***
Солидно одетый мужчина покрывал плечи Лесной Феи короткими поцелуями, оттягивая ворот туники так, что тонкая ткань трещала. Это был важный в политике человек, за которым числились кресло лидера какой-то там партии, жена и трое детей, но кого вообще интересовало подобное. Он был сильно возбуждён, от него пахло коньяком и лаймом. И он бесил. — Какая ты красивая, какая красивая.., - словно молитву шептал разгорячённый мужчина, снова и снова прикасаясь к коже, которая уже горела от его колючей щетины. — Так возьми меня, - с деланным придыханием ответила Лесная Фея, желая, чтобы тот побыстрее закончил свои ласки, сделал дело и ушёл. Он был из тех, кто раздражал не меньше садистов, самовлюблённо думая, что делает великое одолжение, стараясь доставить партнёру удовольствие. Словно любой проститутке приятны эти мерзкие касания влажным ртом, грубые тисканья потными ручищами и банальные комплименты хриплым, каркающим голосом, от которых только уши хотелось заткнуть. Но минуты текли, а упрямец не только всё ещё самозабвенно искал новые эрогенные зоны, но и настырно тыкался губами в губы, хотя точно знал, что это — табу. Внезапно (к счастью или нет) дверь в зелёную комнату с громким звуком распахнулась, хотя Фея могла поклясться, что запирала её на ключ, и в проёме показался знакомый, тёмный, мужской силуэт, размытый полумраком и скользкими тенями. Ещё спустя мгновение силуэт шагнул за порог и трансформировался в Смауга. — А ну пошёл, - властно рыкнул он на клиента, даже не попытавшись разобраться, кто это такой. Лесная Фея застыла в напряжении, и глаза её остро сверкнули, неотрывно следя за незваным гостем. А впрочем, её клиент был так увлечен, что не заметил бы, если вдруг сюда ворвалась конная рать, трубя в рог. — Может ты глухой?! Убирайся! - вновь гаркнул в приказном тоне Смауг, и только тогда мужчина заметил, что здесь присутствует кто-то ещё. Он с огромным нежеланием отлепил свои губы от щеки Лесной Феи и повернулся, злобно щуря заплывшие мешками глаза. — Ты кто такой? — Тебе лучше не знать, - Смауг в несколько шагов настиг мужчину, схватил его за плечо, сильно смяв ткань пиджака, и с лёгкостью отшвырнул к выходу, хотя они и были в равной весовой категории. – Лесная Фея моя, и трахать я её буду сам. — Что-оо? - тотчас рассвирепел политик, давясь собственными возмущением и злобой, как человек, которого вот уже лет сто никто не обламывал. - Да я сейчас пойду к Азогу, и он тебе расскажет, с кем должна быть Лесная Фея! Я буду первым спать с ней, а ты, гнида, можешь вставать в очередь! – яростно негодуя, он перешёл на визгливый крик. Его лицо тут же раскраснелось, как переспевший на солнце томат, лоснясь от испарины и подкожного жира. — Да-да, иди, - своевольно заявил Смауг, шагая к двери, выталкивая мужчину за порог и с силой захлопывая за ним дверь. Лесная Фея смотрела на этот балаган, не проронив ни слова, выжидающе, но оцепенело, и лишь когда Смауг приблизился к ней, спросила тихим голосом: — Почему ты здесь? Тот, громко хмыкнув в ответ, широко и нахально улыбнулся и притянул её, тесно прижимая к себе, скользя пальцами свободной руки по светлым волосам. — Хотел извиниться. Ты думаешь, я последняя сволочь, но.. Видишь? Я пришёл. Он уткнулся носом ей в шею и втянул лёгкий аромат парфюма — запах свежести и пудровые сладковато-нежные ноты. — Ты моя Фея, моя богиня, я хочу тебя.. Тунику вновь не пожалели, и теперь тончайший материал наверняка пошёл по швам, превращаясь в бесполезную тряпку. Лесная Фея не сопротивлялась, но держалась крайне холодно и отстранёно, когда он принялся дальше её обнажать. Конечно Смауг не из тех, кто будет задаваться не интересующими его расспросами, особенно, если пришёл сюда с одной лишь целью; так что стоило первой начать разговор, чтобы всё расставить по местам. — А вчера ты говорил, что я никчёмная, бесполезная дешёвка, тупая сука, жалкая шлюха, безмозглая