illuminated windows in hazy nights

             2:41       Юнги смог разглядеть время только после того, как, сощурив оба глаза, привык к яркому свету от экрана телефона.       Простонав, он с глухим ударом уронил смартфон на матрас и снова повернулся на спину. В отчаянии положив руку на лицо, он почувствовал, что из-за холодного пота, стекающего по лбу, несколько иссиня-чёрных прядей прилипли к коже. Вообще, всё его тело казалось вспотевшим, и, вероятно, именно поэтому он так сильно околел в своей прохладной, тёмной комнате.       Должно быть, Юнги пинал одеяло во время сна, иначе он никак не мог объяснить, почему оно лежало на полу жалкой кучкой складок. Такое часто случалось в последнее время, потому он лишь пожал на это плечами. Неудивительно, что он ворочался во сне, когда у него бывали кошмары. В этих снах он чаще всего убегал от вооружённых типов в масках. Иногда оружием мог быть пистолет, иногда нож, а сейчас, если Юнги не ошибался, это даже был топор. У него были те самые клишированные сны, и он очень сожалел об этом.       Юнги знал, что больше не сможет заснуть. За последние несколько недель он набрался достаточно опыта подобных ситуаций. Точнее, настолько много, что сегодня он даже чувствовал некое дежавю.       Он с трудом сел в кровати — матрас от его движений слегка скрипнул — и нажал на выключатель своего ночника. Тот отбросил круг света на одеяло, погружая комнату в оранжево-жёлтую полутьму. Юнги с трудом наклонился вперёд и поднял упавшее одеяло с пола, небрежно бросая его на матрас позади себя. Затем он выудил с пола чёрную толстовку, которую, должно быть, когда-то рассеянно бросил у подножия кровати. Он медленно стянул с себя тёмную футболку, которую надевал для сна и которая теперь неприятно липла к телу. Вместо неё он надел ту самую толстовку, сразу же ощущая удобство, сухость и тепло. На ощупь обыскав руками карманы своей худи, Юнги с торжественным возгласом нашёл то, что искал — пачку сигарет. Он вытащил одну, сжав между губами, прежде чем встать с кровати и босиком прошлёпать по обычной маленькой спальне.       Юнги никогда не был одним из тех, чей мир снов был особенно ярким. Будь то хорошие или плохие сны, обычно у него не было никаких. Только последние добрые две недели в его снах мелькали картинки с вооружёнными психопатами в тёмных комнатах. И это только потому, что какому-то ублюдку пришла в голову идея проникнуть в скромную квартиру Юнги в то время, когда тот был дома.       Наконец, он остановился перед окном с белой рамой, прямо напротив своей кровати, распахнул его, и ледяной осенний воздух подул ему в лицо. Он втянул голову в плечи, кутаясь в толстовку. Зажигалка лежала на своём обычном месте на узком подоконнике, и Юнги привычным движением взял её, чтобы поджечь табак. С тех пор, как начались кошмары, это стало одним из его ночных ритуалов: стоять у окна своей комнаты, закуривая сигарету. Всё это приносило ему больше спокойствия, чем сон.       Юнги считал свои сны смешными. В конце концов, они смутно соответствовали реальным событиям, будучи гораздо более драматичными. И всё же он должен был признать, что проникновение две недели назад, вероятно, нанесло ему небольшую травму и пробудило параноидальные наклонности.       Он вспомнил, как поздно вечером сидел в своей спальне в полнейшей темноте, не считая экрана ноутбука. Он хотел поработать над одной своей песней, но в ту ночь так и не смог этого сделать. Вероятно, он бы так и не услышал посторонних звуков, если бы не снял наушники, разочаровавшись в том, что не смог подобрать правильный бит. Но так он сразу обратил внимание на отчётливо слышимые шаги из коридора, заставившие его замереть. После, прислушавшись, он сложил одно к одному: в его квартире кто-то был.       Хотя Юнги никогда не хотел этого признавать, он немного трусил, поэтому, среагировав инстинктивно, он быстро захлопнул свой ноутбук и спрятался под кроватью, сжавшись настолько, насколько это было возможно, будто бы желая стать одним целым с пылью и паутиной. Мысленно он молился, чтобы всё это просто оказалось параноидальным вывертом его глупого мозга, но затем дверь со скрипом открылась, и все его страхи подтвердились. Так что он затаил дыхание и перестал шевелиться, всё, что он мог делать — наблюдать, как ноги незнакомца передвигаются по его спальне, а сам он безжалостно обыскивает шкафы и комоды. Так продолжалось до тех пор, пока ублюдок не исчез и Юнги не осмелился покинуть своё укрытие и вызвать полицию. Он сразу понял, что взломщик унёс ноутбук со всеми его песнями, над которыми тот так долго работал. У всех файлов Юнги, к счастью, были резервные копии, но это не смягчило его гнев и разочарование по поводу инцидента.       