Долбанная Синдерелла

      — Жень, ну, Жень… Ну пожалуйста… — ныла беспрерывно Машка Морозова, пучила свои и без того круглые голубые глаза, умоляюще хлопая нарощенными, километровыми ресницами, и дула пухлые губки.       — Нет, — Евгений Сундуков, он же просто Женька, продолжал демонстративно протирать бокалы и прикидывать, какой сегодня выйдет «чай» и будет ли он вообще, если четверг и ливень с утра. Перспективы не радовали, а в кармане оставалось сто рублей и до аванса еще неделя.       — Женечка, миленький, ну что тебе стоит? — девушка, налегая грудью пятого размера на барную стойку, продолжала упрашивать и хлопать ресницами со скоростью, предполагающей попытку взлететь. Как в той песне.       — Нет, — Женька отвечал на автомате — мысленно он перебирал варианты, у кого можно перехватить хотя бы пятихатник дня на три-четыре. У Машки — нет, подруженция тоже на мели. Самое паршивое, что именно в самые хлебные дни — пятницу-субботу — в этот раз была не его смена. А народища будет бухого… Ого-го! Хэллоуин. Весь молодняк города припрется бабки спускать. Что за непруха?       — Сундуков, ты мне друг или не друг? — решила воспользоваться запретным приемом Морозова.       Женя отставил в сторону стакан и тяжелым, обвиняющим взглядом уставился на подругу. Конечно, друг. Еще какой! Тот самый идиот и дебил, который огребает на свою пятую точку все неприятности, которые только можно собрать за один веселый вечер. А все благодаря кому? Машуне! Чтоб ее…       — Же-е-ень… — протянула Морозова. Знает, зараза, на что давить. Ибо… Как бы там ни было, если кого Сундуков и мог считать близким человеком, так это Машку. Она, может, и тридцать три ходячих несчастья с кучей безумных идей, но в плане приютить у себя на неопределенный срок, когда в очередной раз из съемной квартиры выгонят, или денег занять, или накормить-напоить и вообще морально поддержать — незаменимая палочка-выручалочка.       Сундуков был сиротой и рассчитывать мог только на себя. Ну… точнее, не совсем сиротой.       Имелись у Женьки, как в сказке про Золушку, коварный злой отчим и двое его сыновей-оболтусов. Ага, классика жанра наоборот. Мама после смерти отца долго замуж выходить не хотела, но на ее хрупкие плечи упал семейный бизнес — крупная сеть магазинов элитных отделочных материалов. Ну и… сдалась, в общем, не устояла перед заботливыми и нежными ухаживаниями личного помощника бати — Сергея Воронова. Женька ее не винил и понимал — трудно ей было.       А Воронов, сволочь, как женился — сразу финансы к рукам прибрал. Матушка же через два года умерла — попала в автокатастрофу. Очень подозрительную, к слову. Только Сундукова-младшего никто слушать не стал, разбираться в причинах аварии тоже активистов не нашлось — кому «глухарь» нужен? А так — авария и авария. Дело быстро замяли. Тут еще и чудное завещание обнаружилось, по которому Сергей становился опекуном Женьки до его совершеннолетия, обозначенного возрастом двадцати одного года, а до сего срока имел право руководить компанией и распоряжаться финансами, но не в ущерб будущему наследнику. Матушка хотела подстраховаться, да вот не знала, что змию дьявольскому дитя свое доверяет.       Жизнь в родном доме вскоре для Евгения превратилась в сплошной кошмар. Один несчастный случай за другим. Сундуков был парнем не тупым и не из робкого десятка — сообразил, что до порога полной независимости от опекуна он попросту не доживет. Поэтому в один прекрасный вечер разукрасил морды от души и братьям своим названным, и отчиму хорошенько навтыкал. Ибо на покладистую Золушку, не в пример сказке, разве что любовью к родителям был похож. И сбежал из столицы. Далеко. В маленький провинциальный городок, где старался особенно не отсвечивать.       Работал там, где не требуются документы, но долго на одном месте не задерживался, фамилию свою без нужды не называл, внешность как мог — изменил. Был статный, высокий, голубоглазый блондин-красавчик — стал сутулый, очкастый кареглазый брюнет. Имелась бы возможность, и документы сделал поддельные, но боялся, что так его отчим еще быстрее вычислит. Кто его знает, какие у него связи с криминалом…       Два года юноша прожил в относительном спокойствии, если не считать вечной нехватки денег. И все прикидывал варианты, как бы ему от преследования родни избавиться, а то, что его ищут, не сомневался. Двадцать один год вот-вот стукнет, и Воронов не успокоится, пока все себе официально не присвоит. А без доказательства того, что Женьки уже нет в живых, быть ему вечно владельцем на полставки. Не продать, не обменять, не разделить.       По факту выход был один — поставить крест на наследстве, написать официальный отказ от всего, что ему причитается, отослать почтой документы и жить как получится. Он, в общем, так и планировал поступить, но тянул до последнего — хоть нервы помотает. Обидно, конечно, но жизнь дороже. Воронов его и так, и этак грохнет, чтобы наследство к ручкам жадным прибрать. Смерть матушки вон с рук сошла — додумается и ему правильный несчастный случай подстроить.       Сундуков был, несмотря ни на что, оптимистом, и верил, что если есть руки и мозги, то из любой ситуации выкрутится. Образование еще успеет получить. А потом, может, и свой бизнес организует. Идейки уже роились в голове…       С Машкой он познакомился фактически после побега в этот городишко.       Денег было в обрез, с ночевкой не задалось… Морозова его подобрала в парке, где он планировал в летнюю теплую ночь перекантоваться на лавочке, и отвела к себе, добрая душа. Дура редкая, безусловно: ну кто незнакомых здоровых кабанов к себе на квартиру из жалости тащит, как бездомных котов? Кто-кто… Мария. То есть, понятно теперь, почему Жека из-за нее постоянно куда-нибудь влипал? Отбивал! Ибо Морозова девой была видной, фигуристой, но доверчивой и инфантильной, аки дитя пятилетнее. Сундуков же с детства был воспитан в духе рыцарских романов… Вот и встретились два одиночества.       И жить бы им в счастии и согласии, да тут судьба малеха подсуропила… Евгений, кроме честного эстетического благоговения перед женской красотой, другого влечения к прелестницам не испытывал. Короче, геем оказался наш Золушок. И девственником. Потому что пока был в статусе и жил в богатстве, достойных объектов для воздыхания и получения первого сексуального опыта не нашлось. А сейчас… Как-нибудь пока обойдется! Быть бы живу, не до радостей секса.       А с Машкой подружились. Крепко. Она ему ближе родной сестры стала. Непутевая, чумная, но славная. Про себя Женька ей правды не рассказал: меньше знает — крепче спит. Да и, не дай бог, сболтнет где — не со зла, а токмо по глупости. Коротко объяснил, что сирота, жил в детдоме, поэтому не любит личностью своей и документами хвастать. Морозова его и пристроила после долгой череды кратковременных подработок в этот клуб барменом.       