Ты мой навеки,Чон Чонгук

      После недолгих чонгуковых сборов, Тэхён помог любимому донести до машины тяжёлые сумки, а после усадил того на переднее сидение поближе к себе, а сам уселся за водительское, сразу переводя взгляд на съёжившегося Гука.       — Гуки, что-то не так? Тебе не хорошо? — начинает волноваться.       — Нет, что ты, я хочу домой поскорее, просто… — омега замолчал на полуслове, поднося указательный палец к губам, — ладно, ничего, дома об этом поговорим, — мило улыбнувшись, мальчик открывает окно в двери со своей стороны и принимается осматриваться, желая,чтобы как можно скорее они двинулись с места.       — Ты какой-то странный, — заводя мотор, проговорил альфа и тронулся с места.       По дороге домой парни и словом ни разу не обмолвились, Гуки молча пялился в окно и прикусывал губу, всё время о чём-то размышляя. Тэ изредка бросал на того короткие взгляды, он ведь волнуется. Предстоящая операция сильно сдавливает лёгкие, они пока не могут дышать полной грудью, чтобы не говорили и как бы ни успокаивали друг друга, а жить со спокойной душой им пока не удастся. Взглянув на затылок омежки в последний раз, альфа открыл двери и обошёл автомобиль с другой стороны, чтобы открыть дверь и Чонгуку.       — Гуки, мы приехали, — слегка улыбаясь, Тэ опускает глаза в пол и ждёт действий от младшего.       — Угу, — покидая салон, поникший омега медленно переплетает ноги к их новой квартире. Несмотря на все попытки родителей оставить детей пока что дома, влюблённые наотрез отказались.       — Чонгук?       — М? — остановившись, мальчик даже не обернулся.       — Я... — начинает альфа, пытаясь сглотнуть комок подступивший к горлу, — я переживаю...       — Я тоже, — с предыханием ответил Чонгук.       — Любимый, — слеза потекла по щеке, — я знаю какого тебе сейчас, — Тэхён ласково обнимает Чонгука со спины, утыкаясь лбом тому в тёмный затылок, — позволь мне забрать всю ту боль, что ты сейчас чувствуешь, позволь мне за тебя пережить эти ужасные несколько дней. Я так хочу тебе помочь, но понятия не имею как, — целует в шею.       — Тэээ, — тянет Гуки, задирая голову, ложась тому на плечо.       Парни переплетают пальчики, чувствуя всю любовь через наполненные лаской взгляды, нежность вкладываемую в любое касание.       — До сих пор перед моими глазами стоит ужасная картина, как ты истекая кровью, лежишь на земле, а вокруг нет ни души, и мне бы хотелось ударить себя по голове, чтобы стереть это из памяти, потому что эти воспоминания острее любого лезвия. Мне больно, Тэхёна, я так испугался. Мой любимый мог умереть, и тогда я бы просто покончил с собой, понимаешь? — альфа молча кивает, — Я… не… — Гук не может связать и слова.       — Родной? — Тэ нежно обхватил щёчки любимого руками и заставил посмотреть того себе в глаза, — я живой, здоровый и вот ещё что, — он прикусил губу, жадно впиваясь в губки Гука, — только твой.       Гук от счастья стал смеяться, но вспомнив о Чимине? сразу же вздрогнул.       — Ты думаешь, они найдут его? — прижавшись к широкой груди любимого как к спасательной подушке, промямлил Гук.       Сильнее прижав к себе омегу, потерянный Тэ опустил носик к волосам Чонгука и томно вдохнул прекрасный запах. Он не знает, в голове пустота. Чимин... Он ведь яркий лучик света, рисовый пирожочек, никогда и никому не сделавший ничего плохого. Всегда стремился узнать что-то новое и рассказать об этом друзьям, всегда старался заботиться о близких. А как он восхищался появлением в своей жизни истинного, а сейчас он непонятно где и в каких руках. От этих мыслей слёзы пробираются к глазам...       — Мы будем очень надеяться...