Эта ночь была травмирующей и нервирующей, тем более что Юнги не любил связываться с полицией во всех смыслах. До сих пор того типа и ноутбук так и не нашли, и он сомневался, что это когда-либо произойдёт. Его ноутбук исчез, как по щелчку пальцев, к тому же теперь его преследовали кошмары, лишившие его сна, который он так ценил. Вот же проклятый ублюдок.       Юнги молча затянулся и выдохнул облако дыма, которое исчезло в ледяном воздухе. Внизу простиралась пустая узкая улица, вид на которую открывался из окон его квартиры. Там ровный ряд уличных фонарей сиял жёлтым светом, хотя один из них вскоре начал опасно мигать, а потом и вовсе перестал гореть.       В это время было относительно тихо, настолько, насколько тихо может быть в таком большом городе, как Сеул. Несмотря на то, что машин поблизости не было, Юнги слышал слабый рёв моторов, шум больших дорог и магистралей и другие неразборчивые звуки города. Но в целом было мирно, по крайней мере, по меркам этого района. И Юнги наслаждался этим спокойствием. Он был человеком, которого всегда отталкивали волнение и шум, вероятно, именно поэтому он проводил больше времени в размеренной тишине своей квартиры. Но с момента проникновения ему уже не так нравилось находиться здесь одному, особенно по вечерам. Вот почему последние несколько дней он особенно часто встречался со своими друзьями, Намджуном и Сокджином. Но сейчас, глубокой ночью, он ничего не мог поделать с пугающей тишиной и одиночеством. Это разъедало изнутри.       Холодный ветерок подул из окна и взъерошил волосы Юнги, непослушно лежащие на его голове. Некоторое время он просто стоял, облокотившись на узкий подоконник и уставившись в ночное небо, где были видны лишь очертания тёмных облаков и не было ни намёка на звёзды. Тем не менее, вид неба его успокаивал, и он мог бы стоять так целую вечность, если бы не кое-что ещё, что привлекло его внимание. Там, в здании на другой стороне улицы, Юнги увидел окно напротив собственного, в котором, единственном из всех, горел свет. Что-то двигалось там в комнате, и, как Юнги понял, приглядевшись, это был человек. Улица, которая отделяла его квартиру от дома напротив, была достаточно узкой, чтобы разобрать, что в этом окне происходит. Юнги было довольно непросто понять, что у того человека рыжие волосы, пока тот не повернулся к нему спиной, совершая странные размашистые движения. Внимательно всмотревшись, Юнги понял, что этот человек танцует. И довольно хорошо, насколько он мог сказать со своей точки зрения.       Должно быть, это тот чувак, которого буквально неделю назад Юнги видел идущим к дому с несколькими картонными коробками в руках. Он был на вид примерно того же возраста, что и сам Юнги, но это всё, что тот мог сказать о нём.       Но почему-то внезапно этот парень стал интереснее тёмного ночного неба, и Юнги засмотрелся на танцующего. Тот иногда прекращал ритмично двигаться и исчезал из поля зрения, но каждый раз вскоре возвращался к окну и продолжал.       Юнги очень поздно подметил, что поступает как жуткий извращуга, и хотел было отвернуться от освещённого окна, когда молодой человек снова перестал танцевать. Даже с такого расстояния можно было увидеть, как тяжело он дышал, как его плечи быстро поднимались и опускались. И тогда он плавным движением стянул через голову свободную белую футболку и обнажил свой торс. Хотя Юнги и хотел, но его глаза никак не могли оторваться от голой спины парня. Загорелая кожа, лопатки и тонкая талия. Юнги поспешно затянулся сигаретой и в этот раз точно собирался отвести взгляд, но рыжеволосый вновь разрушил все его планы. Теперь, в первый раз за вечер, он полностью обернулся в сторону Юнги, подходя к окну. Он всё ещё не замечал его. Одной рукой он убрал волосы со своего лица, а другой открыл окно. Так он оказался прямо напротив Юнги, пускай между ними и была дорога, и, наконец, всё же увидел его.       