Кажется, я проклят

Кажется, я проклят. И это проклятие не вывести даже самыми изощрёнными заклинаниями. Оно прочно въелось под кожу после ненавязчивых прикосновений. Оно отражается в глазах каждого прохожего, реже – в зеркале, которое одним своим существованием пробивает брешь в сознании. Те, кто говорят, что время лечит, ничего не смыслят в проклятиях. И я не смыслил. Разве мог я, охваченный громадными амбициями, предполагать, что стану на всю жизнь в одну лишь секунду навечно проклят? В очередной раз провожу ладонью по леденящей глади зеркала. Приходить к нему раз за разом мучительно больно и сладко одновременно. Трудно удержаться, когда со всех сторон льются вести об очередных массовых кровавых расправах под командованием твоего друга детства, чьи белокурые кудри снятся по ночам. Меня зовут величайшим магом во всём волшебном мире, но никто и не подозревает, насколько я слаб на самом деле. Каждый день сердце разъедает мысль о том, что все эти смерти – моя вина. До сих пор я не вмешался лишь потому, что не могу поднять на тебя руку. Да даже помыслить об этом безумно! И каждый раз воспоминания из юности, разбиваясь о реальность, приводят меня в старую пыльную комнату замка, в котором покоится, покрытое полотном, моё персональное орудие пыток. Дрожащими руками срывая ткань, всё ещё теплится надежда. Но она сгорает, словно феникс, когда по ту сторону стекла на ладонь ложится идентичная. А я так мечтаю, что однажды он не придёт , ведь счастливый человек, взглянув в зеркало, увидит в нём только себя. - Сегодня министерство снова просило вмешаться, пойти против тебя, ты знаешь? – юный Геллерт снисходительно улыбается в ответ, предвосхищая следующую реплику. - Я никогда бы не смог, - касаюсь кончиками пальцев молодого красивого лица, которое одним взглядом говорит: «Я знаю». Горькая усмешка не удержалась и сорвалась с моих искривившихся губ. Взрослым мужчинам не пристало плакать. Но взглянув в зеркало, я всегда вижу нас, которых никогда не было и не будет. И всё же просто немыслимо отказаться от желания взглянуть на эту несбыточную мечту ещё раз хотя бы одним глазочком. Это уже на грани мазохизма, жизненной необходимости обмануться снова и снова. Наши пальцы в отражении сплетаются в знак вечной дружбы, побуждая ком образоваться в горле, который с каждой секундой всё труднее сдерживать. Я бы отдал очень многое, чтобы ещё хоть раз вот так вот непринужденно взять его за руку, почувствовать тепло его тела и наполненный уверенностью и юношескими амбициями голос. Сколько ещё должно умереть невинных, чтобы груз этой ноши перевесил мою любовь к когда-то лучшему другу? Человеку, которого люблю до сих пор, взирающего сейчас на меня из зеркала с тёплой и озорной улыбкой. При виде моих, медленно наполняющихся влагой глаз, улыбка медленно сошла с его прекрасного лица. Геллерт слегка наклонил голову и недоумённо глядел, словно спрашивая: «Что-то случилось, мой друг?». Едва превозмогая нестерпимую боль в груди, улыбнулся и, покачав головой, признался: - Кажется, я проклят… мой друг.