паскуда.. Я помню каждое твоё слово! - голос её с каждым мгновением становился всё звонче от воспламеняющегося гнева. – Кто виноват в том, что в сейфе не оказалось нужных бумаг?! — Переста-аань, - Смауг взглянул на неё внимательно и жёстко, но она упрямо отвела глаза. – Посмотри на меня. Посмотри!.. Ты же знаешь, что я это сгоряча. Стал бы я иметь с тобой дело, если бы ты была такой. Ну, не дуй губы, займи их чем-нибудь более полезным. И он впился в них хозяйским, властным, подчиняющим поцелуем. Сознание толкнуло Фею в эпицентр диаметрально противоположных чувств, отравляющих и расплавляющих рассудок. Злоба, раздражение и обожание — всё смешалось, не давая ни шанса уйти с гордо поднятой головой, круша надежду на сопротивление. Все те ощущения, которые олицетворял для неё собой Смауг. Чёртов.. чёртов Смауг. Конечно же, он сразу потребовал большего, почти с силой швырнув её на пол, а затем навис над ней, как истинный победитель и господин. Его светлые глаза мерцали золотым. Лесная Фея ахнула, когда губы его овладели её шеей, так сильно терзая, что можно было не сомневаться — останутся засосы. Но он того и хотел - оставить на ней свои метки, чтобы подтвердить, что она принадлежит никому иному, а только ему, Великому Смаугу. Всё остальное — лишь пыль под подошвами его ботинок, все остальные — тоже. Яро стиснув её руки, он заставил себя обнять за шею, ведь эта потаскушка только делала вид, что сопротивлялась, уж слишком это было слабо и показушно, словно она пыталась оттянуть момент, а не помешать ему. Смауг часто дышал с кривой улыбкой на губах, шарил по ней жадным, почти драконьим взглядом, упиваясь одному ему понятными кинками: блужданием по телу, но не ладонями и даже не пальцами, а только лишь глазами, что царапали своей откровенностью и задерживались на самых интимных местах подолгу, поцелуями без прикосновений губами, резким втягиванием раскалённого воздуха трепещущими ноздрями, словно он был пробудившимся от спячки древним животным, диким, необузданным, изголодавшимся и настигнувшим долгожданную жертву. Он крал её дыхание, питался её эмоциями, вызывал острое непонимание и безоговорочное повиновение. Опасный и в своей неопределённости жуткий. Остатки хрупких, как тонкое стекло, мыслей Феи превратились в мельчайшие осколки, когда наглая, горячая ладонь проникла под бельё и сжала член. Любое отвержение своих желаний стало бессмысленным, и она окончательно сдалась, но в самый последний момент, за секунду до того, как разум целиком подёрнулся дымовой завесой вожделения, успела мстительно дёрнуть Смауга за волосы. Судя по взгляду, реакция ублюдку пришлась не по душе. Он резко и наотмашь ударил её по щеке, оставляя на коже красный след и заставив гореть. Ожесточённо улыбнулся и ударил ещё раз по другой, чтобы она точно поняла, чего делать не следует. Но тут же пошла нежная, невесомая ласка, которой он вёл языком по её животу снизу вверх, заставляя тотчас забыть обо всяких обидах. — Какая же ты богиня, - Смауг зло усмехнулся ей в лицо, продолжая блуждать по телу руками. – Ты на самом деле и есть жалкая, никчёмная шлюха. Но.., - он сделал многозначительную паузу, до безобразия довольный собой, - моя шлюха. А это кое-что да значит. Перевернул её грубовато, заставил встать на четвереньки, подсунув руку под живот, совершенно не заботясь о чужом удобстве. Ладонь прошлась вдоль позвоночника, заставляя прогнуться в спине. — Хочешь меня, да?.. Скажи, что хочешь? Фея молчала, стиснув зубы, хотя член уже давным-давно предательски стоял. — Молчи-иишь? Оставлю тебя здесь прямо так и уйду. Лицо Феи оставалось хладнокровным, непроницаемым, но она всё же подалась к нему, прижимаясь плотнее. Это был знак. И он расшифровал его со зловещим хохотом, потому что всё было точно так, как и сотню раз до этого. Полная капитуляция глупой сучки. Резкое вторжение влажных пальцев принесло лёгкий дискомфорт, и Смауг без