Боль

Лейка на голову упала, дверь прищемила пальцы, жук цапнул, прикусил язык, запнулся о валяющийся на дороге камень, а вот Луффи сгреб в охапку и головой прямо о борт корабля… Хотя, возможно, последнее было и лишним, ибо не отличалось чистотой ощущений, ведь Санджи чувствовал то же самое. Вживую. Самостоятельно. Не за кого-то другого. Нами выливает половину лейки на зеленую голову, ехидно улыбается и говорит, что случайно перепутала его с газоном, а вода от поливки мандариновых деревьев осталась. Если Санджи закроет глаза, то почувствует, как холодные капли стекают по спине. И это ведь уже совсем не боль. Он понял это давно, понял, что это мохоголовое недоразумение неразрывно связано с ним самим. Судьба смеялась Санджи в лицо, пытаясь раз за разом втоптать в грязь, а наивный блондин только и делал, что находил причины, почему так будет правильно. Мужчина? Зато не надо покидать всех мелорин, оставаясь только с одной. Зато не нужно переживать, что где-то милая и хрупкая леди вынуждена терпеть всю боль полученных им ударов. Зато не надо комплексовать, что соулмейт скажет «не нужен». Потому что ублюдочный маримо пусть завалит хлебало, он и сам-то тоже особо никому не нужен. Они из тех пар, что нейтрализуют друг друга. Кто-то похож на свою пару, кто-то противоположен. Одни компенсируют недостатки друг друга, другие преувеличивают достоинства. А Санджи способен вынести весь пыл этого растения, забрав всю ярость, неудовлетворенность, несдержанность. На нем пытающийся привести все мысли и жизнь свою в порядок Зоро может выплеснуть весь свой хаос, а Санджи его поглотит, как закуску, и будет доволен, ожидая новой порции темной пыли, которую можно будет испепелить. Санджи умеет гореть, и Зоро неплохо его поджигает. Зоро видит во всем этом хаос, а Санджи гармонию. Санджи понял все сразу, едва ли не с первого взгляда. Он все ощутил, то ли умом, то ли сердцем, но он точно знал и никогда не сомневался. А уж боль от рассеченной груди не спутаешь ни с чем. И Санджи начал тренировать свою связь и концентрацию, видел, как прелестная ручка Нами-сан стремится отвесить подзатыльник старпому, и закрывал глаза, точно зная, что сейчас испытает. Он знал, когда Зоро ранили, когда он пытался скрыть эти раны, знал, когда ему нездоровилось, но упрямый мечник корчил непроницаемую рожу. Санджи знал о нем больше, чем кто-либо еще в этом мире, и если раньше ему передавались только весомые болевые ощущения, то теперь он знал, что перо из подушки укололо мечнику шею, и это забавляло. - В самом деле, - причитала Нами, - когда я увижу твоего соулмейта, я буду на коленях у него просить прощения за то, что ты такой дебил. Зоро фыркает и ничего не отвечает. Достала. Все знают, как глубоко ему плевать на какого-то там соулмейта. Ему будет больно? И что, не тренироваться теперь? Отложить мечи и сдаться дозору сразу, ну чтоб точно ни в какой драке не задело? Зоро изо всех сил глушит связь, и либо его соулмейт крайне мирный человек, либо это работает, потому как он не чувствует ничего сильнее ссадин. Либо убеждает себя, что не чувствует, потому что не замечать боль — это просто. Что ему боль от сломанного ребра, когда в него тыкают железками, разрезая плоть? Ну вот, проговорился. И что из этого больнее на самом деле? Санджи тушит сигарету о кожу, но не на кисти, а повыше, ближе к локтю, Зоро в это время тягает штанги, ни на секунду не шелохнувшись. Санджи знает, что в правой руке мышцы болят сильнее, а Зоро не знает, что у Санджи три ровных пореза на предплечье. Зоро попался кислый мандарин, у Зоро на руках мозоли, в Зоро прилетел брошенный