Tyler's Jack

Наверное, я просто всегда считал, что, в конце концов, Тайлер выбрал бы меня, что, возможно, именно я важнее для него, чем этот чертов "Проект Разгром". Скорее всего, я просто принимал желаемое за действительное. Когда я стоял с Тайлером на вершине небоскреба с его пистолетом во рту, в моей голове крутился один единственный вопрос: «Почему?». Он спросил меня, хочу ли я сказать что-нибудь напоследок. Я хотел ответить: «Я люблю тебя», но это звучало отвратительно банально, даже для меня. И это не упоминая о том, что я разговаривал сам с собой. «Я тебя люблю» прозвучало бы глупо, особенно, зная, что Тайлера вообще не существует. Все это время я всего лишь разговаривал сам с собой, а сейчас наставил сам на себя пистолет. Даже любовью занимался сам с собой. Интересно, это считается нарциссизмом или мастурбацией? Должно быть, я выглядел как конченый псих в глазах окружающих. Вот почему Марла ушла. Вот почему даже обезьянки-космонавты кидали на меня странные взгляды. - Десять минут, - напоминает мне Тайлер. Действительно грустно то, что после всего, что случилось, я до сих пор хочу его. Просто хочу вернуться в дом, не заполненный обезьянками-космонавтами, и рухнуть в постель вместе с Тайлером. Притвориться, что "Проекта Разгром" никогда не существовало. Тайлер, может быть, всего лишь галлюцинация, но эта галлюцинация – все, что у меня есть. Для меня он вполне реален; мы трахаемся, мне больно; мы деремся, мне больно. Существуют циничные люди, которые верят только в то, что они могут увидеть или до чего могут дотронуться. Ну, я видел Тайлера и определенно могу его коснуться. Больная часть меня просто хочет согласиться с планом Тайлера. К черту все эти здания, ведь мне нет никакого дела до кредитов других людей. Но мне есть дело до Тайлера. Зачем жертвовать тем, что я люблю, чтобы помочь этим неблагодарным придуркам? Они отправят меня в психушку, когда я скажу, что мой «воображаемый друг» подложил все эти бомбы. Пусть бомбы взорвутся, и город сгорит дотла. Сжечь все это. Пусть Тайлер останется со мной. Я обдумывал идею просто сказать Тайлеру, что я сделаю все, о чем бы он ни попросил. Я посмотрел в его глаза впервые с тех пор, как проснулся в этом кресле. В них было разочарование, гнев и какая-то особая искра, которая была только в глазах Тайлера. У меня появилось желание спросить, любит ли он меня. Это было безумием. Он, вероятно, из принципа пристрелил бы меня сразу же. После нашего первого секса я спросил, что это значило для него. Он ответил, что просто двое людей весело провели время вместе, избегая сексуального соответствия, дав выход разочарованию. Конечно, для меня это было нечто большее. Он понравился мне с того самого момента, как мы встретились, я полюбил его вскоре после того, как переехал к нему. Всякий раз, когда мы занимались сексом, он говорил, что это ничего не значит. Я спросил его однажды, почему он заставил тогда Марлу заткнуться, если это действительно ничего не значит. Он просто сказал мне идти спать. Мы не были особенными… Я заметил, что всякий раз, когда приходила Марла после того, как появилось то, что мы не хотели называть «нами», Тайлер просто говорил: «Избавься от нее» вместо «Выпроводи ее». Не то чтобы я не отсылал ее с радостью, но это заставило меня задуматься, что Тайлер действительно думает о «нас». Было бы гораздо лучше, если бы мы просто трахались, и ничего больше. Но Тайлер обнимал меня, когда я меньше всего этого ожидал, целовал в шею, а потом отстранялся, будто ничего и не было. Это выводило меня из себя. Что, черт возьми, все это значит, Тайлер?! - Пять минут. Уверен, что не хочешь ничего сказать по такому случаю? Знаменитые последние слова, знаешь ли. – Голос Тайлера проник в мои мысли. Я зло посмотрел на него и сказал: - Знаешь, Тайлер, я все-таки хочу кое-что сказать. Он принял притворно удивленный вид, изогнув бровь. Так обычно выглядит отец, сын которого сказал, что вырыл на заднем дворе яму в Китай. Это злит меня еще больше. Все сонеты о любви разом исчезли из моей головы, заменяясь фразой "Пошел к черту". Хотя это было бы немного лишним. Я уже