Не удивительно, что люди так ужасны, если им приходится начинать жизнь детьми. Кингсли Эмис
* * *
Холодно. Маленькая девочка старается бесшумно двигаться по темному коридору. Пол скрипит. Красивое и величественное днем поместье ночью угнетает своей тишиной. На стенах в этом длинном коридоре, который ведет прямо в кабинет ее мамы, висят картины «смешных» людей. Так их, по крайней мере, называла маленькая Реджина. Смешные. Но сейчас они смотрят прямо на нее, ведь так? «Зачем ты обижаешь своих бабушек и дедушек, милая?» - В голове звучит голос матери. Особенно смешным ей всегда казался одноглазый прапрадед. Особенно страшным сейчас тоже был он. Вот перед ней приоткрытая дверь кабинета. Место – где она ни разу не была, но хотела оказаться с тех самых «Не заходить. Ты поняла меня?». Когда ребенку семь лет любой запрет звучит как вызов. Именно поэтому девочка так целенаправленно, «И отважно» - добавляет Реджина, хотела сюда попасть. Теперь, когда она босиком стоит прямо в центре этой комнаты, разочарование полностью описывает ее состояние. «Ну и что тут такого?» - Говорит она, чуть нахмурив брови. Сначала ей кажется, словно огромные настенные часы стали громче стучать, пока звук не приобретает схожесть с каблуками ее матери. Девочка в два прыжка оказывается позади большого декоративного глобуса и максимально сжимается, надеясь, что мама не включит свет. «Я никогда, никогда не смогу это исправить. Глупый Гриффин…» Подслушивать – это очень плохо. Очень. Как-то раз она подслушала разговор мамы с одной женщиной по телефону. Так и познакомилась с матом. И именно сейчас девчонка всем своим существом ощущала значение слова «Блять». Ее мама вела себя странно, она двигалась как-то плавно и говорила немного иначе. В эту ночь Реджина впервые видела свою маму пьяной. «Ты! Глупый и… и ничтожный! Я ненавижу тебя и твою жену. Почему вы не страдаете так, как я? Что мне сделать, чтобы не видеть ваши счастливые лица?!» - Она плакала и со всей силы била кулаком по столу, и с него упала фотография. Девочка, наблюдавшая за этой картиной, была испугана и впервые пожалела, что не послушалась и устроила ночную вылазку. Короткие волосы до плеч, что днем аккуратно уложены и блестят, сейчас прилипли к вспотевшей шее. Идеальный до самых пуговиц костюм, который стоит больше, чем у некоторых зарплата, был весь помят и даже не заправлен. Мама выглядела жалко. И как для любого ребенка боль родителей становиться своей болью, Реджина, присев на полу и обхватив руками колени, тоже плакала. Кора Миллс подняла фотографию. На ней изображена она с дочерью. Та держит в руках грамоту, которую выиграла в проектной работе по математике. «Маленький гений!», - прочитала женщина надпись под фотографией и улыбнулась «Солнце мое. Мое самое настоящее сокровище. Если бы ты знала, как твоей маме бывает одиноко. Но я ничего не смогу исправить, а ты еще маленькая…» - с этими словами все и закончилось. Кора была тридцати шести летним заместителем медико-технологической корпорации, одной из самых востребовательных на рынке и Реджина чуть ли выучила это предложение, говоря всем – «Вы можете добиться успеха, если похожи на мою маму!» Именно этот образ, которая выше всех остальных мам, сильнее всех остальных пап и круче любого супергероя – изменился. Когда дверь в кабинет закрылась и девочка осталась одна в полной тишине, она поняла две вещи, которые изменили ее дальнейшую жизнь. Во-первых, она обязательно поможет своей маме стать счастливой. По-настоящему счастливой. Ну, и, во-вторых, иногда, стоит нарушать правила, чтобы узнать правду. Например, подслушивать не всегда плохо. Случается, что даже хорошо.* * *
