***
Скитер словно с неба свалилась, сразу приступив к делу. — Специальный корреспондент «Ежедневного пророка» Рита Скитер. Здравствуйте, мистер Снейп, миссис Стебль, мистер… — она посмотрела на Люпина, кивнув ему, и быстро перевела взгляд на Гарри, продолжая приветствие, — мистер Поттер. Вы позволите задать вам несколько вопросов? — Как вы здесь появились? — ожидаемо нахмурился Снейп. Рита весело посмотрела на него. — Моя работа состоит в том, чтобы хорошо помнить даты. Это очень помогает оказываться в нужное время в нужном месте. Я вас не задержу, — она обратилась к ним всем одновременно. — Гарри, приношу вам свои соболезнования. Но очень вас прошу, уделите мне десяток минут, — она осторожно взяла мальчика под локоток и доверительно шепнула, — Конечно, моя жизнь от этого не зависит, но карьера — точно. Поможете? Косой взгляд на Снейпа… Робкий кивок Гарри. Да, еще бы добрый мальчик не согласился помочь! Молчаливая растерянность Стебль и Люпина. Картина получилась — хоть маслом пиши. Северус мысленно поаплодировал Рите и кивнул. Гарри, хоть и предупрежден был, слегка растерялся, приветствуя необычайно яркую и напористую даму. — Не более трех вопросов, — положил ему руку на плечо Снейп. — У нас не так много времени, верно, коллеги? — Может быть, обойтись сегодня без этого? — предложил Люпин. — Уважаемые профессора что-то скрывают от широкой публики? — тут же загорелись глаза журналистки, и Ремусу стало немного не по себе. — Разве надо скрывать желание Гарри Поттера отдать дань памяти родителям в день рождения его матери? — удивился Снейп. — Как видите, мальчик находится под надежной охраной, — добавила мадам Стебль, указав жестом на Люпина. — Профессор Защиты от Темных искусств, мистер Люпин. Скитер улыбнулась, еще раз приветствуя Люпина, а у того возникло ощущение, словно шерсть на загривке поднялась, однако, он сумел сдержаться и пожать руку даме. И даже предложил пройти в паб, в это время оказавшийся почти пустым. Они сели за соседние столики, и Рита достала блокнот, а из сумочки вылетело перо. Гарри им заинтересовался, но под взглядом Снейпа промолчал. — Мистер Поттер, что вы чувствуете сегодня, побывав в доме ваших родителей? — Пустоту, — мальчик серьезно посмотрел на журналистку. — Печаль. Растерянность от того, что дом, где я родился, не может быть моим. — Как?! Почему? — Скитер подскочила, а вот глаза (или то были очки?) блеснули, словно у хищной птицы, увидевшей добычу. И Гарри изложил, как он это видел… И как умел. В основном насчет мемориала. И немного затронул тему маггловских родственников, стараясь, правда, не говорить ничего конкретного, кроме того, что в том доме для мага места определенно нет. Люпин ощутил, что ему повезло: он сидит. Иначе у него подкосились бы ноги. Профессор Стебль медленно сжимала и разжимала кулаки, покрываясь красными пятнами, и Снейп заказал ей какой-то напиток с мятой и вроде бы валерианой. Сам он сохранял привычно бесстрастное выражение, за которым прятал напряженное внимание, потому что излияния Гарри иногда приходилось немного притормаживать выработанными еще до начала учебного года условными знаками. А перо мисс Скитер строчило так, что едва не дымилось… — У нас осталось не более пяти минут, — Снейп многозначительно посмотрел на Риту, и та задала наконец тот самый вопрос… Ответ поверг в шок всех, даже самого Снейпа. Он и не думал рассматривать это с такой стороны… Но при всем при том Гарри был абсолютно прав.***
