Умри и вернись.

— Гермиона, — обратился к подруге Гарри, разворачивая её к себе и взяв за вторую руку, на что та шокировано распахнула глаза и слегка приоткрыла ротик. — Я много думал обо всем, что со мной произошло и пришел к выводу, что в своей жизни я допустил слишком много ошибок из-за своей нерешительности. Именно ты единственная, кто всегда был рядом со мной. Ты являлась для меня стимулом, чтобы вернуться и все исправить. Я уже довольно долго думаю о тебе не только как о своем лучшем друге, с которым можно поговорить обо всем на свете, но и как об очень красивой и привлекательной девушке. Я хочу сказать, что мои чувства к тебе намного глубже и хочу попросить тебя дать мне шанс продемонстрировать их тебе. Я люблю тебя, Гермиона! Всегда любил. Ты станешь моей девушкой? — Волшебник говорил очень волнуясь, сопровождая слова, выразительной мимикой лица. Его голос то дрожал, то затихал, и после последних слов он застыл с выражением надежды на лице. Из-за деревьев, в пятнадцати метрах от них, вышел Драко Малфой с ехидной улыбкой на лице, вместе со своими вечными сопровождающими. И первой их заметила Гермиона, которая уже хотела что-то ответить Гарри, но лишь расстроено кивнула головой в их сторону. Но Гарри стоял, все так же, не поворачивая головы, продолжая всматриваться в её лицо. — Что, наша всезнайка радуется, что хотя бы сын такой же грязнокровки, как и она сама, обратил на неё внимание? Правильно, такую уро… — договорить ему не дал Поттер, по уже устоявшейся привычке. Заметив, что у Гермионы наворачиваются слезы уже после первых слов белобрысого мудака, Гарри резко развернулся и, используя шаговую аппарацию, оказался перед Малфоем. Тот, в свою очередь, только и увидел, что Поттер, не двигаясь, стоит к нему спиной, а в следующий момент занесённый перед носом кулак. Раздавшийся хруст костяшек руки заставил двух увальней, провожающих взглядом падающее тело Малфоя, прийти в себя и обратить свое внимание на гриффиндорца, который был очень зол. А тот, в свою очередь, уже наклонился к уху Гойла и прошептал. — Когда он очнется, передай, что в следующий раз, когда он попытается оскорбить Гермиону или мою мать, я сломаю ему ноги и вырву язык, а если ты с твоей подружкой при этом еще будете хотя бы улыбаться, то… Громко сглотнувший Гойл, отлично поняв недосказанное, принялся усиленно кивать головой. И, отстранившись от Поттера, схватил лежащего и стонущего Малфоя за руку, взглядом показав своему товарищу присоединяться. Гарри же сейчас медленно шел обратно к Гермионе с виноватым выражением лица, а в следующую секунду она бросилась ему навстречу и обхватила руками за шею, принявшись ронять на него слезы. Гарри немного растерялся от таких действий и, подумав, пришел к выводу, что он все испортил. Сейчас, проплакавшись, она разозлится на то, что он отправил Малфоя в полет и пошлет его куда подальше, и будет права. Но он просто не мог позволить поганому рту Малфоя и дальше оскорблять её. — Гермиона, прости. Прошу, прости меня, если сможешь. И, пожалуйста, забудь то, что я сказал тебе ранее. Надеюсь ты не станешь относиться ко мне хуже из-за этого. Гермиона же была сейчас очень счастлива. Услышав признание от Гарри, она уже хотела наброситься на того с поцелуями, но последовавшее за этим оскорбление от Малфоя слишком сильно задело её, разбудив в ней давно забытые страхи. Но её рыцарь снова пришел ей на помощь, и сейчас она рыдала от счастья у него на плече, благодаря свою судьбу за то, что она зашла в то купе, где сидел маленький черноволосый мальчик с горящими зелеными глазами. Спустя полминуты она оторвалась от него, и посмотрев в эти завораживающие зеленые глаза, девушка решила объясниться. — Гарри, — сказала она, собираясь с мыслями, подняв на него красноватые от слез глаза, — ты такой дурак! — На этих словах он начал бледнеть, — Боже, что я несу? - воскликнула в сердцах Гермиона. — Я тоже люблю тебя, Гарри! Я старалась подавить это чувство в себе, думая, что ты еще слишком маленький и не увидишь мой интерес, но это было ошибкой, — на этих словах она его снова обняла за шею и прошептала