Синдром Кошмар

Парень бежит вдоль по лужайке, усыпанной золотисто-зелеными колосьями травы, что цветочный аромат их проникал незаметно в легкие. Вечернее солнце освещало белое лицо и светлые волосы. Чуть дальше был виден лес, сзади деревня, справа огромный замок короля Кима, а слева река и бесконечные поля. -Я догоню тебя! — светловолосый оборачивается и видит бегущего за ним брюнета. Омега смеется и движется по небольшому склону вниз, к лесу. -Не догонишь! -он делает еще несколько шагов, как его ловят сильные руки и валят на траву, нависая сверху. -Догнал, -черные омуты глаз напротив сводили с ума Юнги. Его запястья держали над головой, а грудь под тонкой рубашкой вздымалась от внезапно нахлынувших горячих чувств. Он улыбнулся. -Нечестно, Чонгуки. Ты слишком быстрый. -Все было честно, -альфа слегка наклоняет голову на бок. Вдалеке слышно пение птиц и шуршание листвы деревьев. Он зацикливает внимание на том, в какой позе они застыли и как божественно прекрасен человек напротив него. Чонгук знает его всю свою жизнь и всегда любил Юнги, но теперь, эта любовь другая. Запретная. Но сладкая, словно мед. Тыльной стороной ладони он невольно касается бледной щеки, что в мгновение окрасилась в пунцовый и нежно проводит вдоль по ней, не понимая своих действий. Они одни. Это хорошо. --Ты прекрасен, братец, -шепчет он губами и ловит в лазурных глазах рассеянность, темноту зрачков и азарт. -Чонгуки…-оба парня впиваются в губы друг друга. Страсть рвет их изнутри, заставляет плавиться в прикосновениях и касаниях. Чонгук целует губы своего брата, языком толкается в рот, кусает, лижет, доставляет ласку. Он срывает с Юнги рубашку и сам пытается избавиться от одежды. Когда они остаются обнаженными, альфа оставляет множество отметин на теле такого желанного омеги, слышит его рванные вздохи, стоны и чувствует руки запутавшиеся в волосах. -Не останавливайся, родной, -он будто попал в сказку. Прекрасную сказку, где только они на этом белом свете. Мире, что принадлежит им. Юнги царапает крепкую спину, вдыхает запах лужайки и хвойного леса－ аромат Чонгука. Он проникает под кожу, словно наркотик, впитывается, заменяет кислород… -Агх! -светловолосый запрокидывает голову, когда ощущает внутри себя смоченные пальцы. Альфа целует его шею, поднимается к губам и снова целует. Чонгук смотрит ему в лицо, в глаза полны смущения и любви. Его тело горит от огня желания и близости с таким родным человеком. Пальцы внутри движутся, в голове всплывают отголоски воспоминаний их совместных ночей, дней и всего времени. Они всегда были вместе. Всегда кроме школы и…возможно, им придется расстаться когда он пойдет на службу к королю, как воин. Он хотел бы забрать Юнги с собой. -Смотри на меня, -парень нежными руками обхватывает лицо, забирает от тревожных мыслей, заключает их под замок и весь брюнет отдается под власть омеги. Языком ласкает его набухшие, торчащие соски, убирает пальцы и входит резко, срывает крик с розовых уст. -Я люблю тебя, Юнги…-произносит он, оглаживает хрупкое обнаженное тело на траве, -никому тебя не отдам. -Ах, -тот открывает рот в громком стоне на толчок, обхватывает загорелое тело конечностями, прижимает к себе. Ещё ближе, ещё крепче. Две половины становятся единым целым. Их похоть разносится в дуновении ветра, звуков природы и какой-то безмолвной вслед за тем тишины. Никто их не волнует, ничто их не волнует. Не законом запрещенное совокупление с родной кровью, не общественная мораль, отношение к этому других. Их любовь намного сильнее всего этого. Они сбегут. Сбегут под покровом ночи и будут жить в другом городке, в другой деревне или одни в полнейшем одиночестве домике в лесу, возле реки. У