сожаления орудовал ими, продолжая усмехаться сорванным стонам. Его клинило на Фее, на её терпеливой податливости. На том, как тесно она прижималась к нему, предлагала себя пошло и бесстыдно, и продолжила бы делать это, даже если бы теперь ему захотелось назвать её бесполезной дешёвкой, безмозглой паскудой или как-нибудь ещё. — Прости, но трахать тебя без резинки чревато. Мало ли чем там болеют эти наследнички Торина. Гадко рассмеявшись, он выудил из кармана презерватив, расстегнул ширинку, высвобождая член и натягивая на него резинку. А она всё ждала, и, как следовало предвидеть, обидные слова пролетели куда-то мимо. Шалава стерпела бы сейчас всё, но унижать можно было не только словами. Способов-то миллион. Смауг вошёл в неё одним рывком, грубо и болезненно. Фея закусила губу, чтобы не застонать, и запрокинула голову назад. Все чувства вспыхнули новыми красками, обнажая её желания целиком, и что самое страшное, Смауг хорошо их понимал. Понимал, но не делал ничего, чтобы исполнить хоть одно из них.. Почему это происходит? Почему она так позволяет с собой?.. Это были риторические, но заслуживающие должного внимания вопросы, что внезапно вспыхнули у неё в голове, но и их Смауг выбил с новым же толчком. Он специально долго не ласкал её, хотя движения были слишком резкими и грубыми. Будет знать, как корчить из себя обиженку. Но затем, буквально упиваясь своей щедростью, всё же сделал одолжение, с неимоверной точностью управляя чужим удовольствием — в этом он был ас. У Лесной Феи не хватило бы слов, чтобы описать, как всё это было дико, унизительно, безумно и приятно. Как и всегда со Смаугом. Между острых вспышек нереальной эйфории её накрывало то любовью, то ненавистью к этому человеку, всё кружилось перед глазами, раскачивалось качелями, а потом врывалось в сознание отдельными фрагментами – трепыхающееся пламя свечей, толстый ворс ковра, сминаемый пальцами, отрывистые звуки дыхания, боль от полосующих кожу ногтей, кровоточащее сердце и Смауг-Смауг-Смауг.. Чёртов Смауг.. Он намеренно задержал её оргазм и кончил первым, чтобы потом спокойно насладиться её видом — дрожащей, уязвимой, судорожно ловящей очередные порции кислорода из раскалённого воздуха, всё ещё полностью находящейся в его власти. Ядовитая улыбка расцвела на его губах — он может продолжать вертеть ею, как хочет. Отдышавшись и придя в себя, Лесная Фея хотела прижаться к нему, чтобы ощутить биение его сердца, почувствовать себя нужной и защищённой, чтобы насладиться интимным моментом, гораздо более сокровенным, чем само соитие. Но Смауг отстранил её от себя, быстро поднялся, стаскивая использованную резинку и швыряя её рядом с ней. Там, у его ног, Фея сполна прочувствовала всё унижение, которым он регулярно подвергал её. — На сегодня всё, моя Фея, - произнёс Смауг почти весело, оправляя свою одежду. – Мне пора, а ты не забывай о моих поручениях. И гнусно улыбнувшись напоследок, он зашагал прочь из зелёной комнаты по своим куда более важным делам.***
Дым не успевал рассеиваться. Это была бессчётного числа бутылка виски, и Фили чувствовал, что его вновь раздирает неконтролируемый, беспричинный смех. Ох уж этот Ори, вот уж действительно в тихом омуте.. Так и не сознался, где достал травку. Весьма и весьма забористую, если уж начистоту. Всё, как в тумане. Бофур, вскочив, на столик, снова принялся распевать какую-то смешную песню, но на этот раз ужасно пошлую, что-то там про женский клитор. Кили чуть не подавился дымом, услышав её, и, хохоча, как безумный, повалился Тауриэль на грудь. Всё вокруг кружилось в фуэте, словно весь мир был в ебеня накуренным, издававшим сумасшедший хохот, наполненным мутными, светлыми пятнами, счастьем и бессмертием. Приглушённая музыка взвизгнула электрогитарой, и кто-то сильно толкнул Фили в бок. Оказалось, это был Нори, с чего-то вдруг решивший пихаться своими острыми локтями. Тот хотел ответить ему тем