Чувствие

      Норт не привыкла к жалости. Не привыкла жалеть себя, других, и уж точно не любила нытиков и мямлей, которые всегда портили жизнь важные задания.       Машины не могут чувствовать, но почему каждый раз там, где должно быть сердце, болит?       Раздаётся боль сильная, безжалостная. Заполняет чертоги избитого сердца, прямо жжёт, как йод на открытой ране, и заставляет сжать кулаки до боли в ладонях. Ногти впиваются в молочную кожу, не оставляя следов, но она чувствует, как начинает сочиться голубой сок сквозь тонкие синтетические ткани. Уже не чувствуешь боли, ведь душевная (?) гораздо сильнее.       В голове пусто, сбой за сбоем даёт уже давно девиантная система.       Могут ли машины чувствовать?       Ты хочешь, чтобы он смотрел на тебя так же, как смотрит на этого никчемного мягкотелого мальчика с невинными голубыми глазами. Но взгляд разномастных глаз устремлен ровно на него и от этого больно. И от этого уже никак.       Голубой — цвет неба, свободы, с запахом полевых васильков. Карие же — цвет унылый, ассоциирующийся у неё с грязью, осенней депрессией и разбитыми мечтами. Нет ничего особенного в карих глазах.       — Ты в порядке? — спрашивает Джош, а взгляд его наполнен жалостью.       Не нужно жалеть. Норт не любит жалость.       Фыркает и отворачивается, продолжая заниматься своими делами. Не делай вид, что все нормально. Глаза надменные наполняют слёзы горючие. Они такие прозрачные и чистые. Но твои мысли совсем не так кристальны.       Могут ли машины чувствовать?       Определенно да.