Время решений

      На раздумья Широ потратил слишком много времени: сперва они были кадетами, позже, когда, казалось, все наладилось и они стали жить вместе, он улетел на Кербер, а потом завертелось... И, положа руку на сердце, он считал, что Адам не обязан был его ждать. Ему вообще после известия о пропаже экипажа, стоило найти кого-нибудь получше седого калеки, и тогда бы Широ смог выдернуть из груди крепко засевшие чувства. Или хотя бы попытался забыть. Но Адам его удивил.       Они и не говорили толком, часы в сутках исчезали самым магическим образом, и оставалось только тоскливо провожать взглядом худощавую фигуру, не находя мгновения, чтобы просто сказать пару слов. Я скучал. Я все ещё люблю тебя. Я...       В голове планы срабатывали без осечек. В фантазиях Адам одаривал его своей потрясающей ухмылкой, от которой прежде начинали порхать бабочки в животе, и говорил ровно те же слова.       На деле — Широ больше не видел его улыбки, словно эмоции кто-то неловко затер грубым движением. Адам кивал, сухо отвечал или молчал, слушая донесения или приказы, и когда-то мягкие черты напоминали высеченные из камня.       Широ думал, может, он такой только в Гарнизоне — очень в его характере быть стойким оловянным солдатиком. Но пару раз случайно заметив отдыхающего Адама в компании сослуживцев, Широ пришлось признать — Адам изменился.       Широ стыдился, что как влюбленный мальчишка жадно следил за ним. Ночью просматривал записи с камер, забирая у сна драгоценные мгновения, и засыпал с его лицом на экране. А слова все также стыли на языке. Иной раз в голове на повторе крутилось, зачем я ему, прошло столько лет, он разлюбил. От последнего корни в груди сжимали сердце, и Широ застывал, переживая мучительные секунды вероятности. Пока что только вероятности. Он никогда бы не признался, что хотел увидеть Слава. Просто, чтобы малодушно спросить, какие у него шансы. Шансы, что заякорившаяся внутри любовь перестанет приносить боль. Шансы на взаимность.       Когда Адам был далеко, Широ спасала вера. Он ждет, он простит, они увидятся, снова съедутся и будут совместные завтраки: восхитительные сэндвичи, черный кофе для Адама и зеленый чай для него самого, внезапные утренние поцелуи как начало отличного дня, и куча важных мелочей, теперь вызывающих только тоску.       Но жизнь преподала ему жестокий урок — нельзя получить все сразу. Исполнил одну мечту и потерял другую.       Широ слишком долго тянул с разговором, и лишь нос к носу столкнувшись с Адамом, по одной его реакции понял, что опоздал. — Извини, — бросил тот за неловкое движение и быстрым шагом прошел мимо, словно их ничего не связывало. Подумаешь, случай столкнул двух незнакомцев.       Широ так и остался стоять около поворота, невидяще уставившись вперед и сжимая добела кулак единственной здоровой руки, хотя больше всего хотелось припечатать Адама к стене, прижаться следом и сбивчиво шептать в ухо все то, что накопилось. Как он хочет начать все сначала. Как он долго ждал момента, когда между ними не будет препятствий — возраста, карьеры, болезни, миссии...       Широ меньше всего хотел пробивать стену своей новой рукой, но желание садануть кулаком посильнее непроизвольно вылилось в полнейший бардак. — Тебе бы отдохнуть, — заметил подошедший на шум Кит, аккуратно перешагивая через куски отлетевшей обшивки. — Никому не будет лучше, если твои нервы сдадут.       Широ смиренно кивнул. Когда-то просто талантливый ученик, а теперь негласный член его семьи, Кит слишком хорошо его понимал. И оставалось только малодушно порадоваться, что про Адама пока ни слова не прозвучало, хотя намек он уловил. Во всем, что не касалось его самого, Кит оказывался удивительно прозорлив.       