же, срываясь на громкий смех, но что-то заставило его поднять глаза. Удар тишины. Он видел то, от чего его едва не схватил настоящий приступ. В горле пересохло. Он потёр глаза, памятуя, что это могут быть просто глюки, но ничего не исчезло – Торин стоял на пороге гостиной. Торин.. Это на самом деле был он. Моментально вскочив, Фили вырубил музыку и сел на диван, складывая на коленях руки, как провинившийся, несовершеннолетний школьник. В следующую секунду Торина заметил и Бофур, слетев со столика, словно мяч при кручёном ударе битой. Песня оборвалась, всё стихло под медленно растворяющийся в воздухе дым. Теперь взгляды всех собравшихся устремились на хозяина дома, что стоял перед ними, как Мрачный Танат. — Т-торин? – Бофур заикался со страху, держась за ушибленное при падении колено. Он мгновенно протрезвел, сидел на полу бледнее мела, а его весёлость испарилась, исчезнув вместе с пеленой дыма. – Мы всё сейчас объясним тебе. С совершенно каменным выражением на лице Торин произнёс сильным, впечатляющим голосом, даже не пытаясь громко орать: — А ну все вон. Абсолютно все, кто был тут, подскочили, не заставляя просить дважды, побросав свои бокалы, косяки и сигары, и заторопились к выходу, чтобы не вступать в дебаты с этим внушительным человеком, который, - они были уверены, - не долго останется в таком великодушном состоянии. Вереница людей с заплетающимися ногами и мутными взглядами устремилась прочь из дома, на ходу хватая верхнюю одежду. — А вы останьтесь! – рявкнул Торин, и всем стало ясно, что он имеет в виду своих племянников. Те, едва не свалившись в обморок, застыли по стойке «смирно». Он терпеливо подождал, пока чужие, все до единого, окажутся за порогом, ибо устраивать семейные разборки при посторонних было не в его правилах. Но затем.. затем он повернулся к Фили и Кили, и им захотелось собственноручно наложить на себя руки, чтобы их смерть не была слишком мучительной. Они ещё были далеки от чувства вины, но, ощущая, как провоняли терпко-сладковатым, тошнотворным запахом травки , почувствовали приливную волну насквозь пропитываемого отчаяния. — Может я не ясно выразился, когда просил вас повременить с гулянками, пока меня нет? - голос Торина, как это ни странно, вновь стал спокойным, но братья знали, что это лишь штиль перед ужасной, катастрофичной и разносящей всё живое бурей. Им было дико страшно. Они молчали, не желая лишним словом злить дядю ещё сильнее. Не могли даже взглянуть на него от зарождающегося стыда. Атмосфера пугающего напряжения разлилась повсюду и сшибающий с ног, мучительный дискомфорт. — Где вся прислуга?.. Почему, чёрт возьми, нет ни одного охранника по периметру?! – совсем немного, но всё же голос едва заметно дрогнул, как бывает при скрываемых приступах ярости, но на сей раз он сумел взять себя в руки, приглушив эмоции на время. Фили и Кили с жалобными лицами переглянулись и опять застыли, не смея возразить. Но почему он не предупредил, что вернётся? Ведь он всегда-всегда предупреждал. Опора под ногами расшатывалась всё сильнее, а они не были в состоянии хоть как-то этому помешать. — Значит, вот чего стоят ваши обещания?! – на этот раз Торин действительно гаркнул. Да так, что, казалось, стены фамильного дома дрогнули. И после он уже не мог как следует контролировать себя - голос его продолжил греметь на весь дом. – Я доверял вам! Я думал, что вы взрослые и сознательные люди, а не.. ЭТО ТРАВА?!! Братья едва не подпрыгнули от его ора, но ещё сильнее поджали губы, чтобы не лязгать зубами. Вряд ли они чувствовали своё сердцебиение, свои занемевшие челюсти и заледеневшие конечности. Господи, они действительно хотели бы сейчас умереть, но не погружаться в пучину позора и ужаса. Их головы склонились ещё ниже, взгляды уткнулись в пол — ещё немного, и они смогут увидеть ядро земли. — Мне даже не важно, кто её сюда притащил — кто-то другой или вы сами!!!! Это не имеет