточно событий. Я считала себя закаленной работой, людьми. « Никто тебе ни друг, никто тебе ни враг, но каждый тебе учитель» как говорят в народе или мудрец сказал какой то, не помню кто. Мне попадались учителя хорошие и плохие. Но один человек был особенным. Он появился, когда юношеская вспыльчивость улеглась, я начала новое исследование, имела более чем стабильную работу, писала диссертации, монографии, статьи, вела широкую, культурную жизнь. В общем стала примером для подрастающего поколения. А этот человек оказался просто бестией, рыжей, огненной нежданно напомнил о прошлом, я ведь считала, что закрыла дверь туда, ужасы, призраки прошлого больше меня не потревожат. В первую нашу встречу во мне проснулась нежность, которую испытывают благовоспитанные девушки или сестры милосердия. Дальше во мне разгорался интерес, авантюризм свойственный подросткам, я могла кинуться в любую передрягу, стала сорвиголовой в науке, каждая встреча только разжигала меня. Я ждала каждой встречи, каждый раз мне открывалось новое, я открывала для себя интеллектуала, потерянного человека, сумасшедшего. Меня увлекало сочетание взлетов и падений не только в судьбе человека, но и в его душе. А потом обрушилась злость на себя, на этого доверчивого, самонадеянного подростка. За мгновенье он стал самодостаточным, твердым взрослым, которому достался сложный случай, испытание тогда я думала только о себе, на других мне было плевать. Расскажу лучше все с самого начала. Это точно не книга, это самотерапия и стесняться нечего я не ангел и не бог. А грехов у меня хватает. И так стояла полуденная, удушающая жара… II Магда откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза рукой. Казалось, что она спит, разморенная жарой, но мысли носились в голове как рой мух, бесконечные беседы, тесты, препараты, вещества в крови, она знала это на практике. Когда она первый раз видела пациента, становилась писателем перед чистым листом бумаги. Писатель творит что хочет, что муза нашепчет и творит он безнаказанно, почему же Магда иногда называла себя писателем, создателем? Может потому что собирала характер, душу больного заново; перед ней был человек, которого она видела первый раз, чистый лист бумаги, а с обратной стороны болезнь, разрушающая, губительная. Магда поставила задачу сделать так, чтобы человек ей доверял, не пытался скрыть свою болезнь или симулировать; люди часто стесняются своих диагнозов, будь это невроз или посттравматический синдром, стесняются своих привычек скрывают от родных курение, походы в бар, агрессию, скрывают посещение сект, клубов или специально говорят чтобы показать они не одни, они не такие как семья, а сами все глубже уходят в паутину приятного дурмана, пока не погибают там. А когда все всплывает жуть, какой комок, держи заболевание, испорченные семейные отношения, нервного ребенка, постоянные обвинения и вечный треугольник жертва, спасатель, агрессор, как раньше уже не сделаешь, время не перемотать, занимаешься реконструкцией, изменением. Магда выслушивала пациента, близких, две точки зрения дают достаточную картину о прошлом и настоящем. Дальше анализы крови, снимки коры мозга, бесконечные линии его работы, а все для того чтобы не ошибиться с диагнозом. В лечении она была гуманистом, ненавидела смирительные рубашки, транквилизаторы, решетки на окнах; обколотое тело будет лежать овощем на койке или ходить бледной тенью по палате, шептать только ему понятную бессмыслицу, пройдет одна неделя, другая, а прогресса в лечении нет. Лекарства бесценная помощь врачу, но не основа лечения, её инструмент разговор, беседа во время которой вылезают тайны, галлюцинации, умыслы. Магда в университете начала изучать гипноз, сознание, психоанализ многие техники которые используют психиатры, интерес был и оставался трепещущим, шли практики, диплом, клиники, стажировки. И вот Израиль, свобода научной работы, широкая практика, а диагнозов великое множество. Последнее время её посещала идея о создании нового лекарства гуманного успокоительного, возвращающее пациента к реальности, а