Юнги постарался расслабиться и окинул взглядом безлюдную улицу, снова и снова потирая кончик своей постепенно тлеющей сигареты. Некоторое время он беззаботно игнорировал парня и смотрел на всё, кроме окна напротив, но в конце концов ему стало трудно не смотреть на рыжеволосого. И он заметил, что тот тоже смотрел прямо на него. Да, без сомнений, парень наблюдал за Юнги и заставлял его чувствовать себя немного неудобно. Сколько тот на него уже пялится? С другой стороны, Юнги едва ли имел право обвинять рыжего, когда сам следил за ним всё то время, пока тот танцевал.       Затем парень поднял руку в простом приветствии и широко улыбнулся ему. Юнги не знал, должен ли он считать это странным или приятным. Поскольку он не хотел чувствовать себя последним мудаком, то тоже молча поприветствовал его, только не показывая никаких эмоций. Он действительно думал, что на этом их общение закончилось, но рыжий, казалось, считал иначе.       Всё ещё полуголый, он высунулся из окна дальше, одна его рука покоилась на подоконнике, другой он показал на себя, и тихо произнёс что-то, что Юнги расслышал как «Песок».       Он беспомощно поднял брови, пытаясь понять, что рыжий хотел сказать ему, но у него этого так и не получилось.       Парень, похоже, тоже заметил это, потому что он поднял свою тонкую ладонь, что означало что-то вроде «подожди», и покинул оконный проём.       Всё ещё смущённый, Юнги стоял на месте, сигарета тлела между указательным и средним пальцами. Что именно парень хотел от него? Ничего не происходило, и он побоялся, что тот не появится снова, но затем рыжеволосый внезапно оказался у окна, только на этот раз держа что-то в руке. Юнги сразу понял, что это блокнот, который парень поднял так, чтобы Юнги смог увидеть, что тот открыт. На нём было написано настолько крупными буквами, что увидеть можно было и отсюда: Хосок. Тем временем рыжий снова показал на себя пальцем, и Юнги наконец понял, что тот просто хотел сказать ему своё имя.       Юнги медленно понимающе кивнул, а Хосок засиял и показал ему два больших пальца. Юнги снова нахмурился. Парень был под чем-то, или он просто такой впечатлительный?       На мгновение Хосок задумался о том, что же он должен писать дальше, задумчиво крутя ручку между пальцами. Тогда Юнги заметил ещё одну улыбку, украсившую его лицо, только в этот раз она была какая-то другая. Вскоре Юнги увидел новые слова. Ты красивый.       Юнги не мог подавить фырканье. Неужели парень действительно пытался сделать комплимент и пофлиртовать? Не колеблясь, он поднял руку и показал Хосоку средний палец.       После такого рыжий наигранно негодующе ухмыльнулся, опустив взгляд на свою голую грудь, и усмешка не сходила с его лица. И ещё обаятельный. Мне нравится.       На эти замечания Юнги только головой покачал, но, как ни странно, маленькая улыбка всё же коснулась его губ. Хосок же не сможет увидеть это через дорогу?       И тогда Хосок положил голову на свои руки, некоторое время просто пялясь на Юнги, как будто больше не осталось слов, но это, похоже, не сильно его беспокоило.       Неожиданно Юнги почувствовал себя немного неудобно. Не столько из-за самого взгляда Хосока, сколько из-за того, что он не знал, что с этим делать. Поэтому он просто решил смотреть в ответ, всё ещё держа сигарету, которая продолжала тлеть и вот-вот должна была закончится.       Они стояли там, оба опираясь на подоконники, и молча смотрели друг на друга через дорогу, как два идиота. Но, в любом случае, Юнги даже не собирался двигаться.       В какой-то момент Хосок рывком выпрямился, как будто у него появилась какая-то идея. Он снова схватил свой блокнот и поспешно что-то начеркал в нём, прежде чем показать. Смотри. Нужен совет. Это хорошо?       Юнги не понимал, что тот имел в виду, до тех пор, пока Хосок не сделал пару шагов назад, не исчезая впрочем с поля зрения. Теперь Юнги мог видеть его талию и узкие ноги в спортивках. Прежде, чем Юнги снова поднял брови, Хосок начал двигаться. Он танцевал.       Практически сразу тёмные глаза Юнги оказались прикованы к телу рыжеволосого, как и ранее до этого. Было ещё лучше смотреть на Хосока спереди, когда тот отдавался неслышимым ритмам, плавно и искусно, как будто никогда ничего другого и не делал. Юнги следил за каждым его шагом, наблюдая, как от его движений рыжие волосы сначала подскакивают, а после опускаются на лоб; его выражение лица было сфокусированным, но не напряжённым.       