Широ усмехнулся, вспомнив, сколько времени уже Кит сам топчется на месте, но по негласно заверенному паладинами акте, глумливо названным Пидж социализацией, никто не спешил ему объяснять очевидные вещи.       Широ машинально проверил отклик механической руки, удовлетворенно вздохнул и вдруг подумал, что, может, разговоры действительно стоит отложить. И если выступать на публике и вдохновленно рассказывать о любимом занятии он мог часами, то стоило коснуться его самого, как Широ замыкался в себе. Ему было проще переживать эмоции внутри, чем выплескивать их на окружающих. Адам в свое время шутил, что романтика его ахиллесова пята. Но правда состояла в том, что его слабостью был сам Адам.       То, что они стали встречаться, Широ считал чудом и точно не приписывал себе в заслуги. В то время его хватало только на то, чтобы тайно пялиться и утешаться фантазиями. Адам казался слишком идеальным — выше ростом, классно летал, умел постоять за себя, а от его ироничной усмешки Широ просто млел. Когда их поставили в пару, Широ нашел в себе силы признаться — он влюбился.       Как теперь оказалось, один раз и на всю жизнь.       Попав к галра, Широ много раз думал о том, что хотел бы как в игре иметь запасное сердечко жизни и переиграть. Не лететь на миссию, не расставаться с Адамом, быть не тем самым гениальным пилотом, а просто Такаши Широгане. Без расчерчивающих кожу рубцов, без выматывающих кошмаров, приводящих к бессоннице, и остальных тщательно скрываемых слабостей, тех самых, что нельзя доверить. Ведь он лидер со стальным стержнем заместо костей и механическим сердцем.       Тот, кому можно рассказать сокровенные страхи, подставить спину и знать, что он не подведёт. И эта безграничная уверенность в силе старшего обязывала.       Только вот... на кого опереться ему?       Иной раз, он думал, что если Адам бы пришел за ним вместе с Китом и оказался пусть не Паладином, но рядом... Отчего-то казалось, что и Курона бы тогда не случилось. И многие другие события прошлого закончились иначе. Ведь рядом стоял тот, кто держал его.       Но каждый день плена, бои на арене, уродливые шрамы, эксперименты ведьмы, потеря руки, продолжающиеся кошмары — все стоило того, чтобы сейчас оказаться здесь. Искалеченным. Но живым.       Широ как-то спросил у Слава, чтобы с ним стало бы, не полети он на Кербер. Слав после коротких просчетов выдал, что с 97,9999% вероятностью он скончался в течение пяти лет, по проценту давалось на плюс-минус год, и ничтожно малая часть на излечение.       После смерти нечего исправлять. А у него еще оставалась возможность получить свое долго и счастливо.       В конце концов, решение он принял задолго до. Может, когда подумал, что хотел бы состариться рядом с ним. Или когда обнаружил, что Адам одним своим существованием вдохновляет, заставляя его стремиться все к новым вершинам. Когда улетал на миссию, только чтобы любимый человек не видел его угасания: седеющих висков и слабости мыщц. Чтобы Адам запомнил его полным сил. И где-то глубоко внутри Широ эгоистично надеялся, что не вернется, и Адам сумеет построить жизнь без него.       Вот только кому он врал.       Широ горько усмехнулся, и растер лицо ладонями. За этим занятием его и застал вынырнувший из ниоткуда Лэнс. — Широ! — обрадованно воскликнул он. — Я тут уже столько брожу, а ты первый, на кого наткнулся!       Широ хотел сказать, что это один из жилых этажей и сейчас здесь либо спят после пересменки либо работают, но вместо объяснений дружелюбно улыбнулся и спросил: — Как думаешь, можно еще в Гарнизоне найти приличный костюм?       