слышал сарказм в голосе Тайлера, и не хотел, чтобы это повторилось. Я недавно вновь разработанный позвоночник Джека. - Я рад, что умру через несколько минут, – он странно посмотрел на меня, а я продолжал: - По крайней мере, мне не придется жить с фактом, что ты использовал меня гораздо дольше. Я знаю, ты просто играешь со мной, чтобы получить себе мой мясной костюмчик. Тебе все равно, что случится со мной до тех пор, пока это тело не умрет. Ты после сможешь жить с этим, ну, или нет. Ты убьешь себя и это тело, а я даже не вижу причины ради чего. Хотя, Тайлер Дерден – мученик за "Проект Разгром", верно? Иди к черту! Я рад, что умру, и ты не сможешь больше причинить мне боль! Не будет больше боли, ревности и чертового Тайлера Дердена! Я закипал не столько от гнева, сколько от боли. Я говорил правду. Если Тайлер не любил меня, то, как бы жалко это не звучало, я предпочел бы умереть. Ни боли, ни тоски, ничего. Только небытие. После того, как я договорил, я глубоко вздохнул и стал смотреть в окно. Куда угодно, только не на Тайлера. Я не слышал его приближения к стулу. Я объяснил сам себе это тем, что он не существует, и он вообще не может ходить. Тайлер повернул кресло, и внезапно его лицо оказалось напротив моего. Он имел привычку делать подобное. Плевать на личное пространство. - Какого хрена все это значит, Джек? – спросил он. Лицо было так близко к моему, что мне надо было преодолеть всего-то пару дюймов, чтобы поцеловать его. - Это ты мне скажи, ты же знаешь меня лучше, чем я, – я сказал это так саркастично, как только был способен. Он внимательно окинул меня взглядом, каким обычно оценивают противника перед боем. А потом впился в мои губы поцелуем. Я так отчаянно пытался не поддаться ему, пытался вспомнить о пистолете в его руках, о том, что мы скоро умрем за меньшее время, чем требуется, чтобы принять душ. Подобные мысли приходят в голову, когда смерть близка. Когда в последний раз я принимал душ? Я оттолкнул Тайлера. - Спасибо, но мне не нужны из жалости твои поцелуи перед смертью. Я хотел, чтобы он просто ушел, и я мог бы умереть спокойно, несмотря на царящий вокруг Ад. Хотя, с другой стороны, если бы он остался, я бы, наверное, тоже умер с улыбкой на лице. Тайлер посмотрел на меня так, как никогда до этого не смотрел. - Это не жалость. Джек, ты идиот. Все полетело к чертям собачьим, - сказал он в отчаянии, проводя рукой по коротким волосам. - Я люблю тебя, ты, гребаный идиот. Я не собирался тебе этого говорить, но мы не умрем. Кажется, что все здесь скоро взорвется, но я смешал нитро с парафином для бомбы в этом здании. Ты и я, мы оба знаем, что он никогда не сработает с парафином. Вот почему я сделал это. Мы не умрем. Другие здания взорвутся, но нам наплевать на это, правда? – он превратил вопрос в утверждение. Я был все еще в шоке от первой части его заявления. Он любил меня? Как, черт возьми, это возможно? Как будто читая мои мысли (хах, а может он и правда это делал), Тайлер сказал: - Я люблю тебя. Только не ожидай, что я скажу это снова. С этого момента - это данность. Ты же знаешь, что я ненавижу всю эту сопливую чушь. Но ты мне нравишься, Джек, черт, если тебя не станет, то и меня тоже. Сколько на свете людей, у которых такие же, как у нас, отношения? Я не собираюсь убивать нас. Ты должен довериться мне и поработать со мной еще немного. Мы пройдем через это вместе, и все станет как прежде. Ты и я. Обезьянки-космонавты могут жить в другом месте, если они тебя так беспокоят. Видишь, как я бываю любезен, и это, кстати, случается нечасто, поэтому не привыкай особо! – закончил он, с ухмылкой посмотрев на меня, прежде чем поцеловать еще раз. На этот раз я подумал: «К черту сопротивление!» и, схватив его за рубашку, притянул к себе так близко, что он теперь сидел у меня на коленях. Мне стало все равно, что он был моей альтернативной личностью и я должен был обратиться за профессиональной помощью. Тайлер всегда принадлежал мне, и это мне понравилось. Если бы он мне сейчас предложил убить президента, я бы только спросил из какого оружия. Сумасшедший? Да. Нужно ли мне что-нибудь еще? Черт, нет!