***
Во вторник, после сдвоенного занятия по Рунам удивил Рон: написал Гарри записку, в которой попросил их с Гермионой немного задержаться, а когда в классе остались только они и профессор Бабблинг, занятая своими делами, подошел и… извинился! Мялся, правда, довольно долго, но никто никуда не торопился — последний урок. И мадам Бабблинг спокойно перебирала работы за своим столом и не собиралась выгонять их из класса. Гарри так удивился, что у него чуть челюсть не сбрякала, а вот умница Гермиона вспомнила о том, что друг рассказывал ей, как заставлял Уизли перерисовать вышивки с одежды. — А рисунки с одежды у тебя с собой? — озадачила она Рона. Конечно, с собой у него их не оказалось. Совершенно случайно «где-то затерялись». Но, похоже, парень и сам удивился своей забывчивости. Все-таки повезло, что это занятие и у профессора оказалось последним! Гермиона просто взяла обоих мальчишек за руки и потащила на консультацию. И они узнали, что — да, конечно, проход в кабинет, дверь, арка — все это тщательно обработано рунами, полностью блокирующими действие всех других рун, рунных ставов и чар, что на амулетах, что на одежде студентов. — Почему? — удивились ребята едва ли не в голос. — С зельями, например, все более-менее просто, а главное, явно: либо рванет, либо расплавится, либо цвет или консистенция окажутся не теми, что обычно сразу видно. Только настоящие знатоки могут незаметно испортить зелье или сделать его опасным, — просветила их мадам Бабблинг. — То есть получается, что Руны бывают похлеще зелий? — Рон, не перебивай. — А вот если руны вступают в конфликт с другими рунами или чарами, все происходит быстро, а само воздействие очень сложно определить. Скрытое на самом деле намного опаснее. А традиции у всех свои, у каждой семьи, у каждого мастера одежды, у каждого артефактора, вы понимаете? Правда, это материал следующего полугодия, когда начнете активировать свои работы, ну да ладно, расскажу. Ребята внимали как зачарованные. Подумать только, они раньше искренне считали зельеварение самым опасным предметом! Гермиона с трудом боролась с желанием тут же схватить блокнот и начать конспектировать, а профессор продолжала. — У вас же пока ровным счетом ничего нет: ни чутья, ни опыта. Так что, если мистер Уизли или мистер Поттер сделают в своей практической работе хвостик у какой-нибудь руны длиннее на миллиметр или чуть более пологим… все, пиши пропало. Из кабинета их, скорей всего, вынесут. Лица всей троицы непроизвольно вытянулись. — Нет, это на самом деле обычно не смертельно… для человека. Для его тела. Хотя тяжелая болезнь тоже вполне возможна. Но это может случиться хоть с магом, хоть с магглом. Для магов опасность в том, что несогласованные руны перекрывают магические каналы быстро и незаметно. И отменить это чаще всего не под силу даже Мастерам Рун. — Ого… — Ужас какой… — Так получаются сквибы? — спросил Гарри. — Один из возможных вариантов, — покивала мадам Бабблинг. — Поэтому, например, беременные волшебницы следят за одеждой и домом тщательнейшим образом и, пока ребенку не исполнится год, стараются ни с кем не контактировать, кроме самых близких и проверенных людей. Даже родственников приглашают в дом далеко не всех. — Но это же может быть опасно… тут, в школе! Для нас! Ведь если кто нанесет такие руны где-то в проходе, например, в столовую, то можно будет легко навредить — ведь все защиты тоже отменяются, не так ли? — Гермионе стало явно не по себе. Профессор быстро успокоила ее, объяснив, что для активации такого става, который сделан в классе, необходимо, во-первых, быть, как минимум Мастером Рун, во-вторых, связать их с собственной магией и магией Хогвартса. — Без правильной активации, как вы знаете, руны не работают. А чем сложнее цепочка или став, тем больше нюансов в активации. Класс защищен, как ни одно из помещений Хогвартса. Кстати, при вступлении в должность все преподаватели подписывают особый договор, и на нем есть три рунические цепочки. В результате никто из профессоров не может навредить ученикам: следствием подобных