Луффи мяч… У Зоро самый лучший в мире соулмейт. Только Зоро об этом не знает. Поднялась температура тела? Лучше будет приготовить бульон. Болит желудок? Нечего было жрать что попало. Ладно, рис. Зубы? Ну как же так, не кусай свою катану так сильно. Санджи не может решиться между мягкой пищей и той, где больше кальция. В очередной стычке утекло много крови? Где-то был заныкан гранатовый сок. Вино на крайний случай, больно жирно. Санджи просто лучший. Санджи хочет сказать: «Заметь меня». Хочет добавить: «Пожалуйста». Сложно поверить, что можно столько времени жить бок о бок и не замечать очевидного. Боже, не нужно любви, не нужно дружбы и признания, не нужно к черту ничего. Просто пойми. Просто знай, что он есть. Что он здесь. Что он обнимет тебя, когда ты никому не будешь нужен. Хотя разве Зоро может быть никому не нужен? Конечно, Санджи знает, что у отвергнутых едет крыша, даже понимает их. Когда человеку, которому ты должен быть нужен больше всех в этом мире, оказывается, ты и не нужен вовсе. А кому нужен тогда вообще? Ну хоть кому-нибудь? Спрашивается, значишь ли ты вообще хоть что-то. Хоть для кого-то. Это грустно, но Санджи не унывает, его таким не пробьешь, по крайней мере, он уверен, что капитан без него сдохнет если не от голода, то от пищевого отравления точно. Ну вот, нужен же. Да и зачем вообще быть кому-то нужным? Разве одного себя не достаточно? Вот они встретились, вот архипелаг Сабаоди, вот два года, и вот плавание продолжается. Иногда становится грустно, вроде бы без повода, но Санджи держит себя в руках и все еще не имеет желания свести счеты с жизнью от тоски. Он этому дерьму не поддастся. Маримо же не поддается звонким пощечинам. Жаль, что они не делят царапины и шрамы. Санджи выцарапал бы на своей коже что-то вроде: «Ты ублюдок», а для шрама на груди придумал бы какую-нибудь эпичную историю, чтоб рассказывать самым милым девушкам. Они бы точно в него влюбились, и последние мысли о водорослях навсегда бы покинули голову. Возможно, Санджи любит. Возможно, очень сильно. Возможно, он даже мечтает быть любимым. Зоро запихивает в рот слишком горячий кусочек мяса, и Санджи кладет под язык лед. Кто еще сумеет об этом позаботиться? Ведь ему самому будет больно. Может, не стоило развивать связь до таких высот. Когда-нибудь все тайное становится явным, по крайней мере так любят говорить. Санджи наверняка обвинят в столь долгом молчании, но он этого момента никогда не боялся, даже выжидал, но чем больше тянулось время, тем сильнее верилось, что никогда этот миг не настанет. Все-таки не стоит верить всему подряд. - Бедная, бедная, бедная, как она жива еще? - пытался давить на совесть Чоппер, зашивая очередную рану. - Лучше б померла, хоть бы не мучилась, - равнодушно отвечал Зоро. Только очень самомнительная особа прочитает в этих словах «чтоб ты сдох», но Санджи не настолько увлечен собой. Глупое маримо не понимает, что несет. Чоппер снова сочувствует несчастному соулмейту и косится на притаившегося повара. Тот накрывает пальцем губы в знак молчания и оставляет поднос с перекусом. Маленький доктор хорошо потрудился, просто получилось чуть больше, чем он может съесть. За мимикой, за жестами, за каждым движением… Санджи следит, не упуская ни мгновения, но на лице мечника не дрогнуло ни мускула. По бедру Санджи густой струей стекает кровь, он бледнеет, но держит лицо до последнего, пока ноги не подкашиваются, вынуждая осесть за стойкой камбуза. Чоппер тут же подскакивает со стульчика и бежит к нему. - Санджи, Санджи, что с тобой случилось? Он заглядывает за стойку, с недоумением взирая на