них будут дети, они будут счастливы. Юнги закрывает глаза, по подбородку стекает слюна, которую брюнет поспешно слизывает в глубоких толчках, а затем припадает к шее оставляя особенно багровый след и не поборовшись с опасным желанием делает глубокий укус. По белой коже вмиг начинает течь алая кровь. Светловолосый вскрикивает и видит перед собой яркие огни оргазма, что его накрывает и он изливается на прижимающее его горячее тело, оставляя на накаченном торсе белесые разводы и полосы на спине. Чонгук рычит, клыками вонзается глубже, толчки делает по слабым точкам и кончает в брата следом. --Я люблю тебя, Чонгуки, -шепчет Юнги, смотрит в темные омуты, на красные губы от собственной крови и целует их ласково. Метка разрастается приятной болью от бесконечных и самых прекрасных чувств. Как и узел их сцепки. * * * Омега мнет чужую рубашку в своих руках и через пелену прозрачных слез смотрит на возлюбленного. Его сердце кричит от боли, а сомкнутые губы иногда поддаются этим мольбам. -Останься. Я не хочу, чтобы ты уходил, -Чонгук мягко улыбается, отцепляет чужие руки на долю секунды задерживая их в своих. Матушка стояла рядом и рыдала, не сдержавшись и обняв своего 18-летнего сына. Юнги упустил касание с братом и продолжал держать их крепкую связь взглядом. Неделю назад было все так прекрасно. Никаких забот. -Не плачь, матушка. Я вернусь скоро, -Чонгук целует женщину в макушку и тянется к омеге, прижимая его к себе тоже. Юнги плавится в его объятьях, еще крепче их ощущает, когда старушка отстраняется. -Как же Юнги без тебя. А Лукас с Мари. Сынок, они так тебя все любят. -Я знаю, -шепчет он и тычет носом в шею брата, -я вернусь и мы с тобой обязательно счастливо заживем. Вот увидишь. -Пообещай мне, что не разлюбишь, -кладет ладони на крепкую грудь младшего, -что вернешься и твои слова не были ложью. -Я не лгу, милый, -чмокает Чонгук быстро в щеку парня, заставляя его покрыться румянцем, -даже, если я встречу своего истинного－ты мне дороже собственной жизни. Позаботься о матушке, отце, Лукасе и Мари до моего приезда. И не вздумай быть с другими альфами. -Мне никто не нужен, кроме тебя. Я буду писать тебе письма и ты мне тоже пиши. -Обязательно, -они отстраняются друг от друга, Чонгук прощается с младшими братом и сестрой, вышедшим отцом с наставлениями и затем он уходит. Уходит, лишь напоследок обернувшись и улыбнувшись любовно Юнги. Светловолосый увидел в этом признание и непрошенная слеза скатилась по щеке. * * * Прошла неделя с того момента, когда Чонгук уехал во дворец короля на службу. Юнги был не против получение такой чести его братом, но…целых два года ждать его возвращения ему не под силу. Нет родного тепла рядом, запаха и от этого так тоскливо на душе. Хотя с другой стороны, Чонгук сможет заработать достаточно денег, чтобы они смогли убежать вдвоем. Но это не спасает, если честно положение. -Юнги, -он отрывает глаза от тарелки с кашей и смотрит на отца, -почему ты не ешь? В комнате раздавалось звяканье посуды, взоры семьи мгновенно были устремлены на него. -Спасибо, я не голоден. -Ты мало ешь, Юнги. Что-то случилось? -отец внимательно посмотрел на него, -с каких пор ты не ценишь наш труд? Мы хлеб добываем потом и кров… -Я не голоден, папа. Не заставляй меня, -мужчина нахмурился. Рядом с ним сидящая матушка слабо сглотнула и положила свою руку сверху на его. -Мне кажется, тебе пора найти достойного альфу, чтобы твои капризы выслушивал он, а не я. -Мне это не нужно. -Да неужели! -старший в семье повысил голос и стукнул кулаком по столу, заставив вздрогнуть малышей. -Лукас, Мари, бегите в свою комнату, -быстро пролепетала матушка и дети мгновенно убежали. -Как ты смеешь мне