попыток станет лишение магии, а то и смерть. Так что залогом вашего благополучия в моем классе служит моя собственная магия и жизнь. Тут-то Гарри возмутился и едва не проговорился про Квиррелла, с трудом сумев переключиться на рассказ о том, как Рон Уизли все время забывал о намерении разобраться с рунами на своей одежде, как пришлось едва ли не заставить его сделать-таки рисунок, и вот теперь он оставил его непонятно где или даже потерял! Мадам Бабблинг нахмурилась. — Вышивки, полагаю, делала ваша мать, мистер Уизли? — Не знаю, я никогда не видел ее за вышиванием, — развел руками Рон. — Молли Прюэтт… Помню, помню, — вздохнула профессор. — Ничего не могу сказать хорошего, у меня она никогда не блистала. Она не ходила на мой основной курс, а обязательный в те времена ознакомительный закончила с весьма посредственными результатами. К сожалению, у вашей матери в юности были совсем другие интересы, а научить против воли… Скажите, у вас в моем классе возникают какие-то не свойственные вам обычно ощущения? — Э… не знаю, вроде ничего непривычного. Тут я чувствую себя, будто сел играть в шахматы, вот! — признался Рон. — Мне тут… нравится. Хорошо, спокойно. И так понятно все. Вы просто здорово объясняете! — он покраснел. — А вы хороши в этой игре? — профессор словно не обратила внимания на его неловкий комплимент. — Еще как! — ответил за приятеля Гарри. — Да, это похоже на блокировку каких-то ваших способностей, а может быть, и на направленное воздействие. Может быть, вы все-таки покажете, что там у вас? — Но… я же не могу тут… раздеться, — от физиономии Уизли можно было, наверное, свечу зажигать. — Не понимаю, — нахмурилась профессор. — Вам совершенно не обязательно раздеваться у всех на глазах. Я, конечно, не слишком сильна в трансфигурации, но сделать пару плотных ширм, пожалуй, сумею. Десяти минут, полагаю, вам хватит? — Да он за пять тогда скопировал, — выдал приятеля Гарри. Когда Рон Уизли передал рисунок профессору, та посмотрела на листок очень внимательно, но только покачала головой. — Я пока ничего не могу вам сказать, мистер Уизли. Хорошо бы иметь исходный образец, на вас только копия, но и это не поможет быстро решить вашу проблему. Впрочем, попробуйте пока поносить в карманах какую-нибудь из ваших шахматных фигурок. Они ведь у вас старинные, верно? — Ну… да, они очень старые, профессор. — Прекрасно. — А… почему? — Рон частенько смущался того, что его вещи были весьма подержанными. Правда, он думал, что не показывает виду, но ставший внимательным Гарри понял это еще в первую неделю учебы. — В старину шахматные партии часто служили не для развлечения, а для… других задач. — То есть, кто выиграл, тот и прав? — Что-то вроде того. Проигравший часто должен был что-нибудь отдать или исполнить обет как решение спора. А чтобы шахматы было невозможно заколдовать, один из Мастеров Рун создал совершенно особенный став, отменяющий любое колдовство. И именно он использован здесь, — профессор обвела рукой помещение. — Так что, если мои предположения верны, ваши шахматы, мистер Уизли, прекрасно вам помогут. К тому же, фигурку всегда можно выложить. Ведь, если ваш таинственный недоброжелатель находится в школе, хоть я в этом и сомневаюсь, он, безусловно, заметит происходящие с вами изменения. — На входе такие же руны? — поинтересовалась Гермиона. — Нет, на входе простой блокиратор. Ну, как — простой… Через год, если у вас учеба пойдет так же неплохо, попробуете сами. Поблагодарив профессора, дети ушли, а мадам Бабблинг в задумчивости подперла щеку рукой, внимательно рассматривая немного небрежный набросок своего ученика. Вроде бы ничего особенного, обычная защитная цепочка… но все же с мальчиком что-то точно не так. Однако у нее пока хватало других заказов, а заниматься благотворительностью… Хотя чем-то этот мальчик ее зацепил, так что, как только она закончит свои текущие работы, то, пожалуй, разберется в этом вопросе. А чтобы проверить Уизли, даст ему одну интересную, но сложную для новичка книгу. Если справится — значит, она наконец нашла себе настоящего