- Мне позвонила Джессика, предупредила, что Гриффины снова устраивают свой глупый званый ужин завтра, как обычно. - Стройная девушка двадцати восьми лет, практически вихрем зашла в кабинет генерального директора, по совместительству – мамы, и сразу уселась на диван. Короткие темные волосы до плеч и бледная кожа – черта семейства Миллс. Обе женщины были красивы и умели пользоваться своей красотой, вызывая у окружающих яростную зависть. Зависть – потому что крупнейшую компанию по производству медицинских препаратов от различных заболеваний возглавляли две женщины, а яростную – потому что обе при этом были недоступны и обворожительны. Но не красота помогла им добиться таких успехов, а ум. Реджина окончила университет в возрасте семнадцати лет. Кембридж славился своими гениями, а фотография молодой девушки и по сей день висела в главном холле «Гордость университета». Окончив учебу, она сразу определилась с профессией и начала работать под руководством своей матери. Однако, если многие и считали это блатом, то только люди, неработающие в корпорации Medtronic, потому что все остальные, кто хоть раз бывал в главном офисе, не могли не заметить молодую, запыхавшеюся девчонку, которая неслась весь день с документами по всему зданию, а уходила домой самой последней, если уходила вообще. В общей сложности, она работала вот уже десять лет, и абсолютно каждый уважал ее, но не потому что она дочь Коры Миллс, а потому что она – Мисс Реджина. - Дорогая, это отлично. Немного терпения, - женщина устало вздохнула, а потом улыбнулась фирменной улыбкой, - сорок пять процентов акций их компании у нас, а они даже не замечают этого. Нам нужно еще, скажем, десять. Тогда поглощение будет стопроцентным! Эта фирменная улыбка называлась у них в семье «Кто не спрятался… я не виноват».* * *
А этого паренька, который сидит на лавочке и беззаботно поедает мороженое, зовут Финн Коллинз. Конец года, на улице жарко и весь город словно пропитан движением и даже в парке, где обычно от силы парочка влюбленных, сейчас некуда и присесть. Все его мысли далеки от реального времени. Он вспоминает тот день, когда к ним в класс перевелась самая яркая, «как солнце» - добавляет он, девушка в его жизни.* * *
Огромное количество детей бежало в сторону кабинета истории. Все они параллельно кричали друг другу что-то, что маленький Финн был не в состоянии разобрать из-за шума. Единственное, понятное ему предложение звучало так – «в кабинете истории…она надрала… он ее выбросит в окно щас». И вот, ноги уже сами несут его к месту. Он целых пять минут пытался протиснуться в кабинет, но ребята из старшего класса загородили все, и невозможно было и мельком что-то углядеть. Тогда, решившись на хитрость, он нагнулся максимально низко и пополз между ног. Кто-то чуть не упал сверху, но вот она –победа! Стоит целый и невредимый посередине кабинета, наблюдая картину, в которой один мальчишка на полу держится за свой пах и скулит невнятные слова, пока второй мальчик стоит у окна и орет что-то. Отойдя в бок на пару шагов Финн замирает. Это Бари Риверс – самый больной на голову ученик школы, а орет он не просто, а скорее на девчонку, которая свисает с окна, цепляясь за воротник Бари. Становиться понятно, что подлец потерял равновесие и не может отцепиться. Все это становиться действительно смешно, когда парень начинает плакать, держась руками за рамы окна, пока пацанка, как ни в чем не было, продолжает смеяться. Да, именно пацанка. Финн внимательно смотрел на девушку, и его сердце так громко стучало, что он даже не заметил, когда чьи-то руки оттащили назад, обратно к толпе. Большие голубые глаза и короткие светлые волосы делали ее привлекательнее многих девушек и парней одновременно. Как только учитель физкультуры ворвался, оттаскивая Финна и большими шагами приближаясь к ученикам, Кларк Гриффин, единственная и неповторимая, разжала руки и мгновенно исчезла из вида. Все ахнули и ринулись к окну. Последнее, что они увидели – это, бегающая по крыше школьного сарая, девчонка. «А ведь действительно… там же не высоко» - думал каждый, но все равно восхищался. И казалось, что даже грозный физрук чуточку улыбнулся. Эти воспоминания еще раз подтвердили молодому парню, который уже доел мороженое, что послезавтра он просто обязан спросить у Кларк Гриффин, не станет ли она его девушкой.* * *