— Что я могу сделать для вас, Гарри? — спросила мадам Стебль, как только обрела дар речи после ухода журналистки. Снейп, а за ним и Поттер молча пожали плечами. Наконец Гарри ответил: — Да уже все более-менее… Спасибо… Все хорошо. Профессор Снейп… я часто у него бываю, можно сказать, почти живу. — Это… правда? — выдавил из себя Люпин, сгорбившийся и какой-то посеревший. — Желаешь посмотреть? Найди думосбор, Гарри покажет. — Как ты можешь так спокойно говорить об этом? — у Люпина дернулась щека. — Ты, слизеринский… — Декан? — перебил Гарри, не давая Люпину ни малейшего шанса. — Может быть, потому, что профессор первый, кто начал мне действительно помогать? — И как давно? — вырвалось у Ремуса, хотя он примерно представлял, что Снейп ему ответит, и не ошибся. Почти не ошибся. — Я обязан отчитываться? Ты ничего не путаешь? Впрочем… С тех пор, как меня попросил об этом директор. Люпин поперхнулся. — Он просил? Тебя?! — Не можешь поверить — спроси его самого, — бросил Снейп равнодушно, и Ремус понял, что да, все так и есть. — А что ты делал раньше? — А где были вы? — неожиданно парировал Гарри вместо своего Учителя. — Когда погибли мои родители, куда подевались все те, кто так любит рассказывать о том, какие они были замечательные и как они с ними дружили? Ремусу хотелось… сбежать. Прочь из Хогвартса, чтобы не играть назначенную ему непонятную и явно не очень-то красивую роль, прочь от проблем этого мальчика, сына друзей… бывших друзей. После выпускного быстро ставших для него чужими. После объявления директора о его истинной природе во время выпускного оборотня не хотел принимать никто — можно сказать, он вышел из школы с волчьим билетом. Но объясниться с мальчишкой все же было необходимо. А еще он почему-то хотел, чтобы это услышал и Снейп… — Я искал работу, Гарри. Мне попросту не на что было жить. Чем бы я мог помочь тебе тогда, тем более что и сам представлял опасность?.. — И родители не могли вам помочь? Или… не хотели? — Я… Видишь ли, твоя мама была беременна тобой, и я… — То есть... вы их даже не спрашивали? Ремус вздохнул. О, нет. Очень даже спрашивал. Джеймса. Но рассказать об этом мальчику? Он окончательно разочаруется в отце, а директор приказывал все силы положить на то, чтобы память о родителях наконец затмила в голове у Гарри образ Снейпа. Ухмылка Люпина напоминала печальный оскал. Дурачком он не был и уже кое-что начал понимать. Судя по Гарри, к родителям он не питал особенно ярких чувств, в чем его винить было довольно сложно: он их просто не знал. А Снейп, видимо, сделал для мальчика многое, хоть и сложно в это поверить. Задачка, данная директором, не имела решения. Да и в целом дело пахло… да что там, оно смердело. И весьма гадко. — Снейп… Возьми с меня Непреложный. Не хочу, чтобы директор мог посмотреть мои воспоминания о сегодняшнем дне. — Не выйдет. Тебе же придется отчитываться, неужели думаешь, что он не залезет тебе в голову или не попросит воспоминания? Уверен, директор предпочтет увидеть все собственными глазами. — Тогда… Бери обет, Снейп, и ищите нового преподавателя Защиты. — Вот даже как? — Ты… вы не представляете… — Так обрисуйте нам хотя бы в общих чертах, профессор Люпин, — мадам Стебль положила руку ему на плечо. — Мы тоже готовы принести клятву, если это необходимо. И Люпин рассказал… Столько, что им всем не один день потом было о чем подумать. А после их пути разошлись, и в Хогвартс вернулось всего трое. Директору же передали, что профессор ЗОТИ был вынужден сразу из Годриковой Лощины отправиться в Лондон по личным делам — благо Дамблдор и сам появился в школе аж пять дней спустя. Стоит ли говорить, что из Лондона никто не вернулся, а немногие ценные вещи, оставленные профессором-оборотнем в Хогвартсе, были потихоньку переправлены… для начала в самую дальнюю теплицу. Или ближнюю, если, конечно, смотреть со стороны Запретного леса. Кем? Какая разница. Никто не видел. Сами приплыли. Всего-то пара книг и подборка старых тетрадей. Что вы спрашиваете об этом барахле, кому оно нужно? Куда делось? Понятия не имеем. Там много опасных растений, и они вообще жрут что ни попадя.***