главное без наркотика и привыкания. Маленькая, не частая доза, одновременно с ней терапия, а цель возвращение самостоятельности больному. Самостоятельно справляться с гневом, отличать реальность и голоса в голове, снова самому принимать решения. Только на ком его испытывать? Мыши, крысы, другие животные не давали полной гарантии, на них результат был прекрасный. Нужен был редкий диагноз, еще лучше замкнутое пространство, ограниченный круг лиц, одиночество. Магда думала не первый месяц и хотела отложить исследование до лучших времен и сосредоточится на пациетах. Мысли прервал телефонный звонок. - Да. Кто это?- спросила она на иврите и перешла на русский. -Ой, дядя Вениамин не ожидала звонка, приятно слышать.. да все еще лечу, успех есть правда наука совсем встала. – Да задумка та самая, мы поспорили с вами, но то была теория, а сейчас имею перед собой результат, многое пришлось изменить. Испытания на животных пройдены, да толку нет, нужны результаты на больных, а в клинике проверять не хочу. Сами догадываетесь репутация, гуманизм, а ведь не Третий рейх… Что? Приехать в Россию? Обещаете удивить меня и помочь в проведении испытаний? А так вы сами шокированы, даа для этого надо очень постараться, пишите на почту, сейчас на работе еще не одна терапия предстоит. Жду с нетерпением, до связи. Магда отложила телефон, неужели ее услышали наверху и это-то самое. По дороге домой она начала читать сообщение родственника, слухи о четырех убийствах в Петербурге дошли и до нее, а народный митинг под Новый год был показан по русскому каналу в Израиле. Дома она открыла фотографии, родственник не обманул - это была безумная жестокость. -Неужели это ты? Определенно знак, пора возвращаться домой,- сказала она вслух дома. «Здравствуйте, Вениамин. Прочитала ваше письмо. Дайте пару дней, неделю и я буду в Питере. Это невероятно». На объяснения своего скоро отъезда Магда потратила немного времени, она сама подгоняла себя, в глазах начал мелькать лихорадочный блеск, понятный ей и старым друзьям. Блеск нового замысла, шага в работе, не покоя, когда спать не можешь все продумываешь, как начать разговор, как не спугнуть, на чем остановиться. -Ты плохо себя контролируешь. На лице написано, что ты уезжаешь не просто так из чувства ностальгии. -Я из суеверия не говорю. Как на место приеду, посмотрю, разберусь, ясно есть смысл болтать, или лучше забыть про эту идею. Не знаю, как сыну сказать, он скоро придет домой на пару дней, увольнительная, хотела посмотреть, поговорить. Да девятнадцать ему, но спокойнее когда увижу его и уеду. -Мир не рухнет. И ты сама знаешь, чего хочется дома после армейских порядков. Закусить, выпить покрепче да по больше и развалиться не на койке, а домашней широкой кровати, скажи ему, как есть парень понятливый. Давай до возвращения, ты мне нужна живая и красивая. -Может и не расстроиться. Давай, первый узнаешь, что я вернулась. Адама своего собеседника, друга, а сейчас коллегу Магда знала давно, он был тем мужчиной, что умел дружить с женщиной, его советы, дружеское плечо оказывались вовремя. Адам провожал её до дома не из любви или под предлогом «зайти на чашку чая», просто они привыкли друг к другу и что принято считать комплиментами, свиданиями для них было сложившимся общением. Разговор с сыном оказался легким. Дорон сам начал его, парню хотелось оторваться, кутнуть перед очередным забегом, своим отъездом Магда его обрадовала. Молодым нужна воля, а у него еще два года не простого испытания. III Родина встретила Магду холодным ветром, покалывающим снегом с дождем и хмурыми улицами. Больше двадцати лет она не приезжала сюда настолько долго, сначала лихие 90-е, потом дефолты, пока все успокоились прошли и нулевые. Первым уехал отец, Россия была и оставалась его единственной родиной, вдовцу оказалось легче в своем доме в области, где чистое, как зеркало озеро, трава по пояс, тихий лес. Магда приезжала максимум на неделю, в мире больше мест, которые стоят внимания. Девушка заселилась в их старую квартиру, близко к центру города, где дворы-колодцы, темно