***
— У нас не будет свадьбы. — Хорошо. — Просто распишемся и все, да? — Хорошо. — Закажем что-нибудь вкусное. Купим дорогого вина. — Хорошо. — Наконец-то перевезу все свои вещи. — Да… погоди, они же и так здесь? — Ты меня вообще слушаешь? — она смеется. Рон улыбается, отрывая взгляд от телефона и поднимая на нее. Бонни красивая, черт возьми, безумно красивая, и он кивает, потому что правда слушал, и показывает ей экран телефона. Рестораны доставки. Ну да. — Такое планирование свадьбы мне по душе, — Бонни листает сайты, — и никаких тебе… гостей и всего такого прочего. — У тебя травма от свадьбы Коннора и Оливера? — Возможно? Я в принципе не люблю что-то такое шумное. — Моя мама расстроится. — Я попрошу прощения? — Миллер мотает головой. — Убедительно попрошу прощения? — Миллер фыркает. — Брось, она меня любит. — Любит, — подтверждает он, — и я люблю.***
Пистолет падает на пол, и от этого даже Фрэнк вздрагивает. Он, черт возьми, не был готов. Никто не был готов. Бонни не хотела его убивать. — Я разберусь, — вздыхает он, — но Аннализ… — Я убью себя раньше, чем она, — Бонни поворачивается к нему на каблуках, небрежно пожимая плечами. Кровь почти добралась до ее ног. — Покажи ей. — Покажу, но ты же шу… Уинтерботтом! — он хватает уходящую девушку за запястье, осторожно, чтобы не напугать. — Скажи, что ты шутишь. — Я шучу. Мы здесь все шутим. Он, — кивает на тело в комнате, — шутил больше всех. — Тебе надо успокоиться. — Ты не думал сказать это десять минут назад? — Бонни… — он отпускает ее руку и тяжело вздыхает. Взгляды сталкиваются: напряженные, нервные, они знают друг о друге слишком много. Целое всё, и этого всего не выйдет сказать сейчас, у них совсем нет времени. Фрэнк обещает себе подумать над тем, почему он был так занят чертовым Габриэлем, что позволил всему этому произойти с его коллегой? Подругой? Кто они друг другу вообще были все эти годы? Фрэнк обещает себе не забывать, потому что иначе, кажется, остатки хорошего человека в нем окончательно исчезнут. Недосказанность становится невыносимой, а с лестницы слышен шум. — Пока, — тихо говорит Бонни, опустив взгляд в пол. — Пока. Дверь закрывается, и между ними теперь непреодолимое расстояние. Уинтерботтом шагает к лифту, в нем сползает по стене вниз и смотрит на свои дрожащие руки. Она не хотела убивать Нейта, не хотела, не собиралась, но вышло так же, как и у самого Лейхи. Это даже смешно. Она сделала так много необдуманных поступков за сегодня, что еще один, последний, честно, она обещает, уже мало на что повлияет. Может, Аннализ пробьет на слезу. Маловероятно: они расстались на ужасной ноте, но сколько лет?.. Даже считать не хотелось. — Они подставили Рона! — Черт возьми, успокойся, он убил отца Нейта! — Они его подставили, он не убивал его, он не мог! — С чего ты вооб… — Он собирался сделать мне предложение, — и Аннализ замолкает на полуслове, — Нейт нашел у него кольцо. Бонни устало трет переносицу и идет на улицу. Цирк, сплошной цирк. — Я люблю его. — Он убил от… — Господи, хватит повторять это, он не мог, он не мог, он! Не! Мог! — Есть фотография! — Почему ты отказываешься верить тому, что нашла я?! — Ты любишь его, ты не можешь быть об… — Я люблю его и именно поэтому я могу, черт возьми!***
Ей снова снилась их свадьба, и она скучает, она безумно скучает, она каждую ночь засыпает с чувством вины, обнимая мокрую от слез подушку, делает вид, что все в порядке. Каким-то образом Фрэнк избавляется от тела и все успокаивается. Человек может легко исчезнуть, если никто не будет его искать. Нейта не ищут. Даже дети. Даже Аннализ. Может, она наконец-то поняла. — Можем поговорить? — Бонни поднимает голову, на мгновение радуясь своему спасению от кипы бумаг, но Ашер не то чтобы самая приятная альтернатива, тем более, что он избегал ее все эти дни. Несколько недель. Да, она не смогла его уволить. Место Рона слишком сильно давит. — У Китинг есть ноги и она умеет ими пользоваться, так что если ты… — Нет, Бон-Бон, я сам, — он садится в свободное кресло. Уинтерботтом вскидывает брови. — Это ты убила Нейта? — молчание. — Можешь не отвечать, знаю, что ты. Аннализ тоже знает, но она… она не собирается тебя сдавать. — Как благородно с ее стороны, — хмыкает Бонни, — просто если она сдаст меня — я сдам всех остальных. Она так думает. — А ты бы это сделала? — Нет. — Это… это правильнее было бы, наверное, посадить нас всех, но… — парень кивает чему-то своему, — ты хороший человек, Бон. — Ты за этим пришел? — Мне жаль, — пауза, — что Миллер… — Заткнись. В глазах темнеет. — Я знаю, что он был единственным, кто… — Заткнись сейчас же! — выкрикивает она. Люди в коридоре оборачиваются с недоумением. — Уходи. — Бон-Бон. — Выметайся. К черту. Или тебе заняться нечем? — Прости. Он тихо прикрывает за собой дверь, и Бонни прячет лицо в ладонях, глубоко вздыхая. Кольцо на пальце тоже давит, и она почти жалеет, что оставила его, но не жалеет о крови на своих руках. А еще Бонни никогда не строила иллюзий насчет себя. Ашер дал причину кое-что снова обдумать. И еще раз. Она заносит палец над кнопкой позвонить над контактом Аннализ, но в последний момент передумывает. — Скажи, что ты шутишь. — Я шучу. Мы здесь все шутим. У нее дома есть пистолет и нет никаких сил больше судорожно оттирать руки от крови и видеть его глаза. Ну, и Нейту Лейхи наверняка очень одиноко в аду, хотя ей бы очень хотелось верить, что Миллер простит ее и возьмет с собой. Бонни почти уверена, что видит любимые глаза. Жители соседнего дома через несколько минут вызывают полицию.