Лэнс всерьез задумался, а потом просиял и потащил к лифту, на ходу объясняя, его старшая сестра достанет что угодно.       Вероника лишь усмехнулась и не прошло и получаса, как помогала закрепить рукав у обтекаемого корпуса протеза. — Удачи, сэр, с ледяной принцессой.       Широ почувствовал, как щеки закололо от тепла, но сумел справиться со смущением, и салютнув, развернулся на каблуках и вылетел за дверь. Право, чистый мальчишка.       Лицо просто полыхало.       Широ давно знал, где находится каюта Адама. Казалось, все ниточки в его руках, действуй, а на деле — обрезаны и бесполезны. У него каждый раз не хватало духу красть те крохи отдыха, что приходились на офицерский состав Гарнизона. Здесь давно не соблюдался режим дня, поспал сколько-нибудь и снова в строй. Атлас требовал все больше рабочих рук, иногда материалов, и тогда офицеры координировали вылазки за щит. Небезопасные, часто смертельные. Он слышал историю про чудесное возвращение Вероники, но грустных концовок оказывалось куда больше.       Сейчас он задвинул совесть куда подальше, вспотевшей рукой проверил карман и постучал.       Сперва он подумал, что Адама еще нет, но потом услышал шорох за дверью и слабое ночное освещение высветило кусок пола. — Такаши? — подслеповато щурясь, но с каким-то трогательным неверием прошептал Адам. — Это я, Адам, пустишь? — Широ смотрел на взъерошенную макушку, на отмеченную подушкой щеку, взгляд скользил ниже по мягкой кофте с длинными рукавами, спортивным брюкам и трогательно белым носкам. На нижних этажах давно не топили, экономя энергию, и даже сквозь рубашку Широ чувствовал стынущий холод.       Адам продолжал стоять в дверях, словно решая сложную задачу, но затем махнул рукой и прошел вглубь. Комната была не чета их прежней, крохотная, вмещающая узкую кровать, стеллаж с выдвигающимся столом и стул. Соседняя дверь, вероятнее, скрывала душевую и санузел. — Давно ты переехал? — Широ совсем не это хотел сказать, но безликое холостяцкое жилище всколыхнуло воспоминания о прошлом. Лучшему пилоту поколения и его напарнику полагалось соответствующее содержание. У них даже была своя кухня, правда, Широ всего пару раз вставал к плите, по глупости проспорив Адаму, и дальше яичницы его кулинарные навыки не продвинулись. Он улыбнулся воспоминаниям и хотел уже быстрее перейти к тому отрезку, когда они мирятся, но Адам решил по-своему. — Сразу после новостей о твоей смерти, — и холодом повеяло уже от него. Не лучшее начало. Широ вздохнул и потер шрам на переносице. — Мне жаль... — начал он, но Адам ответа не ждал, отвернувшись и разглядывая полки. С книгами, дисками, летными наградами и аккуратно пристроенным форменным шлемом со знакомыми иероглифами внутри. — Это... мой? — враз охрипшим голосом спросил Широ, уставившись на Адама.       Тот отрицательно дернул головой, поджал губы и резко ответил: — Ошибаешься. Мой. — Да нет же, — ошарашенно продолжил Широ. — Помнишь, мы еще изнутри каждый пометили цветными маркерами...       Широ сделал шаг, желая взять в руки хорошо знакомую вещь. Словно маячок из прошлого, шлем притягивал. Но Адам снова удивил, резко преградив путь, и поймал потянувшуюся руку. Широ замер, не понимая, с чего тот разозлился. Покрасневший, со сведенными на переносице бровями и... дрожащий. Словно боявшийся. Чего? Что Широ прикоснется к своему старому летному шлему?       Молчание затягивалось, и Широ прокашлялся. — Извини. Я повел себя бестактно. — Он чувствовал себя как на их первом свидании — безудержно хотелось понравиться, мимолетно прикоснуться, а на деле получалась какая-то ерунда. Впрочем, уже то, что Адам держал его за запястье заставляло сердце отбивать сумасшедший ритм. — Принимается, — сказал как выплюнул Адам, разжимая пальцы. — А теперь уходи.       