Через день после их возвращения Ежедневный Пророк, полученный с утренней почтой, стал сенсацией. — Что пишет, что пишет! — восклицал то один, то другой читатель, тут же цитируя особо интересные места, которые в тексте были… сплошь и рядом. — …Хрупкий мальчик посмотрел на меня глазами, полными слез, — звонкий девичий голос вдруг перекрыл общий гомон, который начал стихать: было, что послушать. А пуффендуйка-второкурсница с выражением продолжала чтение: — …Какой долг? Когда и кому я успел задолжать? Когда у меня убили родителей? Или когда меня лишили единственной памяти, что осталась от них: нашего дома, дома, где жила мама… и отец… Я почти ничего не помню о них… У меня нет в этом мире ничего своего, я даже не знаю, куда мне идти, когда закончу школу. Зал зашумел. — Гарри, ты это… Если что, можешь к нам, наверное, — пробормотал Рон Уизли, которого, впрочем, тут же дружно и с немалым энтузиазмом поддержали и близнецы, и сестра. — Да это просто феноменальное свинство! — послышалось со стороны стола Когтеврана. — Гарри Поттер, ты можешь рассчитывать на нас! — И на нас! — грянули едва не хором «барсуки» всех возрастов, а за преподавательским столом гордо приосанилась мадам Стебль. Минерва МакГонагалл едва не забыла, как дышать. Молчали только зелено-серебряные, по примеру своего декана стараясь сохранять каменное спокойствие. Получалось… не очень. Выдавали их слишком большие глаза, слишком яркий румянец, слишком удивленные и даже растерянные лица и… полная тишина. Не язвил и не смеялся никто. И даже не жевал… Драко Малфой лихорадочно перебирал в уме, что лучше сказать. Хотелось одновременно пройтись по поводу «хрупкого мальчика», слез и соплей, но он чуял, что за этим стоит нечто совсем другое. Намного большее. В конце концов он первым сорвался из-за стола и полетел… в совятню. Его примеру в течение этого дня последовала едва не вся школа. Директор же пребывал в блаженном неведении благодаря очередному вызову в Международную конфедерацию магов. Как он ни пытался откреститься от участия в очередном заседании, после намека на то, стоит ли такому занятому чародею оставаться на своем посту, других вариантов, кроме как срочно отбыть по назначению, у него не было.***
Весь день Гарри не знал, куда деваться. Он был жутко зол и, если бы не заранее принятое маггловское успокоительное, вполне мог наломать таких дров, что разгребать пришлось бы долго и муторно. На него косилась вся школа. Это было куда хуже, чем на первом курсе. Но все это оказалось мелочью по сравнению с тем, что произошло на ужине. — Гарри Поттер! — поднялась со своего места Сьюзен Боунс, как только он вошел в зал. — Моя тетя и я будем рады предоставить тебе место в нашем доме, пока ты не вернешь свой и не приведешь его в, — она споткнулась и опустила глаза на листок, — пригодное для проживания состояние. Гарри поблагодарил, кое-как добрался до факультетского стола и тяжело плюхнулся на свое место. Дочитать статью о себе он так и не смог, но Гермиона рассказала, как Скитер живописала разрушенный дом его предков. В ее интерпретации дыра в крыше увеличилась едва ли не до половины дома, не говоря уже обо всем остальном. Что и говорить, подобными «поэтическими преувеличениями» изобиловала вся статья, как маком — любимые рогалики тети Петуньи. Гарри искренне не понимал, как можно это читать, не говоря о том, чтобы еще и верить. А потом с такими же заявлениями встали… наверное, полшколы: приглашения сыпались ото всех, спокойны были только те, кто сидел под зелено-серебряными знаменами. Поэтому когда поднялся Малфой — первый представитель со Слизерина и признанный главный враг Поттера, в зале установилась почти звенящая