Одна нить

В нашем хрупком мире все предрешено, как бы нам не хотелось изменить, за нас уже все решили. Наша судьба записана на наших запястьях, как пленка на магнитофонных кассетах. Нить, которая решает твое начало и конец. Показывает тебе еще не начавшийся твой путь. Будешь ли ты счастлив, либо у тебя все закончится даже не начавшись, решать уже не тебе. Печально смотреть сколько судеб было разрушено простой нитью. Сколько судеб покалечено и испорчено. Сколько концов без начал. И статистика ужасает своей правдой. Кто-то сходит с ума, кто-то оканчивает жизнь бездушной куклой, кто-то не выдерживает и просто уходит вслед за своей частью. Я ждал свою нить больше, чем кто-либо. Мне так хотелось узнать и познать, насколько будет тяжел или легок мой путь. Оказывается, я так сильно ошибался, как не ошибался за всю свою короткую жизнь. Прошло уже достаточно времени, но я помню тот день как худший из худших дней. Он был настолько переломный, что в тот день я попал в больницу. Моя нить душила меня своим присутствием. Оказалось, это ненормальная реакция на ее появление. За сутки цвет нити должен был окончательно показать свой конечный цвет. Меня продержали там 6 суток. Я сходил с ума от белых стен, от стерильности и запаха больницы. Меня тошнило от белого цвета, воды, просто любого запаха. А напоминание про пищу вызывало рвотный рефлекс. Порой я видел сожалеющий взгляд врача и медсестер. Тогда я еще не понимал всего происходящего. Мне казалось, что все люди смотрят с жалостью даже не скрывая этого. Ко мне приходили родители, друзья, но добиться от них ответа я так и не смог. Все молчали, либо переводили стрелки, но взгляд был такой же, как у всех. Мое запястье было перебинтовано обычной повязкой, и под указы врача мне запретили ее снимать. Порой мне хотелось уйти в пустое место, чтобы просто ее разорвать. Но каждый раз меня что-то останавливало. Какая-то часть меня боялась того, чего я увижу. Днем ко мне приходили люди, а ночью меня тошнило пустым желудком. На 3 день я почувствовал жгучую боль на запястье. В тот миг я кричал так, как не кричал никогда. Боль убивала меня по клеточкам, слезы лились с глаз и голос садился моментально. Мне казалось меня убивают без ножа, вырезают душу и сердце тупым скальпелем. Кости ломала так, что слышался их хруст. Кожа горела адским пламенем над этим местом. После этого я отключился второй раз в жизни. Проснулся я уже с капельницей в руке, после этого мне капали прозрачную жидкость и кормили таблетками. Врач пришел сразу после того, как проснулся. Пытался что-то объяснить, рассказать. Но в моей голове был лишь туман и не заглушаемая боль. Я чувствовал, что происходит неизбежное. На 5 день мне показали мою нить. Тогда рухнул мой мир, ноги сами подкосились и, если бы я стоял, обязательно рухнул. Меня затрясло, руки онемели и слезы полились градом. В тот момент я умер окончательно. При выписке мне дали список лекарств и объяснили, что с этой болью мне придётся жить оставшуюся жизнь. Сложно назвать жизнью то, что у тебя даже не началось. Скорее обычное существование и скитание. Год я мирился со своим новым статусом. Первые полгода я не помню вообще. Все муторно и туманно. Вроде я пытался справиться с этим своими способами. Гулял, пил, курил травку, слал свою судьбу к черту. Мои родители и друзья пытались мне помочь, водили к психологам, психотерапевтам, закрывали в психушке. Мне не помогало ничего. Моя боль разъедала меня как внутри, так и снаружи. В те полгода я попал в аварию. Летел на мотоцикле с огромной скоростью и врезался в ограждение. Это был второй случай, когда я вернулся в больничную койку. Как сказал мне доктор, мне очень повезло. А считал ли я это везением, определено нет. Для меня смерть была лучшим исходом, чтобы окончательно покончить с той болью, которая не давала мне спать и жить в целом. Увидев меня в койке с гипсом и перевязками, мои родители не выдержали и просто заплакали. Тогда я пообещал больше этого не делать. Меня хватило лишь на полгода. Через год мне стало еще хуже, боль стала просто невыносимой и таблетки уже не помогали. Я стал принимать сильнодействующее обезболивающее, чтобы заглушить все это. В тот год я переехал от родителей и работал. Пытаясь отвлечься от всех мыслей и от боли. Я окунулся в работу. Меня хватило еще на год. Все попытки были просто напрасны. Эту боль уже ничего не могло заглушить. Тогда я начал перебивать ее физической. В тот день я готовил и порезался. Я почувствовал только физическую боль, она была настолько яркая, что заглушила на время внутреннюю. Это был как спасительный круг в океане отчаяния. После этого в моем рюкзаке лежит лезвие. Тонкое, острое и спасающая от другой боли. Если посмотреть на мои руки, то это руки уродца. Все запястья в мелких порезах и ужасных шрамах. Борозды еще не заживших ран, и порой долго не останавливающая кровь. Мой гардероб состоял только из водолазок и длинных кофт. Порезы стали частью меня, а я стал частью боли. Самое отвратное, что даже ночью мне не было покою. Мне снились кошмары почти каждый день. А порой сны были настолько реальны, что проснувшись меня бросало в пот и сердце пыталось выскочить. Я вставал с кровати и брал пачку сигарет и выкуривал возле окна почти четверть пачки. Ужасающие сны, это там, где я с ним. В тех снах я счастлив, жив. После этих снов я просыпаюсь со слезами на глазах, и хочется одного — смерти. Меня хватило еще на год. Вся эта муторность, серость и пустота, добивали меня окончательно. Боль, с которой я уже не мог справиться. Она убивала, разъедала, уничтожала мою душу, тело, сознание. Мне был противен сам мир. Его существование — мое существование. Мне было холодно, я мерз даже при плюсовой температуре. Тьма поглощала меня с каждым моим вздохом. Поэтому я решил покончить с моими страданиями и мучениями. Моим существованием в этом пустом мире. Сегодня была принята максимальная доза лекарств. Меня клонит в сон, поэтому скорее всего я не проснусь. Поэтому последний раз посмотрев на свою черную нить. В комнате где все остужено тьмой, я свернувшись в клубочек усну.