на ухо, — я люблю тебя, Гарри Поттер, и да, я буду твоей девушкой, мой рыцарь! — в ответ, Гарри только поплотнее обнял её и закружил, заливаясь счастливым смехом, а потом поставил её на землю и увлек в полный чувств поцелуй. Примерно через пятнадцать минут, нацеловавшись и наобнимавшись, он взял уже свою девушку за руку и завел за Визжащую хижину. Сказал ей расслабиться и аппарировал в неприметный переулок на Косой аллее. Гермиона с непривычки глубоко дышала, уперев руки в колени, а Гарри, положив ей на спину руку, успокаивал, говоря что в первую аппарацию всегда такие ощущения, и уже через пару минут они не спеша направились сторону Гринготтса, петляя по безлюдным улочкам. — Гарри, а почему ты вообще не колдуешь палочкой? Я, конечно, понимаю, что ты очень силен магически, но для многих заклинаний она все же необходима. — Парень остановился, внимательно посмотрел на неё и сделал жест рука-лицо. — Я совсем забыл, что мне нужна новая палочка, — и отвечая на невысказанный вопрос в глазах девушки, пояснил, — из-за того, что ограничитель уже снят, моя палочка мне уже не подходит. Если я продолжу ей колдовать, то через несколько дней она попросту рассыплется у меня в руках. — А как же ваши одинаковые с Воландемортом сердцевины? Судя по твоим воспоминаниям, это тебе очень помогло несколько раз? — Хм, как бы тебе правильно объяснить. Моя палочка имеет несколько необычные свойства по отношению к палочке Воландеморта. Эта палочка выбрала не меня, а его во мне, понимаешь? Помнишь слова Трелони из пророчества? Отметит его как равного себе? — Та кивнула. — Ну так вот, я долго думал об этом, сидя в Азкабане, — на этих словах Гермиона заметно погрустнела, а самого Гарри передернуло, — и пришел к выводу, что отметил он меня не шрамом, а тем, что выбрал именно меня, понимаешь? Он выбрал годовалого ребенка, как равного себе. Сравнил себя с ребенком! И этим он сделал пророчество истинным. Ну, а из-за его душонки, сидевшей во мне, мне досталась палочка близнец, равная его собственной, как бы отмечая, что я не слабее его. Ведь как какой-то шрам может свидетельствовать о равенстве между нами? А вот близнец сердцевины его палочки вполне. Я постараюсь её сохранить, именно ей я поставлю точку в истории Воландеморта. А после Гринготтса зайдем к Олливандеру. Может, он сможет что-то придумать. На крайний случай можно будет что-то решить с директором насчет старшей-палочки, но это только на крайний случай. Не очень хочу стать мишенью идиотов, думающих, что моя сила результат пользования легендарной палочкой. — А как они узнают? На директора, насколько я поняла, охота не велась и не ведется, — Гарри только усмехнулся в ответ. — Герм, ты уже должна была понять, что наш директор далеко не безобидный старичок. Охочие добраться до палочки его попросту боятся, не зря от него Воландеморт бегал всю первую войну. Ты помнишь по моим воспоминаниям, как именно он прославился и получил Старшую-палочку? — И увидев понимание в глазах своей девушки продолжил. — Так я тебе все же поясню. В Германию до сих пор его пускают с опаской. Наш «добрый директор», дающий направо и налево вторые шансы приспешникам Воландеморта и просто предателям, выкосил почти двадцать магов противника прежде, чем добрался до Гриндевальда и победил в дуэли. И оставив сквибом, поставил ограничитель, а сам стал владельцем старшей палочки. Гермиона ненадолго задумалась и решила уточнить интересующий её вопрос. — Гарри, а ты не мог бы прояснить немного про ограничитель? Я поняла, что совсем не сталкивалась с упоминанием этого заклинания в книгах. — Ну, ты и не могла столкнуться с ним. Эта информация не распространялась даже во времена основателей. По сути своей, заклинание лишает тебя практически всей твоей магической силы, искусственно сжимая магическое ядро. Заклинанием владеют исключительно министерские палачи, но, как мы видим, они вполне могут обходить клятвы и передавать свои знания. И чтобы поставить ограничитель требуется единогласное решение суда. — Но Гарри, ты ведь вполне прилично колдовал все предыдущие курсы, да и Высшая магия Патронуса на