***
Они стали парой. Адриан Агрест и Маринетт Дюпен-Чен. Так, правда, и не раскрыв друг другу свое «геройское Я». Они были счастливы, насколько это вообще возможно, если каждый день приходилось врать друг другу ради того, чтобы, подвергая себя опасности, спасать от угрозы родной город. А потом настало двенадцатое сентября, утро, ставшее последним для них — да и для всех остальных жителей города — спокойным, хоть тогда они об этом даже не подозревали. Около семи часов Маринетт резко села в кровати, разбудив до этого мирно спящего рядом Адриана. — Ты чего? — сонно спросил парень. — Ночь была прекрасной, но мы на учебу опаздываем, — поймав слегка шокированный взгляд Адриана, Маринетт чмокнула его в губы и произнесла с улыбкой: — Скажи спасибо, что родители не дома, — спустившись по деревянной лесенке с кровати, Маринетт надела голубую футболку, в которой собиралась ходить весь сегодняшний день, и направилась на кухню. Побыв в Лицее сладкой парочкой, Маринетт и Адриан, разбежавшись «по делам», перевоплотились в Ледибаг и Кота Нуара, чтобы вновь сражаться с Бражником. Кто же знал, что эта битва станет судьбоносной? Кот, как и каждую их встречу, осыпал котомбурами напарницу, заливая ей в уши все новые и новые слова и фразы, но к этому Ледибаг уже привыкла, так что вполне могла абстрагироваться, лишь иногда «на автомате» выдавая односложные ответы. Но вот что было странным, так это отсутствие обычных «подкатов» Кота, без которых вокруг себя Ледибаг чувствовала какой-то вакуум вместо легкого ветерка, еще по-летнему теплого. Отсутствие подобного внимания вообще-то радовало Ледибаг, потому что а) у нее теперь был парень; и б) напарник ее никогда не привлекал, лишь бесил время от времени. Героиня подозревала, что всему виной появление у Кота второй половинки, но твердой уверенности не было, а если и так — Ледибаг за него рада. — Ну-с, — протянул Кот, окидывая неторопливым взглядом город, — куда сегодня, моя Леди? — Вперед и только вперед, — ответила Ледибаг и кинула йо-йо, как и сказала, вдаль, куда глаза глядят. Только парой часов позже героиня поняла, что не нужно было радоваться утром и в обед, либо же делать это усерднее, ведь тот день был последним для радости. Потому что уже вечером серьги Ледибаг были сорваны с Маринетт злодеем, имя которого даже месяцы спустя вспоминать ей не хотелось, сама же Маринетт, без сил, словно тряпичная кукла, осталась лежать на мощеной камнем дороге в каком-то проулке между домами. Кое-как сумев в итоге добраться домой, по обеспокоенному взгляду матери, встретившей ее на пороге, Маринетт поняла: случилось нечто ужасное. А в следующую секунду девушка все и услышала. В выпуске срочных новостей на федеральном канале сообщали, что Бражнику удалось заполучить талисманы Чудес обоих парижских героев, и теперь он собирается захватить власть над городом и исполнить свое желание, которое ни к чему хорошему не приведет, ведь ему придется чем-то пожертвовать. Остекленевшим взглядом Маринетт смотрела на экран телевизора. Он добрался и до Нуара, — слезы брызнули из глаз девушки, и она поспешно кинулась к лестнице в свою чердачную комнату, молниеносно скрываясь за крышкой люка, служившей дверью. Лишь утром, выплакав, как ей казалось, все внутренности, Маринетт поняла, что дело еще хуже, чем представлялось ей вчера. Она потеряла не только Нуара. Вернее… о, как же это сложно! Когда Адриан не ответил ни один звонок или сообщение, Маринетт полезла в интернет, чтобы посмотреть прямой эфир первого канала. Бражник оказался… Га… Габриелем Агрестом! И он решил вернуть себе покойную жену… Новый поток слез с удвоенной силой хлынул из глаз девушки, картинка в голове наконец-то сложилась. Все это время Маринетт была дурой, не замечающей очевидного. Кот Нуар и Адриан Агрест — один человек, неужели можно было этого не понять, если их обоих знаешь едва ли не лучше, чем они сами? Если черная маска на лице вообще ничего не скрывает? Маринетт с диким отчаянным воплем кинула первую попавшуюся вещь, какой оказался один из модных журналов, в стену и, обхватив колени руками, вновь залилась слезами. Габриель использовал возможности обоих талисманов вместе, чтобы вернуть с того света горячо любимую жену Эмили, но существовали правила. Согласно им, нельзя получить что-то с помощью талисманов Ледибаг и Кота Нуара, не отдав чего-то взамен… И этим чем-то для Габриеля Агреста стал единственный сын. Горячо любимый сын, хоть этого он никогда и не показывал.***
В мире, которым завладел Бражник, делая со всем и с каждым все, что только ему вздумается, люди боялись не проснуться однажды, потому что он окажется чем-то недоволен. Поэтому то, что Бражник так и не потрудился узнать, кем были его противники, помогало Маринетт жить спокойной жизнью… По крайней мере, такой же, как и у всех остальных. Ничем не выделяться из толпы, живя в страхе за завтрашний день, но не бояться погибнуть из-за того, что ты была его врагом, — такими словами теперь она жила. — Маринетт… Из тумана за ее спиной выплыл Адриан, чуть грустно улыбаясь. Все еще сидя на корточках перед надгробием младшего Агреста, девушка медленно повернула голову в сторону того, кто был уже мертв, и слегка испуганным, но все же каким-то безразличным взглядом она теперь смотрела на него. Галлюцинация, — мелькнула мысль в голове Маринетт. — Снова. Галлюцинации часто донимали девушку с момента смерти Адриана, но с помощью препаратов она, как ей казалось, сумела отогнать их. Но, видимо, не так успешно, как она думала. Девушка грустно улыбнулась видению, надеясь, что скоро оно вновь растворится в воздухе, полном ноябрьской сырости, как исчезало и во все прошлые разы, но нет. — Кажется, он решил, что жить должен я, а не мама… — самый настоящий, живой Адриан слегка улыбнулся, привычным для него жестом потирая затылок, и Маринетт улыбнулась ему в ответ, чувствуя, как по щекам побежали тонкие дорожки слез.