Широ растерянно замер. Нет-нет-нет. Он еще не сделал самого главного. Не использовал свой главный козырь. Единственного оставшегося джокера. — Адам, сядь, пожалуйста. — Широ попросил максимально мягко, и тот с все еще хорошо просматриваемой злостью демонстративно уселся на пол. Словно преграждая путь.       Широ светло улыбнулся и, поджав ноги, сел напротив. Его взгляд жадно скользил по выцветшим от пустынного солнца волосам, задержался на кругах под глазами, ласково проскользил по заострившимся скулам. — Может, хватит? — срывающимся голосом спросил Адам, и Широ выкинуло в реальность. Взглядом попросил извинений — сложно не смотреть.       В кармане брюк Широ легко отыскал нужное. Хотелось потянуть момент, хотелось сделать что-то восхитительно глупое, хотелось прочувствовать каждое мгновение.       А Широ не мог поднять глаз от пола, бездумно обводя пальцем гравировку. Как же, бесстрашный Чемпион, дважды обыгравший смерть, и боялся просто посмотреть на человека, образ которого пронес через года.       Широ сделал глубокий вдох и протянул вперёд руку с невзрачно поблескивающим ободком. — Мое сердце уже давно твое. Примешь ли ты мою руку? — голос звучал твёрдо, четко и уверенно, а внутри все скручивалось в напряжении: полет или следующий шаг приведет прямиком в пустоту.       Широ смотрел прямо, глаза в глаза, и ждал, ждал, пока Адам ломко не выдавил: — Ч-что?       Очки смешно сползли на кончик носа, и Широ перехватив кольцо, аккуратно наклонился вперед, чтобы вернуть их на место. Ладонь задержалась на щеке, нежно очерчивая контур любимого лица. Как давно он хотел его коснуться, как же он скучал.       Широ и сам не заметил, как прошептал это вслух, и только по отпрянувшему Адаму понял, его планы опять оказались сшиты гнилыми нитками.       Глаза Адама широко распахнулись, рот упрямо сжался, а челюсть выдвинулась вперёд, намекая на грядущую ссору.       Широ физически почувствовал как отведенное время песчинками исчезает в небытие. В панике он потянулся следом, желая поймать ускользающую мечту.       Адам ничего не успел сделать, оказавшись прижатым к полу. Механическая рука ловко придержала запястья над головой, и Широ оставалось только ловить негодующие взгляды. Но злости в них поубавилось. И добавились растерянность и обреченность. — Адам, — Широ сглотнул, но язык волочался тяжелее некуда, все мысли, чувства грозили прорвать плотину, но пока он нервно задыхался и не мог выдавить ни слова. — Такаши, успокойся, — произнес Адам с коротким смешком, так по-старому, забыто-привычно, что паника начала отступать.       Широ тяжело дыша прижался лицом к его шее, заскользил губами по смуглой коже, но на большее не осмелился, вдыхая запах кожи и стирального порошка, наслаждаясь давно желанным ощущением родного тепла. А потом начал шептать. Сбивчиво, вразнобой, не заботясь о какой-либо хронологии. Он просто хотел, чтобы Адам знал — для него ничего не изменилось. — А для меня изменилось все, — когда монолог закончился, хрипло ответил тот. Широ зажмурился. Вот и все его шансы. Нулевые.       Он медленно разжал механический протез и сел. В груди перегорала надежда, заставляя дышать через раз своим едким дымом. В ладони лежало уже никому не нужное кольцо. Наверное, это символично. Лежать столько лет во всеми забытом тайнике, чтобы потом что? Оказаться бесполезным.       Но выбирает здесь не он, Широ не имеет никакого морального права через столько лет лезть со своей любовью. С чего он вообще решил, что у Адама никого нет? По вскользь оброненным слухам о трудоголизме? По выцепленным записям камер?       