Синдром Кошмар

Скорее, его жизнь и состоялась только в пробуждениях, одинаковых дней и совсем уж реалистичных снов. Одно и тоже. На протяжении долгого времени. Омега думал, что, возможно, время просто застыло на месте, а он этого не замечает. Думает, что страдает от смены дня и ночи из одного окна, а это просто иллюзия. Просто, часы идут слишком медленно. Или не двигаются вообще. Сегодня ему снился приятный сон. Он не был наполнен волнением, страхом и ужасом. Это впервые, когда возникло чувство оберега, защиты. Щемящее, счастливое, сдавливающее грудь от воздыханий и созерцания легкости и радости. Этот сон был с родной мамой. Матушкой. Этот сон возлагал надежды, что она волнуется, она переживает и любит свою родную кровь не смотря ни на что. Ни на его грех, ни на нарушение закона. Они сидели в спальне. Женщина от чего-то плакала и мазала целебными мазями ранки на теле Юнги. Он был обнажен, но она, как его мать－не могла стыдиться. А он и подавно. -Почему вы плачете? -Сынок,-она всхлипнула и посмотрела своими голубыми глазами в его лазурные. Они так были похожи,-хватит мучать себя и меня. Вернись домой. -Я не могу, матушка. Отец меня ненавидит. Вся деревня знает о том, что я нечистый. Меня отправят на виселицу. -Но разве благородно вот так сбегать? -Нет, но я был в отчаянии,-он обнял её и прикрылся рядом лежащим одеялом,-не хочу, чтобы Чонгук или ты страдала от того, что меня не станет. Да и к тому же... Он подумал. Хоть это и сон, но стоит ли говорить искренне? -Что? Говори не томи, родной. -Ты меня возненавидишь. Я не хочу убивать твоё сердце, мама. Я и так должен быть наказан лишь смертной казнью,-женщина взяла в ладони его лицо и поцеловала щеки. -Не говори, не говори так. Я тебя по-прежнему люблю каким бы ты ни был. Я порой боюсь твоего отца. Страшно боюсь. И ничего не могу сказать против, лишь бы он тебе не навредил, понимаешь? Но в тот день я только и хотела тебя обнять, уберечь. Я ненавижу себя за это. Ненавижу, что ты переносишь столько всего. Скажи мне. -Ты должна была понять, матушка,-он взял её морщинистую ладошку и положил на свой живот, поглаживая. Она посмотрела вниз, слегка улыбнулась и стёрла слезу. -Я жду, когда ты это скажешь. Я так буду рада. -Я тоже, мам,-неожиданно для себя, Юнги сам начинает понимать, как по щекам скатываются слёзы и ему тяжелее сдерживать себя, дабы не зарыдать. Он очень хочет вернуться домой. -Не надо, Юнги. Всё хорошо,-женщина снова обнимает его, гладит по спине и внутренние раны волшебным образом сами заживают,-ты должен пойти к Чонгуку. Я буду только рада, если вы будете вместе. -Я и иду к нему, матушка. Я так скучаю по нему. -Понимаю тебя, малыш. У меня кое-что есть,-она наклонилась и под кроватью достала запечатанные бумаги,-твой брат слал письма, но ведь тебя нет, а если бы отец увидел－он бы сжег их, поэтому я их спрятала здесь. Юнги взял протянутые пергаменты и удивленно осмотрел их. -Он видно познакомился с королевским гонцом, потому что он нам приносит их. -Спасибо тебе, матушка, что сохранила,-он поцеловал её в щеку и пытался прочесть хоть что-то, но буквы размывались перед глазами, как бы Юнги не сосредотачивал взгляд. -Ты сможешь прочесть, если вернешься домой, милый,-она погладила его по плечу. -А...а если ты? -Ты ведь знаешь, что я не умею читать. Твои и Чонгука таланты уникальные. Вам двоим суждено не заниматься рыночными делами или любыми крестьянскими, а быть при дворце. Ты можешь проявить себя там, быть рядом с Чонгуком. -Да. Я так и хочу сделать. -Так поспеши, Юнги,-она взъерошила его волосы и лицо вдруг стало серьезным. Блондина это напрягло,-уходи скорее. Разлепив глаза он тяжело задышал и осмотрелся. Сердце пробивало грудь, его челка прилипла ко лбу, чувство опасности поглотило полностью. -Нет! Хватит! Сколько можно!-Юнги был на грани. Он снова в этом доме. Как он здесь оказался? Почему его лес не отпускает? Парень сел в углу, прижал к себе колени и закрыл лицо руками. Омега не мог больше сдерживать истерики. -Почему?! За что! Пожалуйста...хватит...когда это прекратится?