Слепота

      Кенсей прикрыл свои невидящие глаза ладонью.       Уже чертовых полтора года он ничего не видел. Как же это невыносимо, потерять то, к чему так привык. Рядом зашуршала бумага, послышались аккуратные легкие шаги. Капитан помнит первые недели, когда путал их с женскими, но нет. Аккуратно, почти неуловимо и мягко ступает его лейтенант. Хисаги с завидной регулярностью посещает дом своего капитана, даже не взирая на то, что он пока отстранен от должности. — Хисаги, зачем? — глупый вопрос, но Кенсей все равно хочет его задать. Задать и услышать, как его лейтенант сглатывает, как его сердце начинает биться чаще, а голос падает на пол тона. — Что, зачем? — Кенсей улыбается, представляя себе недоуменное лицо своего подчиненного. Он бы купился раньше, но сейчас, когда в ушах стоит бешеный стук сердца Шухея. Очень с трудом верилось, будто тот не понимал, о чем говорит ему Мугурума. — Зачем ты здесь? Я больше не капитан, — Кенсей говорил спокойным, почти скучающим тоном. И едва успел одернуть себя, чтобы не вскинуть брови вверх. Хисаги тяжело вздохнул, явно пытаясь сдержать свой гнев и дрожащим голосом ответил, что все это не важно. Хера лысого не важно, подумал про себя Мугурума, но вслух не сказал ничего. После потери зрения, он словно потерял ту часть, которая позволяла ему гореть. От вспыльчивого и яростного капитана не осталось и следа.       Так продолжалось изо дня в день, Шухей приходил, накидывал на плечи Мугурумы небрежно брошенный им где-то хаори и молчал. Кенсей слышал, как шелестят бумажки, как порой заходится в бешеном ритме сердце Шухея. Обычно последнее происходило, когда он находился рядом. Кенсей откровенно говоря не понимал такой реакции своего лейтенанта. Да еще и Шинджи, идиот. Нет, ну как можно было ляпнуть — «а может он в тебя того, втюрился? Ты же помнишь его татушку на лице, такая же, как у тебя». Сначала Кенсею казалось это бредом, неудивительно, что тот послал Шинджи сразу и очень далеко, а потом.… Спустя какие-то пару месяцев Мугурума решил попробовать прикоснуться к Хисаги. Просто положить руку на плечо, чуть сжать. Обычный жест, ничего такого, но то, что он услышал, вводило в ступор.       Острый натренированный слух уловил легкий, совсем тихий вздох и до ужаса быстрое сердцебиение. Быть не могло, чтобы Шинджи да оказался прав, но факт того, что Шухей дрожит в его руках явно на лицо. Кенсей сглотнул и, не найдя ничего лучше, чем отступить, убрал руку, а после вообще исчез из поля зрения своего лейтенанта. Было непонятно, что делать с полученной информацией, да и нафиг она такая ему? Раньше с подобным сталкиваться как-то не приходилось, все было даже слишком просто. И игнорировать бы, да не выходит, не получается. Мугурума почти вздрагивает, когда на следующий день Хисаги бережно накидывает на его плечи хаори. — Кенсей-тайчо, я сегодня был в бараках двенадцатого отряда. Есть возможность вернуть ваше зрение в норму, но есть риски… — Да? И какие? — Кенсей почти смеялся, вспоминая, как еле выполз из двенадцатого после зомбофикации. — Если все пойдет не так, как… Вы можете погибнуть… — Похуй, — честно ответил Мугурума, откидываясь на спинку дивана. Если он не сможет видеть, то ничего не сможет. Лучше сдохнуть, а там пусть хоть на опыты пускает этот мерзкий слизень. — Капитан! — О! Мугурума скривился, услышав такой громкий голос обычно тихого лейтенанта. Кажется, за живое задел, стало интересно, как сейчас выглядит его подчинённый. Преодолеть небольшое расстояние не составило труда, и рука сама легла на татуированную щеку Шухея. — Капитан?.. — едва не заикаясь, позвал Кенсея мальчишка, и Мугурума мог бы поклясться самим Айзеном, что у него и в мыслях не было того, что он потом сказал. А вырвалось у него следующее: «Стало интересно, как ты выглядишь, когда так зол. Мне убрать руку?»       