тишина. Пока Драко держал паузу, у Гарри странно защемило в груди. Снейп изо всех сил кривился, изображая отвращение — скрыть широченную довольную улыбку иначе было уже сложновато. Рита отработала на все сто, а юный Малфой только принимается за дело. — Это настоящая низость, я считаю, поступить так с ребенком, — начал Драко и, услышав гул возмущения, усмехнулся и громко добавил: — Поттеру же тогда всего год был! Шум быстро улегся — всем было интересно, что же дальше, и он продолжил: — И теперь мы и наши родители должны это исправить. Малфой-манор готов безвозмездно предоставить стол и кров Гарри Поттеру на столько, на сколько это ему будет необходимо. Вот официальное приглашение от моих родителей, Поттер, — он отлевитировал в руки Гарри шикарный конверт. — Подожди, не трогай! — возмутился было Рон, но… громким шепотом, так, что было слышно только соседям. Гарри успокаивающе кивнул приятелю, встал и церемонно поклонился Малфою. Тут едва не грянула буря, но… встал Филиус Флитвик, наложив Силенцио на зал. И совершенно открыто предложил Гарри уже принятое тем ученичество, на что Поттер, мысленно хохоча, тут же при всех дал согласие. Теперь все было официально. Жаль только, до зелий добираться придется по-прежнему, либо под мантией-невидимкой, либо получив взыскание. Ну да ладно, не привыкать. Вечер закончился тем, что Гарри голодным вышел из-за стола и, блестя глазами, с чувством сообщил на весь зал, что с такими замечательными людьми, как все собравшиеся здесь, он точно не пропадет. За что им большое спасибо. И даже поклонился. Заявление было встречено бурной овацией.***
— Ну, можно считать, что эта партия нами разыграна блестяще, — подвел итоги Снейп, когда они собрались в кабинете профессора Флитвика. — Устал, голубь мира? Гарри слабо улыбнулся, кивнул и попробовал было притулиться к профессору, но тот отстранился, слегка похлопав его по спине. — Терпи. Теперь тебе придется не только быть «знаменем победы над злом», ты взял на себя гораздо большее — мир между факультетами. А это, скажу тебе, не просто школьные дела. — Догадываюсь, — вздохнул Гарри. — У всех же родители, а они… Одни за Лорда, другие за Дамблдора… — Большинство сами за себя, что, увы, немногим лучше, если не хуже, — продолжил Снейп. — Но их уже подминает общественное мнение, — заявила Гермиона, поймав одобрительный взгляд своего Учителя. — Отличная идея была со Скитер, Северус, — Флитвик сиял. Его ученик наконец разыграл свою собственную комбинацию, и, кажется, она принесла им очень интересного, хоть и непростого союзника. Ему же понравилось быть на подхвате, скреплять обет и смотреть со стороны, как его друг общается с этой весьма неординарной, надо признать, дамой. — Что дальше? — спросил Гарри и в ответ услышал с трех сторон, что хотя бы до конца учебного года надо попробовать просто не отсвечивать, учиться и вести себя скромнее. Да он разве когда-то был против? Оно само… — Прошу прощения, но мне нужно вас покинуть, — заявил Снейп, вставая. — Благодарить пойдете? — спросил Гарри. Он уже немного успокоился, хотя про себя решил, что от журналистов всех мастей надо держаться как можно дальше. Даже таких красивых. Особенно таких. Снейп смерил его нечитаемым взглядом и отвечать, ясное дело, не стал.***
