***
Ты когда-нибудь чувствовал, что тебе не хватает того, кого ты никогда не встречал? Ричард Бах***
Сигаретный шлейф. Толпы людей. Холод. Безумное волнение. С последним, кажется, справиться невозможно. Оно пожирает тебя изнутри. Ты бесишься, но поделать всё равно ничего не можешь. Я осознанно подписалась на это. Никто не говорил, что поступать в театральный институт — просто. А поступать в Москве равносильно полёту в космос, но я не сдаюсь. Поэтому стою в очереди на прослушивание первого вуза. Таких же как я здесь сотни — мечтающих поступить. Все ребята повторяют свои программы, а я стою и наблюдаю за ними. Так интересно наблюдать за людьми, подмечать каждую деталь, придумывать историю человека. — Следующая десятка, проходите, — фраза эхом звучала у меня в голове, ладони вспотели. Вот и всё, сейчас решится моя судьба. Впереди были другие Московские вузы, поэтому я старательно пыталась внушить себе мысль, что если не поступлю сюда, поступлю в другой. Мы с другими ребятами заходим в аудиторию. Комиссия из 5 человек, посередине мастер курса. Достаточно молодой для роли мастера, блондин, внешность располагающая к себе. В театральном тебя могут даже не прослушать, просто сказать «вы свободны» или остановить после первой строчки — угадать невозможно. Моя очередь — я выхожу на середину, начинаю произносить свою фамилию и тут… Дверь открывается, и уверенно входит какой-то парень. Слишком молодой для того, чтобы быть педагогом, скорее всего четверокурсник, но уж очень взрослый, должно быть поступал несколько раз — предполагаю я в своей голове. На вид ему можно дать 23 года; высокий; спортивного телосложения; тёмные кудрявые волосы; борода, сосредоточенная на подбородке. Парень бегло осматривает абитуриентов, на несколько секунд останавливается на мне, тогда я замечаю, что у него чёрные притягательные глаза, взгляд которых я не выдерживаю и отворачиваюсь. Он продолжает свой путь по направлению к мастеру курса, что-то шепчет ему, тот в свою очередь достаёт из кармана ключи и передаёт «четверокурснику». Получив ключ, он собирается уходить, чему я несказанно рада. — Простите, начните заново — обращается ко мне мастер. Тут «четверокурснику» приходит гениальная мысль остаться. Он встаёт недалеко от стола комиссии и всё внимание переключает на меня. Стараясь не обращать на этого наглеца внимание, я начинаю снова. — Морозова Наталья, 17 лет… — Девушка, а вы школу закончили? Если что, здесь недалеко есть — усмехаясь, вставляет свои пять копеек четверокурсник. Мудак! Зачем он вообще остался? Что этот наглец о себе возомнил? Я знала, что в театральный институт редко берут в 17 и даже в 18, но возраст это же не самое главное. Правда теперь, когда кое-кто сделал на этом акцент, мои шансы уменьшились. Волнение сковало всю меня и, понимая, что терять мне уже нечего, я выпаливаю: — Я — да. А вы? Если нет, то говорят, тут школа недалеко есть. — этого он явно не ожидал. Мастер курса улыбнулся. Я думала, что после этого меня сразу выгонят, но кто-то из членов комиссии произнёс: — Что будете читать? — Монолог Старухи Изергиль. Максим Горький — четверокурсник улыбнулся, явно не воспринимая меня в образе Изергиль, ну что же… — Начинайте. — Здоровья всегда хватит на жизнь… — постепенно я полностью растворилась в образе и словах, начала переживать каждое слово. — Я дала ему вина и вареной свинины… А через четыре дня дала уже и всю себя… — проговаривая эту фразу, я смотрела в глаза «четверокурснику», буквально испепеляя его. Глаза у него забегали, а я всё продолжала читать, словно адресуя каждое слово ему… Я прочитала ещё кусочек монолога, прежде чем меня остановили, попросив прочитать басню. — Спасибо. Садитесь. После меня читали другие. «Четверокурсник» вспомнив о том, что у него были другие дела, ушёл почти сразу после моего прочтения, не прослушав других. «Как им повезло» — подумала я, хотя это было даже забавно. Наша десятка закончила прочтение, и мы покинули аудиторию. Почти сразу ко мне подбежала Катя, тоже абитуриентка: — Да… здорово ты педагога на место поставила. — Ты о чём? Какого педагога? — не могла понять я. — Ну того, который тебе про школу сказал… — пыталась объяснить Катя — Не может быть… — осознание накрывало меня волной, -… он же… он… молодой… четверокурсник… — мой голос робел. — Нет! Ты чего? Его зовут Вячеслав Михайлович Романов. Ему 27 лет, если не ошибаюсь. Он преподаёт фехтование в этом вузе и служит в театре… Дальше я уже не слушала, думая о том, что мы шансы поступить сюда теперь равняются нулю.***
В других театральных вузах я слетала почти сразу. Список «рекомендованных к зачислению» первого университета я не видела, знала, что не прошла. Во мне теплилась маленькая надежда, магическое: «а вдруг?». Я почему-то хотела поступить именно туда. Если бы не мой ответ этому фехтовальщику. Вот кто меня за язык тянул? Хотя он сам напросился. Фехтовальщик… в последнее время я всё чаще думаю о нём, вспоминаю черты лица, взгляд… Глупые мысли! Он же такой наглый, невыдержанный! От размышлений меня отвлёк телефонный звонок Кати: — Наташа, ты уже видела списки? Я поступила! — Поздравляю. — Ты тоже! Мы теперь однокурсницы! Ураааа — ликовала Катя. — Смешная шутка, — только её приколов мне сейчас не хватало. — Я не шучу, посмотри списки. Конечно, может ещё одна Морозова Наталья поступала, тогда это не ты. — в голосе Кати слышались нотки обиды. — Ладно, перезвоню. «Она наверняка что-то перепутала» — думаю я. Дрожащими руками я захожу в интернет, открываю списки, загрузка кажется мучительно долгой. А… Г…И… К… Л… М. Я смотрю и не могу поверить своим глазам: «Рекомендована к зачислению Морозова Наталья Ивановна».***