Ключи от рая

      Это все было яркой вспышкой, воспоминанием вырванным из контекста огромной части происходившей со всеми нами истории. Погони, перестрелки, шантаж, семейные тайны. Чертовы Монтекки и Капулетти, жаль только без нормальных главных героев. Почему-то мы все оказались не теми и не там. Не в то время.       Девушка, которую, как мне казалось, я любил и заботился, в буквальном смысле потеряла контроль, ее захватило страшное слово «месть», и именно от этого слова я всячески старался ее уберечь.       Отец девушки оказался ненормальным маньяком, подмявшим под себя чуть ли не все службы безопасности города, хладнокровный убийца, лишенный всякого понимания о благородстве и честности.       Все сплелось в один ядовитый и прожженный клубок, и этот клубок грозил поглотить и меня.       Я стоял, и меня трясло, как под напряжением. Аж колени подкашивались. Но я не смел показать им всем свою слабость. Правда, она всегда губительна. Она уничтожает. Она расстреливает в упор не дав последнего шанса.       Посмотрел краем глаза на Валеру, вот что ж за сволочизм, несправедливость, я проникся к этому человеку, даже зауважал, как всегда, как тогда под конец с Даней. Даня. Мне его черт знает, как не хватало. Он бы наверное выбил из моей башки всю дурь и спас бы Вику. А тут Валера, весь такой не идеальный уже, затравлен, загнан в угол, смотрит, оценивает, сканирует…       Ваня и Жека. Евгений — будущий, мать его, отец, а приперся, рискует. Решил бы свои проблемы с Ниной, а нет, все туда же. И этот верный рыцарь с собакой, жаль псину, хорошо хоть выжил. Вот поверил я в этого парнишку, втянул его в свою войну, а зря.       Все еще стоя под прицелом, по меньшей мере шести человек с пушками, я вспомнил один момент… Прошло меньше суток, а я навсегда запомню эту темную лесную дорогу, испуганные глаза и пронзительный крик. — Не отпускай меня, ладно? — Вика с силой вцепилась в мою руку, и в эту секунду я точно все решил, настолько, что вот прямо сейчас готов был заорать на весь мир. Но я лишь сглотнул, зажмурился и посмотрел в ее напуганные большие глаза. — Никогда. — Я вложил в это слово, весь смысл. Все, что тревожило, все чего хотелось. Мой внутренний зверь покорился и ушел…       Сейчас мой внутренний зверь готов был припасть к земле, и явно готовился к прыжку, к финальному аккорду. Действия происходившие потом, больше походили на сцену из дешевого боевика. Мои нервы были натянуты словно струны, глупо звучит, да? Тогда так, я сам весь был одним сплошным оголенным нервом. Я видел сквозь красную пелену застилающую глаза, лишь одну цель.       Я бы отдал все, чтобы все вокруг исчезли и остались только мы. Я каждой клеточкой тела чувствовал все происходящее: меня кто-то толкнул, мимо пролетали пули, я мог бы поклясться, что слышал, как металл пули разрывал ткань формы, кожу и с хлюпающим звуком проникали в мышцы, стрелявших, подстрелянных.       В Пряникова выпустили по меньшей мере пять пуль, а может и три, я не считал, но отметил, что он это заслужил. Безусловно. Безоговорочно.       Вот только, со мной совсем беда. Смерти я ему не желал. Даже тогда, даже сейчас. Валеру, Жеку и Ваню изрядно потрепало и я опять не кстати представил Нину, которая сейчас наверняка сгрызла все ногти на одной руке и принялась уничтожать идеальный маникюр на другой. Вспомнил об Ане и о том, какая она стала смелая. Она оторвет мне голову за все. Переживу. Если выживу.       О ней я старался не думать. Блочил любое воспоминание, мысль, обрывок слов, красивые сны и видения, мечты. Потому что если вспомню, слечу с катушек. Взбешусь.       Как всегда, я открыл ее под конец. Я осознал что-то глубокое и более важное лишь тогда, когда ее ладонь до хруста сжала мою. Это не было любовью, в том известном нам всем понимании, хотя оно у всех разное. Это было чем-то вроде глубокой ничем необъяснимой связи. Желание защитить, укротить ее независимость, желание обладать. Спасать. С самой первой нашей встречи.       Я мысленно рухнул на колени перед бедной, маленькой Катей, которая выглядела более чем жутко в крови и натянутом капюшоне. — Месть. Одна только месть. И даже, если говорим, что ищем справедливости, все равно мстим. Ну, я же нормально жила. Все было в порядке, я ничего не знала. А потом пришел ты и все разрушил. Все уничтожил. Все отнял. — говорит она, и ее слова насквозь пропитаны горечью и ядом, болью, обидой, и я горю, стискиваю зубы.       