по ночам, а на крышах вечная романтика, юность, любовь, пятый этаж пешком и вот ты на вершине в своем доме. В этих стенах ей снова становилось шестнадцать, когда она вылезала по лестнице на крышу, а возвращалась через балкон, из-за хны черные волосы становились зелеными, из-за пастели, краски какими угодно. Магда подошла к пианино, за этой клавиатурой она проводила часы, а со скрипкой они становились мгновениями и оба её инструмента были снова вместе. Она открыла клавиатуру, взяла несколько нот, инструмент все еще настроен. И полилась музыка, за пианино не взрослая женщина, а молодая девушка черные волосы по плечам, зеленые глаза прикрыты, все такой же стройный стан и смотрит все так же, как в пятнадцать лет. -Я не зря вернулась сюда. Этот город сделает мне подарок плохой или хороший не важно. Он оберегает, поворачивается острым углом, здесь живешь как в последний раз, на разрыве, ходишь по краю пропасти,- сказала девушка и сняла руки с клавиш. -Я и правда контролирую себя хуже. Разговариваю сама с собой, скоро запою, буду читать статьи вслух, для этого и живут в одиночестве. Надо поставить Рубинштейна в известность и начинать. Несколько дней ожидания, пролетели быстро. И вот её пропускают в тюрьму не как посетителя, родственника, а как студентку психиатра, для прохождения практики и проведения исследования. Ей разрешили пронести с собой не тронутый портфель с бумагами, ампулами, мобильным, отобрали только паспорт, вместо него выдали жетон. Двоюродный дядя совместно с работником тюрьмы показали ей камеры, где содержатся преступники, с которыми можно контактировать. -Ведь у вас находится нашумевший маньяк? Разумовский кажется фамилия?- Магда вжилась в образ студентки-отличницы, выглядела она не на свой возраст, даже без макияжа ей давали максимум тридцать лет. -Да. Вы уверены что хотите с ним работать?- девушка-тюремщик невольно дернулась при упоминании о маньяке. -Понимаете сейчас к нему нет доступа из-за нарушения режима. Только если психиатр сможет что то сделать для вас. -Уверена. Если, бы я не была готова к встрече с шокирующим, меня бы здесь не было. Я считаю это логичным,- студентка оказалась рвущейся к заключенным, романтиком в белом халате. -Я думаю, после наказания мы сможем с ним встретиться. Это и для меня особенный случай,- включился в разговор дядя.- А пока мы можем заняться другими заключенными. Вишенку на торте лучше ставить в последний момент, интуиция подсказывала что с «убийцей четырех» будет сложнее всего. Всем преступникам что ей приводили Магда говорила одну и туже речь. -Здравствуйте. Меня зовут Магда Кирилловна Гольдман. Вас привели сюда для добровольного участия в эксперименте. Два раза в неделю вам будут делать инъекции препарата улучшающего работу мозга, снижающего агрессию, возбуждение. С течением времени доза будет уменьшаться, возможно, что через определенное время инъекции прекратятся. Данный эксперимент будет проводиться без участия работников тюрьмы, насилия за свою неприкосновенность вы можете быть спокойны. Право принимать участие остается за вами, о решении можете сообщить мне завтра. Заключенные отнеслись с недоверием. В их глазах она выглядела еврейской мордой, слишком умной, зазнавшейся девчонкой, которая считает себя выше их. Из комнаты переговоров девушка вышла в смятении, неизвестно кто из них согласится, если не наберется хотя бы 10-30 человек, надо будет искать другие пути. По крайней мере эта тюрьма не единственная в России, она поедет в московские СИЗО или дальше в какой-нибудь Магадан или Колыму. Из своих мыслей и расчетов её вырвал крик отчаяния. Задумавшись, она пропустила нужный поворот, и что удивительно её никто не остановил. Крик быстро стих, но острый слух различил возню за дверью, резкие движения, удары. -Сержант открыть дверь, заключенного в карцер!- твердым голосом сказала Магда. Дверь открылась. -Майор мы же договаривались..чё ты делаешь здесь?