прошлом курсе получалась, а ведь они расходуют колоссальное количество магических сил и далеко не все выпускники его могут применить! — Ну, за это спасибо Воландеморту, да и Снейпу в том числе, — усмехнулся он, -что своими руками ослабил кусок души своего хозяина. Понимаешь, крестраж собой представляет слепок магии и души волшебника, создавшего его. Но по сути — это паразит, существующий за счет окружающей его магии. Со мной же вообще получилось, что Снейп своим заклинанием так же поставил ограничитель и на эту частицу души, так как она уже закрепилась на мне, и чтобы существовать в моем теле и не погибнуть вместе со мной в доме Дурслей, ему приходилось отдавать мне свою магию почти с самого начала вынужденного соседства. Поэтому к моменту поступления в Хогвартс я был уже посильнее сквиба, которым, по сути, стал. В моменты сильнейшего стресса я неосознанно поглощал силу, выделяемую крестражем. Все-таки, Воландеморт ужасно боялся смерти, даже в виде крестража. Таким образом, к середине третьего курса, я по силам стал выше среднего, но проблем со здоровьем это не решало, так как крестраж снова принялся обильно питаться моей магией. — А как ты планируешь от него избавиться? — Так и нечего уничтожать уже. Он просто растворился во мне во время моего переноса. Ведь, по сути, сюда я переместил свой собственный крестраж, мою душу и магию, полностью заместив то, что было. -Гермиона сделала вид, будто не заметила его оговорки, но Гарри уже понял, что ляпнул лишнего. — Я позже об этом расскажу. — И что ты чувствуешь? Ну, он как-то повлиял на тебя? — Ну, я думаю, тот прирост в силах, что я ощутил когда переместился сюда, связан как раз с этим, — ответил он. Гарри испытал облегчение от того, что неприятный разговор откладывается, проходя в приемный зал Гринготтса. — Добрый день, я бы хотел поговорить со своим поверенным, — сказал Гарри, обращаясь к гоблину за стойкой. — Ваше имя? — Гарри Джеймс Поттер. — Мистер Поттер, без Вашего опекуна мы не можем Вас обслужить, — ответил гоблин, скалясь во весь рот и демонстрируя острый ряд зубов. — Тогда у меня вопрос: как хранитель ключей Хогвартса Хагрид мог меня сопровождать сюда в первый раз. — Это было оговорено между директором банка и вашим опекуном. А сейчас, попрошу не занимать мое время, -гоблин перевел взгляд обратно в свою тетрадь. — Ну что же, — сказал волшебник достаточно громко, но при этом как бы обращаясь к Гермионе, — возможно, пора переговорить с европейскими банками о возможности размещения моих средств там. «Пророк» будет рад услышать, что Поттеры и Блэки переводят свои средства к конкурентам, особенно учитывая, что в Гринготтсе, похоже, забыли о договоре между банком и моим Родом. Гоблин, сидя за стойкой, смотрел на него как будто его огрели дубиной по голове. — Пойдем, Гермиона. — Мистер Поттер, прошу Вас задержаться, — обратился к нему гоблин. — Это еще зачем? Я Вас и в первый раз услышал. Если в Гринготтс забыли про свои обязательства, то я могу только глубоко Вам посочувствовать, — ответил он и продолжил идти к выходу. — С Вами желает переговорить директор банка! -выкручивался как мог гоблин. — Это уже его личные проблемы. Уведомление о месте, куда перевести мои средства, получите по почте, я услышал вашу позицию. Тут из-за высоких дверей по левой стороне зала вышла процессия из трех гоблинов. Гарри сразу понял, что это директор с охраной. — Мистер Поттер, я директор банка. Мое имя Рагнок, прошу Вас уделить немного своего времени. Заверяю Вас, что мистер Гробольд понесет персональное наказание за нарушение устава банка, — сказал гоблин, зло смотря на Гробольда. — Ну что же, если вы всё-таки соизволили лично выйти, то я готов уделить Вам немного своего времени, ведите. — И, сняв верхнюю одежду, они вместе с Гермионой пристроились за процессией. — Гарри, — обратилась к нему шепотом Гермиона, — ты не боишься, что они что-нибудь с нами сделают? Я читала, что гоблины довольно мстительны, а ты так нарываешься. — Ты многого не знаешь. Главное молчи, во время разговора все поймешь. Они зашли в просторный кабинет, и Гарри, не дожидаясь