Прошло пять дней

      Каждая натянутая секунда безмолвия отдавала потугой в голове, каждое проронённое слово "Это конец" уповало в бездну, из которой выхода нет. Омежку разыскивали самые лучшие полицейские, они рыскали повсюду, заглядывали в самые потаённые уголки, расспрашивали прохожих, но ничего не могло помочь или как-то облегчить поиски. Даже номер машины, который запомнил Чонгук не помог в данной ситуации. Как бы они не искали, всё тщетно, Чимин будто испарился, по щелчку судьбы взял и исчез, как песчинка в огромной пустыни.       Хосок, слоняясь по улицам, кажется потихоньку сходил с ума, не находил себе места и всё время пялился в телефон, ожидая заветного звонка, но его не было день, два. А надежда гасла, он умирал, медленно и мучительно.       После очередного неудавшегося дня, он зашёл к Тэ и Чонгуку. Частенько там бывал, выпускал пар, так сказать...       — Пожалуйста, не изводи себя так, он найдётся, полиция делает всё, что может, пытаясь отыскать Чимина, — держа за плечи друга, Гук шептал, пытаясь растянуть каждое слово. Если бы такое случилось бы с Тэ, он бы просто не пережил... Так что именно омежка понимает какого Хоби сейчас. Его сердце сквозит дырой, душа растоптана и высушена. Больно? Да, мучительно... А ещё больнее осознавать свою беспомощность. Что делать? Куда податься? Безысходность аукается душераздирающим криком. Громким и пронзительно оглушающим...       — Пять дней... — шепот, — ПЯТЬ ГРЁБАННЫХ ДНЕЙ ОНИ НЕ МОГУТ НАЙТИ МОЮ ОМЕГУ!!! БЛЯТЬ, ЧЕМ ЭТИ ЁБАНЫЕ УБЛЮДКИ ЗАНИМАЮТСЯ В СВОИХ СРАНЫХ САРАЯХ?! ДАЙТЕ МНЕ ОРУЖИЕ И Я ЛИЧНО ЭТИХ ОДНОЯЙЦЫХ УТКОНОСОВ ВЫЕБУ ИХ ЖЕ ПИСТОЛЕТОМ!!! — орёт старший, тем самым пугая Чонгука, у которого глаза округлились до огромных размеров.       — Но ведь невозможно прочесать весь Сеул за такой короткий срок, — не теряет надежду успокоить друга, но кажется, это всё в пустую, — а кто дал гарантию, что его не вывезли за границу? Почему ты думаешь, что...       — Заткнись, Чонгук! — будто зверь, сорвавшийся с цепи рычит Хосок, захлёбываясь в злобе.       — Это ты заткнись и послушай! Чимин дорог не только тебе, и мы как можем успокаиваем тебя, понимая, что это твой любимый человек. Но почему ты не можешь собраться и просто довериться времени? Ничего не делается по щелчку, а ты сейчас ведёшь себя как полный эгоист, который не слушает никого кроме себя... — в комнате накаляется обстановка и это хорошо чувствуется бегущей волной мурашек по коже, Гуки всё также, смотря на разъярённого Хоби, проходит в столу и продолжает, — ни один ты тут страдаешь и не нужно, — не успел Гук договорить, как...       — ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ, ДРЯНЬ! — взбешённый Хосок со всей силы, что у него только есть ударяет омегу по лицу окаменевшему от страха, так что тот падает на пол с гулким стоном.       В комнате резко воцарилась тишина, тупая тишина, бьющая в уши. Гуки в ужасе смотрит на если бы это можно было бы назвать человеком, но нет, сейчас перед ним дьявол, глаза налиты кровью, вены на шее вздутые, кажется, если к ним лишь коснёшься, они выпустят ядовитый пар, отравляющий и сразу же убивающий.       — Я...       — Я тебе, мразь, сказал заткнуться, почему ты не слушаешь? — он резко подлетает к Гуку и с силой хватает того за грудки, скаля зубы, — почему, Чонгук? — бросает задыхающегося омегу на пол, — Ты не понимаешь, какого это... — уже спокойнее выговаривает взмокший Хосок и отходит к окну, сразу же открывая то, — ведь Тэхён... — как только речь зашла о нём, в комнату забегает Тэхён с непонятный выражением лица. По всему видимому он мчался, чтобы сообщить какую-то новость, но крики друга, его сбили. И теперь для него главное узнать...       — Какого чёрта тут творится? — альфа опирается о косяк двери и переводит взгляд на Гуки, который рукавом стирал остатки крови, он не хотел, чтобы сейчас завязались разборки между парнями, потому что сейчас главное — это найти Чимина. И больше ничего. Но Тэ так явно не думает, потому что как только, он увидел Гука, моментально подлетел к тому.       — Чонгуки, что... — сердце отбивает бешеный ритм, кажется оно само готово сейчас снести любые препятствия, если ему сейчас же не расскажут, что тут произошло.       — Т-тэхёни... всё в порядке, просто... — Тэ выхватывает руку Чонгука и выворачивает так, чтобы с лёгкостью можно было бы рассмотреть капли крови на белой толстовке.       — Это он тебя ударил? — кивает в сторону потупившего Хосока.       — Нет, что ты, Тэ. Всё хорошо, мне совсем не больно, я только... Тэ! — альфа мигом, не разбираясь в собственных мыслях с диким криком бежит на альфу.       — Какого хера! Как ты смеешь поднимать свою грязную ручонку на моего омегу! Тварь! — удар в челюсть, затем следующий стремится туда же.       — Отвали, Тэхён! — тот с яростью начинает отвечать на удары, грозясь попасть не только по лицу.       — Тэ, прошу тебя, отпусти его! — Гук начинает плакать, быстренько вытирая слёзки руками. Он хочет как-то помешать, что-то сделать. И как только встаёт и подходит к любимому, слышит:       — ОТОШЁЛ! — разозлённый Тэхён посмотрел на него так, как никогда раньше. Этот взгляд пробирает до дрожи, вселяет ужас в юное сердечко.       — Тэ, умоляю, — пытается ухватиться за руку альфы, но тот резко выдёргивает её.       — Я не буду с тобой церемонится, мразь! Ему ещё предстоит операция, сука! КАКОГО ХУЯ ТЫ ДЕЛАЕШЬ! — Тэ начинает плакать, но не отступает, лупит до последнего, как только альфа почувствовал слабину, сразу же седлает бёдра Хоби и в последний раз ударяет по лицу, со всей ненавистью глядя в глаза.       — Кто дал тебе право его и пальцем трогать? — шипит яростный Тэ, он добьёт его, ещё пара секунд и точно добьёт.       — П-прос... — сплёвывает кровь, горло устлано красной жидкостью, неприятно и жутко больно.       — Объясняю тебе, сука, тронь, блять, моего Чонгука ещё раз и ты больше никогда не сможешь увидеть Чимина, ты понял? — наклоняется к уху Хосока, всё так же держа того за рубашку, сейчас в Тэ включился садист, — ещё только раз и от тебя и мокрого места не останется, я пущу тебя на колбасу и скормлю собакам и мне будет так поебать на это, буду наслаждаться твоими криками, воплями и мольбами о помощи, но только потому что ты, блядина, посмел его ударить, — на последнем слове Тэхён поворачивает голову и парень успел засечь лишь фигуру быстро выносящуюся из комнаты и быстро закрывающую дверь. Кажется, он переборщил с наказанием.       — Тэ... — переворачиваясь, тянет Хоби, пытаясь встать, — я... не хотел. П-прости... — роняет горячие слёзы и, притянув к себе колени через боль, просто начинает неистово рыдать от безысходности. А ведь это самое страшное...       — Позже будешь извиняться! — развернувшись, Тэ рванул следом за убегающим омегой, Чонгук!