- крепкий парень открывший дверь, не ожидал увидеть такую обладательницу командно голоса. -Главный инспектор службы исполнения наказания,- она уверенно зашла в камеру. –Так вот как исполняют наказания. Выбор не простой либо это прекращается, либо вас здесь нет. Сержант мы ведь могли и без этого обойтись, вы показались мне разумной девушкой. Быстрее за врачом, пока всех не уволили. В этой тюрьме еще были живы времена прошлого, на полу лежало несколько человек их просто побросали как спортивный снаряд. На заключенных тренировались крепкие ребята в форме, и здесь Магда нашла свою цель. «Убийца четырех» отличался от фотографий в интернете он бездвижно лежал на полу, бледное, осунувшееся лицо загнанного человека, тело уже не стройное, а слишком худое. Если каждую неделю так издеваться над человеком, психика нормальной не будет, в ней маленьким росточком пробилась жалость. Человек и так загубил свою жизнь, так зачем губить её и дальше, разрушая душу? Начальство прибежало совместно с врачами. Скандала они не хотели, договорились не разглашать об увиденном. Незаметно для врачей Гольдман коснулась лица рыжего, он горел, когда же его поставили на ноги и связали руки за спиной он начал кашлять кровью, шел пошатываясь. Тюремные порядки оказались жесткими для бывшего детдомовца. -Я хочу знать о состоянии всех оказавшихся здесь. Для вашего блага полковник, давайте не будем мешать друг другу работать, подобные меры могут напугать других заключенных и сорвать мою практику. А вам знатно подпортить репутацию. Магда не испытывала великого, божественного сострадания к заключенным или больным, имя ей дали абсолютно зря. Сострадание, жалость может мешать работать, быть непоколебимым в решениях, говорить открыто с больным о его болезни и исходе, корректность она мало принимала. Если человек болен неизлечимо, незачем скрывать это, лучше знать что умрешь через неопределенный срок, но проживешь наотмашь. Пациенты они ведь не глупы, по собственному состоянию, интуиции почувствуют, что болезнь сжирает здоровые клетки, что не выбраться из круга безумия, что конец близок. Даже если исход не известен, Гольдман этого не скрывала. Сознание, мозг, душа, реакция слишком много покрыто тайной, неизведанностью здесь невозможно быть готовым ко всему, сказать что «я знаю все». Надо быть готовым, что каждый день, будто из-за угла на тебя может выпрыгнуть зверь редкой породы, против которого нет приема. А заключенные. Многие уже наказали себя сами за совершенное. Зачем дальше ломать их? Устраивать 30-е годы. Этот молодой парнишка, что привели первым, он годится ей в сыновья, у него неконтролируемая агрессия, подорванное здоровье из-за приема героина, сидит за убийство. Мужчина средних лет, мошенник, выйдет он уже стариком, обреченным на одиночество. А этот карманник, без двух ампутированных пальцев красть сложнее. «Четыре убийства». На нем Магда остановилась. Она уже вышла из тюрьмы, ей оставалось только ждать. Разумовский по своему интеллекту, положению, внешности, в конце концов, смотрелся среди преступников как белая ворона. Неужели только желание «очистить город» двигало им? А власть? Она корень многих преступлений, переворотов. Из тюрьмы в суд, осмотр материалов уголовного дела, с трудом добилась разрешения. Многочисленные тома проштудированы все, сделанные тайком фотографии с собой. - И так что я по вам имею?- девушка села за стол, открыв ноутбук для записей. – Попал в детский дом в возрасте трех лет, родители умерли. В результате чего хотелось бы знать? А вот. Отец скончался в тюрьме, сидел за убийство жены, истязание малолетнего сына. Детская психика и память вещи гибкие, впитывающие, может здесь лежит корень его поведения в тюрьме. И не только. -Данных о личности из детского дома и университета нет, ну и ладно, в интернете найду если что. Тогда перейдем к событиям наших дней. Так идея очистить город от гниющего элемента, случайная ошибка - убийство блогера. И вот четыре убийства, все подельники, подано красиво, подозрение падает на целые группы лиц. Маньяки, интеллектуалы, пациенты психиатрических диспансеров, образ обиженного интеллектуала-фанатика очень напрашивается. У него мания прекрасного просто. Используя такой