Спустя два часа
— Чонгуки, ну как тебе комната, я сама выбирала интерьер, очень старалась тебе угодить? — вытирая руки о салфетку после сытного ужина, спрашивает Хван, поглядывая на Тэхёна, который уже давным давно расправился со своим кимчи и сейчас внимательно что-то разглядывает в телефоне, что начинает напрягать женщину. И сейчас в её голове созревает замечательный план, как сплотить мальчиков, единственное — это оставить их наедине, поэтому она ждёт ответа от омеги. — Очень красивая, а то, что моя кровать стоит рядом с окном, просто великолепно, я могу теперь часами смотреть в него, мне очень нравится. — А новый компьютер, ты уже опробовал его? — с интересом расспрашивает Хван, соединив руки в замок. — Нет. — Чонгуки, не стесняйся, это твой ноутбук, пользуйся всем, что ты видишь. Ты теперь наш сынок, а Тэхёни твой братишка, я не хочу, чтобы ты себя чувствовал неудобно. — Я не чувствую, — положив кусочек кимчи в рот, Чонгук принимается крутить палочки в руке. — Отлично, тогда сможете остаться вдвоём с Тэхёном? Нам с отцом нужно ненадолго отлучиться по работе, я оставлю вам еду в холодильнике, — от услышанного Тэхён аж убирает телефон и поднимает суровый взгляд на мать, как бы говоря «зачем ты это затеяла?», но в ответном взгляде он видит лишь радость и ликование. — Тэхёни, не обижай Гуки, ведите себя хорошо, ладно? — к беседе присоединяется глава семейства, складывая тарелки в раковину. Тэхён нервно сглатывает и смотрит на родителей с укором, скрестив руки на груди. — И надолго продлится это ваше отлучение? — пафосно спрашивает Тэ, напрашиваясь на неприятности. — Не язви, Тэхён, насколько потребуется, а вы пока побудете вдвоём, и постарайся ничего не натворить, — прежде чем выйти из комнаты, произносит Хван. — Мама! — взвизгивает Тэхён и глядит на брата, что продолжает копаться в еде, изредка что-то засовывая себе в рот. Почувствовав на себе взгляд, Гук чуть не давится, но вовремя останавливается. — Ну и что мне с тобой делать? — закатывает глаза альфа и бьёт себя по лицу, — все шишки мне, ладно уж пойдём что-ли, в приставку поиграем. — А я… — Ну что опять? — разочарованно вздыхает парень и поворачивается к омежке, что уже смотрит в пол и красный, как рак, перебирает свои пальцы. — Я не умею играть. — У вас в детском доме не было приставок? — Тэ на самом деле удивлён, ведь что может быть лучше, чем убивать время за игрушками 25 на 8? — Нет, у нас был только телевизор и то старый. Старшие ребята всё время его занимали, так что я очень редко попадал на просмотр каких-нибудь фильмов. — Я научу, пойдём, — теперь, когда Гук видит нежную улыбку, он расслабляется и переводит дыхание, идя за старшим.***
— Три ноль, я веду, — радостно кричит Тэхён, принимаясь прыгать на кровати от счастья, не замечая расстроенного омежку, которому совсем не в радость, что его оставляют проигравшим. Игра, да, но всё равно обидно, хоть он и рад за своего брата до глубины души, но от собственного провала становится грустно, отчего мальчик хлюпает носом и пытается улыбнуться, но ничего не получается. Заметив смену настроения в лице младшего, Тэхён чувствует, как ему становится не по себе, он медленно слезает с кровати и, почесав затылок, садится на корточки перед Чонгуком, опуская руку ему на плечо. — Эй, Чонгук, ты чего? Расстроился? Ну, брось, это же игра, значит ты хорош в чём-то другом, ну вдруг ты отлично танцуешь или поёшь, я не знаю, — Тэ старается сочувствовать, как и велела мать, старается не срывать свою злость на младшем, с каждым разом убеждаясь в том, что Чонгук совсем ещё маленький и хрупкий, и уж кому и выпала доля защищать его, так это конечно же Тэхёну. Поэтому, когда альфа видит скатившуюся по щеке слезу, сердце сразу замирает, такой жалостливый вид омежки бьёт по самому больному. Старшему даже хочется его обнять, но он не станет этого делать, потому что всё ещё злится. На кого? Скорее всего на родителей, а может даже и на самого Чонгука. — Нет, у меня ничего не получается. Я не умею ни петь, ни танцевать, ни играть