Внутренний голос обеспокоенно говорил о том, что Хосок мог заметить его глаза, голодные, готовые поглотить каждое его движение и не отрывающие от него взгляда. Но голос определённо был слишком тихим, чтобы как-то повлиять. Тем не менее, Юнги лучше было бы обратить на него внимание раньше, чем хотелось. Ибо Хосок чётко подметил его пленённый взгляд. И это было очевидно, так как движения постепенно начинали меняться, вместо скоординированных и танцевальных становясь более медленными, чувственными, в некотором роде соблазнительными.       Сначала Юнги не понимал, что Хосок явно отклонился от своей настоящей хореографии, всё ещё слишком сосредоточенно наблюдая за движениями рыжеволосого. Но в какой-то момент он наконец, казалось, очнулся от транса и с опозданием понял, что Хосок едва ли танцевал, скорее показывал небольшой стриптиз перед Юнги. Руками он блуждал по своему голому телу и, вращая бедрами, смотрел прямо на него.       — Чёрт, — тихо прошипел он и, внутренне стыдясь, поспешно отвернулся от парня на той стороне улицы. Невольно он почувствовал, как тепло поднимается к его лицу.       Хосок, казалось, точно знает, что делает и какое влияние оказывает на другого.       Устало глядя на подоконник перед собой, Юнги в последний раз затянулся сигаретой, которая, наконец, превратилась в бесполезный бычок. Качая головой из стороны в сторону, он затушил его о карниз снаружи и небрежно отложил, прежде чем наконец отвернуться от окна, чтобы вернуться в кровать. Для стриптиза этот номер был определённо хорош.       К сожалению, Хосок, казалось, понял его план достаточно быстро, и до того, как Юнги успел закрыть окно, рыжий перестал танцевать и поспешно высунулся из окна.       — Подожди!       Удивлённо округляя рот буквой «О», Хосок ударил по нему рукой, осознавая, что только что окликнул Юнги на всю улицу посреди ночи.       На самом деле, Юнги уже давно был готов убрать ладонь с ручки окна, отступить назад и просто уйти, но, к своему удивлению, он так и остался стоять на месте. Колеблясь некоторое время, он откинулся спиной на окно. Почему Юнги делал это, было непонятно даже ему самому. Может быть, потому что он бы всё равно не смог уснуть, даже если бы попытался. Может потому, что парень на той стороне улицы был единственным развлечением для него. И, может быть, потому, что Хосок понравился Юнги немного больше чем-то, насколько он хотел бы это признать.       Без дальнейших церемоний он вытащил пачку сигарет из кармана своей толстовки и закурил вторую. Она предположительно послужит поводом для долгого пребывания у окна и в то же время заставит Хосока понять, что он передумал и никуда не денется.       Эмоции на лице Хосока было отчётливо видно, и он снова улыбнулся ему, пытаясь понять, кажется ли тот ему невероятно милым или невероятно раздражающим. Еще до того, как он смог выбрать что-то одно, голова Хосока уже исчезла за знакомым блокнотом, на котором было написано одно смелое слово. ИЗВИНИ.       Это был второй раз той ночью, когда Юнги показал рыжему средний палец.       Хосок снова самоуверенно ухмыльнулся, прежде чем ответить Юнги воздушным поцелуйчиком.       А у парня крепкие нервы.       Юнги затянулся, притворяясь невпечатлённым, хотя и был внутренне заинтригован упорством и уверенностью рыжеволосого.       Как хореография?       Он уже прочитал предложение, когда Хосок перевернул страницу и поспешно добавил ещё больше слов.       Если не учитывать концовку ;)       Юнги не совсем знал, как ответить на это. Да, танец был чертовски горячим, и ты это прекрасно знаешь? Скорее всего, нет. Поэтому он просто пожал плечами, надеясь, что сможет уничтожить парня.       Но рыжий, казалось, несерьёзно отнёсся к этому жесту, оставшись удовлетворённым.       На некоторое время их странный разговор прекратился, и оба они стояли в тишине — Юнги облокотился головой на одну руку и время от времени выдыхал небольшие облачка дыма, Хосок стоял, всё ещё голый и с усмешкой, что, вероятно, приросла к его лицу. Для какого-нибудь прохожего это зрелище показалось бы странным: двое парней смотрели друга на друга через улицу — и в любой другой ситуации Юнги согласился бы с ним, но одному лишь Богу известно, почему ему это так нравится.       