— Северус, это бомба! Ты просто красавец, — Рита повисла на шее у Снейпа, впиваясь алым ртом прямо в его губы. За соседним столиком кафе кто-то тихо хмыкнул. Когда она наконец отстранилась, он, усмехаясь, сел, аккуратно оттирая платком помаду. — Зря, тебе бы пошел этот цвет… — Остришь? В вампиры меня вроде еще не производили, а летучая мышь подземелий с красной помадой, согласись, не очень стыкуется. Зачем звала? — Еще раз поблагодарить и сказать, что если у тебя будет подобная информация, то я к твоим услугам. Или — вашим? Что тебе будет от щедрот Поттера, на что ты рассчитываешь, Северус? — Виски со льдом, — ответил тот подошедшему официанту. — Тебе не кажется, что это совершенно не твое дело, Рита? Поттер… он же просто ребенок. С непомерно раздутой историей про спасителя мира, но — ребенок. Ты же сама видела. — Да, я понимаю, настоящая рыбка у нас куда крупнее. Большая такая рыбка, очень большая. — И очень опасная. К тому же не одна. Надеюсь, ты учитываешь это? — А ты? Удобно плавать меж двух акул? — Я подстраховался. — А мне? — Держи. — Да? — тонкие идеально выщипанные брови встали аккуратным домиком. Снейп передал ей небольшую коробочку, открыв которую, Рита от удивления едва не поперхнулась воздухом. — Ты… можешь позволить себе такое? — Когда все закончится, можешь вернуть, — усмехнулся Северус, глядя, как пальцы с алым маникюром непроизвольно сжались на подарке. — Я пошутил, Рита. Безопасность тех, кто с нами, Гарри Поттер ценит весьма высоко. И не только Гарри. Мы в доле. — Так это… из работ его отца? — Прадеда. — О… Рита примерила браслет. — А с вами выгодно работать. — Мы рассчитываем на твой профессионализм, Рита. Последняя статья была идеальна. Ты — умница. — Это… лишь за статью? Или за сотрудничество? — Любитель жареных фактов, любитель сенсаций… Ты же сама что угодно отдашь, чтобы узнать, что к чему. — Я много бы отдала еще и за то, чтобы узнать, каков один мой знакомый зельевар в постели… — ее пальчики пробежали по его рукаву. Бровь изогнулась сама… но лицо ее хозяина, увы, оставалось почти бесстрастным. — Право, ничего особенного. — Ты уверен? — ее захватила эта игра и этот неожиданный ответ. Самокритика? — Я сплю с ним каждую ночь, не поверишь… довольно скучно. Рита секунду хлопала глазами, а затем расхохоталась. — Нет, Снейп, так только ты умеешь… отвадить женщину, которая сама предлагает переспать с тобой, но при этом ее еще и рассмешить. У меня даже разозлиться не получается! У тебя кто-то есть, или ты… о… ты голубой? — Я зеленый с серебром, и, поверь, это не оставляет ни времени, ни возможности, ни желания на другие расцветки. Хочешь проверить — милости прошу попробоваться на должность профессора. — Ты нудный и черный, но, дракон тебя сожри, это ужасно интригует! Но даже ради этого я не собираюсь преподавать в Хогвартсе. Знаешь, Снейп, я тебе когда-нибудь страшно отомщу… — протянула она с таким предвкушением, что ему стало немного неуютно. От такой можно ожидать чего угодно. Но это вовсе не значит, что он собирается идти на поводу у этой женщины. И дело вовсе не в привлекательности. Ему никогда не приходила мысль о возможности так пикироваться с женщиной. Чем-то она напомнила ему Филиуса и Помону одновременно. И с чувством юмора, кажется, у нее все в порядке. Впрочем, можно еще проверить. — Да ну? Готова поделиться идеей? — Только если ты дополнишь… — К вашим услугам, мадам. — Я напишу твою биографию! Снейп поперхнулся, и Рита с наслаждением потерла руки — мысленно, разумеется. Да! Наконец! Наконец-то она достала эту каменную личность! — Представь, такая темная обложка и твой силуэт на фоне, скажем, Луны… или нет, лучше — гаснущего заката… и надпись: «Северус Снейп: сволочь или святой?» Ну как? — На твоем месте я бы убрал союз «или». А слову «святой» и так никто не поверит, хоть лично я думаю, что зря. — Ах ты… святая сволочь! — рассмеялась Рита. — Ладно. Я подумаю. Но твою личную жизнь ждет мое журналистское расследование. — Угроза страшна. Но сначала справься с тем, что я тебе предоставил, — он протянул ей небольшой конверт с воспоминаниями «неизвестного оборотня». — И научись варить хорошие противоядия, а лучше — отличные. Знаешь, для писателей-биографов это может быть нужней, чем чернила…