Широ хотелось истерически смеяться, но он сцепил зубы и, не поднимая глаз с пола, встал и шатающейся походкой пошел к двери. Кольцо с тихим звоном скатилось с ладони. Вот и весь джокер. — Спасибо за лучшие годы. Больше я тебя не потревожу, — у двери сумел выдавить Широ. Теперь, когда конец наступил окончательно и бесповоротно, Адам заслуживает хотя бы прощания, а не записки, как в прошлый раз. — Такаши, ты идиот? — бесцеремонно прервал его мысли вопрос. Широ привычно отметил едкий тон и подумал, что Адам перешел в фазу сарказма, сразу следующую за желанием набить морду. Вот только, что ему теперь до настроения теперь уж точно бывшего парня? — Адам, пожалуйста. Не добивай, — тихо попросил Широ. Все его мечты разлетелись птицами. Осталось только упиваться сладкими воспоминаниями. Но и они горчили.       Адам промолчал, Широ просто почувствовал, как его с силой разворачивают, теплые ладони обхватывают лицо, и губы, о которых о грезил годами, наконец, прижимаются к его.       Оцепенение проходило кусками, вот он поднял руку и вплел пальцы в каштановые вихры, металлические пальцы деликатно притянули Адама поближе.       Широ сквозь прикрытые веки подглядывал за тем, как румянец все сильнее расползается по смуглым щекам, заползает на уши, как Адам жмурит глаза и жадно подается вперед, вплавляется в него, а пальцы добела стискивают здоровое плечо. Широ вело. Ему только что закатили дозу идеального наркотика.       Внутри сладко сжималось, калейдоскоп прошлого и будущего сверкал перед закрытыми глазами. Широ хотелось разорвать поцелуй и влажно пройтись по шее, облизать мочку и снова спуститься ниже, наставить алеющих меток, прикусить кадык, а потом снова столкнуться губами. Но он медлил, старательно вылизывал гладкий рот, притираясь языком, массировал пятерней затылок Адама. Вся его жизнь после Кербера была именно для этого момента.       До возвращения домой.       Чуть позже, когда от нескончаемых поцелуев болели губы, а холод показал зубы, Широ потащил Адама к кровати, укладываясь сам и утаскивая того в теплые объятия себя и одеяла. Нескончаемая жажда прикосновения поутихла, и Широ хватало того, что его руки обернуты вокруг Адама, и тот не исчезнет, не рассыплется, не умрет, как часто ему виделось в кошмарах. Взгляд снова коснулся старого шлема. Широ замялся, уткнулся губами в челку Адама, но все же не смог удержаться: — Что не так с моим шлемом?       Адам досадливо цыкнул и сильнее прижался. — Вот не все равно тебе?       Широ тихо рассмеялся и обнял крепче, чувствуя его неуверенность. — Никогда не было. Адам вздохнул и медленно начал. — Ты не оставил мне возможности попрощаться, мне некуда было приходить с цветами, а шлем... Он был с тобой с самого начала.       Широ вздрогнул, бесконечно желая зализать оставленные им самим раны, повернулся так, чтобы глаза в глаза, и тихо сказал. — Спасибо, что помнил. — Всегда.       Утром они поднимались со стонами, Адам бурчал, что уже не подросток для таких ночевок, Широ с широкой улыбкой разминал затекшее плечо, с наслаждением слушая родной голос. А потом Адам наступил на кольцо.       Он наклонился, ободок блеснул в руке. Адам исподтишка посмотрел на Широ и тут же отвел взгляд, ощущая неловкость. Широ подошел и забрал кольцо, не отпуская ладони. — Оно твое, — настойчиво сказал Широ. — Ты позволишь? — затаив дыхание, спросил он.       Адам кивнул, сквозь карамельную кожу пылал румянец. Ободок скользнул до упора, идеально подходящий. Единственно правильный.       Как и его решение. The End