Смешно, но Шухей вцепился в ладонь мертвой хваткой и только после поспешно выдохнул свое «нет, продолжайте». Кенсей прислушался к тому, как в грудной клетке Шухея сердце, кажется, готово было пробить его грудь. Чертов Шинджи скорей всего был прав, мальчишка без ума от его прикосновений. — Хисаги… — Кенсей положил свою вторую руку на грудь парня, касаясь теплой кожи и выдохнул, кажется в самые губы, — Стучишь… как кролик… — Что, кролик? — не понимающе переспросил Хисаги прежде, чем его губы накрыли сухие и обветренные губы вайзарда. Кенсей слышал, как Хисаги стонал прямо в поцелуе и чувствовал его дрожь как свою. А когда Шухей начал медленно сползать вниз, бедному мужчине ничего не оставалось, кроме как прислонить того к стене. — Капитан?! — отстранившись, испуганно вырвалось у Хисаги, а его руки уперлись в грудь Мугурумы. Капитан улыбнулся, мягко отстранил запястья и, нагнув голову вправо, поинтересовался, не этого ли хотел Шухей все это время. — Я… — слова застряли в горле, и Хисаги позорно заткнулся, не зная как себя теперь вести. — Шухей, я, конечно, слеп и все такое, но не глух и твое бешеное сердцебиение слышать могу. Да его даже глухие слышат, наверное, — хохотнул Мугурума, убирая спадающую на лицо челку Хисаги. Тот ничего не ответил, и лишь сильнее вжался в стену. Кенсей цыкнул, поправил повязку на глазах и собирался уже уходить. Не хотелось запугивать Хисаги еще сильнее, а то тот скоро ему стену пробьет. Наверно он все-таки ошибся, чертов Шинджи! Мальчик скорей всего просто без ума от своего детского героя, а не из-за тупой влюбленности. И куда он черт подери полез? — Капитан! — Кенсей был почти удивлен, когда его схватили за руку и обескуражен, когда прижали к стене, целуя. Вот же паршивец! А Хисаги не останавливался, сползал поцелуями все ниже и ниже. — Ох, черт… — бормотал Шухей облизывая татуировку Кенсея, — Как же я хотел этого, как же…       Кенсей шипел, не понимая, это его кровь шумит в ушах или звук сердцебиения Шухея заполнил всю комнату. Острых ощущений хватало, по мнению Кенсея их было даже слишком много. Он ничего не видел, и понятия не имел, что будет делать Шухей, а он, судя по всему, был довольно решителен. И нахера он затеял такие игры? Кенсей злился на себя и как ни странно на Хисаги. Наверное, если бы он мог видеть, его лейтенант не позволил бы себе этого. Черт, только если бы он видел… — Прекрати… — Кенсей сначала даже не узнал своего голоса, но говорил определенно он, потому что Хисаги остановился. — Капитан? — послышалось откуда-то снизу. Чертов мальчишка уже умудрился встать на колени, когда успел? Кенсей фыркнул, поднимая лейтенанта на ноги за его вечно лохматые черные волосы, Хисаги если и было больно, то он не показал вида. — Если ты делаешь это из жалости, то можешь идти нахуй отсюда, понял? — почти зарычал Кенсей, не выпуская черных прядей из своей руки. Шухей молчал, нагнетая этим обстановку еще больше. Капитан не мог видеть, с какой болью его лейтенант сейчас смотрел на него. — Теперь я точно уверен, что пойду на эту операцию. Мне плевать, убьет она меня или нет!       Кенсей вылетел из комнаты, как пробка из-под шампанского, хотя вроде выгонял из своего дома лейтенанта. Похуй. Было противно не от того, что они делали, а от того, почему. Интересно, а он и под Тоусена ложился? Чертов идиот!       На следующий день Кенсей старался вести себя как обычно, но вот Хисаги видимо решил иначе. Нет, днем все было как обычно, Шухей приволок кучу отчетов к нему домой и заполнял на журнальном столе, тихонько перебирая бумаги. Набрасывал ненавистный хаори Кенсею на плечи и молчал. Но ночью, когда пришло время уходить, Хисаги почему-то остался. Мугурума решил игнорировать парня, надеясь на то, что тот все-таки свалит. Какого было удивление капитана, когда его лейтенант улегся в его ногах. Неужели у него совсем нет гордости? Придурок! — Шухей… — начал было Кенсей, но его нагло перебил Хисаги. — Я никуда не уйду, вы вправе думать обо мне все, что вам угодно, капитан, даже гнать. Мне абсолютно плевать, слепы вы или нет, шинигами вы или вайзард. Для меня вы человек, которому я обязан жизнью. Вы… вы тот, кем я всегда восхищался и…       Кенсей нахмурился, услышав первый всхлип. Не верилось, что его лейтенант распускает здесь сопли. А Хисаги все продолжал говорить сквозь всхлипы, рассказывать, как в академии было тяжело. Говорить, как переживал, что потерял капитана Мугуруму, так и не послужив под его началом, про отчужденность Тоусена и одиночество. Кенсей пару раз звал его, но все было без толку. Мальчишка настолько сильно был разбит, что не слышал ничего вокруг.       Ругнувшись про себя, Кенсей неохотно вылез из-под одеяла и пополз на голос. Но даже тогда Хисаги не остановился и, в конце концов, вайзард перетащил свое одеяло туда, к Шухею. Было немного непривычно засыпать в обнимку не с хрупкой пышногрудой девушкой, а вполне себе крепким, да к тому же еще смутно пахнущим кровью и сталью парнем. Но как бы не был сложен Хисаги и чем бы не пах, засыпать, обнимая лейтенанта, было приятно. Кенсей наконец-то чувствовал себя спокойно, утыкаясь носом в черные пряди.