никакого значения!!!!! Но так просто вам с рук это не сойдёт, и я.. Кто-то вошёл, едва заметно скрипнув дверью. В гостиной возникла ещё одна фигура, позвякивающая ключами в руке. Торин оглянулся и увидел прекрасную, светловолосую незнакомку с чуть ощутимым удивлением на красивом лице. Ангельская внешность с порочным, томным взглядом голубых глаз, обрамлённых бесконечными ресницами. Без сомнения это была ещё одна любительница безумных кутежей, явившаяся сюда расслабиться и скоротать весёлый вечерок в компании его племянников. Но почему с ключами от их фамильного дома?! — А ты кто?! – сурово спросил её он, мрачно сканируя исподлобья. — Э-ээто Лесная Фея! – выпалил Фили, опасаясь, как бы и она не попала под горячую руку дяди. - Мы встречаемся. — Встречаетесь? – недоверчиво переспросил Торин и вновь обратился к ней, но на сей раз весьма вежливо, ибо воспитание не позволяло ему грубить женщинам. – Извините нас, пожалуйста, за семейную сцену. Лесная Фея сделала пару шагов вперёд, не отрывая взгляда от его внушительной фигуры, и, разомкнув губы, произнесла небрежно: — Ничего страшного. Нервные импульсы вздрогнули на пути к мозгу. Торин взглянул на неё по-новому, словно увидел призрака, но не мог произнести ни слова, потому что воздух никак не хотел наполнять его лёгкие. Это напоминало удар под дых или ещё куда пониже – такой он испытал шок. Возможность говорить вернулась к нему спустя какое-то время, и то голос был надтреснутым и хриплым. — Так это.. вовсе не девушка. Фили? – он повернулся к племяннику по-прежнему в шокированном состоянии с суженными от собственных догадок глазами, ожидая объяснений. — Н-нет, не девушка.. как бы.., - зубы племянника стучали от страха, и руки тряслись. – Н-но.. она.. всё равно.. я с ней.. — Это Трандуил, - вмешался Кили внезапно выразительным голосом. Несомненно, ему тоже было страшно, и не менее, чем старшему брату, но желание оправдать Трандуила помогло что-то в себе преодолеть. В глазах, блестящих, тёмных, трепетало пламя, хотя всё тело его дрожало. Руки сжались в кулаки. Он готов был защищать. - Они с Фили любят друг друга. Подстёгнутый этим примером, невозможно благодарный за то, что хоть что-то помогло ему выйти из дурацкого ступора, старший брат тоже воспрянул духом, на время перестав заикаться: — Да, я люблю её, Торин. — Кого «её»? – глубокая боль отобразилась у Торина во взгляде, и он не мог поверить в эти слова, предпочтя остаться навсегда глухим. — Её, - ткнул пальцем в Фею Фили. – Это Лесная Фея. Я люблю её, и мы встречаемся. Пауза. За время неё братья уже мысленно составили свои завещания, вырыли себе могилы и воздвигли надгробные камни. Накалённая атмосфера достигла своего пика, уши заложило от напряжённой тишины. Лишь бы Торин не решил убить их. Лишь бы он сдался. Да как бы не так. Через пару мгновений его ор впился в многострадальные уши, подобно куску пенопласта по стеклу. — ЭТО НЕ ДЕВУШКА!!!!!!!! — Зайду в другой раз, - Лесная Фея швырнула Фили ключи, которые тот, конечно же, не поймал ввиду его пьяного и напуганного состояния. Развернулась и пошла к двери изящной походкой. — Чтобы я больше не видел тебя в этом доме!!!! – закричал ей вдогонку Торин, мечтая запустить чем потяжелее. Хлопнула дверь. Братья мысленно перекрестились от новой порции криков, хотя никогда и в Бога то не верили. Но когда от ужаса жестокой расправы зашкаливают все внутренние измерительные приборы, на помощь всегда приходит религия. Главное, было бы к кому воззвать. — Что ещё вы мне расскажете? – лицо Торина болезненно скривилось. – Вы ограбили банк? Устроили в доме бордель? Торговали героином? Да как Двалин-то, чёрт его дери, допустил всё это?!!!!!!!!!!! – он снова сорвался на громоподобный крик помимо своей воли. — А Двалин ничего не знал, - покачал головой Кили, по-прежнему трясясь. - Он здесь не при чём, не вини его. — А тебе что, всё равно, что твой брат встречается