ученика. «Уизли… Шестой сын в семье предателей крови… Если бы он был седьмым, это бы многое объясняло, но шестой! Стоп, как же я сразу не сообразила: у Молли ведь мог быть и выкидыш. А говорить об этом не принято». То, что Рон Уизли всюду начал таскаться с толстенным томом «Квиддич сквозь века, издание второе, дополненное», удивления почти ни у кого не вызвало. Тем более что он был известным фанатом этой игры. Но вот то, что он стал намного тише и задумчивее… Гарри даже прикинул, не придется ли ему для поддержания образа подначивать приятеля хотя бы на микроскандальчик с Малфоем. «Так ведь Малфой не поймет», — сообразил он, к счастью, вовремя. С тех пор как Гарри вступил в заговор с Драко по поводу его дяди и своего крестного, отношения между ними изменились еще сильнее. Нет, назвать Малфоя другом он не мог, но и врагами они уже определенно не были. Интересно, заметил ли это кто-нибудь?***
Конечно, Гарри не удержался и задал этот вопрос Снейпу во время очередной отработки. И получил в ответ, что не стоит считать себя пупом Земли и центром Вселенной, даже если ты «Тот-самый-мальчик-который-выжил». А потом зашел разговор про Уизли, руны и все с этим связанное. Слова профессора Бабблинг про контракт Снейп подтвердил. Гарри только успел набрать воздуха, чтобы все высказать… — А директор тоже подписывает такой договор? — поинтересовалась Гермиона. — И с кем? — Директор, насколько я наслышан, приносит особую клятву… — То есть он тоже не может вредить ученикам? Интересно… Получается, он тут вообще ни при чем? Тогда кто?! — Ну, во-первых, клятва касается только учеников, только территории самого замка и окрестностей, но насчет последних, кстати, я не уверен. — То есть оставить младенца на крыльце у родственников в конце октября… — Подождите-подождите! — прервал их Гарри, уже жалея, что посвятил подругу слишком во многое. — Получается, что кровная защита моей мамы тут ни при чем? — Это ты о чем, Гарри? Пришлось сливать воспоминания о визите директора в Больничное крыло в конце первого курса. Вынырнув из думосбора, Снейп недовольно зашипел себе под нос что-то подозрительно похожее на выражения, вырвавшиеся у него при первом совместном посещении Мунго, Гермиона же глубоко задумалась. — Черт-те что… Гарри, кровная магия — раздел Темной. Мне напомнить тебе, как относилась к Темной магии твоя мать? — Значит, Квиррелла сожгла его собственная клятва и магия Хогвартса? — Я в этом уверен. — Но зачем тогда директор мне эти сказки рассказывал?! — То, что творится в голове у нашего Верховного Чародея, — Снейп скривился, словно откусил лимон, — недоступно обычному разуму. И мой опыт работы подсказывает, что строить догадки совершенно бесперспективно. — Ругаться хочется. Страшно, — сердито и серьезно прошептала Гермиона, отчего Гарри улыбнулся и даже Снейп немного расслабился. — Может, не надо, мисс Грейнджер? Вдруг вы скажете что-то, чего наши уши не перенесут? Ребята рассмеялись. — Благодарю за комплимент, но вряд ли мои скромные познания в обсценной лексике смогут испортить вас, сэр… — О, — Снейп наконец рассмеялся. — Мисс Грейнджер, не стоит вам копировать меня. Хоть и получилось довольно удачно, все же сарказм не к лицу такой юной и симпатичной ведьме. — Вот как у вас так получается? Я чуть книксен не сделала! — возмутилась Гермиона, покраснев от смущения. Ей ужасно хотелось спросить, чем именно она так симпатична… Как бы поправдоподобней запороть еще какое-нибудь зелье, чтобы снова нарваться на отработку? А Гарри просто млел. Наконец-то его подруга и любимый наставник окончательно нашли общий язык!***