По-видимому, это могло продолжаться вечно, эти безмолвные взгляды в облачную ночь, и Юнги начал задаваться вопросом, не пытается ли Хосок тянуть время или у него просто закончились идеи для разговора.       Но тогда Юнги внезапно почувствовал что-то другое, тревожное, что заставило его застыть неподвижно с сигаретой во рту. Где-то в его квартире, как ему показалось, раздались тихие звуки — шаги, шорохи и ещё что-то. Юнги ощутил, как его пульс участился, и он прислушался внимательнее, но точно не смог сказать, это звуки из его квартиры, или он просто напридумывал их себе. Не в первый раз за последние несколько дней Юнги становился параноиком даже от самого слабого скрипа, и рефлексы почти буквально заставляли его возвращаться под кровать — на всякий случай. Он знал, что это смешно, и, черт возьми, вряд ли поверил бы, что кто-то снова пробрался в его квартиру — просто в этом здании появилось множество других возможных причин для тихих звуков. И всё же Юнги почувствовал подсознательную панику, которая захлёстывала его.       Кажется, Хосок заметил, что что-то не так. Он перестал улыбаться и вместо этого вопросительно посмотрел на Юнги, прежде чем поднять свой блокнот с нарисованным на нем большим вопросительным знаком.       В любое другое время, Юнги, вероятно, просто пожал бы плечами в ответ. Однако сейчас он всё ещё был травмирован этим проклятым проникновением двухнедельной давности, и эти звуки — воображаемые или нет — казалось, вызывали небольшую ошибку в голове Юнги, делая рациональное мышление невозможным. Вот почему он едва понимал, что делал дальше. Он поднял руку и суетливо позвал Хосока к себе.       Рыжий выглядел обеспокоенно, когда сначала указал на себя, а потом на Юнги по ту сторону улицы.       Тот просто кивнул, не прекращая махать ему, и, когда Юнги показалось, что он снова слышит неопределенные звуки, его движения стали ещё более суетливыми.       Он почти испугался, что Хосок теперь назовёт его сумасшедшим, но, к удивлению Юнги, тот лишь кивнул и показал ему оба больших пальца, прежде чем отойти на несколько шагов, а затем исчезнуть из окна. Юнги был не уверен в том, что именно это значило.       Его сердце забилось ещё тяжелее, когда он увидел, как свет в окне Хосока погас. Он его действительно напугал? Юнги нервно потушил сигарету о внешний карниз, прежде чем кинуть взгляд за плечо, словно ожидая, что в любой момент вооруженный грабитель выпрыгнет из тёмного угла его комнаты и нападёт на него. Конечно, ничего подобного не происходило, и Юнги взглянул обратно, надеясь, что Хосок снова появится за окном, но на улице всё ещё было темно и безлюдно.       Юнги собирался отвернуться, вздохнуть и подумать, как, черт возьми, теперь он должен избавиться от своих параноидных мыслей и страха, отвлекаясь от темных теней и тихих, загадочных звуков.       Но потом он заметил движение на противоположной стороне улицы. В этот раз не в окне второго этажа, а внизу у входной двери, выходящей прямо на узкий тротуар. И хотя это должно было быть очевидно для Юнги, он не поверил своим глазам, когда заметил рыжеволосого парня, выходящего из дома и спешащего по пустой улице в его сторону. Хосок всерьез воспринял отчаянный жест Юнги и отправился к нему.       Удивленный, Юнги наклонился немного дальше через оконную раму, когда рыжая макушка исчезла из виду, и заметил его прямо перед своим домом, незадолго до того, как раздался звон дверного звонка, неизбежно заставивший Юнги вздрогнуть. Он быстро отступил внутрь своей комнаты и задумался, должен ли он позволить Хосоку зайти. Действительно ли он хотел этого? Раньше он явно действовал только из-за необоснованной паники, помахавшей его здравому смыслу, но чем дольше он думал об этом, тем больше ему нравилась идея не сидеть в одиночестве в этой темной квартире без сна.       Так что Юнги покинул свою спальню и толкнул дверь, ведущую в зал, прежде чем успел бы передумать. По пути он включал каждую лампу, что встречалась ему, и заглядывал в каждую комнату — просто чтобы знать, что там нет убийцы с топором.       