- он выл от отчаяния, слёзы размокли одежду. Юнги не мог переносить этого ужаса. Парень сжимался к углу всё больше и больше, смотрел то на окно, то на дверь, надеясь что его хоть кто-то вытащит из этого Ада. Дом. Лес. Камин. Темные ставни. Шкаф. Уголь. На стене палочки обозначающие количество дней, сколько он здесь находился. Юнги продолжает плакать, сжимает кулаки, вытирает раскрасневшиеся глаза. Затем встаёт и на присогнутых ногах идет к выходу. Падает. Встаёт. Колеблется. Открывает дверь и видит темноту перед собой. Оттуда рука. Та самая, отвратительная, гнилая, несущая ужас. Она хватает его за горло. Душит. Душит. Душит. Юнги плачет. Затем жмурит глаза. Открывает. И видит, что его ладонь сама сжимала белую шею. Он сходит с ума. Эмоции его поглощают. Он хочет выбраться из этого кошмара. Туда, где мама. Туда, где Чонгук. Туда, где есть свет. Омега от отчаяния впадает из крайности в крайность. Кулаками бьёт деревянные стены. Он хочет разрушить их, чтобы больше никогда не видеть. Никогда не появляться здесь. Не чувствовать этот душной запах кровавого леса. Он ненавидит его. Юнги разбивает руки в кровь, вытирает мокрое от слёз лицо локтем. В нем плещет ненависть, гнев, усталость от этого чудовищного места. Но пыл остывает быстро, как только живот скручивает. Настолько сильная боль изнутри заглушила душевную. Омега открыл рот в немом крике, зашипел, осел на пол и скрутился. -Хватит...малыш, перестань...-он хрипит, руками себя обхватывает, кусает губы в кровь. Тонким лезвием будто проводили сквозь него. Импульсы острых ощущений разносились по всему телу. На секунду, боль перестала. Но возродилась с новой силой. Юнги вскрикнул и ногтями царапал половицы. Умереть. Он хочет умереть. Избавиться от этого всего. Сейчас ему ничего не нужно, кроме, как перестать быть пленником таких мучений. Словно услышав его мольбу, внутри новая жизнь перестала его терзать. Юнги выдохнул и пытался перевести дух. У него будто забрали всю энергию. За этот час. А час ли? Светловолосый вымотался. Ему нужно поесть, но он не хочет. К ручью дойти нет никаких сил. Если он здесь вот так и умрет, то пусть умирает. Юнги уже смирился. Он не будет сопротивляться. Только соберёт последние силы и ногтем нацарапает короткое предложение. Вдох. Выдох. Закрывает глаза. Пытается расслабиться. Отдаться безмятежному чувству. Он устал. Его слух ловит звуки. Будто что-то требовало продолжать жить, выживать, терпеть. Нет. Мучаться. Это какие-то ползки по полу, искаженные, хриплые стоны...человека? Юнги приоткрывает глаз, видит в середине помещения гнилую плоть. Он не кричит, не трясется от страха. Омега уверен это иллюзия. А может уже и нет, но это не важно. Уродливое существо с отвисшей челюстью смотрит на него своими белыми глазницами, высовывает зеленый язык и начинает ползти к нему. У него руки такие гнилые как та, которую он увидел в шкатулке. Деревянная коробка покоилась на полу, а тот кошмар, который вроде, как исчез валялось отвратительным куском возле его ноги. Юнги чувствует слезу скатывающуюся по щеке и закрывает глаза. Живой труп не собирался уходить. У него в голове почему-то сказка мамы, которую она рассказывала ему в детстве. Про сына лесника. Молодой омега лишился единственного отца и жил одиноко в лесу. Наслаждался прекрасной природой, ягодами и чистым воздухом. Он был богат и не нуждался в цивилизации, хотя домик был достаточно скромным. Однажды, гуляя, он встретил заблудившегося парня. Тот был альфой и достаточно измученным. Омеге он сразу впал в душу и рад был помочь ему, накормить, умыть и дать даже спать на своей кровати. Альфа был благодарен омеге и кажется, он тоже полюбил. Они любили друг друга, хотя знакомы были достаточно короткое время. Омега готов был пойти на всё ради того, чтобы остаться с молодым мужчиной, но...судьба решила сыграть с ним в злую шутку. Этот самый альфа заметил, что парень живет в своеобразной роскоши и за это можно было получить много денег. Каждый день он размышлял над этим и будто силы свыше подсказывали ему поступить правильно. Алчность и жестокость заполнили его сердце и он пошел на злодеяние. Ему были отвратительны ласки, касания, голос такого хрупкого и нежного омеги. Он убил его. Жестоко проткнул маленькое сердце ножом, забрал всё имущество и сбежал. Альфа понял, что вовсе не скучает, не чувствует укора совести, ведь теплых, нежных чувств не испытывал к парню. Он нёс на себе кровь невинного существа, человека. Он согрешил и несправедливо зажил богатой жизнью. А в том домике лесника, поговаривали, витает душа убитого омеги, который страдает. Страдает от неразделенной любви. Либо же это вовсе не душа, как сейчас предполагает Юнги. Наверное, он умрет, но только будет страдать совершенно от другого. От кошмаров, которые его не отпускают в этом лесу. Звуки стихли. Живой труп лежал, с повернутой головой в его сторону. Юнги думает, что это его труп.