Ранним субботним утром на улицах Хогсмида не было никого, кроме довольно странной компании: плотной, крупной мужеподобной женщины с большой собачьей переноской, стройной девушки в чуднОй даже для волшебников одежде и мужчины в наглухо застегнутом черном то ли пальто, то ли плаще. Мужчина в черном что-то быстро и, кажется, немного сердито диктовал крупной даме, а после того, как та закончила записывать, передал ей небольшой саквояж. Девушка же протянула даме поводок, на котором сидел молодой и тощий английский бульдог, опасливо косящийся на клетку-переноску. Залезать туда пес явно не хотел: он обернулся к девушке с мужчиной и почти по-человечески вздохнул, а потом вильнул хвостом и лизнул… воздух, который прошелся по его спине, чуть пригладив шерсть. Мужчина нагнулся и что-то сказал собаке, после чего пес, вздохнув еще раз, зашел в клетку и начал обустраиваться в ней. Потоптавшись и несколько раз покружив на подстилке, он улегся с такой философской мордой, что женщины улыбнулись. А потом вся компания дружно повернула за угол дома и… исчезла. Впрочем, если бы за этим кто-то и наблюдал, то ничего особенного не нашел бы: аппарация в деревеньке магов была в порядке вещей.* * *
Марджори Дурсль, узнав, что от ее брата сбежал-таки тот самый молоденький бульдожек, которым они обзавелись прошедшим летом, не мешкала ни секунды. «А вот надо было собачкой заниматься серьезно или отдать это дело профессионалам! Хотя бы посоветоваться со мной могли!» — фыркала про себя Мардж, собирая переноску, воду, подстилочку, салфетки и собачьи лакомства. На отличного породистого кобелька она с первого взгляда заимела совершенно определенные надежды, так что ругать брата и золовку за недосмотр не стала. Ей же на руку. Чтобы заполучить этого пса в свои ручки, мадам Дурсль была готова не только встать в половине шестого утра, выпить какую-то мерзкую микстуру, которую принес учитель ее племянника, предложивший ей отправиться с ним в магическую деревню. Да хоть к черту на рога! Мардж была готова хоть на метле лететь, она так и сказала! И почему на нее так странно посмотрели, а мистер Снейп даже закашлялся? Ее не огорчало даже то, что ее укачало в треклятом такси. Хоть и странно это было: ехали-ехали, а плохо стало, когда они вышли непонятно зачем на каком-то пустыре. Неужели нельзя было подъехать поближе? Правда, высказать это Снейпу сразу она не могла: опасалась, что вместо комментария из ее рта выйдет завтрак. Бледно-зелененький водитель тоже молчал, видимо, и ему стало худо. Как они назад-то поедут? Хотя спасибо все же этому Снейпу, руку подал, как джентльмен, переноску донести помог. Она бы и сама справилась, если бы не чувствовала себя действительно странно: мысли путались, подташнивало и голова гудела, словно после… гудела, в общем. «Деревенька средневековая какая-то. Наверное, кино снимают», — Мардж скользнула взглядом по окрестностям, но высматривать детали и интересоваться подробностями не стала. Плевать ей на кино и на магию, песика надо срочно приводить в порядок, он такой худой! Молодец Снейп, лекарство приготовил какое-то особенное, о да, она обязательно будет его давать — ведь еще летом она успела попробовать его зелье фертильности на одной из своих сук, после полученной травмы считавшейся безнадежно бесплодной. Этого профессора есть за что уважать. Да-да, она будет действовать в точности как он говорит. Снимая с короткой крепенькой шеи поводок-удавку, Марджори нахмурилась и хотела уже объяснить близорукой дамочке, как надо правильно обращаться с такими собаками, да только та первая забормотала что-то непонятное, но приятное: про славу и медали. Ну… это она правильно. Мадам Дурсль покровительственно похлопала по тощенькому плечику и вздохнула: что взять с непрофессионалов? В медалях она была уверена. Как минимум в трех: по возрасту они успевали и в юниоры, и в открытый класс. А дальше видно будет, но испортить собачку она теперь никому не даст! Умнички у нее племянники. Жалко, оба учатся, да ничего, вот приедут на каникулы, она устроит им всем встречу с новым чемпионом породы! И на летние выставки можно будет вместе съездить. Документы она чудному песику уже выправила… Теперь его полное имя — Чарльз Альфред Бестер Белая Жемчужина — по названию ее собственного питомника, а как же! И представлял он собой якобы уникальнейший результат инбридинга ее же лучших производителей. Осталось сделать его победителем, чтобы уже все было, как полагается. А почему бы нет, с такими-то данными кобелька да с ее, Мардж, личным опытным