антураж, имея положение у него были все шансы избежать наказание, просто не попасть в круг подозреваемых. Люди на вершине карьеры кажутся выше средней массы, их не трогают проблемы обычных людей, следователю и не придет в голову, что он преступник. Если только его величество случай не вмешается, а он, каким-то бесом сюда забежал. Или Разумовский сделал все это специально? Специально построил ситуацию так, чтобы подозрение пало на него. Безумец! А народ взорвался как ни странно не на него, а на руководство страны. Хотел устроить революцию, подняться еще выше. Тщеславия, решительности, любви к себе, жажды власти хоть отбавляй. Чувство безнаказанности, защищенности не тебя одного это подвело. Уйальд думал также. Признаков сумасшествия нет, «коллеги» жестоко убиты, но осознание полнейшее. А это как понимать?- Магда посмотрела на фотографии, сделанные в тюремной камере. Двое крепких мужчин зарезаны. Им перерезали шеи, порезаны руки, животы еще покололи, будто бы действовали двое, но рыжий сидит в одиночке. Не натренированному мужчине это невозможно совершить, был бы это самурай, я бы поверила, но он даже в армии не служил. И сделано все грубо, да у него не было возможности сделать красиво, принести смысл. Скорее всего, именно здесь в его голове, что-то пошло не так. Что это написано? Гром. Месть. Знакомое слово, еще думало к чему это, это же фамилия следователя, который вел дело и посадил его. Жажда мести, провал плана, детская травма довели его до такой ненависти, звериной агрессии. Или нет? Диагноз по этому нельзя ставить. Больше я узнаю от самого Разумовского. Магда отвернулась к окну, было уже темно. -Имею две задачи: эксперимент и окажу помощь дяде. Заодно разрешим наш спор, кто работает эффективнее. А сейчас отдых. Магда открыла футляр скрипки. Достала ее заботливо, как маленького ребенка при перелете она не пострадала. Проверила строй. Поставила на плечо, попробовала пару нот и заиграла. IV Ожидание длилось недолго, часть заключенных согласилась на участие в эксперименте. В тот же день Гольдман провела несколько простых тестов и начала вводить малые дозы препарата. Вторая часть работы тоже её волновала. Разговор с Разумовским она много раз проматывала в голове, к нему нужен был другой подход, особенный, но все откладывала. Рыжего нужно было заинтересовать, добиться от него доверия к себе, сделать так, чтобы ему было интересно рассказывать о себе. В лазарете она не спешила появляться, пациент должен был прийти в себя, осознавать, что он говорит, запомнить ее, а в состоянии бреда это сделать невозможно. Магда запомнила смертельную бледность, высокую температуру и кашель это могло быть что угодно воспаление легких, туберкулез в тюрьме их легко подхватить. Только когда набралось достаточно людей для эксперимента и начали появляться первые результаты, Магда зашла в лазарет. Кто то из найденных тогда в комнате для битья уже начали напоминать людей, «четыре убийства» был в сознании, но все еще был слаб. -Здравствуйте, Сергей. Меня зовут Магда Кирилловна Гольдман. Я студентка доктора Рубинштейна. Мне известно о вашем состоянии, долго я Вас не потревожу, прошу лишь выслушать. Сергей я заинтересована в общении с Вами. Ваш жизненный путь может быть примером для других, вы прекрасно подходите под определение «сделал себя сам». Я здесь для помощи вам. Вы ведь уже поднялись на высоту один раз, почему бы не подняться снова. Только с вашего согласия и желания, я могу помочь не потерять здесь себя, сохранить ваш действительно высокий интеллект. Кивните, если согласны. Сначала взгляд Разумовского был равнодушно-вежливым, как и к Рубинштейну. Оба мозгоправы, просто выполняют свою работу. Но потом что то промелькнуло, будто в голове рыжего что то щелкнуло и взгляд изменился стал решительным, самоуверенным, слабый человек исчез и появился тот кто выше нее. Разумовский кивнул. -Мне приятно что вы согласились. Вы поистине не простой человек, надеюсь никто из нас не пожалеет о своем решении. Я приду снова, когда вы поправитесь и вернетесь в камеру. До скорой встречи.