Место было хорошим: делай свое дело, в душу никто не лезет, зарплату выдают в конверте и копеечкой не обижают. А еще чаевые — тема. Но провалы случаются, как сегодня, например: всю заначку на черный день пришлось отдать за квартиру да куртку теплую прикупить — в летней ветровке невыносимо ходить, когда ветра задувают и дождь хлещет, как из ведра.       — Женечка, мне правда очень нужна твоя помощь! — воскликнула Морозова, возвращая Сундукова из неприятных дум на землю грешную.       — Мария, вот объясни мне, в чем прикол? А? Зачем тебе парень, переодетый в бабу? — наконец не выдержал Женька и вступил в диалог.       — Не просто в бабу, а в японскую школьницу! Йошика и Йосука — сестры-близняшки, суперменши из популярной японской манги. Я буду Йошикой, а ты — Йосукой, — по новой пустилась в объяснения Морозова. — Это будет просто бомба! Мы будем самыми крутыми на хэллоуинской вечеринке! Все же в ведьм и трупов невесты обряжаются, совсем без фантазии — в медсестер и полицейских. А тут мы… Пиджачки, юбочки, гольфики, раскосые глазки, длинные хвосты… Атас.       — Морозова, ты идиотка? — на всякий случай уточнил Сундуков, хотя мог ответить и не спрашивая. Да! — У тебя подружек нет?       — Какие подружки?! Галька? Юлька? А то ты сам не знаешь, что они змеи подколодные! — возмутилась Машка. — Еще получатся красивее, чем я, — добавила она с видом, утверждающим, что это Женька — идиот непонятливый.       — То есть тебе в пару нужна страшнючая мужикоподобная сестра-близняшка под метр девяносто, так? Ты меня видела? Какая из меня японская школьница? Из меня, скорее, баскетболист-трансвестит выйдет, — Сундуков качнул головой. У Машки и так все с логикой и здравомыслием плохо, а сегодня вечером система окончательно навернулась: те две извилины, что были, сгорели.       — И ничего не страшнючая, — неуверенно пробормотала Морозова, разглядывая приятеля. Женя был рослым и крепким парнем, даже маскировка под ботана плохо работала — брутальная харизма так и перла. — Очень миленькая.       — Маша, нет, — отрезал Сундуков. — Не хочешь Гальку или Юльку — позови Светку. А лучше — забей. Что это за праздник — Хэллоуин?       — Ты ничего не понимаешь! — взвыла ультразвуком Морозова. — Это же прикольно! А у нас в клубе вообще улетно весело будет!       — У нас в клубе? Ты меня просишь переодеться бабой и прийти тусоваться к нам в клуб? — Женька даже поперхнулся и закашлялся. А подруга в ударе! — Как я своим потом в глаза смотреть буду?       — Тебя никто не узнает, — хлопнула ресницами Мария. — Это во-первых, во-вторых, завтра здесь будет со своей компанией отдыхать Матвей Князев… — девушка сладко вздохнула и мечтательно закатила глаза. — А он… он… Принц!       — Ху из Князев? — спросил, фыркнув, Сундуков. То, что у Морозовой новая любовь до гроба, он понял. Просто любопытно, в какого кретина на этот раз она умудрилась втрескаться.       — Ты чо, не знаешь? — Мария аж за сердце схватилась. — Матвей — сын Князева.       — Ну, логично, — кивнул Евгений.       — А Князев — это один из самых богатых челов нашего города, ему тут половина недвижимости принадлежит, а еще он ресторатор.       — Владелец судов и пароходов, — пробормотал Сундуков. — И ты думаешь, конечно же, что избалованный сыночка олигарха как увидит тебя в костюме Сюсюки-Мусюки — так и грохнется сразу в обморок от щастья, пронзенный стрелой Амура.       — Йосуки и Йошики! — взвизгнула Морозова. — Может и не грохнется, но тут, знаешь, какая тусовка соберется? Сливки! И я наконец-то познакомлюсь с нормальным парнем.       — Здесь? В Хэллоуин? В клубе? Нашем? С нормальным парнем? — задал ряд наводящих вопросов Женька, пытаясь подвести подругу к мысли, что большего бреда он еще в жизни не слышал. Но какое там… Машка уже пускала слюни, мечтая о том, как будет крутить задом перед Матвеем в короткой юбчонке, а он взамен разглядит душу ее прекрасную и обязательно оценит. Или кто-нибудь из его друзей. Но лучше Князев.       — Твои намерения мне ясны, — произнес Сундуков. — Один момент: все равно не понимаю, зачем тебе я в бабском наряде?! — последнюю фразу он проорал — вдруг пробьет пуленепробиваемый череп подруги.       — Потому что у меня есть парные костюмы, потому что Йошики не может быть без Йосуки, а кроме тебя кандидатур нет, потому что мне нужна моральная поддержка… и я тебе заплачу, — решительно закончила девушка.       — Сколько? — мгновенно заинтересовался Евгений. Вот прямо с этого момента идея перестала казаться бредовой, а в рассуждениях подруги появилось здравое зерно.       — Пятьсот? — наобум предложила Морозова.       — А если подумать? — вымогал Сундуков.       — Тысяча? Две? — девушка поджала губы. Такие капитальные финансовые вложения, похоже, не входили в ее планы.       — Мария, я собираюсь чести и достоинства лишиться, — заметил молодой человек.       — Женька, есть три тонны. Всё, — развела руками Машка.       — Ладно, договорились, — согласился парень, про себя меркантильно прикидывая, что этих денег ему хватит до следующей пятницы — то бишь до аванса и хороших чаевых. Если жить экономно. — И выпивка за твой счет, — добавил он. В трезвом виде Евгений, ряженый в японскую школьницу, долго не выдержит.       — Хорошо, — тяжко вздохнула Морозова.       — Слышь, а откуда у тебя бабки? Ты же плакалась, что ни копья нет, — прищурил глаза Сундуков.       — Я… на новый айфон откладываю, — кольнулась Машка.       — Понятно, — тут бессмысленны комментарии. Не жрать-не спать и во всем себе отказывать ради новенького смартфона. Великая цель. Разуму Сундукова недоступная. — Ладно, по рукам.       — Уиии! — возопила Морозова и полезла через барную стойку слюнявить Женькины щеки.       Мария, бесспорно, была хороша в костюме японской старлетки Сюсюки или как ее там — знает, плутовка, чем взять: густые смоляные волосы стянуты в тугой хвост на макушке, огромные глаза с черной подводкой и правда напоминали зыркалки героинь манги, белая рубашечка до того плотно обтягивала высокую грудь, что пуговки едва сдерживали ее великолепие, клетчатая юбчонка намекала на округлую, плотную попку, аккуратный черный пиджачок с игривой эмблемой выдуманной школы дополнял ансамбль, а ноги в белых гольфах… мечта эротомана-фетишиста.       Женя оторвался от вкусного созерцания подруги и глянул на свое отражение в зеркале. Тяжело вздохнул. На миленького он мог потянуть только после двух литров водки и при условии, что больше ни одной бабы в округе не будет. И даже в этом случае рокового соблазна хватит ненамного: донести горе-избранника до постели и уложить его спать. Потому что Евгений выглядел… именно баскетболистом-трансвеститом, зачем-то переодевшимся в японскую школьницу.       Пиджачок ему был коротковат и трещал по швам на мощных плечах, белая рубашка демонстрировала кособокую грудь невнятного размера (левая — первого, правая — третьего), сползающую набок от любого движения, пошлая юбка честно пыталась скрыть ягодицы, но со своей задачей справлялась плохо, волосатые ноги вроде бы неплохо были замаскированы плотными колготами, но гольфы… Жесть как она есть. И в случае Женьки ансамбль существенно дополняла своей изюминкой щетина.       — Н-да, — протянула Мария, оценивая сестру-близняшку. По всему выходило, что к созданию Йошики родители приложили немало усилий, а вот в случае с Йосуки подошли к делу наплевательски. Сестричка, скажем прямо, вышла на редкость уродливой.       — А я тебя предупреждал, — бросил Сундуков.       — Подожди! Еще не все потеряно! — Мария что-то там скумекала в своей светлой головке и командным голосом отправила приятеля бриться. Затем она долго колдовала с накладными волосами, сняла с него очки, чем-то мазала и разрисовывала ему лицо, клеила ресницы, щипала брови, красила ногти… А потом, садистка, жестом фокусника вытащила из пакета туфельки сорок третьего размера, на каблуке, деловито добавив, что еле-еле нашла подходящие.       — Вот! Другое дело! Будем считать, что ты у нас модель! Они все дылды! — победно заявила Машка и подтащила его к зеркалу.       Женя осторожно глянул на свое отражение во второй раз… Чуда не произошло, но, по крайней мере, на бабу он уже мог потянуть сразу после пол-литры. С другой стороны… Какая ему хрен разница? Это Машкина проблема. Его задача — честно отработать три тонны, никак не выдать свою мужскую сущность коллегам в клубе и нажраться на халяву. Настроение подскочило, сомнения исчезли — гулять так гулять.       Фейс-контроль прошли без препятствий, более того — охранник Мишка по прозвищу «Медведь» даже ущипнул Женьку за задницу и шепнул на ухо: «Милашка». В этот момент Сундуков понял, что извращенцев на свете гораздо больше, чем он себе представлял.       В клубе их с Марией окружили какие-то ее визгливые подружки, которые завистливо восхищались удачно выбранными, оригинальными образами. Да, зал-то наводнили сплошные медсестры и демоницы с красными рогами в мини-юбках. Машка представила свою «близняшку» троюродной сестрой, приехавшей погостить на выходные. Женя молча кивал, подтверждая легенду, а сам поглядывал в сторону заветного бара. Надо выпить. Срочно.       Минут пятнадцать спустя ему удалось слинять из компании шумных дев. Походкой от бедра — а на чертовых каблуках иначе не получалось — Евгений добрался до тихой гавани приюта алкоголиков. Сегодня работал Ванька, любитель потрещать с клиентами за жизнь, поэтому возле стойки тереться — не вариант, по-любому на уши сядет. Куда б податься? Столиков свободных не было: народу прибыло, аж дополнительное кондиционирование зала запустили. Ладно, позже.       — Рюмку водки, — гаркнул Евгений, потом сообразил, что надо бы помягче, поженственнее, поэтому присовокупил к заказу белозубую улыбку и похлопал ресницами. Машка всегда так делает.       — С соком? — уточнил Ванька, с любопытством разглядывая весьма крупных статей девицу.       — Ты чо? — обиделся Женя. — Водку не запивают и не бодяжат. Только, — он поднял наманикюренный палец вверх, — закусывают.       — О, и это правильно, — обрадовался Иван. — Орешки?       — Давай, — махнул рукой Сундуков и на всякий случай поправил грудь. Бармен жест оценил — вдруг заблестел плотоядно глазами, подался вперед и интимно спросил:       — А ты модель, да?       — Угу, модель, — не стал спорить Евгений, старательно контролируя высоту голоса — говорил почти нараспев. Кокетливо.       — Заметно. Такая красотка! Из всех местных выделяешься, — отвесил комплимент Ванька. — Может, это… того, как моя смена закончится, познакомимся ближе? — предложил он и взглядом с вожделением облизал фигуру «девушки». — А пока… угощаю.       Сундуков, запрокинувший стопарик, закашлялся — не в то горло пошла. Посмотрел недоверчиво на Ивана, качнул головой: кажется, и этот из извращенцев. Помедлив, жеманно произнес:       — Я па-адумаю.       — У меня деньги есть, не переживай, — продолжал соблазнять Иван. — На такую нимфу ничего не жалко.       — Еще водки, — резко отреагировал Женя. В другой бы обстановке повышенное мужское внимание ему польстило — спермотоксикоз порой давил на мозг нещадно, инстинкты самосохранения отказывали: хотелось трахнуться хоть с кем-нибудь. Но сегодня он был бабой! Ситуация — абсурднее не придумаешь. Всё через одно место!       Бармен подмигнул и налил. Сундуков протянул руку, но выпить ему не дали — примчалась Машка, обхватила его за шею и жарко зашептала на ухо:       — Там Матвей! Матвей Князев пришел!       Евгений все-таки сначала выпил, затем обернулся…       Волнистые, насыщенного каштанового цвета волосы принца Матвея были собраны в низкий хвост, несколько непослушных прядей обрамляли идеальное чертами прекрасное лицо: выразительные темные глаза с густыми ресницами-опахалами, изогнутая линия бровей, прямой аристократический нос, полные провокационные губы, отточенные скулы… Стройный, хорошего роста — не высокий, не низкий, пропорционально сложен.       Кажущаяся простой черная футболка с треугольным вырезом и длинными рукавами великолепно подчеркивала крепкую рельефную фигуру, графитовые брюки сидели, как на модели с картинки, отличные стильные туфли. Часы. Хорошие. В целом весь его образ можно было обозначить двумя словами — дорогая простота. Уж в стоимости подобных «простеньких» шмоточек Женя разбирался. Утонченный, но не женоподобный, отнюдь: есть что-то волевое, мужественное и во взгляде, и в манере поведения.       Евгений мысленно надел Матвею корону на голову, пририсовал плащ из бордового бархата, повесил цепь с орденом и усмехнулся. Прынц, точно.       — Ну, красавчик, чо, — вслух прокомментировал он, пожал плечами и вернулся к Ваньке и водке.       Маша ждала, видимо, более бурной реакции, поэтому возмущенно вылупила глаза. Женьке было по фигу — он еще не догнал той кондиции, при которой можно смириться с сегодняшним собственным женским обликом. Князев его не интересовал от слова «совсем». Ну приехал сын местного олигарха повеселиться, прокидаться бабками и снять баб на ночь, ну и что? Лично Сундукову от этого ни холодно ни жарко. Красивый, да… Бывает. А еще красивыми, на Женькин вкус, были три зелененькие бумажки, которые вскоре перекочуют в его карман. И вот это миссия поважнее будет!       — Наливай! — скомандовал Женька находящемуся уже в полуобморочном состоянии от восторга Ваньке.       Но спокойно выпить третью ему опять не дали.       — Добрый вечер, дамы, — раздался мягкий, вибрирующе-низкий голос прямо за Женькиной спиной, и чья-то ухоженная мужская рука на секунду накрыла его ладонь.       — Да едрить твою налево, — пробормотал себе под нос Сундуков. — Сегодня, что ли, слёт маньяков? — но натянул голливудскую улыбку и обернулся. Рядом с ним за барную стойку присел… принц Матвей. У него каким-то образом получалось смотреть не только на Евгения, но и на ошарашенную Марию.       — Здоро… — хотел было по привычке протянуть руку для пожатия Женька, но вовремя опомнился и вместо этого прочертил ладонью дугу в воздухе с жеманным: «При-и-ивет!». Авось примет за идиотку и отвяжется.       — Чудные костюмчики, — отметил Князев, гипнотизируя темным бархатом глаз. Машку в этот момент повело куда-то налево, а на лице обозначилась наиглупейшая улыбка. Еще мгновение — и девица пломбиром стечет на пол.       — Это она постаралась, — сдал подругу с потрохами Евгений и решил, что на этом светских любезностей достаточно — можно вернуться к стопарику.       — Я могу пригласить вас за свой столик? — проговорил Матвей, чуть наклоняясь к Сундукову и обдавая его шлейфом духов — немного пряных, с древесной ноткой.       Женьке ни разу не хотелось: ладонь Князева, как бы между прочим невесомо огладившая его спину, намекала на то, что очередные неприятности где-то рядом. Но отказать не успел — Мария, перекрывая трубным голосом музыку, проорала на весь зал:       — ДА!!!       Матвей просиял улыбкой, обозначив на щеках ямочки, отчего стал в два раза отвратительно красивее. Сундуков с сожалением посмотрел на водку, глянул в сторону столика… заметил обилие элитного алкоголя и роскошных закусок. Кажется, там была даже красная икра. Желудок отключил мозг, настаивая не выпендриваться и принять приглашение. Когда еще случай хамона с фуа-грой представится от пуза нажраться?       — Так уж и быть, — снизошел Женька.       За столиком с важно-снобистскими рожами восседали еще несколько парней. Сундуков решил не утруждаться и не запоминать ни их лиц, ни их имен. В процессе знакомства игриво пропищал:       — А я Евгения, очень приятно, — и плюхнулся на кожаный диванчик. Глаза зажглись голодным огнем при виде закусочного великолепия, а рука сама потянулась к тарталеткам с красной икрой.       — Значит, Женечка? — мурлыкая, переспросил Князев, устроившийся в подозрительной близости от Женьки. Хотя по сценарию… нормальному, а не из комедии положений, должен был тереться возле немного расстроившейся Марии. И балдеть от ее бюста, а не гладить шаловливыми ручками его коленку.       — Пра-ативный, — выдал Сундуков и вернул наглую ладонь туда, где ей и положено быть — на стол. — Мы еще на брудершафт не пили.       — О, это предложение? — оживился Матвей. — Ты бесподобна, ты знаешь это? — он смотрел в упор и говорил серьезно. Очень серьезно. Словно, блин, втрескался с первого взгляда и сейчас замуж позовет.       «Чо-то я не врубаюсь… — подумал про себя Женька. — Может, стандарты женской красоты так кардинально изменились? — и он глянул на Марию, которая, похоже, готова была порвать нежданную соперницу на тряпочки. — Я попал!» — мелькнуло вдогонку.       Так, надо экстренно избавляться от этого ловеласа. Напоить! Точно. И пусть Машка увидит своего принца во всей красе.       — Это предложение, — кивнул Сундуков и подставил стакан. — Э-э, что за сиротская доза? — возмутился он, созерцая виски, заполнивший емкость всего на один палец.       — А ты рисковая, — восхитился Князев. — Мне нравятся такие.       «Какие такие? — мысленно поинтересовался Женька. — Мужеподобные уродины, лакающие виски, как кони воду, ведрами? Что за кретин…»       Но вслух возвестил:       — До дна! — выпил, хлопнул стаканом о стол — хорошо пошло, это вам не дешевая бодяжная водка, и тут же добавил:       — После первой и второй перерывчик на один хамон, — закинул в рот прозрачный кусочек мяса и толкнул Князева в бок, мол, не тупи, вискарь сам собой не нальется.       Матвей хмыкнул, качнул головой и улыбнулся как будто сам себе. Женя фыркнул про себя: «Что, думаешь, напоишь дурную деву и в постель? Зря ты на это надеешься, мил человек…». Была у Сундукова одна особенность организма: от алкоголя он хмелел, веселел, но всегда сохранял полную ясность рассудка. Он — тот человек на вечеринке, который наутро мог рассказать ВСЁ, что вчера было.       Но в целом пошло хорошо, надо сказать. Евгений расслабился, откинулся на спинку дивана, вальяжно закинул ногу на ногу и, игнорируя жадные взгляды Князева, оглаживающие его коленки, произнес:       — Послушайте, любезнейший, а чего мы все молча и молча пьем? Может, поговорим? За жизнь.       — С удовольствием, — согласился Матвей.       — Итак, Мотенька, я дама не местная, никого здесь не знаю, может, расскажете немного о себе, о городе, о мире во всем мире и происхождении черных дыр во Вселенной? — предложил Сундуков, ловко пресекая попытку Князева мазнуть его губами по щеке в знак свершившегося брудершафта. Поймал Машкин смеющийся взгляд.       Подружка до сего момента выглядела обиженной мышью, надувшейся на крупу, а тут ее попустило. Наблюдая за неудачными поползновениями Матвея в сторону Евгения, она некоторое время злилась, потом прохихикалась, оценив комичность ситуации, и вдруг переключилась на парня, сидящего рядом. Кажется, какого-то Павла. Ну и слава богу, волосы ему на голове драть не будут и «сучкой крашеной» обзываться не станут.       Как ни странно, но Князев оказался интересным собеседником. С хорошим чувством юмора, не без самоиронии, умелым рассказчиком, и вскоре между молодыми людьми… точнее, между молодым человеком и «японской школьницей-суперменшей» завязалась бойкая беседа. Причем поначалу Женька еще пытался держаться в образе, но потом плюнул, увлекшись спором на тему гонок «Формула — 1». Он по-свойски обнял Матвея за плечи, тыкал его пальцем в грудь, ржал как конь. И оба фыркали от смеха, обращаясь друг к другу «Женечка» и «Мотенька».       Опомнился, когда Князев, на какое-то мгновение зависший на Женькиных губах, внезапно подался вперед и дотронулся до них. Нежно, деликатно… трепетно. Сундуков, не ожидавший такого подвоха, растерялся и ответил. Целовался Матвей с упоением, сладко — аж мурашки побежали по телу.       — Я отлить, — брякнул Евгений, с трудом оторвавшись от губ Князева. — То есть… пардон, носик попудрить, — исправился он, встал и, слегка пошатываясь, направился к туалетам. За ним рванула Машка. Она же ему не дала ввалиться в дверь с надписью «М», перенаправив к букве «Ж».       — Женька, что? Что это было? — хохотала подруга, согнувшись пополам.       Сундуков стоял перед раковиной, хлопал себя по щекам в надежде прийти в себя. Потому что тело горело.       Матвей… оказался классным: ничуть не испорченным деньгами и статусом, простым, доступным, умным, интересным. Мечтой, в общем. Если Женька когда и разрешал себе фантазировать, воображая идеального парня… ну, а что, он нормальный человек, порой накатывали сентиментальные чуйства… Так вот, Князев вписывался по всем параметрам. Ибо внешность — это просто внешность, фантик, а вот поймать одну волну на двоих, почувствовать родство душ… Эх. Да что ж такая непруха? Матвеюшка-то на девушку Евгению запал, да, несколько нестандартную и неординарную, но все-таки девушку.       — Ничего, — буркнул Женя. Ему сейчас не до смеха было.       — Жень, ты… ты что… он тебе нравится, да? — выдохнула изумленно Морозова.       — Нет, — отмахнулся Сундуков. — И эта… иди там уже к своему Пете.       — Паше, — поправила подруга.       — К Паше, ага, — кивнул Евгений. — Я сейчас.       Оставшись наедине с самим собой в пустой женской уборной, Сундуков сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, мысленно отвесил себе подзатыльник и приказал: «Соберись, тряпка. Во-первых, ты парень, во-вторых, ты парень, у которого имеются проблемы посерьезнее, чем сегодняшний любовный облом, в-третьих…». Впрочем, можно не продолжать. Этого хватит. К тому же… посмотрим правде в глаза: сегодня это романтика вечера и бутыль вискаря на двоих, завтра… где тот Матвей, а где он?       Подобные размышления мгновенно отрезвили. И вообще, позитив есть: вечер сложился вполне удачно, была халявная закуска и выпивка, хорошая компания, его никто не узнал… Три тонны заработал. Супер.       Сундуков подмигнул сам себе и вышел…       …чтобы с ходу оказаться в тесных объятиях Матвея, прижатым к стенке, утопая в новом страстном поцелуе. Разум сделал ручкой и перешел в режим автопилота, уступив место первобытным инстинктам.       — Давай сбежим? — прошептал на ухо Князев.       — Куда? — уточнил Женька.       — Ко мне? — предложил Принц.       — Хорошо.       Сундукова схватили за руку и потащили за собой.       Октябрьский прохладный ночной воздух, шашечки такси, мелькающие за окном фонари… Звезды перед глазами и правильный вопрос: «Какого хера ты творишь?». Но сжимающие его ладонь горячие пальцы Матвея, жаркое дыхание в шею сводили с ума.       Женька смотрел в окно и никак не мог понять, отчего его так накрыло. До встречи с Матвеем сердце ни разу не сбилось с ровного ритма при общении с разными людьми, и ведь среди них попадались те, кто был бы не против завести близкое знакомство с рослым, симпатичным Сундуковым. По глазам видел, но не цепляло. Собственная жизнь всегда была дороже, а сейчас… Во что он влип сейчас?       Дыхание Князева вдруг выровнялось… Женька оторвался от окна и повернул голову к Матвею. Принц отрубился. Прямо в такси.       — Все-таки я тебя сделал, — пробормотал молодой человек. — Не умеешь ты пить, Мотенька, — он хмыкнул. Ну и ладно, пожалуй, это к лучшему.       Кое-как Женька дотащил на себе размякшее тело Князева до подъезда высотного элитного дома, располагающегося в респектабельной части города. Матвей сонно зевал, что-то бормотал про «блеск неземных глаз», обещал достать Луну с неба и тыкался влажными губами то в шею Женьке, то в ухо.       — Эк тебя развело, Князев, — улыбнулся Сундуков. — Эй, Ромео, номер квартиры назови.       — Сто песят пять, — подумав, с трудом проговорил Принц. — Ше… шеш… шессснацатый этаж.       В лифте Матвей принялся озорничать, настойчиво залезая бойкими ручонками под юбку Женьке. Восторженно ощупывал упругие ягодицы и пребывал в алкогольно-эротическом экстазе.       Сундуков подхватил Князева за талию и выволок из кабинки. Нашарил в кармане его брюк ключи, на что Матвеюшка отреагировал бурно — тихо застонал от возбуждения и снова полез целоваться. Женька вжал парня в стену и ответил. В голову лезла какая-то пошлота про спелые вишни и вкус нектара. Планку, короче, конкретно пододвинуло.       — Может, зайдем… в квартиру? — спросил Сундуков, выискав в себе силы прервать поцелуй.       — Да… — выдохнул Князев, вернувшись к изучению губами Женькиной шеи. И как сосредоточиться при таком раскладе?       Но Сундуков справился — открыл-таки дверь. Перетаскивая принца через порог, споткнулся и выругался: сломался каблук. Придерживая одной рукой опасно покачивающегося Матвея, второй стянул с себя ненавистные туфли.       — Я давно… давно хотел… чтобы вот так… — несвязно шептал Принц.       — Как? — Женька прислонил пьяницу к стеночке и огляделся.       — Так, — лопотал Князев. — Чтобы вообще не внешность главное. Хотя ты красивая. Но все равно. Не поэтому… Чтобы поговорить было о чем, понимаешь? Чтобы я человеком был… живым… а не кошельком. Не смазливой рожей. Не выгодным женихом… А чтобы… душевно было, понимаешь?       — Понимаю, — вздохнул Евгений и принялся избавлять Принца от верхней одежды и обуви.       — Женечка… — повторял без остановки Князев, но явно уже терял связь с реальностью.       — Тоже мне… герой-любовник, — усмехнулся Сундуков, снова взвалил на себя Матвея и отправился на поиски спальни.       Квартира у Принца была огромной — пять или шесть комнат, просторный холл, второй уровень, со вкусом и дорого обставленной. Но жил он здесь, судя по всему, один. Видимо, папаша постарался для сыночки, обеспечив хоромами. Женька запечалился: у самого раньше не хуже было, а теперь… А теперь не о чем жалеть: судьба повернулась к нему задом, большие деньги счастья не принесли, разрушив его семью. Дай бог, чтобы принца не коснулись чужие зависть и жадность.       Он аккуратно уложил несопротивляющееся тело Матвея в кровать, накрыл одеялом, поправил под ним подушку. Князев уже крепко спал, пьяно посапывая. Погладил его по волосам.       — Прощай, Мотенька, — прошептал Женька. — Извини, но не пара я тебе. Ошибочка вышла.       Уже на выходе вспомнил, что идти ему не в чем — туфли приказали долго жить, да и ступни от них судорогой сводило. Женька почесал кончик носа, заглянул в гардеробную, где аккуратными рядами стоял ассортимент хорошего обувного магазина. Достал первые попавшиеся кроссовки.       — Курьером назад пришлю, — решил Сундуков.       Но прежде чем окончательно уйти, еще раз заглянул в спальню — полюбоваться напоследок принцем. Сердце отозвалось гулкими ударами, норовящими пробить грудную клетку.       — Любовь зла… Подкараулит, как серийный маньяк-убийца, и воткнет нож в горло, — Женька качнул головой. — Ладно, Мотя, надеюсь утром ты меня не вспомнишь. А я… как-нибудь… так. Пройдет, — и он решительно покинул королевские хоромы.       Полночь пробила, карета превратилась в тыкву, а японская прелестница Йосуки — в понуро бредущего домой Сундукова.       ***       Суббота прошла для Жеки крайне непродуктивно: проспал полдня, потом долго тупил, гипнотизируя взглядом Матвеюшкины кроссовки, придумывая невероятные финалы развития истории.       Как то: он приходит к Принцу с повинной, мол, так и так, не баба я и вообще не школьница, а такой вот лось бестолковый, который взял и влюбился. Не с первого взгляда, но точно со второго поцелуя. А Князев смотрит на него расширенными глазами и по мановению волшебной палочки осознает, что на фиг ему не сдались все девицы мира, когда есть Женька, клевый парень. Ведь сколько преимуществ: и бухнуть вместе можно, и за жизнь потрепаться, и в футбол погонять, он же кореш, он же любовник. Сплошные плюсы. В общем, снисходит на него озарение, за ним следует возбуждение… Потом бурный примирительный секс, а дальше, взявшись за руки, на белом коне в закат.       