Я, чертов ублюдок, использовал ее, для мести, для того чтоб забыть, чтобы не утонуть в пучине апатии и жалости к себе. Я действительно потом оберегал ее, я старался ее любить и у меня получалось. Может я видел будущее с ней, проигрывал варианты. На ее плечи легло слишком много всего, она жила и не знала всего, и так бы продолжалось до моего появления рядом с ней. И она права.       Мое оцепенение и осознание всего происходящего могло бы продлиться вечно, но лишь до тех пор, пока дрожащая рука Фишера, который явно сдавал в плане здоровья, не поднялась с пистолетом.       Он хотел меня убить, что ж. Вперед.       Я смотрел в глаза Кате, и целился в ее отца. Вот же дерьмо. Я опять виновен. Нажал на курок, и под обезумевшим взглядом Кати, выстрелил чуть оскалившись, почти зарычав. В упор, в лоб. Четко. Наступила тишина, почти вакуумная.       Странно меня никто не скрутил, не застегнул наручники, не припечатал к полу усеянному гильзами.       Странно, Пряник вроде как жив, хрипит привалившись к чему-то. Катя тряслась мелкой дрожью, кусая губы, исподлобья смотрела на меня, говорила про месть, про то, что я виноват во всем. Я лишь медленно приближался, надеясь успокоить и все объяснить. Надо же, а думал что пристыну к этому месту.       Когда увезли Пряникова и вывели Валеру, Ваню и Жеку, я все еще не торопился уходить. Ждал? Думал? Не знаю. В подсознании опять замелькал ее образ и Даня. А ведь там в лесу я его видел. И почему-то стало спокойно. Месть свершилась, я все узнал, я все сделал, теперь нужно платить цену, не малую.       Распахнулась дверь, и полубезумный взгляд Кати метнулся в сторону. Стук каблуков по кафелю и я обернулся. Какого черта он тут делает? Как она вообще посмела прибежать сюда, ненормальная женщина. Меньше суток назад она родила очаровательную дочь, и я до скрежета в зубах надеялся, что она с ней.       А нет. Подбежала. Обняла, неожиданно, но так чертовски приятно и сладко. Я дернулся в подсознательном жесте защитить ее ото всех, вцепился в ее волосы вдохнув запах, прижал ее к себе, так крепко, так сильно. Почти рыкнул, улыбнулся.       Посмотрел в ее глаза и понял… Или в очередной раз доказал себе, каков мой выбор. И снова совершил роковую ошибку, обернулся на голос Кати, когда готов был уйти с Викой , крепко держа ее за руку, ругая ее за слепую храбрость и безрассудность. Я лишь на мгновение стал капельку счастливее. Лишь на секунду, увидел кусок будущего с ней. Но мне было мало. Мучительно мало. А потом раздался выстрел. ***       Вокруг было слишком светло, ослепительно. Я распахнул глаза и с шумом втянул воздух. Постарался сесть. — Очнулся? — Этот голос я никак не ожидал услышать. Значит все, я умер. Даня сидел на краешке стола, вертя в руках что-то похожее на ключи. Да, походу от машины. — Где я? — Голос получился хриплым, чужим. Я пошевелил рукой, ногой, ощупал грудь. В меня ж стреляли. Где Вика, что с ней? Она… Нет! Холод и страх ледяными щупальцами прокрадывался ко мне. — Ты здесь, я здесь. — Даня прокрутил на пальце колечко с ключами. - Поговорим? Проморгавшись, я осмотрелся. Какая-то извращенная копия нашего участка, только все белое. — Ну, давай, говори, - я сел. — Ты должен вернуться, спасти ее, - Даня был предельно серьезен. — У нее мало времени, если не вернешься - вы оба умрете. Все вставало на свои места. Катя. Фишер.Выстрел. Катя. Вика. Выстрел. Меня охватила паника, я метнулся к двери. Но Даня преградил ме путь. — Э, стоп брат. Ключи от рая пока у меня. Ничего не понимая я снова моргнул. Даня засмеялся. — Да, Мажор, ты все правильно понимаешь. Ты сейчас как в мыльных операх, или в фильмах про привидения, видишь свет в конце тоннеля. Я тут типа как ваш ангел - хранитель. И, если честно, замучался ваши задницы спасать. Так что соберись и возвращайся. Пока не вмазал. — Окей. Да. Ага. Я кивал головой, как китайский болванчик. В груди заныло, я зажмурился и снова приложил руку к месту где ныло больше всего. Почувствовал влагу, рука окрасилась кровью. Дышать становилось труднее. Образ Дани и кабинета становился не четким. — Эй, Игорь, послушай. — Тяжелая рука бывшего напарника легла на плечо. — Дочку назовите Аней. И я приглядывать буду, ну, если что. — Спасибо. А знаешь, я… Боль становилась невыносимой, жгло все тело, словно я горел заживо. — Что? — Даня улыбнулся. — А не важно. Спасибо. И меня накрыла чернота. ***       Я чувствовал ее руку, я видел ее распахнутые глаза и застывшие слезы, и чуял запах крови, неприятно- металлический. Она растекалась лужей, соединяя нас. Я чувствовал ее слабый, неровный пульс. С хрипом я старался отдышаться, но в легкие словно лава натекла. Страх все еще разливался по венам, ужас, леденящий остатки моей души не отпускал. Если она умрет, то и смысла всего этого не будет. Мой внутренний зверь от отчаяния и боли тихонько скулил, рычал, почти выл. Припав на раненые лапы. От чувства вины и боли я готов был сгореть до тла. Но меня словно парализовало.       