Немного посомневавшись, Юнги открыл входную дверь, взглянул, прищурившись, на лестницу впереди, освещённую холодным, белым, тусклым светом, и услышал шаги. Они становились всё громче и громче, и, наконец, уже знакомая рыжая копна волос оказалась в поле зрения Юнги. Когда Хосок преодолел последнюю ступеньку и, немного запыхавшийся, но всё равно ухмыляющийся, остановился перед ним, Юнги усомнился, было ли всё это хорошей идеей.       Как-то странно было видеть Хосока прямо перед собой. Он оказался выше, чем ожидал Юнги, возвышаясь над ним где-то на пару сантиметров и заставляя его чувствовать себя маленьким. Хосок даже потрудился надеть футболку, которая была почти такой же оранжевой, как его мягко спадающие волосы, блестящие от света на лестнице. И, черт возьми, вблизи Хосок был без сомнения ещё более привлекательным.       — Хэй, — сказал рыжеволосый, глядя на него с нескрываемым интересом.       — Привет, — голос Юнги звучал немного грубо, в конце концов, он первый раз за последние несколько часов использовал его по делу. Он сделал шаг в сторону, и Хосок воспринял это как приглашение войти в его квартиру. Теперь он стоял посреди коридора Юнги, хотя пять минут назад был на противоположной от него стороне улицы.       Но не это было причиной того, что Юнги сдвинул брови к переносице, закрывая дверь и оборачиваясь к Хосоку:       — Как ты понял, куда нужно звонить?       — Я уже знал твоё имя, — внезапно рыжий немного смутился и начал тыркать край своей красной футболки. — Знаешь, эта ночь это не первый раз, когда мы виделись. Ты нравишься мне с тех пор, как я тут живу, и ещё я… узнал, что тебя зовут Мин Юнги.       — Ты сталкерил меня, что-ли? — Юнги поднял бровь.       — Нет! — поспешно ответил Хосок. — Я не такой странный, каким ты меня считаешь!       — Ах, нет? — он сделал шаг к рыжеволосому.       — Нет, — Хосок, похоже, не боялся Юнги. — И раз уж мы говорим о странном: что с тобой только что происходило?       — Я мог бы спросить у тебя то же самое, — фыркнул Юнги и засунул руки в карманы своей толстовки, потому что, честно, совсем не знал, что с ними делать.       — Ты увидел привидение или типа того? — проигнорировал его комментарий Хосок.       — Да, его зовут Жан-Филипп, он француз из 18-го века и недавно переехал сюда, — сухо сказал Юнги. Конечно, он мог просто сказать правду и объяснить Хосоку, что он просто был маленькой девчонкой-параноиком, которая боялась грабителей. Но другой вариант казался ему более привлекательным.       Хосок усмехнулся в ответ:       — Так я и думал.       Они оба замолчали на мгновение, стоя в небольшом коридоре в тишине, но на этот раз она была менее приятной. Юнги понял, что гораздо легче хранить молчание, когда целая улица между вами, чем когда вы стоите друг перед другом.       В конце концов, именно Хосок подал голос и нарушил тишину:       — Так где же окно?       — А?       — Ну, окно, рядом с которым ты постоянно стоял.       — Ах, это, — Юнги почувствовал себя немного глупо и прошёл по коридору мимо Хосока, направляясь к своей спальне.       Судя по шагам сзади, рыжий шёл следом за ним.       Свет от настольной лампы всё ещё освещал его комнату, и смятое одеяло лежало на кровати. Окно всё так же было открыто и тянуло прохладным сквозняком.       То, как очарованно Хосок подошёл к окну и посмотрел через всю улицу на свою квартиру, было почти смешно:       — Значит, тебе видно отсюда мою комнату.       Юнги молча стоял рядом с ним, так близко, что он тоже мог заглянуть в окно, но достаточно далеко, чтобы плечом не коснуться Хосока.       Рыжий повернулся к Юнги, и солнечная улыбка вновь появилась на его лице.       — Значит, ты так хорошо видел мой танец?       — Да, — Юнги пытался звучать равнодушно, хотя, при мысли о танцевальных движениях Хосока, тепло приливало к его лицу.       — И он тебе понравился? — соблазняюще продолжил тот.       — Возможно, — разумеется, это был не лучший ответ, который Юнги мог дать, но он был первый относительно нейтральный, который пришёл ему на ум.       — Нет, давай смотреть правде в глаза, всё в порядке было с хореографией в начале? — Теперь Хосок звучал искренне любопытно и серьёзно. — Я работаю над ней уже пару дней, но не уверен, что должен оставить её такой.       Юнги смутно помнил саму хореографию. Он слишком отвлекался на Хосока, чтобы обратить на это внимание. Но по крайней мере он помнил, что она ему понравилась.       — Да, она была хороша, — сказал он с лёгкой улыбкой.       — Только хороша? Или же идеальна? — казалось, Хосок очень серьёзно относится к отзывам, он подошёл к нему на шаг ближе, любопытствуя.       — Не знаю, я не разбираюсь в танцах, — Юнги растерянно пожал плечами.       — Должен ли я показать хореографию ещё раз?       — Нет.       — Тогда, может, лучше я снова станцую стриптиз?       — Нет!       Боже, этот парень был упрям.       — И что я здесь делаю?       Юнги не замечал, что с каждым вопросом Хосок подходил всё ближе и ближе к нему, пока они не столкнулись друг с другом, а их пальцы чуть не соприкоснулись. Но Юнги не отодвинулся, сам не зная, почему.       — Я не знаю, — голос Юнги против его воли прозвучал мягче, не так грубо, как до этого.       Губы Хосока коснулись его губ раньше, чем он вообще успел подумать об этом. Поцелуй не был ни мягким, ни грубым, но при том очень уверенным, и Юнги не мог ничего поделать, только выдать удивлённый выдох, приглушённый чужими губами. Только когда руки Хосока оказались на его талии, Юнги понял, что происходит. На удивление, он не был против, и это сбило его с толку. Возможно поэтому, первое, что он догадался сделать — слабо попытаться оттолкнуть Хосока, заставив их губы ненадолго оторваться друг от друга. Он смог рассмотреть непонимающий взгляд потемневших глаз рыжеволосого. Этого взгляда было достаточно для того, чтобы Юнги передумал, и Хосок схватил его за воротник толстовки, возвращая обратно.       Следующий поцелуй был более глубоким и порывистым, но теперь Юнги был готов к этому и ответил, положив руки на худую тёплую шею.       Губы Хосока казались такими мягкими и теплыми, такими умелыми и опытными, как и его язык, который не колебался и секунды перед тем, как лизнуть нижнюю губу и попроситься внутрь. Будто под действием адреналина Юнги позволил ему, и это было новое, незнакомое чувство — чужой язык в его рту. И всё же он не отказался углубить поцелуй.       Нет, Юнги даже и не представлял, что они с Хосоком будут целоваться друг с другом этой ночью — хотя он должен был догадаться. В конце концов, красивый рыжеволосый парень флиртовал с ним достаточно, да и кто бы с таким нетерпением пришёл в квартиру Юнги в три часа ночи, если бы не ожидал чего-то? И, честно, Юнги нравилось это чувство, пылкая игра губ и языков, тепло, поднимающееся в его теле и заставляющее его задыхаться. Он уже замечал, что Хосок был чертовски горяч, но здесь и сейчас он возбуждал гораздо сильнее.       Неожиданно Юнги тихо застонал в поцелуй и крепче впился кончиками пальцев в чувствительную шею Хосока. Он почувствовал, как его губы сложились в лёгкую улыбку, и как тот начал подталкивать Юнги вглубь маленькой спальни прочь от окна.       Так они, наконец, оказались на незаправленной кровати, которая на самом деле была слишком маленькой для двоих, но это не имело значения в тот момент, когда Хосок нависал над Юнги, придавливая его сверху.       В любой другой ситуации Юнги бы настоял на том, чтобы вести самому, но по какой-то причине он без проблем оставил это Хосоку. Даже наоборот, уверенные пальцы, которые начали поднимать низ его черной толстовки, вес тела Хосока на нем, были ему более чем приятны. Он уже чувствовал, что желание гложет его изнутри и делает его всё более и более раскованным.       Но он не думал, что за это его можно было осудить. Последний раз Юнги поцеловал кого-то более четырех месяцев назад, когда он расстался со своим бывшим парнем Чимином. Боже, он только сейчас действительно понимал, насколько скучал по такому телесному контакту. Разве он мог сопротивляться парню вроде Хосока?       В общем и целом, рыжий был немного необычным, чертовски бесстыдным, но в то же время таким уверенным в себе и не теряющим своего детского очарования. И конечно, не стоит забывать, что он был невероятно хорош в поцелуях.       Кончики пальцев Хосока касались обнажённой кожи на животе Юнги, блуждая вверх и вниз, и снова вызывали неконтролируемые стоны, когда задевали его пах.       В то же время Юнги обеими руками зарылся в рыжие волосы Хосока, притягивая его как можно ближе, чтобы их губы были как можно ближе.       Хотя они почти не были знакомы, Юнги хотел Хосока — что было, вообщем-то, очевидно в их ситуации. Но он имел в виду не только физически. Что-то было в Хосоке такое, чего не хватало Юнги, что бы это ни было.       