хендлером? Мардж уже представляла очередь на щенков от заявленной родителями Чарлика пары. А стати действительно соответствовали — по костяку так точно вылитый Злыдень. Кстати, приучать ли его к новому имени? Кажется, Дурсли звали его Блэком: потрясающая кличка для белого бульдога, отменная фантазия, что ни говори… На выставки она его, само собой, уже записала. И даже внесла взнос за первую. До лета они минимум три сертификата соберут, хоть и придется немного попутешествовать, на континент уж точно. Главное — выехать заранее, песику нужно будет привыкнуть, успокоиться… Они должны успеть на все выставки, уж она сделает из него Международного чемпиона! Все это Марджори Дурсль имела удовольствие изложить псу по пути домой. Тот слушал внимательнейшим образом, что вконец ее умилило. — Умница ты мой, — крепкая рука, так похожая на мужскую, ласково потрепала бульдога по загривку. — Да ты поумнее многих людей будешь. Пес душераздирающе вздохнул и грустно посмотрел ей в глаза…***
Сириус Блэк успел сотню раз благословить манеру мадам Дурсль разговаривать с собаками — благодаря этому он мог считать, что имеет полное представление о том, что его ожидает в ближайшем, и не только, будущем. «Что же, — думал он про себя, — покрасоваться на собачьей выставке, конечно, не предел моих мечтаний, но и ничего страшного. Станем чемпионами! Интересно, Гарри обрадуется?» Удивлялся он только одному: он был собакой, прекрасно чувствовал и вел себя, как собака, но мысли оставались совершенно человеческими. И главными из них были его клятва Сивилле и обещание, данное перед расставанием крестнику. «Измениться, спрятаться в безопасном месте, пройти обследование в хорошей клинике… Пожалуй, поездка на континент, планируемая мадам собаководом, будет очень даже на руку», — решил он и отправился обследовать свое новое место жительства.***
Аферу с избавлением мисс Трелони от своего крестного Гарри с кузеном и другими заинтересованными лицами провернули всего за неделю. Малфой даже с матерью едва связаться успел, достав протеевы блокноты, когда узнал, что его помощь уже не пригодится. Он попробовал было обидеться, но ушлый Поттер все-таки загрузил его новым вопросом, а именно поиском хорошей клиники или хотя бы надежного специалиста: мол, крестному надо лечиться, а уж с тем, чтобы добраться и оплатить, он как-нибудь сам справится. Главное — рекомендовать его правильным колдомедикам. Малфои-старшие вздохнули с облегчением: спрятать государственного преступника, тщательно разыскиваемого Авроратом, в маноре или охотничьем домике они еще были готовы — родня все-таки, а вот вывозить его из Англии через все кордоны Люциусу было совершенно не с руки. Так что Гарри, воспользовавшись мантией-невидимкой и странным, как он наивно полагал, попустительством Снейпа провожал крестного и заодно собирался наконец посмотреть Хогсмид. Он даже не подумал, что за потворством его профессора на самом деле скрывался элементарный расчет на то, что наставления крестника помогут Блэку несколько дольше держаться в рамках. Но кроме всего, у Гарри было еще и дело. Как раз перед выходными братья Уизли показали ему на Карте Мародеров секретный подземный ход от Хогвартса к Хогсмиду. Естественно, его было совершенно необходимо обследовать — иначе что он им скажет, когда вернется? Правда, эти поползновения Снейп ликвидировал на корню: слишком рано, слишком опасно — на улицах никого, а дементоры бдят круглосуточно, эти твари, оказывается, во сне не нуждаются. И что, если кто-нибудь, выйдя погулять, заметит появляющиеся на свежевыпавшем снегу следы? Гарри ничего не оставалось, кроме как посмотреть на собравшиеся на небе тучи и кружащиеся снежинки как на врагов, и согласиться. Так что, когда они проводили Сириуса и Снейп аппарировал «даму с собачкой» (попутно наложив на обоих Конфундус) в соседнюю маггловскую деревеньку, где они оставили машину, профессор Трелони аппарировала вместе с Гарри прямо к Визжащей хижине. Оттуда они подземным ходом отправились обратно в Хогвартс. Несмотря на то, что Гарри приобрел некоторую