***
Перед следующей дверью Рика забрала у охранника коричневый бумажный пакет, содержимое которого уже успели проверить и перепроверить, чуть ли не разобрать на составляющие. И снова писк, и зелёная лампочка — и выпуклые и внимательные глаза прикованного к креслу Харрисона Уэллса, чей взгляд встретил девочку сразу от двери. — Здравствуйте, Химера. Весьма наслышан о вас… от вашего наставника, — многозначительно улыбнулся он. — Рад наконец познакомиться, пусть я и не вижу вашего лица за этой маской. — Здравствуйте, мистер Уэллс, — проговорила Рика, делая шаг вперёд. Дверь с шипением задвинулась за её спиной. — Мне сказали, вы хотели меня видеть. С порога обозначает свою лояльность. Человек, который вовсе не в первый раз видит меня — и видел моё лицо… — Да, хотел. И вижу, вы пришли не с пустыми руками, что весьма радует. — Уэллс указал глазами на пакет в её руках. — Решили сдержать обещание… вашего наставника. Похвально. Но я просил встречи с вами не просто затем, чтобы познакомиться. Он дёрнул углом рта и приподнял бровь, скашивая глаза на одну из видеокамер. Рика опустила ресницы и едва заметно покачала головой. Нет, Оракул не будет вмешиваться. Не стоит нарушать хрупкое доверие, установившееся у команды «Нова» с Ричардом Куином. Тем более — сегодня… — Чего же вы от меня хотите? Уэллс вздохнул. — Вам, наверное, это покажется сентиментальным… Но до меня долетели слухи о переделе власти в Нижнем городе. И мне бы хотелось узнать… о судьбе как минимум одного конкретного человека. — Ваш сын жив, — спокойно кивнула Химера. Она не то чтобы ожидала этого вопроса — но странным образом обрадовалась, что Уэллс задал именно его. — Он покинул город. По договорённости. Равно как и мистер Кобблпот. — Кобблпот меня волнует мало, — с явной долей облегчения в голосе вздохнул Уэллс. — Я рад… что гордость не помешала Саймону остаться в живых. Честно признаться, я боялся, что он посчитает возможность ретироваться проявлением слабости… как посчитал бы я сам в его годы. Да что там в его годы… те же пятнадцать лет назад, до того, как попал сюда. Рика проглотила вопрос об уроках смирения, уж слишком ехидно бы он прозвучал. И вместо этого поинтересовалась: — И вы больше ни о ком не хотите спросить? Добрых полминуты Уэллс внимательно смотрел ей в глаза. Потом безмятежно улыбнулся и двинул бровями — будто плечами пожал. — Нет. И от меня ей прошу ничего не передавать. Пусть будет счастлива и свободна, без моей тени за плечами. И доживает свой век в тепле и уюте. Доживает свой век… Он настолько её младше? Да, он явно немолод, и морщины с сединой тому подтверждение, но… Она выглядит гораздо старше. Или просто возраст настолько немилосерден к красивым женщинам? — Что-нибудь ещё хотите сказать? — спросила девочка, подходя к заключённому поближе. — Какие-нибудь туманные намёки, непонятные предсказания, таинственные загадки? — Нет, — мягко улыбнулся Уэллс. — Ничего из того, что я уже не сказал… вашему наставнику. Всё идёт так, как должно идти. Вы ещё всё поймёте, Химера, можете поверить моему слову. А сейчас, если вы настолько добры, что действительно решили выполнить мою просьбу… Не сочтите за труд, подложите мне под подбородок салфетку. Я непременно буду ронять изо рта крошки и испачкаюсь, так хоть не будем раздражать директора Куина пятнами на казённой робе… — Мы попробуем избежать этого досадного казуса, — кивнула Рика, доставая из пакета чизбургер из «Биг-Белли». Остывший — но тем не менее вкусный. С точки зрения заключённого, которого кормят с ложечки, — особенно.***
Закат уже готовился вступить в свои права, окрашивая подразогнанные Стрэнджем облака в нежную палитру лилового и розового. На небольшом холмике рядом с самой знаменитой тюрьмой Восточного побережья собралась пёстрая компания. Сам «виновник торжества» уже восседал в специально доставленном для него кресле, слегка щуря почти бесцветные глаза на заходящее солнце. Вместо невзрачного комбинезона на нём красовался дорогой костюм с аккуратным галстуком, тоже серого цвета — но совсем другого оттенка, насыщенного серо-стального. Модельные туфли и носки Дарк скинул практически сразу же, как вышел за ворота Айрон Хайтс, и сейчас с наслаждением зарывался босыми ступнями в пожухлую осеннюю траву, уже тронутую вечерним инеем. Холод его то ли не беспокоил в принципе, то ли сейчас, на пороге небытия, был совершенно безразличен. В ладони Дэмиен Дарк нежно лелеял пузатый бокал с марочным коньяком из уэйновских погребов, время от времени прихлёбывая ароматную янтарную жидкость. За каждым его движением настороженно следили четверо охранников с автоматами, занявшие позиции на четырёх углах по периметру собравшейся компании. Это было категорическое требование директора тюрьмы, несмотря на присутствие тех, кто мог бы гораздо быстрее и эффективнее отреагировать на любые неверные действия со стороны умирающего. Дарк отнёсся к этому со снисходительной усмешкой, даже не утруждая себя заверениями в своей доброй воле. Он и сейчас не смотрел на охрану: наслаждался нежарким осенним солнцем, чистым небом и свежим воздухом. По