Я мог только повернуть голову. — Вика. — Язык не слушался, я снова попробовал. Более четко. — Вика! Только будь со мной. Нет. Пожалуйста. - Я еле говорил. Все расплывалось. Я цеплялся из последних сил за ее руку, за жизнь. Слышал сквозь туман сдавленные всхлипывания, слышал быстрые шаги, борьбу и… Катя, она. Сломлена. Ее скрутили и увели, она только кричала, но почти не сопротивлялась. Ко мне… к нам, тоже подошли. Вику хотели поднять, но я слишком крепко держал. Я же пообещал, что никогда не выпущу. Я же обещал. — Нет. Нет. Стойте, — Эти слова прозвучали в моей голове, или я действительно их произнес? Боль. Огонь. Слишком много крови. Моей? Ее? Эти идиоты должны были хоть бронежилет на нее нацепить! — Не шевелитесь, Соколовский. Еще миллиметр и вас было бы не спасти. — Сухой профессиональный голос. — Что с…ней. Скажите… — Мы сделаем все возможное. Оба в рубашках родились. Ангел - хранитель у вас один на двоих что ли? - Мужчина, скорее всего врач, усмехнулся, как-то грустно. А я прикрыл глаза с колоссальным облегчением. Я видел свет, видел нас с Викой. Так кусочки, обрывки самых ярких моментов. Ключи от рая, значит? Ну-ну Данила, ангел мать его. Усмехнулся, и в очередной раз провалился в забытье.

Три года спустя.

— Ну, что, товарищ капитан? Как Вам на новом месте? — Я хлопнул по плечу нового начальника отдела Валерия Симоненко. Тот вопреки моим ожиданиям не отстранился, а как-то странно посмотрел на Жеку, который улыбнулся уголком гкуб и смущенно посмотрел на экран мобильного. Пять пропущенных от жены. Жека нахмурился. — Ох, шел бы ты. — Ответил Симоненко. — Разрешите поинтересоваться, куда? Товарищ капитан. — Домой. Соколовский. Домой. — Симоненко подошел к окну и полил кактус. Его еще Пряников выращивал, вырос зараза колючая. — Тебя там ждут больше, чем здесь. А с новым набором и без тебя с Аверьяновым справимся.       Жека как-то неловко мялся стоя у стола. Вот вроде возмужал, повысили, а все тот же добрый плюшевый медведь, особенно теперь. Став отцом во второй раз.       Как бы Нина ни сопротивлялась, после того случая с ограблением банка, после двух лет бесконечных расследований судебных разбирательств, которые все еще продолжались, Евгений из полиции не ушел. И его жене пришлось его принять. Их парочка меня порой умиляла. А Нина казавшаяся по началу пустышкой, оказалась мудрее, чем выглядело на первый взгляд.  — Разрешите обратиться. Аверьянов посмотрел на Валеру.  — Ты уже пять минут собираешься, говори. — отставив лейку обернулся тот. — А можно, я… Мы… С Игорем уже пойдем? Отпустите товарищ капитан, рапорт по делу новенький напишет, я проверил. Ну, сами понимаете, Нина дома одна. — До конца рабочего дня осталось - Симоненко посмотрел на часы. — Терпения моего уже не осталось! Идите оба. — Ну, что, как вы с Викой дальше? — Жека открыл машину и посмотрел в мою сторону. — Все так же старик. Я не тороплю. Знаешь, три года прошло, а она по ночам до сих пор вздрагивает. И если бы тогда не додумались на нее жилет нацепить, ох… Не хочу об этом. Все хорошо.       Я знаю о чем спросит Жека, точнее о ком. Катя. Да жива. Держится. Длительное лечение, курсы реабилитации, но меня видеть не хочет и не может. Все сложно. Все слишком сложно. Моя вина перед ней не поддается искуплению, да и не хочу я снова что-то выяснять и мстить. Она и так прошла через многое, ее главный враг теперь я. И лишнее мое вмешательство, в ее и без того поломанную судьбу, только усугубит положение. Хлопаю Аверьянова по плечу, передаю привет Нине и детям, обещаю море игрушек и мы расходимся. Завожу байк и несусь по вечернему городу, улыбаясь почти звериным оскалом. Почти свободен. Впереди еще много нерешенных проблем и куча разбирательств по всем фронтам. А пока…я свободен. Счастлив? Определенно да. Спокоен. Впервые за все время. И главное, мы живы.