уверенность в том, что способен тягаться с дементорами, встречаться с ними ему совершенно не хотелось. А уж как обрадовалась подземелью мисс Трелони! Да еще и Снейп намекнул своему ученику, что неплохо было бы ему присмотреть за прорицательницей. Правда, по поведению мисс Трелони Гарри догадался, что ее попросили как раз присматривать за ним. Это было забавно, но ничем не мешало. А докладывать обо всех своих планах на выходной Гарри не собирался. Он успел вернуться в свою спальню, заглянув предварительно в душ, где намочил и взлохматил волосы. А потом аккуратно сложил за пазуху мантию и в компании с Уизли, Финниганом и невероятно прилипчивыми братьями Криви отправился на завтрак. Гермиона была уже за столом, так что они только переглянулись, и Гарри кивнул. Аппетит у Грейнджер сразу улучшился.***
В новый подземный ход Гарри отправился вместе с близнецами уже после того, как почти все студенты, кому было можно, ушли в Хогсмид. Шли быстро, ход явно использовался часто и был ровным и чистым. Когда они выбрались через узкую тяжелую дверь на склад «Сладкого Королевства», Уизли предупредили его, что брать здесь ничего не стоит — все зачаровано, так что лучше просто погулять, а они ему купят, что он закажет. Чтобы не выходить из роли, Гарри протянул им десяток сиклей, заказал шоколадных лягушек и медовых кексов, запахнул мантию поплотней и вышел на улицу, где его, как и договаривались, поджидали Рон с Гермионой. Они втроем обошли почти весь Хогсмид — тут, конечно, места было побольше, чем в замке, но особо разгуливать было практически негде. Гарри быстро узнал, что где расположено, а потом Уизли захотел есть. Да и Гарри, ведущий весьма насыщенную жизнь с раннего утра, уже забыл, что ел на завтрак. — Ты же завтракал два часа назад, — удивилась Гермиона. — Может, все-таки пойдем в «Три метлы»? А Гарри за нашими спинами спрячется, никто не заметит, вот увидишь! Народу пока еще не так и много. А? — Не канючь, — попросила Гермиона. — Что, если кто-нибудь коснется Гарри или споткнется о него? — Скажу, что это я, всего-то дел, — Рон растопырил руки и ноги. — А… Ну ладно. Только, чур, в драку не лезть! — Не буду, не буду, пойдем уже! — А давайте я сразу под стол залезу? — предложил Гарри. — Ты что, с кр… собаками переобщался, завидно стало? — удивилась Гермиона, но не удержалась от подколки. — Где это он общался с собаками? — Дурсли летом завели щенка бульдога, — нашелся Гарри, понимая, что делать большие глаза подруге, находясь под мантией-невидимкой — дело совершенно бесполезное. Ну что вы хотите, не привык он пока, не привык! А Гермиона могла бы быть и поосторожнее, ведь чуть не сказала про крестного! — Вот это публика, — шепнула Гермиона, когда они зашли в паб. — Это же сам министр! — А ты откуда знаешь? — Рон устраивался за столиком так, чтобы возле стены оставалось свободное место. — Ты что, газет не читаешь? Даже колдографии не смотришь, серьезно? Гарри сердито зашипел из-под стола, чтобы друзья говорили потише. Он просто обязан был узнать, о чем могла разговаривать такая странная компания. Ладно, профессора Флитвик и МакГонагалл в Хогсмиде бывали, кто-то из них сегодня должен был сопровождать студентов, а может и оба. Хагрид тоже местный, но каким ветром сюда Фаджа-то занесло? И о чем он так доверительно шепчется с трактирщицей? Министр… а вот уже и с лесником! Норма-ально… Гарри медленно начал пробираться под столиками поближе к ним. И наконец он услышал… словно специально для него подготовленную радиопередачу. Правда, осознание этого пришло далеко не сразу — сначала Гарри просто тихо обалдевал. — Ах, Сириус Блэк был лучшим другом Джеймса Поттера и шафером на их свадьбе с Эванс… Как он мог! — причитала мадам Розмерта, припоминая, как Джеймс ухаживал за будущей супругой. — …Вот прямо на этом месте преподнес ей такой роскошный букет! «И кому она это рассказывает? Кто из них этого не знает?» — дивился Гарри. Никто из присутствующих не тянул на возраст тех, кто не умел читать тринадцать лет назад. А в газетах мусолили именно вот это все. Что