лестничные пролеты

      В квартире как-то дохуя народа на квадратный метр.       Кристину тошнит от шума и кажется насквозь проспиртованного воздуха. Она вроде и пила не так уж много, начиналось то все, как пьянка в, пускай и относительно многочисленной, но все-таки своей компании. Момент, когда приходят новые люди, она благополучно проебывает. Крис достаточно пьяна, чтобы допускать возможность того, что причина тошноты — это выжженная блондинка на коленях Анатольева, а не лишняя стопка текилы. На столе валяется чья-то пачка сигарет, и это охуенно удачная возможность свалить от парня, уже пятнадцать минут пытающегося к ней подкатить. Кристина еще пытается быть вежливой, поэтому даже улыбается и бормочет извинения, когда встает с дивана и проталкивается из квартиры, спотыкаясь о разбросанные по узкому коридору кроссовки, во влажный полумрак лестничной клетки с перегоревшими лампочками.       Зажигалка ведет себя как последняя сука, ломаясь и отказываясь исполнять свое прямое назначение в трясущихся руках. Возвращаться в прокуренную квартиру нет никакого желания, поэтому Крис закрывает глаза и прислоняется затылком к стене, не выпуская зажатой между губами сигареты. Хочется плакать от несправедливости сегодняшнего вечера: надвигающиеся экзамены, та блондинка на коленях у Кира и, конечно же самое обидное, не желающая работать зажигалка. Да, пожалуй, именно так, с остальным можно было бы смириться, но последнее — это просто вселенская несправедливость. Она распахивает глаза, делая шаг, и чуть не заваливается на ступеньки грязной подъездной лестницы, отшатнувшись назад.       У Анатольева в глазах пляшут пьяные вдрызг черти. Крис как-то отстраненно отмечает, что ему пиздецки идет новая короткая стрижка, и все-таки летит вниз, в последний момент запинаясь о собственную ногу. Поясница тут же вспыхивает острой болью, выбивая из башки все мысли, кроме тех, где внутренний голос рыдает о том, что она — неуклюжая идиотка. Кристина подгибает ногу, не желая вставать, и выхватывает так удачно оказавшуюся на уровне глаз зажигалку из чужой горячей ладони. Она вжимается позвоночником в металлическую перекладину и думает, что ее кто-то проклял, провожая взглядом выскользнувшую из пальцев прямо в пролет между лестницами сигарету. — плохой день? — плохая жизнь.       Кирилл усмехается и выдыхает серый дым в темноту сырого воздуха. Крис провожает движение внимательным взглядом и непроизвольно залипает на его рте. Голос внутри ненадолго затыкается, сосредотачиваясь на филигранно-безупречной улыбке в уголках пухлых губ. Кир опускается на корточки, все равно оставаясь выше, и протягивает развернутую ладонь с зажатой между пальцами сигаретой. Кристина пьяная, усталая и самую малость влюбленная, поэтому подается вперед и затягивается, собирая всё внимание на нервных окончаниях губ в тех местах, где они соприкасаются с широкими тёплыми пальцами. Кажется, еще мгновение и вызывай санитаров, голос в голове одновременно охуевает и восторженно визжит от сложившейся ситуации. — скажешь что-нибудь? — переспим?       Крис выбивает из реальности, комом застревают в горле слова, а где-то между третьим и четвертым ребрами разворачивает черная дыра. Она пытается не думать. Получается откровенно херово. Текила внутри толкает в горячие ладони, стаскивающие на пару ступенек ниже, прямо на колени, сокращая расстояние до минимума, не разрывая взгляда. Кир красивый сейчас, с хищным блеском в глазах и алкогольным румянцем на бледной коже. И Крис ловит кайф от этого взгляда, горячих губ со вкусом текилы и широких ладоней под собственной свободной футболкой. Но вырывается, потому что это, блять, сырой подъезд панельной многоэтажки и ее первая любовь, которую травит в себе несколько лет. — я проебалась, Кир — скинешь на алкоголь, Крис       Кристине кажется, что она слышит, как рядом с ее виском взводят курок. И ей плевать. Хоронить в закрытом гробу, ибо она не желает видеть ваши осуждающие взгляды даже после смерти. В ее проебанной жизни этот момент — лучший.