Любовь - подобие войны

*Тя­жело го­ворить — по­мол­чим, Хоть и ли­цом друг к дру­гу си­дим. По­лу-друг или по­лу-враг — Всё рав­но не то, как-то, всё рав­но не так. Мир упал, у тво­их ног спит; Я не прав, а кто го­ворит… Ве­тер во­ет, бь­ёт по но­гам. Фи­нал ис­то­рии: две ми­нуты, как си­жу сам.

18 ап­ре­ля. Свадь­ба.

      Мы сто­яли в хол­ле, тер­пе­ливо вы­жидая свою оче­редь на рос­пись. Я бы­ла удив­ленна, с ка­кой лёг­костью и обы­ден­ностью про­ис­хо­дит зак­лю­чение бра­ка. Стресс ус­ту­па­ет мес­то тра­диции, и вот уже внутрь вхо­дит не лег­ко­мыс­ленная вет­ре­ная па­роч­ка, в тайне це­лу­юща­яся каж­дый раз за уг­лом до­ма, а серь­ёз­ная па­ра взрос­лых, ре­шитель­но нас­тро­ен­ных свя­зать свои жиз­ни лю­дей. На ли­це у не­кото­рых, как бы кто не ста­рал­ся, при­сутс­твовал страх пе­рес­ту­пать эту дверь, чер­ту, ко­торая че­рез па­ру ми­нут крас­ной лен­той от­де­лит судь­бы же­ниха и не­вес­ты от их се­мей и свя­жет их в один креп­кий узел.       А в дру­гом кон­це за­ла си­дят дру­гие лю­ди. Мо­жет да­же бо­лее счас­тли­вые чем все мы. Раз­во­дящи­еся. Сте­ре­оти­пы о них сра­зу ру­шат­ся, ког­да бро­са­ешь взгляд на их уми­рот­во­рён­ные и спо­кой­ные ли­ца. Пла­кали ли они прош­лой ночью или бур­но ра­дова­лись се­год­няшне­му дню — не­важ­но. По­кале­чена ли их ду­ша или, быть мо­жет, го­рячая кровь с но­вой си­лой по­бежа­ла по ве­нам пря­мо к сер­дцу, зас­тавляя его с каж­дым вздо­хом бить­ся быс­трее от вол­не­ния. Од­ни выг­ля­дели бо­лее счас­тли­во чем же­нив­ши­еся, дру­гие — так, слов­но мир толь­ко что об­ру­шил­ся им на головы.       Я и Егор то­же бу­дем там. Ещё па­ру дней на­зад я бы с уве­рен­ностью ска­зала, что бу­ду пры­гать от счастья в день на­шего раз­во­да. Но сей­час… Воз­можно на ме­ня да­вит се­год­няшний день и я не мо­гу нор­маль­но ду­мать. Воз­можно я чувс­твую се­бя ви­нова­той пе­ред ним. А мо­жет я хо­чу уз­нать его и по­нять.       — Слушай. — обратился ко мне Егор, отвлекая от изучения приходящих и уходящих незнакомых, — Сейчас назовут наши фамилии. И мы зайдём. Не переживай.       Он просит меня не переживать, но по нему видно, что сам он «как на иголках». И скорее он начал говорить со мной не для того, чтобы убедиться в порядке ли я, а для того, чтобы успокоить себя.       — Какая у тебя будет невеста?       — Невеста? — он изогнул бровь и вопросительно обвёл взглядом моё платье. — Ты моя невеста.       — Фиктивная невеста. А я говорю про настоящую.       Он задумался. Кажется, эта мысль никогда не приходила в его голову. Люди, наверное, чаще спрашивали, какая у него будет девушка или просили описать идеальную женщину. Но темы про что-то серьёзнее флирта ускользали.       — О, это я могу тебе сказать! — сию же минуту к нам подлетел Женёк. Его строгий тёмно-синий костюм идеально сел на худощавую фигуру. Ботинки были начищены так тщательно, что некоторые дамы, смотревшие на Женька, слепли от бликов. Волосы парня, как обычно собраные в рогалик, от странного освещения казались темнее.       — И что ты скажешь? — Егор сплел руки на груди и внимательно уставился на друга, выжидая детальное описание подходящей кандидатуры на роль невесты.       — Она будет не очень высокой. Можно сказать, низкой. Будет миниатюрной. Хрупкой. Беззащитной.       — Ты мне вазу выбираешь или невесту?       — Её волосы светлые, но не блонд. Глаза тёмные: карие или зелёные. Она будет непокорной. Такой, чтобы Егору с ней не было скучно. Ещё она должна понимать шутки.       — Маленькая, красивая, понимающая. — я загнула три пальца на руке.       — Непокорная. — Женёк согнул мне четвёртый.       — Ладно. Плюсы идеальной невесты вы можете перечислять бесконечное количество времени. Мы уже поняли. А минусы?       — Ты. — улыбнулся Женёк, — Ты собрала в себе все минусы. Ты вообще не подходишь Егору.       Егор хотел задать этот вопрос. И я очень хотела, чтобы он его задал. Но мы оба понимали, что это покажется глупостью.       Глупо спрашивать, почему я не подхожу на роль идеальной невесты, когда я вовсе не собираюсь ей становиться. Да, Женёк прав. Я полная противоположность той женщине, которую Егор хотел бы взять в жёны.       Ну и пусть. Пусть ни на ком не женится. Ни одна женщина не должна страдать так, как страдаю я. Никто не должен иметь такого мужа, какого буду иметь я. Пускай Булаткин проведёт остаток своей жизни в полном одиночестве. После того, что он сделал мне, это ещё гуманное наказание.       — Саш, приехал. — тихонечко шепнула мама и подтолкнула локтём в спину.       Люди разошлись. Гул в зале тотчас смолк. По главным ступенькам загса поднимался мой дед. Очень высокий, плотный седовласый мужчина. На него смотрели все, ибо не смотреть на него было невозможно. Даже в свои годы он сражал юных красавиц своим холодным нравом и неприступной стойкостью. Его лицо никогда не выражало каких-либо бурных эмоций. Обычно он носил китель, на который вешал драгоценные наградные медали, чёрные берцы и по праздникам надевал фуражку.       Его тяжёлые шаги слышались за спиной. Я видела, как уставились на него все глаза.       В детстве я думала, что моя жизнь принадлежит моим родителям. Я думала, что если со мной что-то случится, то я не буду виноватой и вся ответственность ляжет на них. Я не боялась лазать высоко по деревьям и гладить бродячих псов. Я была ребёнком не знающим границ, не видящим разницу между игрой и риском. Я была смелой, потому что знала, что родители в ответе за меня.       А сейчас я поняла, что моя жизнь это только моя жизнь. Только я могу решить — жить мне или нет. Я была на грани много раз. Слишком много раз. Меня постоянно спасало чудо. Что-то мешало мне завершить свою жизнь. Значит, так надо. Значит ещё рано.       Но одно дело завершить жизнь, а совсем другое — прожить её. И на сегодняшний день я не такая смелая как в детстве. Ведь теперь я, а не мои родители, в ответе за себя. Все мои ошибки рухнут мне же на плечи.       — Это твой дедушка? — уточнил Егор.       — К сожалению.       — Понял, у вас с ним проблемы. Постарайся держать себя в руках. Хорошо?       — Егор, я…       Он взял меня за руку.       — Спокойно.       Напряжению не хватало места в зале. Стёкла лопались от моей ненависти к деду. Мама вжалась в папу. Он обвил её руками, словно в решётку, за которую дед не сможет пробраться.       — Свадьба… — протянул дед, причмокивая и осматривая помещение, — Нда-с, культурно.       — Отец. Добро пожаловать. — улыбнулся Олег, спеша с распростёртыми объятиями к деду. Но тот проигнорировал старшего сына и прошёл мимо, ничего ему не сказав.       — Свадьба — дело тонкое, господа. — старик наконец-то нашёл взглядом меня, — Весьма интересное и серьёзное дело.       — Я прошу тебя. — папа поднял было ладонь, чтобы остановить речь своего отца, но вспомнил, что обвивает руками съёжившееся тело жены, и лишь крепче скрепил пальцы рук, — Не порть.       Дед остановился и поморщился от слов сына. Он, видимо, рассчитывал, что здесь его радостно ожидают, что свадьба не начнётся без его приезда, что у него главная партия в сегодняшнем дне.       — Я приехал сюда. — он снисходительно улыбнулся всем, кого видел, — Вы все приехали сюда, чтобы убедиться, что ваши внуки, дети, братья или сёстры сделали правильный выбор. Они выбрали подходящего человека для продолжения рода.       — Отец! — папа начал выходить из себя.       — Люди иногда ошибаются. — дед мимолётно посмотрел на мою маму, давая всем понять, кого он имеет ввиду, — Но я не совершаю ошибки дважды.       — Ты! — я хотела ударить его, но Егор удержал меня, вцепившись в запястья, — Что ты можешь решать?! Какое право ты имеешь?!       — Девочка с дикой кровью. — гордо произнёс он, — Дочь Залесских.       — Одинаковая фамилия ничего не значит!       — Нет, милая барышня. — он снова улыбнулся, но на этот раз улыбка его была скорее случайная, — Я совсем не удивлён твоим манерам, Александра. Твоя мать вряд ли могла бы научить тебя им.       — Не трогай маму. — зашипела я и почувствовала, как Егор на секунду ослабил хватку. Он хотел отпустить меня, но передумал.       — Я человек в возрасте. Большие скандалы мне ни к чему. — дед направился прямиком к папе.       Очень давно я видела во взгляде отца желание простить. Он долго ждал, когда дед одумается, примет его, его жену и дочь. В некоторые мгновения он готов был сам, целиком, без единого сомнения идти в отчий дом и сидеть у дверей ради встречи с ним. А он, до жути гордый и до глубин души своей принципиальный, никогда эту дверь не откроет. В папе, сколько я помню и себя и его, всегда были силы простить. Если разговор заходил о деде, его глаза тут же наполнялись и он уходил в комнату. Что он делал там — не знаю. Не хочу знать.       И вот, спустя столько лет, он подходит к нему. С каждым шагом, с каждым пройденным сантиметром мой папа открывает ему своё сердце всё шире. Но дед не просто встанет у порога этого сердца; он непременно плюнет туда.       — И единственный человек, для которого наша фамилия является просто буквами, стоит передо мной.       Мама закрыла глаза.       — Егор, отпусти! — заорала я. — Отпусти, я сказала!       — Ты наделаешь глупостей. — он притянул к себе и сковал в стальные объятья, — Успокойся.       — Ты слышишь, что он говорит?!       — Слышу.       — Пусти меня!       — Не отпущу!       — Как я уже говорил, все мы здесь для проверки выбора. — дед снял фуражку и провёл платок по вспотевшей лысине. — Выбор важен. Дамы выбирают сильных и приспособленных, а господа — выносливых и красивых. К сожалению, некоторые почему-то выбирают по другим критериям.       Я не выдержала и со всей силы ткнула каблуком в ногу Егора. От неожиданности он выпустил меня и я, как сорванная с повода охотничья собака, кинулась на деда. Я схватила его воротник так крепко, что костяшки пальцев побелели от силы хватки.       — Иван Львович, вы ничтожный и мерзкий человек. Я не хочу видеть вас ни на этой свадьба, не в своей жизни. Я ни то что видеть вас не хочу, я всеми силами буду стараться вас забыть.       — Саша. — грозно сказала мама в неудачной попытке усмирить меня, но было поздно.       — Вы вешаете на себя кучу орденов и хвастаетесь ими налево и направо. Но нет орденов за любовь к собственному ребёнку, за роль отца в жизни этого ребёнка, за понимание и принятие решений этого ребёнка. А если бы такие ордена и были, то вы бы никогда их не получили. Вы их не достойны.       — Не благодарная ты, Александра. — кряхтел дед.       — А за что я должна быть вам благодарна? За то, что вы унижаете мою маму? Или за то, что вы не виделись с моим папой почти 25 лет? За то, что вы приехали оценить мой выбор? — я, не сводя глаз с лица напротив, указала себе за спину, на Егора, — Ну как, хороший выбор? Красивый, выносливый, высокий. Или вы по каким критериям людей отбираете? Людей! Мы люди! Мы не свиньи, чтобы нас выбирать!       — Саша, хватит. — Егор осторожно положил ладони мне на плечи и повёл в сторону, но мои пальцы приросли к китилю деда. — Всё, всё. Пойдём.       Неведомая мне сила вдруг оторвала меня и от деда, и от земли. Ноги запутались в белоснежной, шикарно-пышной юбке свадебного платья. Я почти повалилась на пол вместе со своим женихом, как что-то крепкое и массивное упёрлось в спину. Я почувствовала боль.       