в гонки, — вытирая сопли вместе со слезами, шепчет мальчик, утыкаясь в собственные коленки, сильно их обнимая. — Это не так, у каждого человека есть талант, и у тебя он тоже есть, просто, наверное, ты его ещё не открыл, со временем поймёшь, в чём ты силен, — Ким улыбается своим мыслям и глядит в заплаканные глазки, — ну, если хочешь, давай ещё раз сыграем, — Тэ уже берёт джойстик, как Чонгук тут же кричит: — Нет, я не хочу снова проигрывать! — и надувает губки. — Ты не проиграешь, верь в себя, — вновь ласковая улыбка, которая тут же врезается в сознание альфы, он резко отворачивается и томно выдыхает. «Что я делаю? Почему я это делаю?» — спрашивает сам себя Тэхён. Ведь он буквально с утра кипел от злости, а сейчас не может злиться на этого малыша. Но всё же полностью пыл не скрывается, а затаивается где-то в глубине и может вырваться в любую секунду, как только Тэхён начнёт думать, о том, что родители скинули омежку на него. — Ладно, но только в последний раз, — теперь уже омега хватает джойстик и начинает играть. Каково же удивление омежки, когда он первый пересекает черту с красным флагом. Чонгук сразу начинает носиться по комнате и кричать от радости, сначала мальчик очень сильно смущался брата, но полчаса игры вполне хватило, чтобы взбудоражить омежку и заставить почувствовать себя в своей тарелке. — Ну вот видишь, я же говорил, ты большой молодец, — не нужно и говорить о том, что Тэ, конечно же, поддался, прямо на последнем круге, он будто бы вылетел за бордюр и стал ругаться. А затем самодовольно улыбнулся, потому что увидел огонёк надежды в глазах младшего, а этого достаточно, чтобы улучшить себе настроение. — Спасибо, что веришь в меня, Тэхён, — Чонгук быстренько оказывается возле альфы и заключает в свои невинные и в то же время нежные объятия, от такой любвеобильности Киму становится до ужаса неловко, но всё же он обнимает омежку, утыкаясь тому в чёрную макушку. — Ну всё, — альфа отстраняет от себя мальчика и смотрит тому в глаза, утопая в их черноте, глубине, что так и манит за собой. Альфа сглатывает слюну и встаёт, убирая приставку в коробку, — скоро родители приедут, так что я теперь займусь уроками. Иди к себе, — не повышая голоса, выдаёт старший, открывая дверь. — Ладно, Тэхён, спасибо за такую игру. Это было самое весёлое, что когда-либо случалось в моей жизни, — последнее, что говорит Чонгук перед тем, как отправиться в свою комнату. — Дети, мы дома! — кричит Рэй, внося две огромных сумки с продуктами и всякими вкусняшками, которые они купили специально для своих малышей. — Тэхён? Чонгук? — присоединяется мать, когда не слышит ответной реакции. — Да! — кричит Тэ, быстро спускаясь по лестнице в своих наушниках, потирая глаза. — А где Чонгуки? — интересуется Ким. — Он у себя в комнате. — А почему ты не с ним? — Мам, мне что, каждую секунду следить за ним и отчитываться тебе? Он не такой уж и маленький, а у меня полно своих дел! — начинает закипать альфа, сильно прикусывая нижнюю губу. — Не дерзи, лучше пойди и посмотри, как он там, — просит миссис Ким, помогая мужу с продуктами. — Угу, — проговаривает Ким и, топая ногами, поднимается наверх. Слегка приоткрыв дверь, Ким ничего не может рассмотреть, потому что в комнате непроглядная темнота, которая не заканчивается, он проходит вглубь и включает маленький ночничок, который находится у самой кровати омеги. Свет плавно растекается по всей комнате, но не светит в лицо маленькому омежке, который мирно посапывает у себя в кроватке, слегка морща носик, его реснички подрагивают, отчего кажется, что Чонгуку снится страшный сон, от которого его сразу бы захотелось укрыть и взять на себя этот страх. Он лежит поверх одеяла с чуть приоткрытыми губами, крепко обнимая голубую подушку. От такой картины каждый растает, и Тэ не может налюбоваться на этого малыша, ведь он кажется невинным комочком, который попал в лапы злостному миру, но сейчас, когда он вливается в семью, мир станет теплее, снимет свою чёрную маску ненависти и наконец покажет своё истинное лицо.