с мужиком?!!!!!!!! Кили сглотнул. — Ну.. вообще-то.. я вообще-то толерантный. — Толерантный, - Торин мрачно усмехнулся, стискивая зубы. – Я сейчас же звоню вашей матери, и завтра же отправляю вас к ней. Больше нет моих сил. Он вытащил из нагрудного кармана телефон, но братья резко рванули к нему, чтобы помешать. — Нет, прошу тебя, Торин, не нужно, ты же знаешь, она расстроится, - забормотал Фили, умоляюще взглянув на дядю и схватив его за руку. – Мы впредь будем паиньками, обещаю, не нужно ничего ей говорить. — Вы оба в неё! – Торин выдернул свою руку из цепкого захвата племянника. – Не жилось ей нормально здесь, так сбежала с каким-то проходимцем без роду и племени! Живёт на её денежки, проклятый альфонс! И вы туда же!! Тащите сюда всякую шваль, да раздаёте ключи от дома!!! Здесь ценные бумаги, здесь важные документы и деньги. ЧЕМ ВЫ ДУМАЕТЕ?!!!! Ничего не стоит дать дубликат подельникам, которые грохнут вас за наживу, пока вы спите!!!!! Как можно быть такими беспечными?!!!! Ваш отец, должно быть, перевернулся в гробу со страха и стыда за вас!!!!!!!! Фили и Кили шарахнулись подальше, опасаясь, как бы Торин не начал рукоприкладство. Но тот снова в глубокой печали опустил глаза и потёр веки, словно пытаясь избавить их от боли. — Неужели мало нормальных девушек? Да их полно красивых по городу ходит. Почему это.. Где ты нашёл его, Фили? Старший брат испуганно взглянул на младшего, предупреждая, чтобы он и словом не обмолвился про бордель. Тот понимающе кивнул, упрямо сдвинув брови. — Н-нас познакомили и.., - Фили понуро опустил голову. — Бофур?! — Нет-нет, это не он.. это.. не важно.. — Какая-то, - Торин вновь стиснул зубы и дальше заговорил, цедя сквозь них слова, - развратная бестия с прозвищем проститутки. Да ещё и мужик! Таким извращенцам только и нужны ваши деньги, а иначе с какой стати он заявляется сюда, как к себе домой! — Нет, Трандуил не такой! – Кили сам не ожидал, что эти слова необдуманно вырвутся из него, и поэтому поспешно закрыл рот руками. Торин резко побледнел, переводя на него свой полный боли и горечи взгляд. — Так вы что.. на пару тут его.. Руки младшего брата разжались. Он с каким-то жёстким рвением решил защищать Трандуила до конца, чего бы ему это не стоило. Эмоции настолько сильно переполняли его, что он готов был убеждать и кричать, сражаться, отстаивать своё мнение, чтобы только Торин осознал, что Трандуил не заслужил всех этих ужасных слов. Он уже открыл было рот, но вдруг остановился - в глазах дяди было столько печали, столько беспокойства за них, столько отчаяния и тоски, что он не смог. Голос его сломался, когда он пробубнил последнее оправдание. — Нет, я же сказал, что они любят друг друга. При чём тут я? Торин машинально покачал головой, вперив взгляд в пол. Он думал, что это, должно быть, какой-то ужасный кошмар, от которого хотелось проснуться поскорее.. Его племянники извращенцы и пидорасы.. Как такое могло случиться?.. За что? — Больше никогда чтобы этой.. этого.. не было с вами рядом. Никогда, вы меня слышите?!!! А если я узнаю, то уже ничто не спасёт вас от увольнения и ссылки в провинцию к матери. Поняли?!!!!!! Фили закивал первым. Кили смотрел на него с непониманием, но на всякий случай тоже кивнул. Оба, понурые и несчастные, они стоял с опущенными головами перед дядей и ждали дальнейшей расправы. Этот скандал истощил их всех.***