Ко мне тут же подбежал Жека. Между мной и полом оказался дубовый стол, между Егором и полом, к великому сожалению все собравшихся, не оказалось ничего. И он, словно грациозная лань, подбитая опытным охотником, растянулся на кремово-бежевом ковролине. Кинув под ноги дочери сумку, сломя голову, к сыну летела Марина Петровна. Мой папа, выпустив наконец-то маму и оставив её на совесть брата Петра, захотел переговорить с дедом и отвёл его в сторону. Дядя Олег и дядя Игнат предпочли в конфликт не вмешиваться; один, озадаченный равнодушием своего отца, задумчиво рассматривал витражные стёкла в окнах, второй, вообще не понимающий, отчего все разругались, суетливо доедал конфеты из вазы на тумбе.       — Больно? — Женёк подставил плечо, чтобы я облокотилась на него. Кажется, болит лопатка.       — Мне нужно в туалет. — сказала я, забыв вместо «туалет» употребить слово «уборная», чтобы казаться в глазах других интеллигентной леди. Но после того, что я тут кричала деду, замена пары слов не спасёт моё положение.       — Ты справишься одна? — спросил Егор, отряхивающий рукав пиджака.       Я бы сказала, что справлюсь. Но поведя левой рукой в сторону, я поняла, что что-то не так ещё и с плечом.       — Я позову Ольгу Петровну.       — Нет! — я поспешно ухватила Егора за локоть, когда он развернулся, — Маму нельзя!       — Полину? — предложил он.       — Твоих тоже нельзя.       — Но из знакомых женщин остаётся только регистраторша. — улыбнулся Женёк.       — Ладно, тогда пойдёшь ты.       — Я? — переспросил хвостатый.       — Он? — переспросил Егор.       — Мне нужна помощь.       — Но я твой будущий муж! Я твой муж! Я!        — Сколько ещё раз мне повторить слово «фиктивный», чтобы ты его выучил?!       — Но Женёк даже не «фиктивный»!       Я молча взяла Женька за руку и увела. Сказать Егору о том, что он не может мне помочь, потому что я до трясучки боюсь его прикосновений и до смерти не хочу, чтобы он видел хоть один лишний сантиметр моего тела — я не могу. Сказать Егору о том, что на моём теле вот уже больше года не заживают следы его сильных рук, а моя спина носит множество мелких царапин от обивки его машины — я тоже не могу. Показать себя в таком виде маме — дать верный повод для её госпитализации в кардиологию. Взять с собой Полину или маму Егора — тыкнуть им в лицо отличной причиной для сплетен.       — Саша. — Женёк вежливо открыл дверь и, несмотря на моё смущение, вызванное также и тем что молодой парень и девушка в свадебном платье заходим в женский туалет, вошёл внутрь сразу после меня.       Я спустила рукав на левой стороне и развернулась к парню. Тот уже поймал взглядом первый длинный шрам, оставленный ручкой автомобильной двери.       — Неважно. Это просто старое воспоминание. — убедительно сказала я ему.       Но вместо того, чтобы спокойно продолжить мне помогать, он расстегнул молнию сзади и отрыл половину спины.       — Ты что делаешь?! — закричала я, отворачиваясь от безумца и пытаясь стянуть молнию обратно.       — Что это?       — Тебя не касается!       — Саша, что это, я спрашиваю?!       Он вдруг взял и повернул мои руки.       — А это что? — его взгляд указывал на две красных широкие полосы на левом и правом запястьях, места, где Егор держал меня. — Или ты мне сейчас всё рассказываешь. Или я иду и говорю об этом Егору.       — Ты ничего и никому не скажешь!       — Откуда всё это?! Тебя кто-то обидел?!       — Ты ничего не видел!       — Саша!       Дверь открылась. Заглянул Егор. Женёк распахнул свой пиджак, закрыв меня.       — Нас вызвали. — сказал Егор, — Помочь?       — Нет! — в один голос ответили я и Женёк. Егор вышел, парень застегнул молнию и последовал за ним. Через пару минут и я покинула туалет, терзаясь вопросом — что теперь делать?