- Эбби, сегодня прекрасный день, может, ты сходишь с подругами в клуб или в кафе, может кинотеатр? – Высокий, широкоплечий и невероятно красивый мужчина, расхаживал по спальне в поисках носков и, увидев погрустневшую жену, решил ее немного приободрить. Тем временем его жена, немного растрепанная, укутанная по шею с непонятной маской из огурцов на лице, читала «Разбивая лед» и одновременно усмехалась над попытками супруга найти потерянное сокровище. Они всегда были немного странными. «Они» - в смысле их отношения. Но на протяжении уже долгих лет в браке успели привыкнуть к этому. - Твои счастливые носки в пятой полке слева, а еще ты знаешь, что у меня нет подруг. Если ты не имеешь в виду, конечно, Кору, то она… - Да, да. «Она высокомерная» опустим слово «Сука», потому что и так знаешь – это не правда. А как же наш инженер, который с особой любовью именно твою машину постоянно ремонтирует? – Он поиграл бровями и подмигнул. Единственное, что Джейк Гриффин понял за девятнадцать лет брака – Эбби никогда не любила его. Но именно принятие этого позволило им сблизиться и от ненависти друг к другу к настоящей дружбе. - Что… что ты только что сказал? – Она тут же убрала книгу и начала вставать с кровати, но мужчина успел выбежать из комнаты, а книга полетела уже в закрытую дверь. – Идиот! День обещал быть интересным. А завтра, снова по настоянию мужа, ей придется сидеть со своей семьей и с семьей Миллсов, которые просто обожают выигрывать во всем, что касается дочерей. «Ой, Реджина недавно была на обложке People, мы совсем не ожидали такого», - вспоминает последний их обед вместе. Через полчаса та самая женщина с огурцовой маской спустилась на первый этаж особняка в столовую, но теперь она больше походила на воплощение утонченности. Длинные светлые волосы были собраны в высокий хвост и выглядели словно мягкая пшеница, они, можно сказать, светились, а сама она создавала впечатления противоположное Коре Миллс – открытая и притягательная. На ней был щёлоковый халат, длина которого была на ладонь короче колен. Она была сексуальной, оставалась желанной для всех, даже несмотря на свой возраст. Не успела женщина присесть позавтракать вкуснейшими пирогами, который приготовила бабушка Лукас, как тут же послышался грохот. Устало закатив глаза, она продолжила трапезу. Этот шум означал только одно – ее дочь проснулась и упала с кровати. К этому можно привыкнуть.* * *
«Если у вас не было «настоящей» семьи – это не значит, что вы ее больше никогда не приобретете, ведь, задумайся, а что такое семья? Это место, куда вы всегда захочешь вернуться, чтобы почувствовать себя в нужном месте. Именно поэтому, часто случается так, что свою «настоящую» семью трудно назвать «семьей», ведь туда возвращаться не хочется.» - В главном отделении участка раннее утро. Единственная девушка, которая не спала всю ночь, воодушевленно беседует, смотря фотографии детей на сайте «momdonor». «Я вот, всегда хотела помогать людям и совсем недавно поняла, что хотеть и делать – это разные вещи. Вот, сегодня я вспомнила кое-что, и все встало на свои места! Эмма, пора! Ты сможешь, ты подаришь жизнь сразу двум людям. Понимаешь о чем я?» - Она повернула голову в сторону маленького кактуса на горшочке которого было написано «Ходор». «Правильно. Надо пройти анкетирование, тесты, сходить в саму клинику и сдать анализы, да, столько дел. Еще придется взять долгий отпуск на работе, но пожарных и без меня много, справятся!» - вырвав листочек с газеты, она написала адрес клиники. Счастливая, можно сказать, святящаяся девушка, чувствовала, что ее жизнь меняется уже с этой самой минуты. Она станет донором. Родит ребенка. Прозвенела пожарная тревога и вот, спустя пять минут, она уже в полной готовности неслась на спецмашине, готовая бороться с огнем. Если когда-нибудь увидите девушку, которая светиться от счастья и чести из-за того, что спешит спасать людей, то знайте – это единственная в своем роде –Эмма Свон.* * *