перечить? Ты должен беспокоиться о своей семье! Уже взрослый омега в конце концов. Может мы с твоей матерью хотим внуков, нормальной жизни! Да и господин Чон сам не против этого брака несмотря на твой статус. -Папа, я уже говорил тебе, -пытался сохранить сталь в голосе Юнги, -я не выйду за него замуж. Он мне противен. -Это никого не волнует. Ты просто не присмотрелся к нему. -Я как раз таки присмотрелся, отец. Этот изверг ударил меня. -Всё ты выдумал, -недовольно фыркнул мужчина. -Выдумал? -парень подорвался со стола и его голос дрогнул, -Чонгук даже тебе это говорил! Он свидетель сему! -Чонгука сейчас здесь нет, -холодно ответил старший, -хватит уже прятаться за спиной своего брата. Ты старше него и у него своих забот куча, в особенности, завести свою семью! Светловолосый нервно сжал кулаки. -Его семья здесь. -Пока что да. -Нет! Всегда! — он не мог контролировать своих эмоций, ревность и представление о предательстве любимого. -Ты странно себя ведешь, -добавила женщина и взглянула в его стеклянные глаза, -почему ты так рьяно пытаешься доказать обратное насчет Чонгука? -Потому что, он мой брат, -дрожаще произнес парень. -Мы это понимаем, но ведь у него тоже есть своя жизнь. -Дорогая, давай вернемся лучше к семье Чонам. -Я не выйду за него и точка! -Юнги напрягся и придержал рукой чуть было не спавшую ткань на шее. -Выйдешь. Что ты закрываешь? -омега чувствовал, как сердце его вот-вот выскачет из груди. -Ничего. Просто поранился. -Я могу обработать, -Юнги пропускает момент, когда матушка за долю секунды подходит к нему и убирает ленты ткани под которой на белоснежной коже красовалась бордовая метка. Женщина вскрикнула отшатнувшись, а отец удивленно застыл в недоумении. -Что это? -нечеловечески спокойно спрашивает мужчина. --Я могу объясни… --Так объясни же! -взрывается старший, -с кем ты смел скрывать отношения от родителей? Юнги пятился к двери своей комнаты, прикрывая укус. -Ни с кем. -Врешь! Врешь, сука! -гнев пылал в глазах родного отца. Страх заселился в глубине души парня и он не мог сдвинуться с места. Матушка горько опустилась на стул, а Чон в мгновение ока вдохнул запах с белой шеи. -Кто, дорогой? -старший посмотрел зверским взглядом на Юнги, побледнев и тот всхлипнул от того, что казалось, что сейчас наступит конец всему. -Наш сын－грешник, мать. -Не томи, не томи… -Его любимый брат Чонгук. Женщина вскрикнула и прикрыла рот рукой в ужасе. -Пожалуйста, папочка…прости…-светловолосый опустился на колени перед отцом и хватался за его штанину. -Ты чертовка. Жалкая дрянь. Порождение дьявола, -звонким ударом обрушивает мужчина на нежное лицо, а затем больно хватает за волосы и тянет на выход из дому. -Больно! Отец, больно! -умолял Юнги, полз по земле следом за родным и слышал, как мать рыдала за столом. -А нам ты не сделал больно? Как ты мог опуститься до такого уровня? -Я люблю его! --Любишь? -прохожие крестьяне оборачивались, шокировано раскрывая глаза, но ничего не предпринимая. -Люблю, папа. Искренне люблю. -Заткнись! -Юнги казалось, что из него чуть было не вырывали волосы, а душу. Впереди виднелась небольшая церковь куда и направлялся мужчина, подхватывая Юнги под локоть и волоча по земле словно мешок. -Ты его больше не увидишь. Сначала мы из тебя выгоним беса, а затем ты будешь жить в особняке господина Чона. -Папа, пожалуйста! -Ты мне не сын больше! Они входят во внутрь, где стены были расписаны иконами, библийными святыми людьми и проповедными фразами. Священник выходит к ним, смотрит на рыдающего омегу, который падает к его ногам, как только его отец бросает. -Пресвятой батюшка! Во имя Господа Бога, -он грозно показывает пальцем на парня, -прости, за порождение