разрешения, уселся в кресло напротив стола директора, взглядом показав Гермионе садится в кресло рядом. — Мистер Поттер, — заговорил Рагнок с ядом в голосе, — я, конечно, понимаю, что Вы росли вдали от волшебного мира, но магглы, насколько я знаю, стараются привить своим детям хотя бы элементарную вежливость. — Гарри в ответ пристально посмотрел на директора банка. — Мистер Рагнок, кто Вы мне, чтобы говорить о моем воспитании? Вы всего лишь старший охранник моих денег, не берите на себя слишком много, а то можете не донести. Еще раз услышу что-то подобное — и у банка появится необходимость в поиске нового управляющего, я понятно выражаюсь? — сказал он с нечитаемым выражением лица. — Вы мне угрожаете?! — вскричал директор банка. — Да, — просто ответил Гарри, все так же расслабленно сидя в кресле. Телохранители даже шагу ступить не успели, чтобы задержать нахала, как вдоль стен кабинета поднялось багровое пламя адского огня. Директор моментально упал на свое кресло, рассеяно и со страхом на лице глядя по сторонам. В следующую секунду пламя пропало, оставив после себя чернеющие подпалины, а Гарри взмахом руки очистил воздух. — Я надеюсь вы поняли, что не в том положении, чтобы озвучивать мне свои претензии и учить жизни, господин Рагнок, — гоблин в ответ сглотнул и кивнул. — Ну, раз мы уже настроились на деловой лад, перейдем непосредственно к теме нашей беседы, — как ни в чем не бывало продолжил парень. — Директор, скажите, почему гоблины перестали выполнять условия договора между Родом Поттер и банком? Почему я узнаю, что за моей спиной, Вы договариваетесь с директором Дамблдором о каких-то особых условиях моего первого посещения банка? В договоре моими предками прописана четкая инструкция на этот счет. Так почему же она не выполнена? Сейчас Рагнок вспоминал как между правлением банка и Дамблдором состоялся разговор на этот счет. Альбус, обивая их пороги после трагедии в доме Поттеров, настоял на закрытом оглашении их завещания и сокрытии статуса наследника от молодого Поттера, а также запросил некую конфиденциальную информацию по счетам так называемых Пожирателей смерти. И они с радостью согласились на эти требования. Страх быть раскрытыми в нарушении положений устава банка они глушили тем, что получили взамен значительные послабления от Визенгамота, что позволило за следующие десять лет почти втрое увеличить свою прибыль. Рагнок, откинувшись на кресле и обильно потея, думал, как выкрутится из сложившейся ситуации, ведь парень действительно прав. Договоренности между Поттерами и банком были нарушены, а нарушения вели к довольно серьезным штрафам с их стороны. Какого черта этот парень здесь вообще появился? Чем там занимается Дамблдор? Он же говорил, что позаботится о том, чтобы в следующий раз Поттер появился у них не раньше своего совершеннолетия. Его мысли прервал, уже ставший ненавистным, голос парня. — Завещание. — Что завещание? — бледнея, спросил Рагнок. — У вас есть две минуты, чтобы доставить сюда завещания моих родителей и крестного, а также кольца родов Поттер и Блэк. Время пошло. Гермиону, которая поначалу стремилась слиться с креслом и не отсвечивать, страх уже чуть отпустил. И теперь она с интересом смотрела как Гарри, раз за разом, очень умело выбивал почву из-под ног у директора банка. Рагнок, находясь в настоящей панике, кивнул одному из своих стражей на дверь и тот в спешке покинул кабинет. А сам директор пытался оценить всю глубину задницы, в которую он попал, ведь можно было сразу понять, что подросток знает если не все, то многое. И как теперь из этого выкручиваться? А если информация о нарушении договора и сокрытии завещания попадет в прессу? Им настанет конец! Министерство их просто сожрет, и будет большим успехом, если их не приравняют к оборотням и не погонят в резервации. Надо срочно спасать ситуацию! — Мистер Поттер. — Да? — Я думаю, что нам с Вами необходимо найти компромисс в этом вопросе. — А я так не думаю. Извиняюсь за выражение, но ваши яйца, директор, в моих руках, так что компромиссов не будет. — Чего вы хотите? — чуть ли не взвыв, спросил гоблин.