испачканную в крови ладонь повара. Тот опять накрывает губы и просит молчать, на что олененок сглатывает и медленно, но кивает. - Похоже, у тебя жар. Простите, ребята, я отнесу Санджи в лазарет, - уверенно говорит врач, пока все остальные сидят на местах и ждут вердикта. Чоппер — врач, он быстрее разберется один, незачем толпиться и мешать, а если потребуется помощь, каждый готов ее оказать. Олененок принимает форму человека, закидывает на руки кока, прикрывая подтеки, и тащит в лазарет, на ходу вопрошая: - Что происходит, Санджи? Тот пожимает плечами и уголками губ улыбается. - Не знаю, - признается повар, - будто рассудок помутился. - Это плохо, - хмурится доктор, переживает, и нет сил его обманывать. Он же волнуется, будет себя винить, что не смог разобраться… - Думаю, это из-за моего соулмейта, - почти признается Санджи, - какая-то вспышка, и вот результат. - Это похоже на правду, - кивает Чоппер, но лицо его по прежнему серьезно, - возможно, с ним что-то произошло, и тебя этой внезапностью шокировало. Так бывает, но у вас должна быть по-настоящему сильная связь. Хочется согласиться, подтвердить, что она сильная, да настолько, что Санджи чувствует все за двоих. Но это вызовет еще больше вопросов, а может, и вовсе введет олененка в ступор. А пока доктор обрабатывает рану, будучи уверенным, что никогда по доброй воле Санджи не воткнет себе в бедро кухонный нож. Впрочем, тот и сам не верит. В самом деле, рассудок помутился. - Останься тут ненадолго, - просил Чоппер, - вдруг вспышка повторится. - Но ты же не поужинал, - рационально замечает кок. - Это так. Но я еще успею, время будет. А вот у тебя неизвестно, когда повторится вспышка… - Тогда сбегай за тарелкой по-быстрому, - подмигнув, предлагает Санджи, - очень-очень быстро. И Чоппер согласно кивает, мчится туда и обратно, объяснив все друзьям лишь двумя словами. Он обещал, и он успевает. Санджи обещает ему сладостей и просит не волноваться. Он же точно знает, что вспышка не повторится, ведь он не видит Зоро и не может проследить за его реакцией. Несуществующей реакцией. Так горько, что приходится попросить воды. Кажется, что даже щиплет глаза, но из-за такой херни Санджи точно не заплачет. Олененок сторожит его весь вечер, что хочется просить прощения за беспокойство. Лишнее, ничем не обоснованное, но Санджи не может никому ничего объяснить. Стоит дать намек, и клубочек распутается, оставив после себя ворох ниток, один конец у Санджи, другой у Зоро, но между ними слишком много путаницы и узлов, что ни одному человеку в жизнь не разобрать. Под вечер Санджи даже засыпает, вернее впадает в легкую полудрему, большего не позволяет зуд, тревожить Чоппера не хочется. И тихо открывается дверь. - Кок тут? - в лоб спрашивает Зоро, Чоппер, перебирающий скляночки, тут же оборачивается к нему. - Да, тут. Что-то беспокоит? - Тогда потом зайду, - отмахивается мечник. - Нет, стой! - тут же просит доктор, - он спит, он не услышит тебя. И что же беспокоит? Санджи улыбается на своей койке, его глаза закрыты, но он чувствует и неуверенность, и смущение. Не потому что они соулмейты, а потому что он слишком хорошо изучил Зоро. Он ненавидит признавать свои слабости, а если он в лазарете, то уже переступил через себя. - Да… - тихо сознается мечник, и Санджи жульничает, чуть приоткрывая глаза, чтоб увидеть, как тот сжимает ткань кимоно на своей груди, будто прикрывая ее. - Да, - повторяет он, и Чоппер внимательно слушает, не торопя, но дожидаясь ответа. - Боль в моей груди, - сознается Зоро сквозь зубы, и лицо его выглядит так серо и измученно, - она не моя. Но она невыносима.