Сатаны. Избавь нас от него, верни мою кровь. -Что стряслось, сын мой? -старик помогает подняться белолицему и продолжает смотреть на Чона. -Он совершил самый большой грех, который можно было сотворить. Нарушил закон, природу! -Убийство? -Нет. Полюбил и совокуплялся со своим родным братом. Старик удивленно охнул и рукой прижал ближе к себе крест, будто от этого зависела его жизнь. Юнги кусал губы и помимо душевной боли, чувствовал, как разрастается и физическая. Тело окутывает жар, паника, внутренняя боль, как скручивает его конечности, заставляет подчиниться, сдаться, ведь ему никто не в силах помочь. Но отчаяние делает обратное. Светловолосый через пламя, разодранные локти и колени, подрывается и бежит прочь из храма под попытки остановить его отца. А отец ли, если отказался от него. Хмурые тучи сгустились еще более и мелкий дождь накрапывал с неба. Юнги бежал, бежал без оглядки. Ему казалось, что он бежит от самой смерти. Люди, что ранее смотрели на картину пятиминутной давности собрались ближе к дому Господа и провожали парня укоризненными взглядами, бросая проклены, а некоторые сожаление. -Бес! -Его нужно повесить! -Бог не простит его! -Ему прямая дорога в Ад! Парень падал, но поднимался. Раздирал кожу еще более, выпачкивал лицо в грязи и словах, что ему бросали вслед. Он не мог этого вынести. Думал, что будет легче. Но легче, когда рядом Чонгук. А рядом его не было. Он выбегает на знакомую лужайку, когда дождь усилился. Его старая, потрепанная одежда быстро промокла, но он продолжал бежать. В голове все еще звучат слова отца, лица алчных и жестоких крестьян, что обычно, ему мило улыбались и дарили наилучшие пожелания. Вот так меняется мир, вот так слетают маски. Юнги будто гвоздь программы на кровавом балу. Лес впереди сгущает над ним тени и омега останавливается, лишь на секунду перевести дух, вытерпеть спазм боли и обернуться. Сзади деревня, справа огромный замок короля Кима, где любимый. Юнги напишет ему. Придет лично, если потребуется. Он тихо воет и ступает шаг в хвойный лес, и бежит от невидимого ужаса, что до сих пор его преследует. Ветви рвут ткань, оставляют порезы на лице и теле, спускают кровь светловолосого в землю. Безжалостно и грубо. Будто весь мир восстал против него и его любви. Юнги становится обидно, он сильнее всхлипывает, обещает себе, что больше и слезы жалкой не проронит, спотыкается о корень и катится по склону вниз. У него ощущение, что сейчас кости точно все переломались словно палки. Голова разразилась острой болью, что уж говорить об остальном. Он останавливается, падая лицом в ручей на камни. Холодная вода снизу и ливень с неба омывали израненное тело, будто избавляли от всей тьмы, читали молитву о спасении невиновного. Капли сочувствовали, отрезвляли, но тем самым, заставляли страдать больше и ощущать каждый ушиб на теле. Юнги слабо откашлялся, чувствуя, как из рта потекла струйка чего-то красного. Алого. Он пытается приподняться и сквозь мокрую челку видит перед собой деревянный, заброшенный дом. Омега не хотел смерти. Сквозь всю тяжесть, усталость и желание провалиться в сон, он ползет к дому, думает о Чонгуке, что должен жить ради него. В животе скручивает и отдает жаром ниже из-за чего омега стонет. За что Бог так его наказал? Он чувствует, что полностью мокрый, когда оказывается под навесом, на крыльце домика и не понять－вода, кровь это или его естество во время течки. Юнги тянется к ручке двери, но та сама поддается и открывает парню проход в темную комнату. Ему ничего не видно, да и было абсолютно все равно. Он ногой еле-еле прикрывает за собой дверь и падает корпусом на холодный деревянный пол, погружаясь в глубокий, крепкий сон.