происходит? — Он же, кажется, крёстный Гарри, — бубнил Хагрид. — Как он мог предать своего лучшего друга и его семью?! — вторила ему… МакГонагалл! Тут Гарри чуть из-под стола не вылез с воплем: «А головой подумать вы не пробовали?!» — В конце концов, Блэк, — резюмировал Фадж, — выдал Лили и Джеймса Тёмному Лорду, а потом убил ещё одного друга Поттеров, Питера Петтигрю. «Да что вы говорите…» — Гарри едва не стошнило. Хотелось вылезти и… настучать Фаджу по котелку, и пусть хоть что с ним потом делают. — Может быть, господа, мы закончим перебирать старые грехи, да еще чужие? — спас положение Флитвик, за что Гарри ему был весьма благодарен. — Это театральная постановка какая-то, — прошептал он, вылезая и садясь рядом с друзьями. Ни есть, ни пить ему уже совершенно не хотелось. Было противно. Он быстрым шепотом рассказал о том, что услышал. — Бред какой... Мерлин, какой бред! Пойдем отсюда, — Гермиона взяла его за невидимую руку, другой подхватила Рона, и через минуту они уже стояли на улице. Гарри хотелось отдышаться, словно ему не хватало воздуха в помещении, откуда они выбрались. — Что это было? — остановился Рон. — Ничего не понимаю! — Попробуй подумать сам, — посоветовала Гермиона. Рон смешно наморщил нос и потрогал в кармане фигурку коня. — Но так не бывает! Если Блэк был крестным Гарри, он не мог нарушить обет и сдать Фиделиус! Его бы… он бы… ему бы так откатило, что и дементоры бы не понадобились! — Вот-вот. Я рада, что ты тоже пришел к такому выводу. — Главное, откуда они все это знают? Я не считаю мадам Розмерту, она сплетница известная, но остальные? И при чем тут Флитвик и МакГонагалл? — Ну, Флитвик, кажется, просто сидел и молчал. — Нет, он вопросы задавал, вы не слышали, он говорил довольно тихо. Очень интересные вопросы. Такое впечатление, что меня там ждали. — Э… Гарри, ты уверен? — Скажите мне, для чего людям, которые и так все знают, а еще и знают, что каждый из них знает, проговаривать все это снова и снова? Для кого и чего? — …***
Настроение было никудышным, причем не у одного Гарри. Гермиона тоже сидела как пришибленная, только делая вид, что читает. Гарри с Роном вяло передвигали шахматные фигуры, периодически возмущающиеся тем, куда их ставят. Говорить ни о чем не хотелось. Думать — тоже. Неужели и близнецы Уизли, и Хагрид, и МакГонагалл участвуют в непонятном заговоре? Гарри было не так обидно думать про министра и мадам трактирщицу — он с ними особо знаком не был, но Хагрид! Но декан! В глазах периодически становилось горячо… И он видел, что Рон точно так же переживал по поводу братьев. А что бы он, интересно, сказал про себя? Ведь идея зайти поесть принадлежала ему. Хотя, если быть честным, Гарри и сам бы пошел. Потому что — а куда еще? Не к мадам Паддифут же! И к Снейпу не сходить: слизеринцы, небось, сейчас шастают по своим подземельям, еще не хватало на кого натолкнуться. Когда же закончится этот треклятый день?.. Он проберется к профессору завтра рано-рано утром, чтобы никого не побеспокоить. Ему обязательно нужно с ним поговорить! «А может, к Флитвику пойти? — подумал Гарри. — Все же это мой второй наставник. Тем более он сам там был и все слышал. И, наверное, в курсе, как состоялась такая встреча». Гарри кивнул друзьям и ушел в спальню. Там можно было задернуть шторы поплотней, наложить заклинание нераскрываемости и написать обоим профессорам. А там кто первым откликнется. Иначе Гарри просто не сможет заснуть. Блокнот нагрелся, едва он взял его в руки. «Звонил тете. Собакен устроился отлично. Ведет себя образцово. Д.» Гарри вздохнул. Нет, все-таки сегодняшний день был не таким уж плохим. Сириус в безопасности. И это, наверное, главное. А с остальным они понемногу разберутся. В конце концов, он ведь не один. Что он, своим учителям не доверяет? Вон, и Дурсли за него, и тетя Мардж… Он написал Дадли «спасибо», а потом попросил о встрече обоих профессоров. Следующий день, он надеялся, обещал быть интересным. Хоть и воскресенье. Профессора не отвечали, у Гарри начали слипаться глаза и он постепенно уплыл в свои беспокойные сны.