Несмотря на железную хватку, Хосок прервал горячий поцелуй и, прежде чем брюнет смог бы запротестовать, коснулся губами его шеи и прошёлся дорожкой поцелуев до воротника темной толстовки, мешающей двигаться дальше.       Только когда пальцы Хосока начали вырисовывать круги на его тазобедренных косточках, когда они зацепились за пояс его штанов, Юнги на самом деле понял, что будет дальше: Хосок и он перепихнутся, Хосок уйдёт, и они оба, вероятно, больше никогда не скажут друг другу ни слова. Эта мысль невольно заставила Юнги засомневаться, хватаясь сильнее руками за чужие волосы. А чего он хотел? Чтобы это оказалось больше, чем простой интрижкой на одну ночь, после которой он и Хосок, случись им встретиться случайно на улице, только кивнули бы друг другу? Внутренний голос подсказывал Юнги, что он бы не хотел этого, что он должен бороться против похоти, затмившей его разум. Он говорил, что спать с Хосоком бессмысленно.       Рыжий, казалось, понял, что что-то не так, и отпустил пояс чужих штанов, прежде чем поднять голову и посмотреть Юнги в глаза. Губы и щёки Хосока заметно покраснели, а волосы были какой-то оранжевой путаницей, спадающей на его лоб. Он выглядел чертовски горячо, но Юнги подавил желание немедленно поцеловать его и только посмотрел в ответ вместо этого.       — Всё в порядке? — спросил Хосок, слегка запыхавшись, его тёмные глаза поблёскивали. Юнги замешкался:       — Мы можем остановиться?       — Конечно! — Хосок испуганно вскочил с кровати; выглядел он виновато, но не сердито или расстроенно, а скорее даже немного смущенно. — Я не должен был набрасываться на тебя так, прости.       Теперь, когда тяжесть Хосока на нём исчезла, Юнги сел прямо и опустил глаза тоже виновато.       — Мне лучше уйти, — предложил рыжеволосый, прежде чем Юнги успел сказать что-нибудь.       — Нет! — Юнги поспешно поднял руку и притянул Хосока назад за запястье. — Пожалуйста, всё равно останься.       Мысль о том, чтобы остаться одному после событий той ночи, в ловушке своих страхов и темноты, заставляла его чувствовать себя неудобно. Он не хотел переспать с Хосоком — не сейчас, по крайней мере — но и не хотел, чтобы тот уходил. Но, возможно, ему следовало бы подумать об этом раньше. Что было у рыжего на уме с тех пор, как он отказал ему?       — Только если ты хочешь, конечно, — добавил Юнги, осмеливаясь взглянуть на Хосока.       Он смотрел на него с недоумением, его губы широко распахнулись, а глаза раздраженно вспыхнули. Но потом его выражение смягчилось, и на лице появилась лёгкая улыбка.       — Хорошо.       Он позволил Юнги затащить его обратно на кровать, и они легли там, близко друг к другу, на узком матрасе, и на мгновение наступило неловкое молчание, нарушаемое только их дыханием.       — И что мы теперь будем делать? — наконец спросил Хосок, из любопытства и без какого-либо укора. Как и Юнги, он лежал на спине, сложив руки на животе, его рыжие волосы ярко выделялись на белой подушке. Он повернулся к Юнги, и их лица невольно оказались близко друг к другу.       — Мы поспим, — тихо сказал Юнги, повернувшись к нему, — как это делают нормальные люди в три часа ночи.       Хосок слабо кивнул.       — Звучит правдоподобно, — договорив, он быстро наклонился к Юнги и подарил ему последний, короткий поцелуй в губы, разорвав его до того, как он это осознал. — Спокойной ночи, Юнги.       Как будто бы ничего не произошло, Хосок лёг обратно и закрыл глаза, его тёмные ресницы коснулись бледной кожи.       — Спокойной ночи, Хосок, — прошептал Юнги, удивлённо глядя на рыжего, который больше никак не реагировал. Он задумчиво смотрел на него ещё какое-то мгновение, а затем его веки медленно опустились, и он попытался расслабиться.       Он был уверен, что не сможет заснуть теперь, когда этот красивый, слишком красивый рыжеволосый парень лежал рядом с ним в постели. Но всё было в порядке. По крайней мере, Юнги был не один, и это вернуло ему давно потерянное чувство безопасности, пускай он и едва знал парня рядом с собой. Это было странно, и Юнги не мог объяснить это самому себе, но дело в том, что ему нравилось, что он здесь, с Хосоком. И что тени в его комнате и звуки ночи больше не вызывали у него панику.       Когда Юнги наконец заснул, впервые за две недели ему не снились злоумышленники или убийцы с топорами.