- Да мне наплевать, что вы там решили! Я подвернул ногу вчера, значит в этот раз будет Лекса! - Закройте ему рот или я сама закрою. - Господи, да заткнитесь вы оба! – Терпению Октавии Блейк пришел конец. Все. Колокольчик зазвенел. А если быть точнее, то звенел он с шести утра и до сей пор. Очень много писем и все они похожи друг на друга, твердят в один голос «Где деньги? А кредит закрыть вы не хотите? Может вы пожить на улице решили, раз не платите за проживание?». И вся соль состояла в том, что ЗК предупреждала команду –следующая вылазка будет последней и самой высокооплачиваемой. Беллами, который являлся следующим по очереди, не хотел брать на себя такую ответственность, поэтому придумал отговорки с самого утра. – Вы понимаете, что нам все равно придется идти на это дело, какого хрена вы ноете? - Кто ноет? – Угрожающе проговорила Лекса. И Октавия действительно была хорошим манипулятором и актером, она знала, что положиться на Беллами нет смысла, знала что сказать, чтобы Лекса согласилась. Надавить, будто они струсили было самым лучшим вариантом, потому что все знали кто такая Лекса и что для нее значит страх. Но лучше всех об этом знает Октавия. Именно тогда девушка сама перестала бояться. Тот случай познакомил их…* * *
Вокруг невероятно тихо и темно, но единственное, что слышит маленькая девочка – это шепот преподавателя, который зовет ее за собой и просит быть потише. Все повторяется снова. Маленькие ручки сжимают край пижамы и заметно дрожат. Они не хочет идти к нему в кабинет, ей совсем не нравятся их игры…но ведь «Ты же хочешь, чтобы твои мама и папа пришли за тобой? Тогда будь послушной, Октавия. Начинай.» - Она вспоминает слова мистера Эдвардса и качает головой. Да. Она хочет к маме и папе. В другой половине комнаты, погруженный в мрак, сидит мальчишка, весь грязный и с торчащими волосами, черными волосами. В приюте его стараются не трогать, называя Оборванцем. Воспитатели говорят, что он пришел сам. И так получилось, что Оборванец всегда помогает взрослым и занимается самой тяжелой и грязной работой, поэтому его оставили. Никто никогда не слышал, чтобы тот говорил, хоть он от силы и шесть месяцев в приюте. Как только Октавия вышла за мистером Эдвардсом, Оборванец встал с кровати и пошел за ней. В руках у него был гаечный ключ. - Дорогая, проходи. Ты уже знаешь, что нужно быть… - он поменял интонацию, давая понять, чтобы девочка окончила за него. - Тихой и послушной. - Правильно! – Радостно воскликнул мужчина и сел за свой стул. Кабинет был большой, везде висели грамоты и детские картины, фотографии, даже несколько газетных вырезок, «Психология детей. Как правильно заниматься развитием ребенка» - особенно Рэй Эдвардс гордился этой статьей. Он всегда говорил, что дети любят его, и просто ужасно представить сколько именно детей его… любили. Пока мужчина нагнулся в нижний шкаф стола, чтобы достать оттуда презервативы, Оборванец уже успел проскользнуть в кабинет и замахнуться над головой мужчины. Все это произошло за считанные секунды, и маленькая Октавия ничего не поняла. Секунда – мужчина уже лежит, навалившись на кресло, и блюет сгустки крови. А потом единственное, что возможно было разобрать это места, где есть кровь, и где ее нет. Многочисленные удары один за другим приходили на голову мужчины, превращая его затылок в дыру. Что происходило потом, понятно и без слов. Октавия разбудила братьев, которые о домогательствах учителя ничего не знали. Они собрали свои вещи, если несколько кусков ткани можно считать вещами и убежали. Ночью, пока весь город спал, трое детей, которые называли друг друга братьями и Оборванец, впервые выиграли в схватке со страхом. Оборванец потом оказался Лексой, но вдаваться в остальные подробности еще рано.* * *
- Хорошо. Следующее задание будет моим. – Девушка хлопнула дверью и выбежала на пробежку. Последнее слово всегда за ней. Описать Лексу действительно сложно, ведь красота ее, тот самый редки случай – обворожают. Зеленые глаза – самый редкий цвет глаз, - принадлежали ей. Пухлые губы, к которым приливала кровь, деля их красноватыми, -тоже принадлежали ей. Посад скул, который был чаще у мужчин, делая их сексуальными, тоже принадлежал ей. Не смотря на всю красоту, Лекса никогда не интересовалась никем и не хотела, чтобы интересовались ей. Но рано или поздно, появиться одна блондинка...