левую руку от кресла Дарка, пусть и на расстоянии в пять шагов, заняли свои места трое его учеников: Химера, Умка, Аметист. Чуть подальше впереди, с такого угла, чтобы можно было видеть лицо бывшей грозы Стар-Сити, слегка завис над землёй Доктор Стрэндж, и его своевольный красный плащ сейчас был послушен и тих, как примерная девочка-отличница. По правую руку от кресла стояли Лорел Лэнс в строгом юбочном костюме и тёплом чёрном пальто — и Оливер Куин, по такому случаю сменивший пиджак и галстук на зелёную броню и лук со стрелами. Знаменитый капюшон свободно лежал, откинутый на спину, маски на лице не было. Дарк время от времени поглядывал на эту пару и улыбался — такой улыбкой, что её с лёгкостью можно было назвать непроницаемой. Та, кого он чуть не убил, — и тот, кто чуть не убил его самого. Не было никаких речей. Дэмиен Дарк не собирался обращаться ни к своим врагам, ни к ученикам, ни к тюремщикам, и они в свою очередь тоже хранили молчание. Он просто дышал полной грудью, впервые за долгое время вдыхая чистый, свободный воздух, не тронутый безвкусной стерильностью. Дышал, пил коньяк и подставлял лицо солнечным лучам. Он совсем не был похож на умирающего, и, возможно, именно поэтому их последний урок прошёл как обычно, не тронутый тленом ненужной жалости. Но Рика чуяла: его время действительно истекало, и сейчас счёт шёл уже на минуты. И именно в эти, последние моменты его жизни девочка особенно отчётливо понимала: он не хотел умирать один. Поэтому мы здесь. Кто знает, есть ли у него вообще родственники? Дети, внуки, правнуки — в его-то возрасте… И знают ли они о нём именно как о Дэмиене Дарке, великом артефактологе, чуть не уничтожившем Стар-Сити? Друзей-то у него наверняка нет. Зато есть мы: те, кто сражался с ним, те, кто учился у него, и те, кто держал его под своей крышей все эти годы. Отчего-то Рика была совершенно спокойна. То ли работало звериное чутьё мутанта, то ли додавали спокойствие и уверенность Стрэнджа и Оливера — но девочка совершенно точно знала: сейчас им всем действительно можно было ничего не опасаться. Знала и как виджиланте Химера, наследница Бэтмена, — и как недолгая, но ученица Дэмиена Дарка. И внезапное острое сочувствие к тому, кто собрался покинуть этот мир с достоинством, безо всяких подковёрных интриг и просто на своих условиях, резануло её сердце так, что Рика не выдержала. Им строго-настрого запретили делать даже шаг к креслу. Она и не сделала. Физически. Просто в едином порыве души и разума мысленно прянула вперёд, рывком протягивая руку — руку, которую продолжала держать расслабленной и опущенной вдоль бока. «Учитель…» И в этот момент случилось разом несколько событий. Дэмиен Дарк приподнялся в кресле, опираясь на левый локоть, и его прозрачные глаза впились девочке в самые зрачки. В её мыслях прогремел его обычный насмешливый голос, сейчас пронизанный нотками торжества и благодарности: «Наконец-то!» А правую ладонь Химеры внезапно обожгло — одновременно холодом и кипятком, что несло с собой его ответное мысленное рукопожатие, — и тут же схлынуло, оставляя покалывание и щекотку, совершенно не такие, как её обычная регенерация. В эту же секунду край солнца коснулся горизонта, оттуда выблеснула ослепительная золотая вспышка, Рика прикрыла глаза… а когда проморгалась — всё было уже кончено. Дэмиен Дарк полулежал в кресле с застывшей улыбкой на бесцветных губах, безжизненно откинув голову к плечу, и остановившийся взгляд его почти бесцветных глаз был устремлён прямо на солнце. Рядом валялся опустевший коньячный бокал, выпавший из безвольной, обмякшей руки. Рика выдохнула и украдкой посмотрела на ладонь, уже почти прекратившую зудеть. Ладонь была пуста и чиста. И что странно, девочка по-прежнему не чувствовала никакой угрозы. Сейчас — точно. Возможно, в будущем? Да нет, тоже непохоже… Наверное, надо кому-то сказать?.. Она уже открыла рот, но тут же его захлопнула. Потому что Стивен Стрэндж искоса бросил на неё короткий и острый взгляд, и девочке показалось, что из медальона на его груди на секунду вырвалось зелёное свечение. А потом Верховный Чародей молча прикрыл глаза и качнул головой, и жест этот нёс с собой и отрицание, и успокоение. Не нужно. Кажется, он понял, что произошло. Но сам тоже не скажет, уж этот его взгляд я знаю. И… почему-то именно сейчас всё правильно. Да, папа?.. Оливер Куин, Зелёная Стрела, подошёл к телу бывшего — теперь уже однозначно бывшего врага. С ним поравнялась Лорел, с которой ненадолго слетела вся нажитая за эти годы раздражительность и непреклонность. Сейчас рядом, бок о бок, рука об руку стояли не скверно расставшиеся бывшие любовники, не поругавшиеся родители дочери-бунтарки, не соперничающие директор школы и городской прокурор — а Зелёная Стрела и Чёрная Канарейка. Где-то на минуту мужчина и женщина — неуловимо единые в этот момент, как когда-то давно, когда оба ещё называли себя виджиланте, — застыли на месте, как статуи, пристально глядя в улыбающееся лицо, отныне лишённое всяких признаков жизни. А потом Оливер протянул руку и осторожно закрыл глаза Дэмиену Дарку.