Из романтических бредней Сундукова вырвала суровая реальность: желудок напомнил, что неплохо бы поесть. Пришлось отвесить себе пару увесистых пощечин, остыть под прохладной водичкой в душе и топать в магаз за продуктами, ибо в холодильнике сородичи дожирали повесившуюся мышь.       По дороге назад случился непредвиденный аврал: три года служившие Женьке верой и правдой ботинки приказали долго жить. Причем оба. На одном лопнула подошва, на втором провалилась пятка. А новых зимних Сундуков еще не успел купить — посчитал, что теплая куртка нужнее.       Изучив дома значительно потрепанную ноской обувь, молодой человек помрачнел — ремонтировать смысла нет. Нечего там уже чинить. И денег — только на «перекантоваться недельку». Ну что за… Ладно, это просто черная полоса. Не отчаиваться.       Женька достал бережно завернутые в пакет кроссовки Матвея. Если вдуматься… Князев не пострадает от того, что Сундуков вернет ему их не в понедельник, а, скажем, в пятницу. Дотянет до аванса, купит себе новые ботинки, кроссы отошлет назад владельцу.       Он любовно погладил чужую обувку. У них и размер ноги одинаковый… И вообще… столько общего. Женька опять замечтался. Но пока готовил нехитрый ужин, потихоньку пришел в себя. Единственная реакция, которую стоило ждать от Князева в ответ на его признание, это хороший удар под дых. И как его угораздило? Почти двадцать один год жил себе спокойно, а тут нате, распишитесь… Влюбился.       На работу в воскресенье Женька шел без настроения, по сотому кругу гоняя в голове безрадостные мысли. Но план созрел: с аванса купить не только обувь, но еще посетить нотариуса. Составить правильный отказ от наследства, месяцок подкалымить в баре, а потом уехать. Куда? Можно, например, в Питер. Большой город, культурная столица — затеряется среди людей, начнет новую жизнь. Морок спадет. И всё будет хорошо. Однозначно. Встретит еще своего человека… Наверное.       Что ж так в сердце тянет и сдавливает? Как будто сам себе сейчас врет?       Клуб гудел. Для клиентов рановато — еще никого, а вот обслуживающий персонал стоял на ушах. Женька поначалу не понял, что происходит, что за движняк, а потом его охранник Мишка просветил. И от новостей Сундукову поплохело.       Оказывается, вчера, в субботу, приезжал Матвей Князев и устроил тут цирк на выезде — искал пятничную принцессу, с которой тусил весь вечер, а потом с ней же и уехал. Девица-то свалила утром, как в тумане растворилась. А сыночка олигарха из-за нее, кажись, умом тронулся. Вел себя крайне неадекватно, тыкал всем под нос гигантской туфлей с отломанным каблуком и грозился устроить владельцу клуба сладкую жизнь, если он не поможет ему найти диву.       А ее и знать никто не знает! Так-то контингент постоянных тусовщиц Мишка в лицо и по имени помнил, а эта… явно неместная. И чо там говорить — девка хороша! Охранник причмокнул губами, а Женька потихоньку начал сходить с лица.       Пришлось поднимать записи с камер видеонаблюдения: вычислили, что принцесса пришла в компании с Машкой Морозовой, которая здесь когда-то официанткой работала. Князев вытребовал ее координаты и умчался.       Трындец!       Сундуков несколько раз открыл и закрыл рот… Вот влип! Мария — дурында редкая! Проболтается на раз-два и сдаст его с потрохами. Во имя великой любви. В ее мире все ж ездят на розовых единорогах и непременно должны быть счастливы. И подумаешь, какая мелочь, что Женька — не девушка! Из серии: «У каждого свои недостатки».       Молодой человек с трудом отвязался от болтливого Мишки и бросился в подсобку, на ходу вытаскивая телефон: надо срочно узнать, добрался ли до подруги вчера Князев. Вдруг еще нет? Тогда предупредить, чтобы ни в коем случае ничего о нем не рассказывала. И с работы нужно валить. От греха подальше. Денег где-нибудь в другом месте подзаработает.       А если уже кольнулась? Думается, Матвей не идиот, чтобы на каждом углу о своем проколе трезвонить, но лично Женьке житья не будет. Кто знает, как поведет себя Князев в гневе? По факту, с точки зрения принца, его обманули и унизили. Он, типа, со всей душой, а тут… подстава. И объяснения, что нелепость вышла, вряд ли помогут.       Машка «порадовала»: сообщила, что, да, Князев приезжал, но она ему ничего не сказала! Ничегошеньки! Только намекнула, что сбежавшая принцесса работает в клубе. И дальше: «Женечка, ты бы видел его глаза! А вдруг у вас все получится?»       — Бли-и-ин… — выдохнул Сундуков. Ну Мария! Вот сводня-неудачница! В нескольких доходчивых выражениях молодой человек объяснил приятельнице, кто она и что он о ней думает. Потому что… лично Женя глаза Князева видеть не хотел. Есть, конечно, надежда, что Матвей его не узнает, да и как?       Кроссовки! Еще раз… трындец! Так, не беда, за барной стойкой не видно. Все в порядке. Сейчас воздуха глотнуть, успокоиться и за работу.       Но на выходе из клуба Женька со всего размаха влетел в Матвея. Тот чертыхнулся, потер ушибленный лоб и зло глянул на неуклюжего лося в очечках. Сундуков пробурчал под нос извинения. И попытался, старательно отворачивая морду лица в сторону, бочком-бочком обойти Князева.       Не получилось. Матвеюшка отсканировал молодого человека с ног до головы, замер тяжелым взглядом на чертовых кроссовках, вскинул голову и в бешенстве выдавил:       — Ты! Так это был ты!       — Не я! Это был не я! — трусливо возразил Сундуков и выскочил на улицу. Тикать!       — А ну стой! — проорал Князев, бросившись за ним вдогонку.       — Зачем? — прокричал Женька, ускорившись.       — Объясниться надо! — бросил Матвей, не отставая.       — Не надо! — мотнул головой Сундуков, сворачивая во дворы. — Ты меня убьешь!       — Конечно, убью! Догоню и обязательно прибью! — Князев, сука, тоже бегал быстро. Женька спиной его чувствовал.       — А я еще жить хочу! — заявил молодой человек и вильнул в сторону, припустив по направлению к складским помещениям у реки. Там проще скрыться в какой-нибудь подворотне.       — Я тебя все равно догоню, Синдерелла ты долбанная! — ярился Матвей.       Евгений дернулся от удара в затылок — это ему «туфелька хрустальная» с отломанным каблуком в голову прилетела.       — Мне вообще-то больно! — сообщил обиженно Сундуков, на мгновение притормозив и обернувшись назад. Князев напоминал разъяренного быка, увидевшего красную тряпку. Жека развернулся, чтобы продолжить игру в догонялки, но тут с ужасом понял, что сам себя загнал в тупик.       — Мама… — испуганно пробормотал Сундуков. Он, конечно, был комплекцией посолиднее Матвея, но принца одолевала кровавая жажда мести — вон как зыркалки полыхают. А при таком раскладе еще неизвестно кто кого. Точно ведь прибьет!       — Больно? — оскалившись, уточнил Матвеюшка, переходя на шаг. Ну чисто хищник на охоте: грациозный, прекрасный в своей справедливой ярости и жутко-жутко злой. — Нет, это еще не больно. Больно сейчас будет! — пообещал Князев.       — Ты все не так понял! — Женька принял боевую стойку, давая понять, что без боя не сдастся.       — А как я должен был понять? — ласково спросил Матвей, еще приблизившись на несколько шагов. — Что, весело тебе было? Вдоволь постебался над богатеньким сыночком, да?       — Между прочим, ты сам виноват! — обвиняющим тоном бросил Сундуков. Лучшая защита — это нападение, ага. — Где ты баб под два метра ростом видел? А еще у меня кадык, вот! Куда смотрел, а? И ты первым ко мне пристал! За коленки меня лапал, целоваться полез!       — А у тебя язык отсох? Не мог признаться? — напирал Матвей.       — Не мог! И зачем? Чтобы ты меня сразу прибил и на весь клуб опозорил? Оно мне надо? Я там работаю на секундочку! — возмущался Евгений.       — Что за бред? — опять вскипел Князев. — Ты себя слышишь?       — И ничего и не бред. Мне Машка за маскарад три тонны отвалила! — выпалил Жека. — А деньги нужны! Тебе этого не понять!       — Деньги? Ты ради трех тысяч надо мной издевался? — округлил глаза Матвеюшка.       — Я не издевался, баран ты непонятливый! Машке нужна была пара, потому что Сюсюка не может быть без Масюки, ее подружки — змеи подколодные, я — на мели. Машка на айфон копила, поэтому мы сторговались. Я ей помогаю, а она мне денег подкидывает. Но там ты… приключился. Сам полез. Ты ж к Машке должен был приставать. Я вообще ни при чем! — сбивчиво выдал монолог сумасшедшего Сундуков.       — Ты вообще нормальный? — осенило Князева.       — Я — да, очень, — кивнул Женька.       — А зачем ты мои кроссовки спёр? Фетишист? — докапывался Матвей. И по глазам было видно, что он уже на сто процентов уверен: Сундуков — псих. В стадии обострения.       — Я не спёр, я одолжил. Тебе что, жалко? Такой мелочный? Мне ходить не в чем, — надулся Жека. — Аванс получу — верну.       — Себе оставь, Золушок недоделанный, — внезапно остыл Князев. — Идиота кусок!       — Сам такой, — огрызнулся Сундуков. — Устроил спектакль! Что, баб на свете, что ли, мало? Чего ты ко мне прицепился?       — Да пошел ты, — Матвей ссутулился, поник плечами. — Много ты понимаешь…       — Куда уж мне! — фыркнул Женька, расслабляясь. Драка отменялась. — А я, может, девушками не интересуюсь, ясно? И ты мне, может, понравился, — признался Сундуков. Терять все равно нечего.       — Я тоже… не интересуюсь, — тихо произнес Князев. Вздохнул, огляделся, заметил самодельную завалинку для перекура. Присел и полез за сигаретами.       — В смысле? — ошарашенно пробормотал Женька и несколько раз хлопнул глазами. Помедлив, пристроился рядом с принцем.       — В прямом, — проговорил Матвей. — Сколько себя помню, всегда на парней тянуло.       — А родители что? — участливо поинтересовался Сундуков.       — А родители с шестнадцати лет меня с девушками знакомят… хорошими, выгодными. Типа, авось у меня дурь пройдет. К психологу таскали, а тот им заявил, что, мол, оставьте сына в покое. Это не дурь — родился таким, бракованным, — грустно вещал Князев. — Задолбали меня, сил нет. Никакой личной жизни. Вроде, живу уже один, глаза не мозолю, а все равно папенька с маменькой никак не успокоятся. А чего нервничать? Со мной и так никто встречаться не хочет — гнева всемогущего Князева боятся. Я в пятницу в клуб пошел с одним желанием: нажраться в стельку и снять хоть кого-нибудь! А там ты… Повело, аж голова закружилась. Обрадовался. Подумал, что всё не так плохо! Просто нужно было встретить достойную девушку…       — Облом, — посочувствовал Сундуков. — Но я не прикалывался, честно. Ты… ты мне правда понравился. У меня тоже с личной жизнью швах. У меня вообще… по всем фронтам полный… швах.       — А у тебя чего? — спросил Матвей, наконец отрываясь от созерцания бычков под ногами. Посмотрел на Женьку.       Сундуков коротко поделился своей историей.       — Дела… — протянул Князев. — Может… Хочешь я тебе денег дам на адвоката? Повоюешь еще?       — Не хочу, — мотнул головой Сундуков. — Маму с того света это не вернет. И, скорее всего, я быстрее сдохну, чем правды добьюсь.       — И чего делать собираешься?       — Отказаться от наследства — пусть эта падла Воронов подавится деньгами. И свалить в Питер, — пожал плечами Женька.       — Понятно, — Матвей докурил сигарету, выбросил окурок, потер ладонями колени.       Повисло неловкое молчание. У Сундукова руки чесались — так хотелось обнять Князева за плечи, зарыться носом в его длинные волосы, снова собранные в хвост, и шепнуть на ухо:       — А поехали со мной?       Но он молчал. Как ни крути, сомнительный хэппи-энд. С чего бы Матвею ради первого встречного отказываться от своей привычной жизни, пускай, и не сильно радостной? С родителями окончательно поссориться?       Женьке остаться… И кем он будет при принце Матвее? Приживалкой? И уж такой кандидатуре — без роду, без племени — князевские папа с мамой точно не обрадуются. Попадет из огня да в полымя.       — Ладно, пойду я, — Матвей решительно встал.       — Иди, — согласно кивнул Сундуков и тоже поднялся. — И эта… Я никому ничего не скажу.       — Я тоже, — поддержал Князев, протягивая руку на прощание.       Но вместо пожатия Женька притянул Принца к себе. Раз уж не судьба — так хоть поцеловать еще разочек.       Сундуков не мог бы точно сказать, сколько по времени длился этот поцелуй. Нежный и одновременно печальный. Вроде бы, секунд пять, а, может, вечность. Женька первым отстранился, кивнул сам себе, убеждая, что так будет правильно, и стремительно зашагал прочь. Матвей остался стоять на месте, опустив голову…       И если бы у нас была не придурковатая сказка, порожденная утомленным воображением автора, то в этом месте можно было бы смело написать «Конец».       Ан нет! Тот самый автор недалеко ушел в своем представлении о мире от Марии Морозовой, поэтому седлаем розовых единорогов!       ***       Тут дело какое… По закону жанра в дело должна вмешаться добрая фея-крестная. Вообще-то, она на пару сюжетных ходов раньше должна была объявиться, но ей простительно. Потому что она у нас не фея, а, если следовать логике этой сказки, фей. Причем реально крестный. Нашего Сундукова. И по совместительству человек занятой — следователь убойного отдела.       Будем считать, что ранее, вместо него, миссию выполнила Маша Морозова со своим желанием непременно пойти на бал в костюме японской школьницы и обязательно вместе с приятелем в роли «близняшки». Согласитесь, сорокалетнему мужчине, коим являлся Алексей Михайлович Соловьев, близкий друг покойного отца Женьки, как-то физически невозможно было свести Сундукова и Князева. Да и не стал бы он этим заниматься.       Соловьев несколько лет после смерти супруги друга иным был занят — расследовал непонятную и подозрительную смерть госпожи Сундуковой. И собирал доказательства. Но действовать приходилось самостоятельно, на свой страх и риск, потому что прижать могли — дело очень быстро отправили в архив. Явно не обошлось без серьезного отката кому-то из верхних чинов.       