Кили приоткрыл дверь комнаты брата и заглянул внутрь. Тот лежал в полутьме на кровати, сцепив руки на затылке, дышал тяжело под грузом холодных теней. Свет от лампы на прикроватной тумбе пятнами лежал на его печальном лице. Всё вокруг было погружено в тишину и оцепенение. Такая обречённая, скорбная атмосфера, вымораживающая всё нутро и заставляющая кровь заледенеть. — Фили, не спишь? – шепнул младший, пробираясь к нему, переступая через раскиданные на полу подушки. — Нет.. Усевшись на край кровати, Кили подёргал его за штанину джинсов. — Ты не вздумай сдаваться, понял? Фили оторвался от созерцания стены перед собой и повернулся к брату, хмурый и недоумевающий. Пятна света испуганно дёрнулись, метнувшись в сторону, перебрались на подушку. — О чём ты? — Ты должен отстоять своё право на личную жизнь. — Слышал, что Торин сказал? Он уволит нас и выгонит из дома. Уставившись на свои руки, мирно лежащие на коленях, Кили тоже нахмурился. В нём чувствовалась какая-то странная внутренняя сила, какой Фили не замечал раньше. Он смотрел на него, потрясённый, поражённый и смятенный. Брат пришёл сюда, чтобы побудить его пойти наперекор Торину. Наперекор человеку, которого он сам бесконечно уважал, восхищался им, почти боготворил. Осознавал ли он до конца, чем всё это может обернуться? — Мы уже не дети. Если у Торина какие-то предрассудки, то это ему с ними жить. — Ты ещё не понял? Это коснётся и тебя тоже, - весомо произнёс Фили и сразу добавил, едва только Кили в протесте открыл рот. - Я не хочу подставлять тебя, потому что если Торин сдержит своё обещание..- а он сдержит.. - то он выгонит нас обоих. Уголок рта младшего брата нервно дёрнулся, взгляд всё ещё был опущен, и на губах заиграла лёгкая, светлая улыбка, отражающая весь спектр его чувств. — Ты знаешь, я не держусь за эту работу, и безденежье не испугает меня, сейчас уж точно. Но я уверен в том, что, когда Торин узнает Трандуила лучше, он не станет чинить препятствия для вас. Он поймёт, как ты его любишь. Ты ведь правда любишь его, так? - он поднял на него глаза, и они сверкали, словно подсвечивались изнутри сотней сияющих лампочек — столько в них было сильных эмоций. — Я люблю Лесную Фею, - поправил его Фили. — Это её.. его имя.. — Я понял. — Если ты любишь его.. если действительно любишь, то должен пойти против Торина. Он может говорить и думать, что угодно, но это твоя жизнь, - Кили всё больше распалялся с каждым словом. Фили и сам чувствовал, что жар коснулся его лица, и сердце забилось в два раза сильнее, словно это было заразно. – Не бросай Трандуила. Ты разобьёшь ему сердце. Вновь взглянув на младшего брата, старший мягко улыбнулся ему с тенью грусти. Выглядел Кили сейчас точь-в-точь таким, как когда-то в детстве, когда подначивал его сломать манекен в магазине. Манекен был страшный, и Кили заявил тогда с запалом, что таким монстрам не место в витрине. Глаза горели. Курчавые волосы были взлохмачены, брови нахмурены, а на переносице пролегла небольшая складка. Так же, как и сейчас. Но в детстве им всего-навсего светил строгий выговор от отца, а сейчас они рисковали гораздо большим. У взрослых проблемы куда более серьёзные, и ответственность за них — тоже. — Я не хочу, чтобы ты винил меня, если Торин выгонит нас. — Никогда! Я не стану делать этого, ведь это жертва во имя любви! Если бы я был на твоём месте, я бы не бросил Трандуила ни за что на свете, даже под страхом смерти! — Я знаю, - Фили вновь улыбнулся ему, протягивая руку и осторожно потрепав его по волосам. - Ты отчаянный. Гораздо более несгибаемый, чем я. Но ты прав, - он опустил ладони, усаживаясь на кровати по-турецки. – Лесная Фея понравится Торину, как только мы их познакомим. И я не отступлюсь. Она моя, и я хочу быть с ней. — Торин зациклился на ориентации, он не понимает, что мир изменился, и теперь это неважно. Грустно улыбнувшись, Фили покивал головой. Ему действительно было страшно от того, что из-за всего произошедшего может пострадать младший брат. Нужно однозначно поговорить с Торином. Кили не должен отвечать за его выбор и его поступки. Он мог бы сделать хорошую карьеру, стать наследником компании. Нельзя его этого лишать, даже если тот сам готов пожертвовать своим будущим ради счастья старшего брата. — Спасибо, что ты со мной, бро, - Фили подставил кулак для удара, глядя на него с нежностью и заботой. — Всегда, - Кили ударил по нему своим кулаком. И они друг другу улыбнулись.