Женька зря думал, что остался в своем горе один: Соловьев себе слово дал, что докопается до истины. Сыну друга позволил сбежать из столицы только потому, что так он действительно будет в безопасности. Но неусыпно опекал парня. Издалека. Знал, что тому приходится непросто, но не вмешивался. Во-первых, и парню опыт самостоятельной жизни полезен, во-вторых, не дай бог засветить местонахождение Сундукова-младшего перед Вороновым.       И вот, накануне дня рождения крестника, наш доблестный фей подал рапорт о возобновлении дела, касающегося смерти Алины Сундуковой в связи с появлением новых улик. За это время Соловьев добыл неопровержимые доказательства того, что автокатастрофа была спровоцированной, и виноват в этом не кто иной, как Сергей Воронов. Причем действовал Алексей Михайлович наверняка: попутно прижал увесистым компроматом и того товарища, который дело в архив распорядился отправить. Да так прижал, что он в первых рядах поддержал Соловьева.       Воронова арестовали, сынков его избалованных Алексей Михайлович поганой метлой выгнал из дома Сундуковых, а Женьке отправил весточку, то бишь, смс-ку прислал, требуя вернуться, пока крестник не успел наделать глупостей и слинять в неизвестном направлении. Сам за ним поехать не смог — начался судебный процесс над убийцей.       Ошарашенный новостями, Евгений час переваривал информацию. И это понятно: был изгоем без званий и титулов, а тут внезапно превратился во владельца шикарного особняка в столице, двух квартир за рубежом и главу крупного бизнеса. Любой охренеет.       В чувство радостными воплями привела Машка, которая третий день кудахтала над приятелем, умирающим от любви. Самоотверженно кудахтала, игнорируя нытье своего нового бойфренда — Павла. Из клуба. Прямо там у них чо-то серьезное завязалось… О как.       — Ты понимаешь, да? — визжала Мария. — Ты же понимаешь? Вы теперь можете быть вместе! Вы теперь на равных! Матвей… Он же тоже по тебе страдает! Не ест ничего третий день. Из дома выходить не хочет! Я-то знаю. Мне Пашка сказал!       — Как не ест? — забеспокоился Сундуков. — Что ж ты мне раньше не сказала, курица?       — А? — сморгнула Машка. — Ну дык… Ты ж уезжать собрался — чего тебя расстраивать?       — Морозова, ты… ты… Ай! — махнул рукой Женька. Натянул кроссовки, накинул куртку и бросился к Матвею.       Князев дверь открыл сразу — будто ждал — и выглядел не очень: бледный, осунувшийся, синяки под глазами. Женька стиснул его в объятиях, едва порог переступил. Обцеловал всего, обтискал и только было открыл рот, чтобы сообщить радостные новости… Оно понятно, что Матвеюшкины родители в обморок от счастья не упадут, когда узнают, что избранницей все-таки парень стал, но, по крайней мере, не рвань уличная! Уже повоевать можно! Чем плох партнерский союз, а?       Но Князев его опередил:       — Жень, — Матвей смотрел на Сундукова своими бархатными темными глазами и улыбался.       — Мотенька, послушай… — снова пытался влезть со своим важным Жека.       — Нет, подожди. Не перебивай, — принц прикрыл ладонью рот… тоже теперь, по-видимому, принца. А что, нормально. Богатые к богатым, нищие к нищим. Баланс денег в природе. — Я… я, в общем, подумал… И решил, что… ну к чему мне наследство, деньги, если я до конца жизни буду несчастлив? Так что… поговорил с родителями. По душам. Они от меня отказались. Прокляли вдогонку. Дали два дня, чтобы я убрался из квартиры, — или нет, все-таки расклад прежний: принц и нищий. А, черт, это другая сказка. Пардон.       — Что? — у Женьки брови полезли на затылок. — Но… как же так, Мотенька? У них что, сыновей много?       — Еще четверо, — пожал плечами Матвей. — Старших. Я самый дурак оказался. Если ты не против, я с тобой. В Питер. Да хоть на Камчатку. Вдвоем не пропадем же?       — Не-а, — широко улыбнулся Сундуков. — Не пропадем, солнце мое.       И полез целоваться с намерением продолжить процесс в горизонтальной поверхности. Подпирало — сил нет. Про себя потом расскажет. Сюрприз будет! Главное — другое: Мотюшенька его и таким признал, безродным и без приличной обуви на ногах. Да еще ботаном очкастеньким. Ну не чудо ли?       Три месяца спустя       — Мотя… Мотя, не бей меня! — Сундуков нарезал круги по огромной гостиной в родном особняке. За ним с перекошенным от бешенства лицом носился Князев, опасно размахивая увесистым канделябром.       — Ты опять меня обманул! — вопил гневно Матвей.       — Я не обманывал! — спорил Жека, ныряя под стол. — Я просто не рассказал всю правду! Точнее, рассказал же! Просто не сразу!       — Что? Проверял меня, да? — Князев вслед за Сундуковым залез под стол и пополз за ним, пытаясь поймать за пятки.       — Слушай, ну чего ты так расстроился? Приятный же сюрприз! Я не бедный и не страшный… Красота же, ну! — убеждал Женька, стремительно передвигаясь на четвереньках.       — Не страшный? Да ты, блин… Ты блондин! Голубоглазый! С телом, как у Аполлона! — Матвей сделал дерзкий бросок вперед, схватил мельтешащие перед ним ягодицы и в наказание злостно впился зубами. В левую. Самую любимую.       — Ай! — дернулся Сундуков и растянулся на полу. Ловко перевернулся на спину — Матвей упал на него сверху. Женька с победным видом сграбастал принца в объятия и прижал к себе, потерся носом о его щеку. — Мотенька, ты ревнуешь. Признайся!       — Конечно, ревную! — с возмущением бросил Князев.       — Это так миииило, — протянул Жека, растягивая губы в довольной улыбке.       — Я все еще могу тебя огреть канделябром, — пригрозил Матвей, уже стягивая с Сундукова футболку.       — Не-не-не, мне кажется, ты можешь отомстить мне иначе, — с намеком сообщил Женька, облизнул губы и закинул руки за голову. — Мсти! Я готов!       — Агррррх! — прорычал Матвеюшка и накинулся на свою покорную жертву.       Это, если что, у них такие ролевые игры, не переживайте. Они оба в плане секса оказались большими затейниками.       Что еще сказать? Жили наши ребятки долго и счастливо. Почти. То есть… Ссорились, да, и на нервы друг другу иногда действовали — бывало. И в быту не сразу все ровно и гладко сложилось…       Ладно, признаюсь: один раз они даже расставались. На целых четыре дня. Князев в командировку ездил, а Сундуков не смог ему компанию составить — нужно было на тот момент в головном офисе остаться. Матвейка-то у Женьки директором по развитию сети работает. А так они везде вместе разъезжают — до седых волос дожили, пуза нарастили, а все ревнуют друг дружку. Смешные.       С родителями Князев помирился. Они как узнали, кем стал их сын и с кем живет, то как-то сразу резко успокоились и союз одобрили. Будем считать, что прониклись любовью истинной, а не из меркантильных соображений. Князеву-старшему больно выгодно было сотрудничать с зятем… то есть, с близким другом своего сына. У него земли и стройки века — у Сундукова строительные и отделочные материалы. Прямо чудесное совпадение.       Засим автор закругляется. Надеюсь, сказка удалась. Если что не так — все претензии к Музу. На него затмение нашло.